Запиликала трубка сотового телефона.
— Да? Хорошо, Владимир Генрихович! — первый посмотрел на часы. — Долго он сегодня старался: почти два часа.
Охранники выбрались из машины и направились в подъезд.
Когда Владимир Генрихович вышел из квартиры, они уже стояли около дверей.
— Ну, как оно сегодня, побольше вышло? — подмигнул директору первый охранник.
Владимир Генрихович посмотрел на него, недоумевая. Второй охранник тоже удивился.
— Еще раз позволишь себе подобные высказывания, считай, что ты уволен! — веско сказал директор.
Он повернулся и стал спускаться вниз.
— Так вы сами тогда по этому поводу шутили! — смутился первый охранник.
— Когда тогда? — обернулся директор. — Тогда это было тогда. А сейчас — это сейчас. Выполняйте свои функции!
Второй охранник покрутил пальцем у виска за спиной директора, давая понять первому, что он — полный идиот. Разве можно так с начальством!
Действительно, тогда это было тогда. А сейчас -это сейчас. Как-то нежданно-негаданно Владимир Генрихович понял для себя, что любит эту взбалмошную и глупую девчонку несмотря ни на что, а какие у нее там были дела, пока они не виделись? — так это ему наплевать. Отравить хотела? — ну и что же — не она одна! Он ей взял да и простил все в одночасье. Любовь и Смерть — неразделимы. Любовь и Смерть всегда вдвоем, щека к щеке, ноздря в ноздрю. Стремление к Любви и стремление к Смерти — всю жизнь он идет к этому, идет, идет. Вот и пришел. На том свете побывал и все равно простил…
Он сел в машину, стараясь не глядеть на вспотевшего от ужаса охранника, приказал: — Поехали!
— Аня! — раздался с улицы голос Нины Владимировны.
— Анюта! — второй был Валерика.
Анька поднялась с кровати, напялила на ноги шлепанцы, на плечи накинула теплую шаль, подошла к окну. От окна сквозило. Не переставая, тоненько завывал холодный ветер. Анька поежилась. Надо же было родить ранней весной, когда самые холода и вьюга! Нет, чтоб попозже, летом.
Анька глянула вниз. Нина Владимировна приветливо помахала ей рукой.
— Ну, как ты там? — крикнула она.
— Ничего, — одними губами сказала Анька, улыбнувшись.
— Тебе что-нибудь надо?
— Ничего, — опять произнесла Анька.
— Я говорила со врачом. Через два дня тебя выпишут!
— Ну что ты орешь на всю больницу! — рассердилась Анька. — Теперь все будут знать, что шестнадцатилетнюю мамашу через два дня выпишут. И так ходят, смотрят с любопытством. Хотя, что тут любопытного? Дело-то житейское. Другие вон до тридцати пяти не рожают, и ничего — довольные.
— Ты смотри, не застудись. Холодно у вас там?
— Не холодно, не холодно, — раздраженно сказала Анька. — Идите давайте! — она махнула рукой. — Мне долго нельзя стоять.
— Покажи мальчонку! — попросила Нина Владимировна.
Валерик топтался с ней рядом, курил и глазел по сторонам.
— Показывала уже. Нечего там смотреть. Насмотришься еще! — Анька снова махнула рукой, приказывая уходить.
— Передачку тебе принесут, — сказала Нина Владимировна на прощание. — Иди давай, простудишься!
Она повернулась, зашагала с больничного двора. Валерик поспешил за ней следом.
— Ты чего, расстроилась? — спросил он, пристраиваясь сбоку.
— Да нет, все хорошо, — пожала плечами Нина Владимировна. — Просто грустно.
— Мне на работу надо бежать, — смущаясь, сказал Валерик. — Ничего?
— Беги-беги, — кивнула Нина Владимировна.
Валерик повернулся и пошел.
— Валера! — неожиданно окликнула его Нина Владимировна.
Валерик остановился, повернулся к ней. Подошел, понимая, что она хочет сказать что-то серьезное.
— Давай тоже родим? Девочку.
— Нина, ты с ума сошла! Куда нам их столько? Надо теперь Анькиного поднимать! Я ведь не семижильный — там, тут, здесь.
— Ну да — везде, — подытожила Нина Владимировна.
— Нет, ну если очень хочешь… — Валерик развел руками.
— Нет-нет, не хочу. Я пошутила. Иди давай, а то опоздаешь!
Нина Владимировна стояла и смотрела, как Валерик перебежал улицу на красный свет, заскочил в полупустой автобус. Он помахал ей рукой из автобуса, но Нина Владимировна не ответила. Она развернулась и пошла своей дорогой.
Около мясного отдела выстроилась небольшая очередь. Лерочка вилкой накладывала бифштексы в пакет яркой даме, которая нетрепливо барабанила по прилавку пальцами.
— Пожалуйста!
— Мне, девушка, бефстроганов грамм четыреста и вон ту лопаточку, — указала на витрину стоящая за дамой пожилая женщина. Лерочка подошла к витрине, увидела стоящего около нее мужчину. Мужчина намеренно низко опустил голову, но она все равно его сразу узнала.
— Сергей?
Моисеев поднял взгляд и улыбнулся. — Хотел сюрприз сделать.
— Сергей! — слезы сами брызнули из глаз. Лерочка растерянно оглянулась — выход из отдела был далеко. Она подбежала к прилавку, вскарабкалась на него, спрыгнула с другой стороны, бросилась Сергею на грудь, уже не сдерживаясь. Очередь с изумлением смотрела на продавщицу.
— Тебя отпустили? Ты вернулся? — твердила Лерочка, прижимаясь к нему.
— Скостили за помощь МВД. Мои бывшие ребята за меня и заступились. Да нет, не бывшие. Настоящие, — поправился Сергей. — Это вот тебе, — он достал из кармана коробочку, протянул Лере. Лера открыла ее. В коробочке было обручальное кольцо.
— Спасибо! — она тут же примерила кольцо. Оно чуть болталось на пальце. — Откуда у тебя деньги? Ты же в тюрьме был.
— Да ты не бойся. Мне Владимир Генрихович помог. Ну что, пойдешь за меня?
— Он еще спрашивает! Я тебя так ждала, так ждала! И мама с отцом тоже. Они за тебя переживали. Не веришь?
— Почему же — верю, — кивнул Моисеев.
— Нет, ну это безобразие! — возмутилась наконец толстая тетка в конце очереди. — Мы тут стоит ждем, а она с мужиком обнимается!
— Граждане покупатели, подождите еще немного. Не видите, я из тюрьмы вернулся?
От этих слов Сергея вся очередь как-то напряглась, отодвинулась и даже, кажется, стала меньше.
— Вы как хотите, а я к заведующей иду! — сказала тетка. — Вы скажите, что я занимала, — обратилась она к стоящему впереди мужчине. Мужчина кивнул.
Тетка вернулась через минуту с Анастасией Андреевной.
— Вот, пожалуйста, полюбуйтесь! — кивнула она на целующуюся парочку.
— Ну а что вы хотите, жених их тюрьмы вернулся, — подтвердила слова Сергея заведующая. — Пусть пообнимаются. Да вы не нервничайте так, я вас сейчас быстренько обслужу, — она обогнула отдел, зашла за прилавок, улыбнулась покупателям. — Что вы хотели? Полкило вырезки? Пожалуйста!
В классе было на удивление тихо. Писали итоговую контрольную работу по истории за год. Шесть рядов, шесть вариантов. Вера Ивановна расхаживала между партами и заглядывала в исписанные листки. Она не тешила себе иллюзиями насчет результатов работы, но все-таки надеялась на лучшее.
— Ребятки, осталось пятнадцать минут, — предупредила она десятиклассников.
Дверь отворилась, и в класс вошла Анька.
— Павликова, ты? — удивилась Вера Ивановна.
— Я, — кивнула Анька. — Собственной персоной.
— У тебя же… — Вера Ивановна замолчала, не зная, как лучше при детях сказать про малыша. Господи, да они раньше ее все знали! От них и узнала.
— Я от директрисы, — сообщила Анька. — Душевный разговор. Она мне свободное посещение сделала. Хочу — хожу, хочу — нет. Вот, к вам пришла.
Класс оживился, начались перешептывания, смешки, кто-то кого успел двинуть учебником по спине.
— Дети, у вас десять минут! — предупредила Вера Ивановна. — Пойдем, Павликова, в коридор.
Они вышли, Вера Ивановна оставила дверь открытой, подумав, что, все равно, сейчас спишут.
Они отошли к окну рекреации.
— Ну, как ты, Павликова? — участливо спросила Вера Ивановна. — Тяжело тебе?
— Мама помогает, — улыбнулась Анька. — Говорит, есть у нас с тобой сын. Она у меня замечательная! Лучше всех. Другая бы сожрала, — она посмотрела на часы. — Мне через сорок минут кормить.
— Да нет, Аня, мать всегда поймет, — вздохнула Вера Ивановна. — Как назвала?
— Иваном, как еще? — пожала плечами Анька. — Сначала он мне таким уродом показался, а теперь смотрю — ничего парень!
— Аня, разве можно так о сыне? — покачала головой Вера Ивановна. — Родила — люби, какой бы ни был.
— Я и так люблю. Вы мне задания дайте, — попросила Анька. — Я эктерном за год сдам.
— Как в прошлом году? — рассмеялась Вера Ивановна.
— Нет, по-настоящему. У меня сейчас пока с деньгами туговато, — Анька вздохнула. — Памперсы, коляска, туда-сюда. Молока много. Доит он меня, как корову.
— Эх, Анька, удивительно ты легкое существо. Просто даже завидно, — вдруг сказала Вера Ивановна. — Я бы не смогла так.
— Да ладно, смогли бы, если надо. Мы, бабы, все можем, в отличие от мужиков…
— Да, ты можешь — верю. Смотри, школу не бросай! — погрозила ей пальцем Вера Ивановна. — А то застонешь, что трудно.
— Я и не бросаю. Вы задания дайте.
Вера Ивановна посмотрела на часы. — Ты подожди немного. Вместе пойдем. Я к вам зайти хочу, маленького посмотреть.
— Пожалуйста, — кивнула Анька.
Прозвенел звонок, Вера Ивановна поспешила в класс. Через несколько сепкунд из дверей классы вырвалась большая галдящая толпа. Одноклассники окружили Аньку со всех сторон и начались расспросы…
Миша покачивался на качелях. Рядом в песочнице под неусыпным оком мамаш, сидящих на скамейке, возились малыши. Они то и дело задирали друг друга, сыпали в глаза песком, дрались, ревели. Мамаши разнимали драчунов, разводили их по разным углам детской площадки, но те, поскучав немного в одиночестве, снова бежали навстречу друг другу.
Качели заунывно поскрипывали. Миша увидел, как из подъезда вышла Анька, вытянула за собой коляску. Она пошла по дорожке, свернула на детскую площадку. Подошла к мамашам, приветливо с ними поздоровалась. Завела разговор. Миша напрягся — не замечает она его, что ли? Но Анька замечала — просто делала вид…
Поговорив с мамашами минут десять, она подошла к нему.
— Ну что, откинулся, урка малолетняя? — сказала Анька насмешливо.
— Привет, — кивнул Миша. — Хорошо выглядишь, Анют!
— Издеваешься?
— Нет, правда.
— Ну, ладно, расскажи — чего, как?
— Мать квартиру на однокомнатную поменяла. Всем дала, кому только можно было. Иван по делу организатором пошел, а я так — типа ничего не знал. Будто втянул он меня.
— Ну да, втянул! — с горечью в голосе сказала Анька. — Что теперь с него взять? Бежал-то он, дурак, зачем, не говорили?
— Зачем-зачем? — проворчал Миша. — Ежу ясно — зачем. Тебя хотел увидеть. Правильно говоришь — дурак.
— Перестань качаться — ребенка разбудишь! — цыкнула на Мишу Анька.
Миша встал с качелей, заглянул в коляску.
— Ишь ты! Спит! — сказал он с завистью. — На тебя похож.
— На себя. Слушай, Майкл, ты наших пацанов давно не видел?
— Да где же я их увижу, когда я в СИЗО, они — здесь!
— Не долбишь хоть?
— Нет, я теперь с этим делом завязал. И так после отсидки здоровье никудышное.
— Можно тебе одно важное дело поручить?
— Поручай, — с готовностью сказал Миша.
Анька оглянулась на мамаш, кивнула Мише, чтобы он шел за ней, повезла коляску с детской площадки.
— Ты собери всех наших ребят, — попросила Анька, когда они отошли подальше. — Снова хочу “мойщиков” организовать.
— Зачем тебе это? — удивился Миша.
— Странный вопрос! — усмехнулась Анька. — У тебя ни котенка, ни гусенка, а мне этого кормить надо, — кивнула она на коляску. — Деньги нужны, Майкл. Будешь у нас теперь вместо Ивана менеджером.
— Деньги всем нужны, — согласился Миша. — Только я воровать больше не буду.
— А тебе и не надо будет воровать, — сказала Анька. — Пускай они воруют, а мы тобой барыгам будем товар сдавать. Деньги поделим.
— Вообще-то можно, — согласился Миша.
— Вот и ладненько, завтра всех к девяти. Если не пойдут, других пацанов найди, помоложе, — Анька на прощание подмигнула Мише и пошла по дорожке.
Миша долго смотрел ей вслед, пока она не скрылась за углом дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44