Потом он собрался с мыслями и продолжил разговор.
— Неужели ваш муж не упоминал никого из тех, с кем вместе работал?
— Одного по крайней мере. Я знаю, что у него был подчиненный, которого он очень ценил. Звали этого человека Хульт. Стиг время от времени поминал его. С Хультом он работал еще задолго до того, как мы поженились.
— Значит, Хульта вы знаете?
— Нет. Сколько мне помнится, я никогда его не видела.
— Не видели?
— Нет. Только по телефону с ним разговаривала.
— И все?
— Все.
— Подождите минутку, госпожа Нюман.
— Пожалуйста.
Мартин Бек опустил на стол руку с зажатой в ней трубкой и задумался, постукивая кончиками пальцев по корням волос, обрамляющих лоб. Рённ безучастно зевал.
Мартин снова поднес трубку к уху.
— Фру Нюман, вы слушаете?
— Да.
— Известно ли вам, как зовут первого помощника комиссара, то есть Хульта?
— Да, по чистой случайности. Пальмон Харальд Хульт. А вот его звание я узнала только от вас.
— По случайности, вы сказали?
— Да, именно так. Оно записано тут, его имя. В телефонной книге. Пальмон Харальд Хульт.
— Кто же его записал?
— Я сама и записала.
Мартин Бек промолчал.
— Господин Хульт звонил нам вчера вечером, он справлялся о Стиге. И был потрясен, узнав, что Стиг тяжело болен.
— Вы дали ему адрес больницы?
— Да. Он хотел послать Стигу цветы. А я, как уже было сказано, знала Хульта. Он был единственным, кому я рискнула бы дать адрес, кроме…
— Кого?
— Ну, начальника полиции, или полицмейстера, или главного инспектора, сами понимаете…
— Понимаю. Значит, вы дали Хульту адрес?
— Да.
Она помолчала, потом спросила с изумлением:
— На что вы намекаете?
— Ни на что, — успокоил ее Мартин Бек. — Все это ровным счетом ничего не значит.
— Но вы себя так ведете, будто…
— Просто мы обязаны все проверить, фру Нюман. Вы очень нам помогли. Благодарю вас.
— Пожалуйста, — откликнулась она так же растерянно.
— Благодарю, — повторил Мартин Бек и положил трубку.
Рённ стоял, прислонясь к дверному косяку.
— По-моему, — начал он, — я наидентифицировался сколько мог. Двое умерли. А про этого чертова Эриксона никто ничего не знает.
— Так, так, — с отсутствующим видом протянул Мартин Бек и уставился на раскрытый лист блокнота. Там стояло: Пальмон Харальд Хульт.
XVIII
Раз Хульт поехал на работу, значит, он сидит за своим столом. Хульт — человек в годах и теперь больше занимается писаниной, официально по крайней мере.
Но человек, снявший трубку в Мариинском участке, ничего, казалось, о нем не знал.
— Хульт? Нет, его здесь нет. Он выходной по субботам и воскресеньям.
— Он даже не показывался у вас сегодня?
— Нет.
— Это точно?
— Да. Я, во всяком случае, его не видел.
— Будьте так любезны, расспросите остальных.
— Каких это остальных?
— Ну, я надеюсь, у вас не так худо с персоналом, чтобы на целый участок никого, кроме вас, не было, — объяснил Мартин Бек с некоторой долей раздражения. — Не один же вы тут сидите.
— Конечно, не один, — сказал человек у аппарата на полтона ниже. — Подождите, сейчас я узнаю.
Мартин Бек слышал, как звякнула об стол телефонная трубка и как затихли шаги.
Потом до него донесся отдаленный голос:
— Эй! Из вас никто не видел Хульта? Этот воображала Бек из комиссии по убийствам спрашивает…
Конец фразы затерялся в шуме и голосах.
Мартин Бек ждал, он бросил усталый взгляд на Рённа, а тот устремил еще более усталый взгляд на свои часы.
Почему полицейский считает его воображалой? Может, потому, что Мартин Бек обратился к нему на «вы»? Мартин Бек лишь с трудом заставлял себя говорить «ты» соплякам, у которых еще молоко на губах не обсохло, и выслушивать такое же «ты» в ответ.
Хотя в остальном его никак нельзя было назвать поборником формализма.
Интересно, как вел бы себя в подобном случае человек вроде Стига Нюмана?
В трубке щелкнуло:
— Так вот насчет Хульта…
— И что же?
— Он действительно сюда заходил. Часа полтора назад. Но, кажется, сразу же ушел.
— Куда?
— Вот уж этого действительно никто не знает.
Мартин Бек оставил эту шпильку без последствий. Он сказал:
— Спасибо.
Для верности он набрал домашний телефон Хульта, но там, как и следовало ожидать, никто не отозвался, и после пятого гудка Мартин Бек положил трубку.
— Ты кого ищешь? — спросил Рённ.
— Хульта.
— Ах так.
«Похоже, что Рённ не отличается особой наблюдательностью», — подумал Мартин Бек с досадой.
— Эйнар!
— Да?
— Хульт вчера вечером звонил жене Нюмана, и она дала ему адрес больницы.
— Угу.
— Интересно, с чего бы это?
— Ну, должно быть, он хотел послать в больницу цветы или еще что-нибудь, — сказал Рённ апатично. — Они дружны были с Нюманом.
— А вообще, мало кто знал, что Нюман лежит в Саббатсберге.
— Потому-то Хульту и пришлось звонить, спрашивать адрес.
— Странное совпадение.
Это был не вопрос, и Рённ, естественно, ничего не ответил. Он сказал свое:
— Да, я тебе говорил, что не мог добраться до Эриксона?
— Какого еще Эриксона?
— До Оке Эриксона. До того полицейского, который вечно жаловался на все и вся.
Мартин Бек кивнул. Он припоминал это имя, хотя сейчас оно было не так уж и важно. Имя никого не интересовало, а кроме того, сейчас куда важнее был Хульт.
Он сам лично разговаривал с Хультом не более двух часов назад. Чем занимался Хульт все это время? Сперва весть об убийстве Нюмана вообще не произвела на него особого впечатления. Потом Хульт ушел — на работу, как он выразился.
Ну, в этом еще не было ничего необычного. Хульт был толстокожий полисмен старой выпечки, не ахти какой сообразительности и уж никак не импульсивный. То, что он вызвался работать в неурочное время, когда убили его коллегу, как раз в порядке вещей. При определенном стечении обстоятельств Мартин Бек сам поступил бы точно так же.
Необычным во всей истории был только телефонный звонок. Почему он ни единым словом не обмолвился о том, что разговаривал с женой Нюмана не далее как прошлым вечером? Если у него не было другого повода, кроме желания послать цветы, то почему он позвонил именно вечером?
Зато, если у него, кроме цветов, были другие причины интересоваться тем, где находился Нюман…
Мартин Бек усилием воли прервал эту цепь размышлений.
А звонил ли Хульт вечером?
И если звонил, то во сколько?
Надо еще кое-что уточнить.
Мартин Бек тяжело вздохнул, снова поднял трубку и в третий раз набрал номер Анны Нюман.
На сей раз к телефону подошла она сама.
— Да, — откликнулась она без всякого энтузиазма. — Слушаю вас, комиссар Бек.
— Извините, но я должен уточнить некоторые детали.
— Да?
— Вы сказали, что первый помощник комиссара Хульт звонил вам вчера вечером?
— Сказала.
— В котором часу?
— Очень поздно, а точно не могу сказать.
— Ну хоть приблизительно…
— М-м-м…
— Вы после этого сразу легли?
— Нет, не сразу… еще немного посидела.
Мартин Бек нетерпеливо забарабанил пальцами по столу. Он слышал, как она о чем-то расспрашивает сына, но о чем, разобрать не мог.
— Вы слушаете?
— Да, да…
— Я поговорила со Стефаном. Мы с ним смотрели телевизор. Сперва телефильм с Хамфри Богартом, но фильм был такой жуткий, что мы переключили на вторую программу. Там был эстрадный концерт. С участием Бенни Хилла, концерт только начался, когда зазвонил телефон.
— Превосходно. А сколько же вы слушали этот концерт до звонка?
— Ну, несколько минут. Пять от силы.
— Большое спасибо, фру Нюман. И последнее…
— Что же?
— Вы не можете точно припомнить, о чем говорил Хульт?
— Слово в слово не припомню. Он просто попросил Стига к телефону, а я ответила, что…
— Простите, я вас перебью. Он прямо так и спросил: «Можно Стига?»
— Ну, разумеется, нет. Он держался вполне корректно.
— А именно?
— Сперва извинился, потом спросил, нельзя ли позвать к телефону комиссара Нюмана.
— А почему он извинился?
— Ну, разумеется, потому, что он позвонил так поздно.
— А вы что ответили?
— Я спросила, кто говорит. Или, если быть точной: «С кем имею честь?»
— Ну а что ответил господин Хульт?
— «Я сослуживец комиссара Нюмана». Примерно так. А потом он назвал себя.
— А вы что ответили?
— Как я вам говорила, я сразу узнала это имя, кроме того, я знала, что он звонил и раньше и что был одним из немногих, кого Стиг действительно ценил.
— Вы говорите, звонил и раньше. Часто звонил?
— Несколько раз за год. Но пока муж был здоров и находился дома, трубку почти всегда снимал он сам, поэтому Хульт, может быть, звонил и чаще, мне это не известно.
— А вы что ответили?
— Я же говорила.
— Простите, я действительно должен казаться вам назойливым, но все это может иметь очень большое значение.
— Ну, я ответила, что Стиг болен. Он как будто удивился и огорчился и спросил, серьезно ли болен Стиг…
— А вы?
— Я ответила, что, к сожалению, очень серьезно и что он в больнице. Тогда он спросил, можно ли ему проведать моего мужа, а я ответила, что Стигу скорей всего это будет неприятно.
— Ну и его удовлетворил ваш ответ?
— Разумеется. Хульт и сам хорошо знал Стига. По работе.
— Но он сказал, что хочет послать цветы?
«Подсказками занимаемся, — подумал про себя Мартин Бек. — Стыд какой».
— Да, да. И черкнуть несколько строк. Тут я ему и сказала, что Стиг лежит в Саббатсберге, и дала номер палаты, Я припомнила, что Стиг несколько раз называл Хульта человеком надежным и безупречным.
— Ну а потом?
— Он еще раз попросил извинить его. Поблагодарил и пожелал мне покойной ночи.
Мартин Бек со своей стороны тоже поблагодарил фру Нюман и чуть было тоже не пожелал ей сгоряча покойной ночи.
Потом он обернулся к Рённу и спросил:
— Ты смотрел вчера телевизор?
Рённ ответил возмущенным взглядом.
— Ах верно, ты ведь работал. Но все равно можно из газеты узнать, когда по второй программе началась передача с Бенни Хиллом.
— Это я могу, — ответил Рённ и вышел в соседнюю комнату. Вернулся он с газетой в руках, долго изучал ее, потом сказал:
— Двадцать один час двадцать пять минут.
— Следовательно, Хульт звонил в половине десятого. Поздновато, если считать, что у него не было какой-то задней мысли.
— А разве была?
— Во всяком случае, он не проговорился. Зато он весьма подробно расспросил, где лежит Нюман.
— Ну да, он ведь хотел послать цветы.
Мартин Бек долго смотрел на Рённа. Надо все-таки втолковать человеку.
— Эйнар, ты способен меня выслушать?
— Вроде способен.
Мартин Бек собрал воедино все, что ему было известно о поведении Хульта за последние сутки, начиная с телефонного звонка и кончая разговором в Реймерсхольме и тем обстоятельством, что в данную минуту установить местопребывание Хульта не представляется возможным.
— Уж не думаешь ли ты, что это Хульт распотрошил Нюмана?
Непривычно прямой в устах Рённа вопрос.
— Ну, так в лоб я не утверждаю…
— Маловероятно. И вообще странно, — сказал Рённ.
— Поведение Хульта тоже кажется странным, мягко выражаясь.
Рённ не ответил.
— Как бы то ни было, желательно добраться до Хульта и расспросить его поподробнее о его разговоре с фру Нюман, — решительно сказал Мартин Бек.
На Рённа это не произвело никакого впечатления, он зевнул во весь рот и посоветовал:
— Тогда поищи его по селектору. Едва ли он далеко ушел.
Мартин Бек метнул в него изумленный взгляд и сказал:
— Вполне конструктивное предложение.
— Чего тут конструктивного. — ответил Рейн с таким видом, словно его несправедливо в чем-то обвиняли.
Мартин Бек снова поднял трубку и передал, что первого помощника комиссара Харальда Хульта просят, как только он объявится, незамедлительно позвонить в управление на Кунгсхольмсгатан.
Окончив разговор, он остался сидеть на прежнем месте, уронив голову в ладони.
Что-то здесь было не так. И смутное предчувствие грозящей опасности не уходило. От кого? От Хульта? Или он упустил из виду что-нибудь другое?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
— Неужели ваш муж не упоминал никого из тех, с кем вместе работал?
— Одного по крайней мере. Я знаю, что у него был подчиненный, которого он очень ценил. Звали этого человека Хульт. Стиг время от времени поминал его. С Хультом он работал еще задолго до того, как мы поженились.
— Значит, Хульта вы знаете?
— Нет. Сколько мне помнится, я никогда его не видела.
— Не видели?
— Нет. Только по телефону с ним разговаривала.
— И все?
— Все.
— Подождите минутку, госпожа Нюман.
— Пожалуйста.
Мартин Бек опустил на стол руку с зажатой в ней трубкой и задумался, постукивая кончиками пальцев по корням волос, обрамляющих лоб. Рённ безучастно зевал.
Мартин снова поднес трубку к уху.
— Фру Нюман, вы слушаете?
— Да.
— Известно ли вам, как зовут первого помощника комиссара, то есть Хульта?
— Да, по чистой случайности. Пальмон Харальд Хульт. А вот его звание я узнала только от вас.
— По случайности, вы сказали?
— Да, именно так. Оно записано тут, его имя. В телефонной книге. Пальмон Харальд Хульт.
— Кто же его записал?
— Я сама и записала.
Мартин Бек промолчал.
— Господин Хульт звонил нам вчера вечером, он справлялся о Стиге. И был потрясен, узнав, что Стиг тяжело болен.
— Вы дали ему адрес больницы?
— Да. Он хотел послать Стигу цветы. А я, как уже было сказано, знала Хульта. Он был единственным, кому я рискнула бы дать адрес, кроме…
— Кого?
— Ну, начальника полиции, или полицмейстера, или главного инспектора, сами понимаете…
— Понимаю. Значит, вы дали Хульту адрес?
— Да.
Она помолчала, потом спросила с изумлением:
— На что вы намекаете?
— Ни на что, — успокоил ее Мартин Бек. — Все это ровным счетом ничего не значит.
— Но вы себя так ведете, будто…
— Просто мы обязаны все проверить, фру Нюман. Вы очень нам помогли. Благодарю вас.
— Пожалуйста, — откликнулась она так же растерянно.
— Благодарю, — повторил Мартин Бек и положил трубку.
Рённ стоял, прислонясь к дверному косяку.
— По-моему, — начал он, — я наидентифицировался сколько мог. Двое умерли. А про этого чертова Эриксона никто ничего не знает.
— Так, так, — с отсутствующим видом протянул Мартин Бек и уставился на раскрытый лист блокнота. Там стояло: Пальмон Харальд Хульт.
XVIII
Раз Хульт поехал на работу, значит, он сидит за своим столом. Хульт — человек в годах и теперь больше занимается писаниной, официально по крайней мере.
Но человек, снявший трубку в Мариинском участке, ничего, казалось, о нем не знал.
— Хульт? Нет, его здесь нет. Он выходной по субботам и воскресеньям.
— Он даже не показывался у вас сегодня?
— Нет.
— Это точно?
— Да. Я, во всяком случае, его не видел.
— Будьте так любезны, расспросите остальных.
— Каких это остальных?
— Ну, я надеюсь, у вас не так худо с персоналом, чтобы на целый участок никого, кроме вас, не было, — объяснил Мартин Бек с некоторой долей раздражения. — Не один же вы тут сидите.
— Конечно, не один, — сказал человек у аппарата на полтона ниже. — Подождите, сейчас я узнаю.
Мартин Бек слышал, как звякнула об стол телефонная трубка и как затихли шаги.
Потом до него донесся отдаленный голос:
— Эй! Из вас никто не видел Хульта? Этот воображала Бек из комиссии по убийствам спрашивает…
Конец фразы затерялся в шуме и голосах.
Мартин Бек ждал, он бросил усталый взгляд на Рённа, а тот устремил еще более усталый взгляд на свои часы.
Почему полицейский считает его воображалой? Может, потому, что Мартин Бек обратился к нему на «вы»? Мартин Бек лишь с трудом заставлял себя говорить «ты» соплякам, у которых еще молоко на губах не обсохло, и выслушивать такое же «ты» в ответ.
Хотя в остальном его никак нельзя было назвать поборником формализма.
Интересно, как вел бы себя в подобном случае человек вроде Стига Нюмана?
В трубке щелкнуло:
— Так вот насчет Хульта…
— И что же?
— Он действительно сюда заходил. Часа полтора назад. Но, кажется, сразу же ушел.
— Куда?
— Вот уж этого действительно никто не знает.
Мартин Бек оставил эту шпильку без последствий. Он сказал:
— Спасибо.
Для верности он набрал домашний телефон Хульта, но там, как и следовало ожидать, никто не отозвался, и после пятого гудка Мартин Бек положил трубку.
— Ты кого ищешь? — спросил Рённ.
— Хульта.
— Ах так.
«Похоже, что Рённ не отличается особой наблюдательностью», — подумал Мартин Бек с досадой.
— Эйнар!
— Да?
— Хульт вчера вечером звонил жене Нюмана, и она дала ему адрес больницы.
— Угу.
— Интересно, с чего бы это?
— Ну, должно быть, он хотел послать в больницу цветы или еще что-нибудь, — сказал Рённ апатично. — Они дружны были с Нюманом.
— А вообще, мало кто знал, что Нюман лежит в Саббатсберге.
— Потому-то Хульту и пришлось звонить, спрашивать адрес.
— Странное совпадение.
Это был не вопрос, и Рённ, естественно, ничего не ответил. Он сказал свое:
— Да, я тебе говорил, что не мог добраться до Эриксона?
— Какого еще Эриксона?
— До Оке Эриксона. До того полицейского, который вечно жаловался на все и вся.
Мартин Бек кивнул. Он припоминал это имя, хотя сейчас оно было не так уж и важно. Имя никого не интересовало, а кроме того, сейчас куда важнее был Хульт.
Он сам лично разговаривал с Хультом не более двух часов назад. Чем занимался Хульт все это время? Сперва весть об убийстве Нюмана вообще не произвела на него особого впечатления. Потом Хульт ушел — на работу, как он выразился.
Ну, в этом еще не было ничего необычного. Хульт был толстокожий полисмен старой выпечки, не ахти какой сообразительности и уж никак не импульсивный. То, что он вызвался работать в неурочное время, когда убили его коллегу, как раз в порядке вещей. При определенном стечении обстоятельств Мартин Бек сам поступил бы точно так же.
Необычным во всей истории был только телефонный звонок. Почему он ни единым словом не обмолвился о том, что разговаривал с женой Нюмана не далее как прошлым вечером? Если у него не было другого повода, кроме желания послать цветы, то почему он позвонил именно вечером?
Зато, если у него, кроме цветов, были другие причины интересоваться тем, где находился Нюман…
Мартин Бек усилием воли прервал эту цепь размышлений.
А звонил ли Хульт вечером?
И если звонил, то во сколько?
Надо еще кое-что уточнить.
Мартин Бек тяжело вздохнул, снова поднял трубку и в третий раз набрал номер Анны Нюман.
На сей раз к телефону подошла она сама.
— Да, — откликнулась она без всякого энтузиазма. — Слушаю вас, комиссар Бек.
— Извините, но я должен уточнить некоторые детали.
— Да?
— Вы сказали, что первый помощник комиссара Хульт звонил вам вчера вечером?
— Сказала.
— В котором часу?
— Очень поздно, а точно не могу сказать.
— Ну хоть приблизительно…
— М-м-м…
— Вы после этого сразу легли?
— Нет, не сразу… еще немного посидела.
Мартин Бек нетерпеливо забарабанил пальцами по столу. Он слышал, как она о чем-то расспрашивает сына, но о чем, разобрать не мог.
— Вы слушаете?
— Да, да…
— Я поговорила со Стефаном. Мы с ним смотрели телевизор. Сперва телефильм с Хамфри Богартом, но фильм был такой жуткий, что мы переключили на вторую программу. Там был эстрадный концерт. С участием Бенни Хилла, концерт только начался, когда зазвонил телефон.
— Превосходно. А сколько же вы слушали этот концерт до звонка?
— Ну, несколько минут. Пять от силы.
— Большое спасибо, фру Нюман. И последнее…
— Что же?
— Вы не можете точно припомнить, о чем говорил Хульт?
— Слово в слово не припомню. Он просто попросил Стига к телефону, а я ответила, что…
— Простите, я вас перебью. Он прямо так и спросил: «Можно Стига?»
— Ну, разумеется, нет. Он держался вполне корректно.
— А именно?
— Сперва извинился, потом спросил, нельзя ли позвать к телефону комиссара Нюмана.
— А почему он извинился?
— Ну, разумеется, потому, что он позвонил так поздно.
— А вы что ответили?
— Я спросила, кто говорит. Или, если быть точной: «С кем имею честь?»
— Ну а что ответил господин Хульт?
— «Я сослуживец комиссара Нюмана». Примерно так. А потом он назвал себя.
— А вы что ответили?
— Как я вам говорила, я сразу узнала это имя, кроме того, я знала, что он звонил и раньше и что был одним из немногих, кого Стиг действительно ценил.
— Вы говорите, звонил и раньше. Часто звонил?
— Несколько раз за год. Но пока муж был здоров и находился дома, трубку почти всегда снимал он сам, поэтому Хульт, может быть, звонил и чаще, мне это не известно.
— А вы что ответили?
— Я же говорила.
— Простите, я действительно должен казаться вам назойливым, но все это может иметь очень большое значение.
— Ну, я ответила, что Стиг болен. Он как будто удивился и огорчился и спросил, серьезно ли болен Стиг…
— А вы?
— Я ответила, что, к сожалению, очень серьезно и что он в больнице. Тогда он спросил, можно ли ему проведать моего мужа, а я ответила, что Стигу скорей всего это будет неприятно.
— Ну и его удовлетворил ваш ответ?
— Разумеется. Хульт и сам хорошо знал Стига. По работе.
— Но он сказал, что хочет послать цветы?
«Подсказками занимаемся, — подумал про себя Мартин Бек. — Стыд какой».
— Да, да. И черкнуть несколько строк. Тут я ему и сказала, что Стиг лежит в Саббатсберге, и дала номер палаты, Я припомнила, что Стиг несколько раз называл Хульта человеком надежным и безупречным.
— Ну а потом?
— Он еще раз попросил извинить его. Поблагодарил и пожелал мне покойной ночи.
Мартин Бек со своей стороны тоже поблагодарил фру Нюман и чуть было тоже не пожелал ей сгоряча покойной ночи.
Потом он обернулся к Рённу и спросил:
— Ты смотрел вчера телевизор?
Рённ ответил возмущенным взглядом.
— Ах верно, ты ведь работал. Но все равно можно из газеты узнать, когда по второй программе началась передача с Бенни Хиллом.
— Это я могу, — ответил Рённ и вышел в соседнюю комнату. Вернулся он с газетой в руках, долго изучал ее, потом сказал:
— Двадцать один час двадцать пять минут.
— Следовательно, Хульт звонил в половине десятого. Поздновато, если считать, что у него не было какой-то задней мысли.
— А разве была?
— Во всяком случае, он не проговорился. Зато он весьма подробно расспросил, где лежит Нюман.
— Ну да, он ведь хотел послать цветы.
Мартин Бек долго смотрел на Рённа. Надо все-таки втолковать человеку.
— Эйнар, ты способен меня выслушать?
— Вроде способен.
Мартин Бек собрал воедино все, что ему было известно о поведении Хульта за последние сутки, начиная с телефонного звонка и кончая разговором в Реймерсхольме и тем обстоятельством, что в данную минуту установить местопребывание Хульта не представляется возможным.
— Уж не думаешь ли ты, что это Хульт распотрошил Нюмана?
Непривычно прямой в устах Рённа вопрос.
— Ну, так в лоб я не утверждаю…
— Маловероятно. И вообще странно, — сказал Рённ.
— Поведение Хульта тоже кажется странным, мягко выражаясь.
Рённ не ответил.
— Как бы то ни было, желательно добраться до Хульта и расспросить его поподробнее о его разговоре с фру Нюман, — решительно сказал Мартин Бек.
На Рённа это не произвело никакого впечатления, он зевнул во весь рот и посоветовал:
— Тогда поищи его по селектору. Едва ли он далеко ушел.
Мартин Бек метнул в него изумленный взгляд и сказал:
— Вполне конструктивное предложение.
— Чего тут конструктивного. — ответил Рейн с таким видом, словно его несправедливо в чем-то обвиняли.
Мартин Бек снова поднял трубку и передал, что первого помощника комиссара Харальда Хульта просят, как только он объявится, незамедлительно позвонить в управление на Кунгсхольмсгатан.
Окончив разговор, он остался сидеть на прежнем месте, уронив голову в ладони.
Что-то здесь было не так. И смутное предчувствие грозящей опасности не уходило. От кого? От Хульта? Или он упустил из виду что-нибудь другое?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28