— До своей комнаты дойдешь?
— Постараюсь, — пообещала я, приникнув к Ингиному плечу.
Каково же было мое разочарование, когда, доставив меня наверх, Инга сразу же собралась уходить. Черта с два, я этого не допущу, по крайней мере пока не разузнаю, из-за чего она ревела!
Я открыла рот, чтобы решительно потребовать от Инги разъяснений, а у нее как нарочно зазвонил висящий на поясе телефон. Инга вздрогнула и поднесла его к уху, судорожно выдохнув: «Слушаю!» То, что она стала плести вслед за этим, не лезло ни в какие ворота:
— Да, да, это я! Сколько вы хотите? Скажите мне, сколько вы хотите? Но… Это очень большая сумма, я не могу так быстро… Да-да, хотя бы… Я постараюсь… А Сережа? Дайте мне поговорить с ним, прошу вас!..
Видимо, разговор оборвался, потому что Инга застыла с выражением вселенского горя на лице.
— Что случилось? — Я сразу забыла про свой живот.
— Сережа… — прошептала Инга. — Они украли моего Сережу… — Крупные, как горошины, слезы катились по ее лицу.
— Какого Сережу? — замотала я головой, как корова, отгоняющая мух.
— Моего Сережу! Сына моего, сына! — выкрикнула Инга и рухнула ничком на кровать.
* * *
Не знаю, сколько воды утекло в Мировой океан, пока я стояла и глупо пялилась, как Инга заходится в рыданиях, горестно размышляя на тему, идиотка ли я от рождения или это у меня благоприобретенное.
Сын Сережа меня окончательно доконал. Как будто мало мне было мертвого Юриса, бандитов, в лапы которых я попала, пытаясь хоть что-нибудь о нем разузнать, и вчерашних Ингиных признаний о замышлявшемся ею коварном плане убийства Покемона. И вот вам кое-что новенькое — сын Сережа! Получите и распишитесь!
Гм-гм, может, она заговаривается? У нее же самая настоящая истерика, лопатки-то прямо ходуном ходят. А вдруг она… того… умом тронулась на почве переживаний? А что, такое вполне вероятно. Другое странно — что это произошло с Ингой, а не со мной. Впрочем, все только начинается, как любит говаривать один популярный телеведущий. Мол, не рассчитывайте, вы от меня так быстро не избавитесь. Мне еще детей нужно на ноги поставить, а там и внуки пойдут, их тоже неплохо было бы по Сорбоннам пристроить. Так что извольте потерпеть, дорогие телезрители. Короче, нравится — не нравится, спи, моя красавица.
Кстати, о красавицах… Безутешная Инга бьется в истерике, а мне в голову какая-то чепуха лезет, честное слово! Я вздохнула, присела на кровать и погладила Ингу по плечу:
— Инга… Инга, очни-ись… Давай-ка поговорим… Ты можешь объяснить членораздельно, откуда у тебя вдруг взялся сын?
— Откуда, откуда… Оттуда же, откуда… Откуда и у тебя… — отозвалась она сквозь рыдания.
У меня… Мой Петька, между прочим, родился в законном браке, а у Инги с Покемоном, насколько мне известно, детей не было. Уж не знаю, стоит ли из-за этого убиваться или же, напротив, радоваться. А то бегали бы тут маленькие шустрые покемончики, хорошенькие в папу и умненькие в маму.
— Э-э-э… Послушай… А ты уверена? — Ну и интонация же у меня, честное слово, прямо как у психотерапевта-самоучки!
Инга даже подпрыгнула на кровати, глаза у нее были, как у рыси:
— Я? Уверена? Ты что, идиотка? Ну, я-то подозревала, что все как раз наоборот, но старательно избегала некорректных формулировок:
— Хорошо, хорошо, сын у тебя есть. Но почему я ни разу его не видела?
А Инга возьми да и ляпни:
— Как не видела? Ты его видела.
— Когда это? — Моя нижняя челюсть — бряк — и отвалилась. Еще бы, от таких-то речей!
— Да только вчера! У Сони! — выстрелила в меня Инга. И убила наповал.
— У Сони?.. — пролепетала я слабым блеющим голоском паралитика. — Но как же… Сережа? — Ну конечно, конечно, тот хорошенький мальчик, не имеющий ничего общего с долгоносиками. Боже! Инга права, идиотка все-таки я! — Но как… Я не понимаю…
Инга закрыла заплаканные глаза ладонью:
— Я отдала его Соне на воспитание… Временно… А сегодня он пропал… Они все пошли на рынок, а там… Там он потерялся… Оказывается, его специально украли и теперь требуют выкуп!
— Кто… Кто его украл?
— Если б я знала! — В отчаянии выкрикнула Инга. — Они сначала позвонили Соне, сказали, чтоб не беспокоилась… А потом мне… Только сейчас. Велели ни в коем случае не сообщать в милицию и собирать деньги. Сто тысяч! Где я столько возьму?!
— Сто тысяч чего, рублей? — осторожно уточнила я.
— Долларов, конечно. — Инга даже рыдать перестала, сраженная наповал моей первозданной дремучестью.
А по мне, что сто тысяч рублей, что сто тысяч долларов — один хрен. Ни того ни другого у меня не водится. Поэтому если бы, не приведи господь, выкуп затребовали за моего Петьку, то мне было бы все равно, в какой валюте: хоть в иенах, хоть в тугриках. Ибо в моем случае это равносильно казни на выбор, как в американской тюрьме, когда приговоренному предлагают одно из двух: или электрический стул, или ядовитый укол в вену. Подумать только, до чего демократия-то дошла!
— А Покемон? — Я вспомнила о несметных богатствах Ингиного уродца. Зря она, что ли, продала ему свою красоту и молодость?
— А что Покемон? Что Покемон? — застонала Инга. — Он ничего не знает.
— Ну так расскажи ему! Он ведь не милиция…
— Ты не поняла. — Инга вскочила с кровати и забегала по комнате, как человек, у которого чемодан не собран, а до поезда десять минут. — Он ничего не знает о Сереже, ничего…
— Как это? — растерялась я. Хотя… Я ведь тоже понятия не имела об Ингином отпрыске. Кстати, хотела бы я знать, как она все это устроила и кто отец несчастного малютки.
— Очень просто, — Инга продолжала мельтешить, — я от него скрыла, понятно? Почему? Потому что в противном случае он бы на мне не женился. Есть еще вопросы?
— Полно! — немедленно отозвалась я. — Например, кто отец ребенка?
— Отец… Отец… — Инга впала в задумчивость. — В данном случае это не имеет особого значения… Ну был такой, я у него работала секретаршей… Я в него влюбилась как дура, а он не захотел ничего менять в своей жизни, хотя к жене у него чувств было не больше, чем к телеграфному столбу.
— И эта сволочь отказалась от собственного ребенка? — В моей душе всколыхнулась застаревшая обида на весь мужской род, успешно привитая мне бывшим мужем Генкой.
— Нет, он не отказался. — Инга снова рухнула на кровать и стала рыться в своей сумочке. — Впрямую не отказался. А как бы он это сделал, спрашивается, если я ему ничего не сказала! — Инга наконец нашла то, что искала, — сигареты, сразу же выхватила одну из пачки, щелкнула зажигалкой и затянулась.
— Ты не сказала ему о ребенке? Почему?
— А что тут странного? Нормальная реакция нормальной женщины. Я любви хотела, любви! А не собиралась припирать его к стенке ребенком. Сама посуди, нужен был бы ему мой ребенок, если я сама не нужна!
А что, Инга была права, разве нет? Взять хотя бы мою историю. Ведь Петька не удержал моего экс-муженька, когда тому вздумалось сделать ноги из семьи, нет, не удержал. Впрочем, может, оно и к лучшему, поскольку жаркой страстью мы друг к дружке никогда не пылали. Мне было уж замуж невтерпеж, а Генка хотел со мной переспать, да не знал, как это устроить без штампа в паспорте, поскольку я отличалась строгостью нравов. И по сию пору отличаюсь, к вашему сведению, только особых дивидендов с этого не имею.
— Значит, отец ребенка тоже не знает, — резюмировала я. — А кто знает, кроме Сони и ее мужа?
— Думаю, больше никто. — Инга так глубоко затянулась, что даже закашлялась. — А почему ты спрашиваешь?
— Больше никто, — отозвалась я эхом. — Даже я…
— Нашла время для обид! — вспыхнула Инга. — Я просто не захотела грузить тебя своими проблемами, потому что у тебя и своих хватало. Ты как раз с Генкой разводилась, вы там все время что-то делили… Короче, тебе было не до меня. Помню, я как-то тебе позвонила, хотела поговорить, еще не успела рот открыть, а ты сразу начала Генку чихвостить. В общем, не получилось… А я сидела без работы, из конторы Сережиного отца, биологического отца, — уточнила она сердито, — я ведь ушла… Потом родился Сережа, и все мои накопления за какие-то полгода рассосались… Я долго искала работу, позволяющую хоть как-то сводить концы с концами. Нашла, у Ованеса… Упросила Соню — у нее в то время очередной малыш родился — взять Сережу к себе. Дальше ты знаешь… Вышла замуж за Ованеса, только чтобы Сережу на ноги поставить, только ради этого. А то, что тебе не рассказала… Ну извини, так уж вышло…
Наверное, я покраснела, как полковое знамя. Нашла перед кем извиняться. Хороша подружка, ничего не скажешь! (Это я себя, любимую, имела в виду.) Инга говорила сущую правду: в то время я и впрямь отгородилась от всего мира частоколом собственных обид. И от Инги отгородилась тоже. Частокол этот был такой густой, что я сквозь него даже неба не видела. Петька и тот ходил у меня сопливый и с оторванными пуговицами. А главное, было бы из-за кого убиваться! Из-за этого паршивца Генки! Тоже мне Бельмондо нашелся!
— Да я не то… Не о том я… — Голос у меня был пристыженно-глухой, даже откашляться пришлось. — Я вот о чем… Если о ребенке, ну, о том, что он твой, не знал даже его отец, то как же похитители… Ведь они же каким-то образом про это проведали!
Наверное, Инге в самом деле было не до чего, если она сама не додумалась до такой элементарной вещи.
— И правда! — охнула она. — Действительно!
— А не могли ли… гм-гм… Соня и Толя кому-нибудь проговориться? — дипломатично предположила я.
— Соня и Толя? Но зачем? Они ведь… Я хотела сказать, я всегда им помогала, каждый месяц… Соня поэтому и не работает, и весь Толькин бизнес на мне держится. Я обеспечила ему первоначальный капитал, я!
— Понятно, — злорадно усмехнулась я. В чем другом, а в Сонином и Толином бескорыстии я ни минуты не сомневалась. В том смысле, что они им не страдали. Небось и хибару свою с мезонином и канализацией на Ингины деньги реставрируют. Вернее, на Покемоновы, но это уже детали.
Кажется, Ингу тоже стало точить сомнение:
— Вообще-то я на Сонин и Толин счет никогда особенных иллюзий не питала, но… До сих пор все было в порядке… Я регулярно выплачивала им заранее обговоренную сумму и…
— А индексации Соня и Толя не требовали? В смысле — добавить детишкам на молочишко? — вкрадчиво поинтересовалась я, а про себя подумала: иначе с чего бы это им так плодиться и размножаться?
— Да… — скрипнула зубами Инга. — В последнее время они твердят, что едва концы с концами сводят. Врут, конечно… Я-то знаю, что Толин бизнес вполне процветает. Ну, в своих пределах, разумеется. У него же не пивная индустрия, а будка «Металлоремонт», ключи там делают, «молнии» в сумки вшивают…
Ясненько-ясненько, небось предприимчивый Толя свою будку только для того и держит, чтобы Ингины, сиречь Покемоновы, денежки отмывать.
— Подожди-ка, подожди… — Инга выбросила сигарету в распахнутое окно и схватилась за мобильник. — Сейчас я им позвоню, сейчас… Нет! — Она остановилась. — Лучше я поговорю с ними с глазу на глаз, сейчас же поеду и поговорю…
— Сейчас? Ночью?
— А что? Я, по-твоему, должна ждать утра, когда мой ребенок неизвестно где?
— Тогда я с тобой, — выдвинула я встречное предложение. Не могла же я ее отпустить одну в таком состоянии.
— Господи, а тебе-то это зачем? Ложись лучше и спи, — возразила Инга.
Как будто я засну после этого! Да я, если на то пошло, уже почти неделю толком не сплю, мертвый Юрис все время стоит у меня перед глазами. А теперь вот новые дела.
— Ну нет, я с тобой — и все тут! — решительно заявила я. — Даже не спорь!
— Ну хорошо, если ты так хочешь, — махнула рукой Инга, — только собирайся побыстрей. Кстати, — она замерла, — не знаешь, Ованес дома?
— Стопроцентной гарантии дать не могу, но похоже, что нет.
— Это к лучшему, — тихо сказала Инга и стала укладывать в сумочку разбросанные по кровати мелочи.
А я тем временем с рекордной скоростью натянула на себя брюки и футболку и выпалила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43