Это со мной случается, когда Кристофор Колумб сталкивается с другими предметами.
Удовлетворенный таким медико-фантастическим объяснением, Барнаби отправился к своей толстушке, а мы с Беру тоже отправились в путь.
9
- Куда это мы отправились? - спросил Беру, беспокоясь о том, чтобы провести деликатный вечер.
Этот день воздержания (как говорят в Аусбурге, во Франкфурте, на Борнео и Спиро) воодушевил его, а преследование привело в норму.
- Я знаю одну довольно симпатичную коробку, - ответил я ему, думая о Тортиколи.
- Там есть сестренки?
Я воздержался от того, чтобы ответить ему, что там, скорее, находятся братишки.
- Есть!
- Не стану скрывать от тебя, я обязательно подцеплю себе одну. Я уже представляю ее себе: красивая, хорошо сложенная, с довольно тонкой талией и хорошим балконом над ней, довольно в теле и с небольшими усиками, чтобы можно было судить о цвете волос этой дамы.
- Такая найдется, - обещал я ему.
- К тому же, у меня полно монеты для такого рода развлечений. Ты отдаешь себе отчет, что с тем, что я зарабатываю, я смог бы купить себе королеву, если бы она мне понравилась.
Коробка Тортиколи еще не была полностью заполнена, когда мы там появились, но я был уверен, что в свое время она будет полна.
Оба официанта, из которых один, узнав меня, заулыбался, бросилсь к нам.
- Вот сюда, синьор, это лучший столик.
Они посмотрели на Беру, и рыжий прошептал мне:
- Не во гнев будет сказано, синьор, но ваша подружка не очень красива. Для вас можно подыскать получше.
- Не беспокойтесь, дружок, об этом. Мы вместе уже долго, она и я. Привычка в любви - это одно из проявлений порока.
Мы заказали бутылку золотистого шампанского, и Толстяк сразу выпил половину, чтобы немного прийти в себя.
- Здесь больше мужчин, - заметил он. - Сразу видно, что мы находимся близко от Африки: женщины остаются в гаремах.
Он был огорчен, и, чтобы покончить со своим разочарованием, он решил утопить его в шампанском.
Оркестр, естественно, заиграл "Миланскую грабительницу", песню, сопровождаемую аккомпанементом спагетти.
Освещение было притушено, а потому мне трудно было рассмотреть присутствующих.
Нечего и говорить, что сегодня вечером здесь присутствовали месье-дамы!
Блондин с обесцвеченными волосами произвел фурор среди публики. Нужно быть Беру, чтобы ничего не заметить.
Внезапно я насторожился, увидев входившего маркиза Умберто ди Чаприни. Он был не один. В противоположность своему обыкновению, его сопровождала очаровательная молодая женщина с томными глазами. Она была влита в платье, напоминающее кожу золотистого угря (эти угри самые редкие), которое выгодно выставляло ее гармоничные формы. Когда она шла, ее зад как бы жил своей жизнью и был очарователен.
Маркиз осматривал присутствующих, приветливо махал рукой и, обходя столик за столиком, оказался перед нами. Он сжался, побледнел, потом порозовел, улыбнулся и пробормотал:
- Какой приятный сюрприз!
- Что вы, монсиньор, вы еще больше обрадовали меня, - ответил я, протягивая ему руку.
Будучи в смятении, он поцеловал мне руку.
- Вот это - синьор Берурье, - квакнул я.
Маркиз решил не оставаться в долгу. Он указал на даму и сказал, после того как представил ее нам: - Барбара!
У девочки были длинные ресницы, черные и загнутые. Она немного помигала ими, потом бросила из-под них взгляд, более выразительный, чем соло на мандалине.
- Очарована, - сказала она.
- Вы с кем-нибудь условились встретиться? - спросил я у маркиза.
- Нет.
- Тогда окажите нам честь и составьте нам компанию, маркиз!
- Охотно!
Они располагаются за нашим столиком. Беру поражен красотой этой мышки, что очень похвально с его стороны. Он смотрит на нее довольно бесстыдно: точно так же кот смотрит на сливки.
- Как продвигается ваше следствие? - спросил маркиз.
- Хромает, - ответил я. - Очень вяло. Ничего не ясно. Мы погрязли в неизвестности.
- Вскоре после вашего ухода... - начал Тото.
- Я знаю, - оборвал я его, - вам нанес визит один из чинов итальянской полиции. - Я нагнулся к нему. - Я хочу воспользоваться этой благоприятной возможностью, которую нам предоставил случай, маркиз, чтобы воззвать к вашему благословенному отношению и попросить о маленькой услуге, которая будет вам дешево стоить...
Я сделал глоток роскошного "Порье".
- Когда вы здесь появились, вас приветствовало большинство присутствующих, не правда ли? И так как вы обладаете преимуществом быть знакомым с большинством из них, не можете ли вы мне сказать, не видите ли вы среди этой публики людей, которые знали несчастных Градос?
Он сделал гримасу.
- Синьор комиссар, я не осведомитель полиции.
- Разве то, что вы поможете полиции задержать убийцу двух наших друзей, постыдно?
Он был поражен этим аргументом.
- Пожалуй, вы правы.
- Итак?
- Я пройдусь к бару, чтобы получше рассмотреть зал.
- Прошу вас.
Он встал, оставив нам Барбару. Какая королева! У нее голос, который хватает вас за одно место, и взгляд, который хватает за другое. Мы не переставали любоваться ею. Этот маркиз, вероятно, способен на многое. Такая прекрасная сестренка, как синьорина Барбара, сводит его с прямого пути. Это фатально.
Тут я констатировал невероятную вещь. Я поделюсь ею с вами, но я уверен, что вы мне не поверите. Тем не менее, я вам скажу: девочка смотрит только на Беру. Я бы очень хотел, чтобы Мастер потратил на нее всю монету, чтобы соблазнить ее, но боюсь, что его шарм скоро исчезнет.
Он с триумфальным видом подмигнул мне.
- У меня есть определенный шанс, - прошептал он, прикрывая рот рукой.
Мне всегда говорили, что женщины отдаются тем, кто их желает, но тем не менее...
Беру вне себя. Он проводит ищущей рукой под столом, и по судорожным его движениям я догадываюсь, что девочка не очень сердится.
- Сдерживай себя, Толстяк, - сказал я. - Все видно.
- Как жаль, что я не говорю по-итальянски, - простонал мой компаньон. - Но ведь всегда найдется возможность заставить себя понять, когда у тебя есть монета и возможность тратить ее, не правда ли, девочка? - спросил он, лаская декольте девочки Барбары.
Она извивается. Видимо, ей нравятся драчуны, забияки, Гаргантюа, силачи, подлецы. Она доказывает это, положив свою красивую головку на плечо Храбреца. Он прямым ходом отправляется на седьмое небо без лестницы. Стеклянный взгляд, рот, искривленный в экстазе, ласкающая рука: он ощущает мгновения невыразимого блаженства.
Я подумал, что, когда маркиз появится и увидит, что здесь делается, с ним будет истерика. Два кризиса в большом спектакле - это слишком много, и я твердо решил пресечь битву в самом начале.
Но мои опасения были напрасны. Когда ди Чаприни вернулся, он улыбнулся при виде парочки, сидящей щекой к щеке.
- Капитан, ваш друг очень понравился Барбаре, - сказал он.
Я должен был догадаться, что он не устроит истерики из-за девочки. Он приходит с ней ради фасада. Она служит для него ширмой.
- А что касается наших небольших дел, то в каком они положении? спросил я его.
- Ну что ж, я думаю, что смогу дать вам некоторые указания, - уверил меня маркиз.
- Правда, монсиньор?
- За столом слева от оркестра сидит пара, вы их видите?
- Превосходно, маркиз.
- В ту ночь, когда мы ушли отсюда, Градос и я, эта пара последовала за нами по улице.
- Интересно, ну а потом?
- Донато обернулся, и сделал это еще несколько раз до того, как мы сели в машину. Он сказал: "Поторопимся". Он казался испуганным и обеспокоенным.
- Почему же вы ничего не рассказали мне об этом случае, когда я приходил к вам?
- У меня это выскочило из головы, только теперь, увидев эту пару здесь, я вспомнил...
- И что же произошло?
- Ничего. Но в течение всего пути отсюда до моего дома Донато не переставал смотреть в заднее стекло. Приехав ко мне, он попросил у меня разрешения воспользоваться моим телефоном, и как раз тогда он и вызвал синьору Кабеллабурна.
Когда он закончил свой рассказ, пара, о которой он говорил, поднялась с места.
- Маркиз, - сказал я Умберто, - вы можете одолжить мне вашу машину?
- У меня есть "феррари". Но, знаете, это взятый напрокат, сломанный автомобиль.
- А у нас, - прохрипел я, - когда не хотят дать машину, говорят, что машина как женщина: ее не одалживают. Но для вас, как я вижу, это непонятно, так как вы не ревнивы.
Действительно, Беру держал Барбару в своих объятиях, сжимая ее своими мощными лапами и прижимаясь к ней щекой.
Ди Чаприни снисходительно улыбнулся.
- Барбара мне не жена, - проговорил он. Потом добавил: - Но если вы позволите мне вести машину, это только доставит мне удовольствие.
- Охотно.
Мы оставили наших ласточек наедине. Беру отвел свою руку от губ Барбары. У него губы были как у обезьяны - от красной помады этой дамы.
- Вы снимаетесь? - спросил он.
- Мы отправляемся на работу, - ответил я, присоединившись к паре, остановившейся у гардероба.
- Когда ты вернешься в цирк, - тихо шепнул мне Беру, - сперва спроси у меня, можно ли тебе войти, потому что у меня есть намерение пригласить мадемуазель посетить наш зверинец, и может случиться, что я как раз буду занят на рессорном матраце.
- Будь спокоен, ведь я очень скромен.
Мы влезли в "феррари" красного цвета и стали ждать, когда те, другие, отправятся в путь. Они заняли места в черной "ланчии".
В машине Чаприни его герб был вышит на спинках сидений. Он представляет собой голову лошади с красной уздечкой на фоне песка и горделивый девиз: "Ни в чем нет отказа".
Итак, собираясь начать преследование, Умберто (для друзей Тото), стал натягивать (за неимением лучшего) перчатки цвета сливочного масла.
Преследование началось. Черная "ланчия" свернула на вио Вилито, потом она направилась на авеню Помпулус, на котором огни кинотеатра "Ромус" уже погасли.
Я посоветовал Умберто немного отстать от них, чтобы не возбуждать их подозрений.
В конце улицы Лаватори I, с ее фонтанами и текущей водой на площади, мы свернули на улицу Фелини и поехали по ней в направлении Персонагранта, очаровательной местности с бесподобным географическим расположением, потому что она находится в 200 километрах от Монблана, и в 250 от Средиземного моря, и в 700 от Парижа.
Мы мчались с большой скоростью. Мы пересекли один за другим и в хронологическом порядке: Санта Мутардамора, Патермаркони, Бендвелло, Жиати Россо.
Наконец, "ланчия" покинула Национальную Б14, чтобы свернуть на проселочную дорогу 0001. Километр, еще 388 метров - и машина парочки остановилась перед герметически запертыми воротами поместья.
Мужчина вынул из кармана ключ и открыл ворота. Потом вошел в них вместе со своей девицей.
Маркиз подождал пятнадцать секунд и в свою очередь приблизился.
- Вы бы лучше оставили свою машину снаружи, - сказал я.
Он оказался очень безрассудным, этот милый синьор.
- Ба, - проговорил он, - увидим.
Он ехал медленно, с потушенными фарами. В конце аллеи, окаймленной кустарниками, возвышался дом, мрачный и строгий при лунном свете. Пара вошла в него. Маркиз остановил машину, и мы пошли вдоль кустов, скрываясь в тени.
На фасаде дома светились окна. Играет музыка, органная музыка, которую я с удовольствием слушаю.
- А что теперь? - спросил Умберто, который, видимо, вошел во вкус.
Он не трус, этот Тото, но если эти господа накинутся на нас, это может дорого стоить.
- Вы вооружены? - спросил я.
- Вооружен? Я? Да вы что?! - воскликнул он. - А вы?
Он широко раскрыл глаза, козленок.
Я вытащил свою пушку.
- Более или менее, - прошептал я. - В моей профессии чаще пользуются этим, чем контрабасом.
Один за другим мы подошли к круглому крыльцу. Мы поднялись на него по ступеням, которые в случае срочной необходимости дают возможность и спуститься с него, и я осторожно толкнул дверь. По счастью, она оказалась незапертой.
Я вошел, по-прежнему сопровождаемый Тото, в небольшой холл, такой небольшой, что он скорее походил на вестибюль типа коридора - служебный вход.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18