И он упрекал меня в ревности! Как мало справедливости на свете! Мои колюще-режущие предметы в кухне? Вроде. Зато тяжелых в комнате хоть отбавляй. Полина, пора принимать меры. А то Шекспир в гробу шебуршится, жалея, что упускает классный сюжет. «Отелло»! Елки, «Измайлов» — это вещь.
— Вик, ну как мне тебе доказать, что ничего у меня не было ни с Крайневым, ни с Игорем? Мне нужен ты.
И поскольку варианта доказательств Измайлов не предложил, я занялась отсебятиной. Я занималась ею долго и с удовольствием. Утром Измайлов был заметно заторможен, но верил уже всему.
Поскольку есть у меня было нечего, завтракать мы отправились к Вику. Не успели расположиться за столом, как в дверь позвонили.
— Пришел некто славный, — сонно сообщил Вик.
— Примета?
— Примета, Поленька.
Сказав это, Измайлов не шевельнулся. Впускать гостя предстояло мне.
Борис Юрьев, как заморский принц, осанисто шагнул через порог.
— Сбежал из больницы, мерзавец? — гаркнул вмиг оживившийся полковник.
— Сбежал, мочи нет, — доложил Борис.
И подмигнул мне. Слава Богу, значит, не очень сердит. А двигается так странно из-за туго перевязанной грудной клетки.
Понятно, что от угощения он не отказался. Неплохо подлечили, получается.
— Я валялся и думал, — осторожно затянулся сигаретой насытившийся Борис. — Связаны все преступления между собой, хоть режьте. Только мы никак не улавливаем связи.
— Я тоже так считаю, — подхватила я.
Но моя поддержка лишь охладила пыл Юрьева.
— Полина, тебе безумно пойдет кляп, — сказал Вик.
А они не геи? Как соберутся вместе, мне слова вставить не удается. И что будет, если я поделюсь с ними своим предположением? Нет, Полина, заткнись. Еще раз так восстанавливать добрые отношения с Виком можно не ранее, чем через месяц. Ты же не из синтетики сработана.
— Борис, Виктор Николаевич категорически отказывается предполагать, что убийства Лизы, Шевелева, наше похищение и проба оружия на черепе бывшего мужа — одно дело. Но он еще не в курсе, что вчера меня вызывали в редакцию. Валентин Петрович.
— И ты скрытничаешь? Черт знает что вытворяешь, а о важном молчишь? — крикнул Вик.
Насчет черта в ночном контексте… Я обиделась.
— Поля, — осознал свою бестактность Измайлов, — не злись, я имел в виду, что Бориса надо питать сведениями, чтобы поскорее включился.
Ломаться не стоило, Борис чуть не погиб из-за меня. Я рассказала все.
— Недурно было бы прокатиться по дорогим сердцу местам, во-первых. И позвонить от имени подруги Лизы Валентину Петровичу, во-вторых, — зашевелил мозгами заморенный эскулапами Борис.
— Громилы из иномарки дали Полине сбежать, — вломился в процесс Вик.
Если Измайлову что-нибудь втемяшилось, выбить невозможно. Но я попыталась.
— Смысл? Утащить из города, припугнуть, ладно, но отпустить! Грязную, в синяках…
— Может, они Валентина Петровича ждали?
— Симпатичное предположение, — одобрила я.
Хотя согласиться с тем, что мои скачки по полю были запланированы бандюгами, оказалось непросто.
— Я вам опишу происшедшее, как представляю, — посулил Юрьев.
Измайлов возликовал. Есть старинное слово — любимче. Вот Борис для Вика — это самое. Балков слишком приземлен, скучен, сер. А по мне, ребята именно тандемом привлекательны.
— Кто-то заказывает музыку и платит, — увлеченно приступил к повествованию Борис. — Либо Валентин Петрович, либо муж Поли, либо оба вместе.
Да, мальчик, рановато ты из палаты вырвался.
— Вы, Виктор Николаевич, исходили из того, что Валентин Петрович мог получить у Лизы любые данные. А вдруг нет? Вдруг они с Полиной выяснили нечто, сулящее им выгоду? Прибыль?
— И кто их снабдил такими данными, Борис?
— Шевелев.
— С какой стати?
— Проболтался.
— Те, кто имел привычку пробалтываться, давно дрыхнут на кладбище. Шевелев не ребенок.
— Тем не менее, на кладбище он угодил.
— Стоп, но Полина-то перед нами.
Эта мелочь сильно раздосадовала Юрьева.
— Шевелев ничего особенного не говорил, — испортила я ему пролог. — Мы обеспечивали рекламу. Десятки других то же от нас получают. И все целы и невредимы.
— Виктор Николаевич, а не левый ли спирт они в бутыли закачивают? — воскликнул Юрьев. — Прошерстить бы их заводец, а?
Измайлову версия понравилась. А мне нет.
— Боря, так Шевелев через меня Лизе про спирт трепанулся? Она — намеками Валентину Петровичу, я — мужу. Затем мы принялись душить и стрелять. Кстати, я окурок нашла. В кармане плаща лежит. Курить в своем кабинете Лиза могла позволить только близкому-преблизкому человеку. Либо она была мертва, когда там смолили. Если чинарик не позже на стеллаже очутился.
— Детектив, — уничижительно хмыкнул Борис.
— Прекратите ссориться, — велел Вик, протягивая мне фотографию.
На ней было лето, море, люди. Вот Лиза, ее супруг, главный редактор и высокая темноволосая женщина. Ого.
— Собираясь на свидание к Валентину Петровичу, я старалась походить на нее.
— Это жена главного редактора, Поля.
— Но почему же по описанию вахтерши никто ее не опознал?
— Возможно, потому, что в день убийства Лизы она ходила в парикмахерскую. Постриглась и покрасилась в этакий одуванчиковый цвет.
— Не слишком ли банально?
— Все на земле банально, Поля. Мы ищем оригинальности и сложности, а Иванушка-дурачок обставляет и обставляет нас напропалую.
— Короче, она задушила Лизу, подозревая неутихшую страсть в муже? Как выражался полунинский Асисяй: «Детектива — это любов»? Тогда почему она не уничтожила снимок?
— Мы взяли его дома у Лизы. Дама утверждает, что в редакции не была. Но в парикмахерской не в состоянии вспомнить время ее прихода — ухода. Никто.
— Не сердись, Измайлов. Старая жена может укокошить молодую. А наоборот…
— Поспорим?
— Не отважусь. У тебя ворох случаев из практики. Итак, тайна второй посетительницы раскрыта. Правда, Валентин Петрович чудит. Но это же несущественно. И пусть жена главного была у Лизы. Ты попробуй докажи, что она ее убила.
— Полина, ты мне завидуешь.
— Нет. Я не могу подобрать выражений. Но у нас самих столько накрутилось в последние дни вокруг ревности или на нее, что, по-моему, у тебя в сознании сдвиг. Ты забыл про головорезов из зеленой иномарки.
— Ладно, допускаю, что дама покрывает благоверного, который задушил прежнюю жену за то, что она смешала его с мусором на службе. Но у тебя самой сдвиг на почве головорезов из иномарки. Все хочешь расквитаться за себя и Бориса.
— Поехали, что толку спорить, — призвал Юрьев. — Виктор Николаевич, не доказывайте вы ничего Полине. Она же вам назло рассуждает.
— Если бы, Борис. Она рассуждает назло себе.
Я сочла это достаточным аргументом в свою защиту.
За городом было по-осеннему просторно и роскошно. Мы с Борисом наперебой живописали Вику детали похищения. На сей раз ни капли дождя не пролилось здесь, и мы нашли мои туфли, вмурованные в высохший земляной ком.
— Больно было удирать босиком? — посочувствовал Борис.
— Почему босиком? В колготках…
Конечно, похохотать эти Пинкертоны горазды. Но я привыкла. Теперь предстояло навсегда усвоить, что Вик умный. Ибо с острого клина опушки дивно просматривалось шоссе. Если уж подстраивать побег, то только тут.
Глава 13
— Излагай, Полина, — возжелал поразвлечься и скрасить себе обратный путь Вик.
— Чего изволите, Виктор свет Николаич?
— Всего.
— Воля ваша. В субботу утром в редакции Лизу навестил главный, по совместительству первый муж, затем его жена, возможно, выслеживавшая предполагаемого изменника, и, наконец, сволочи из иномарки. Я считаю душителями их, вы, полковник, — одного из членов редакторской семьи. А вдруг Борис ближе к истине, чем мы оба?
— Ты не простыла? — забеспокоился Юрьев. — В кои веки отозвалась обо мне по-человечески.
Я проигнорировала его выпад. За первым порывом следует шквал, проверено.
— Что, если Шевелев о чем-то проболтался Лизе? Вы не допускаете, что у них помимо меня свои дела могли быть? Потом он опомнился и заказал ее.
— Сволочам из иномарки? — хохотнул Вик.
— Нет, голубчики. Своей супруге. Тоже высокая тощая брюнетка, между прочим. Пусть любовник обеспечил ей алиби на время убийства Алексея. А начало ее уик-энда вы проверяли?
— Вот это поворотец, — крякнул Измаилов.
— Я способная, — закляла я себя на случай новых насмешек. — А бойфренд Лизы, которому она успела растрепать секрет Шевелева, в ночь с субботы на воскресенье прикончил коммерсанта на даче.
— Поля, тогда выходит, что этот оборотистый бойфренд — твой муженек. Не щипайся, пожалуйста. Пистолет его? Его.
— Не факт.
— У тебя все фактами и не пахло, мы терпели. Ты делала последнюю рекламу для Шевелева. Злые дяди по наущению твоего бывшего тебя попугали, а добрый Валентин Петрович попробовал выяснить, не просочилась ли к тебе какая-нибудь информация.
— Далее мужу стало нестерпимо стыдно за организацию мерзостей, и он совершил попытку саморасстрела…
— Нельзя ли без элементов противостояния? — фигурально развел нас с Виком по разным углам Борис. — У меня еще не все ладно с мозгами, пожалейте.
— Ладно. В воскресенье нас с тобой похитили люди, которые последними посещали редакцию. Ты им был без надобности. Меня побили и позволили выбраться на шоссе. Валентин Петрович, покочевряжившись для вида, опоил кофе с какой-то дрянью, транспортировал к себе и приступил к расспросам. Но не успел ничего толком выяснить, меня забрал муж. Добился он своего вчера, узнав про байку Шевелева. Перед этим он удивительным образом отреагировал на звонок якобы шантажистки: попросил зашиты у милиции, но солгал про время встречи.
— Поля, а главный редактор не оставлял вас с этим Валентином Петровичем один на один в кабинете? — уточнил Борис.
— Нет.
— Значит, либо он в курсе, либо просто ждал, когда его попросят удалиться.
— А я вот просто жду, когда мне сообщат, что мужа пытались убить. Господин полковник, его Игорь приканчивал?
Вик выпустил руль. Потом стиснул его и искоса посмотрел на меня. Из расширившихся зрачков сочились изумление и виноватость.
— Игорь — телохранитель? — спросил Борис, которому Измайлов, кажется, без поблажек загружал в больнице сотрясенные мозги.
— Он еще и капитан ФСБ, — подсуетилась я.
Юрьев парень воспитанный, но ругнуться, как выяснилось, умеет многоэтажно. Правда, после извиняется.
— Их что, в ФСБ стрелять не учат? — вырвалось у него.
От повторного «прости» я отмахнулась. В сущности, вопрос Бориса был неплохим ответом. Тут Измайлов собрался с духом:
— Поленька, расстраивать тебя невмоготу, раз. Твой бывший прекрасно знал, кого пасет Игорь, и предоставлял ему возможность работать в обмен, сама соображаешь, на отпущение кое-каких старых грешков, два. Капитан не возражал против доведения до тебя этого. Чтобы дальше нос не совала. Не было Игорю резона рубить сук. Вот остальными охранниками он сейчас вплотную занимается. И я им не завидую. Капитан — мужик лютый.
— А стерва?
— Действительно в саду прогуливалась, мигрень по ветру развеивала. Но откуда тебе известно…
— Какой же кретин станет палить себе за ухо, а не в висок?
— Милая, — нежно и вкрадчиво шепнул Вик, — у тебя не многовато подробностей?
Надеялся поймать на слове? Меня?
— Его подруга ткнула меня пальцем туда, где была дырка. Ощущение гадкое.
— Ах вот оно что.
Вик то ли обрадовался, то ли разочаровался, но продолжил ровным тоном:
— Поля, некто приблизился сзади. Видимо, жертва начала поворачивать голову на звук шагов. Пришлось нажать на курок.
— За чем же они охотятся? Два трупа, травмы Бориса, ранение…
— При любом раскладе объект один — деньги. А ты, оказывается, в состоянии держать язык за зубами.
Возразить было нечего. Мы опустошенно безмолвствовали. Но Измайлову не терпелось:
— Борис, ты предлагал пораздражать Валентина Петровича.
— Есть идея, — согласился Юрьев и не скрыл ее от нас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36