Тогда ее шансы на успех были еще велики. Но как только ветер подул в другую сторону, кто-то — бог весть который из тех, с кем мы вели переговоры! — испугался и, спасая себя, с перепугу выдал нас. Ты ведь знаешь, что нас было двое?
— Знаю, — сказал Кадфаэль. — И даже знаком с твоим товарищем. Он был одним из домочадцев Фиц-Алана, когда тот находился в Шрусбери, перед тем как город был взят королем Стефаном. Я слышал, что ему удалось благополучно сесть на корабль в одной из восточных гаваней и переправиться в Нормандию. Тебе повезло меньше.
— Значит, Торольд улизнул из Англии? Ох, как же ты меня обрадовал! — воскликнул Ниниан, покраснев от счастья. — Под Кентербери нас с ним совсем было загнали в угол, там мы с ним расстались. Я так боялся за него! О, если он целый и невредимый добрался до дома… — Тут Ниниан нахмурился, спохватившись, что назвал домом Нормандию, — За себя я сумею постоять! Даже если угожу в тюрьму… Но нет, этому не бывать! Позаботиться о себе легче, чем отвечать за двоих. Ведь Торольд женатый человек!
— Мне так и сказали, мол, вернулся домой к жене. И что ты намерен делать теперь? — поинтересовался Кадфаэль. — Ясно, что дело, ради которого ты приехал, потерпело неудачу. Что же дальше?
— А дальше, — начал юноша с торжественным и серьезным выражением, — я собираюсь перейти границу Уэльса и присоединиться в Глостере к армии императрицы. Я не могу привести ей на помощь войско Фиц-Алана, зато могу увеличить ее армию на одного солдата, который готов за нее сражаться. Скажу не хвалясь, что неплохо владею мечом и копьем!
Голос его зазвенел, глаза засверкали, юноша говорил со всем пылом искренности. То, что он задумал, гораздо больше подходило к его натуре, чем ведение тайных переговоров с колеблющимися союзниками. И чем плох этот план? Граница Уэльса не так уж далека, правда, ему нелегко будет добраться до Глостера: по пути придется преодолеть дикие места, где грозит немало опасностей. Кадфаэль задумчиво посмотрел на своего собеседника и увидел перед собой молодого человека, слишком легко одетого для пешего путешествия в зимнее время. Ни оружия, ни коня, ни денег — без них ему придется ох как трудно! Однако Ниниана эти соображения, по-видимому, нисколько не смущали.
— Ну что же! Намерения у тебя честные, и я ничего не имею против. Даже в наших краях есть ваши сторонники, хотя сейчас они стараются помалкивать. Не может ли кто-нибудь из них оказать тебе помощь ?
Рыбка не клюнула. Юноша плотно сжал рот и не моргая, спокойно смотрел на Кадфаэля с непроницаемым выражением. Если он и пытался установить связь с кем-то из сторонников императрицы, то ни за что в этом не признается. Он готов был довериться своему проницательному наставнику в том, что касалось его самого, но не желал откровенничать, когда это касалось других.
— Ладно тебе! — добродушно сказал Кадфаэль. — Судя по всему, тебя здесь не особенно ищут. Пока ты у нас хорошо пристроен, так почему бы Бенету не пожить еще в монастыре простым и скромным работником, тут его никто и не заметит. Пока стоят морозы и все сковано льдом, ты будешь работать у меня с лекарствами, так что давай продолжим наш урок. Не вешай носа, парень, и внимательно следи за тем, что я тебе буду показывать.
Юноша обрадовался и от облегчения совсем по-детски разразился приглушенным хохотом. Подскочив к Кадфаэлю, он с телячьим восторгом схватился за ступку, как за новую игрушку.
— Согласен! Скажи только, что надо, и я тотчас сделаю. Глядишь, пока буду тут жить, я и сам заделаюсь аптекарем. — И, очень похоже передразнивая Кадфаэля, он повторил его слова: «Чему ни учиться, все когда-нибудь пригодится».
— Верно, верно, мой друг! — назидательно подтвердил Кадфаэль. — И учение, и наблюдения. Никогда не знаешь, что в итоге сложится.
Именно так, из отдельных отрывочных черточек, начинал в голове Кадфаэля складываться облик этого симпатичного, веселого и предприимчивого юноши. Молодой человек без гроша в кармане, которому срочно нужны средства, чтобы незаметно добраться до Глостера. Наверняка он прибыл в Англию с целым списком имен в голове, которые принадлежали возможным приверженцам императрицы, причем некоторые из этих людей живут в Шропшире. Пожилая женщина, полная тревоги за своего обожаемого питомца, приходящая к нему с гостинцами. Она дает ему медовые булочки, он вынимает из-за пазухи какую-то маленькую вещицу и вручает ей, она тотчас же прячет ее у себя на груди. Вскоре после этого случая является с кратким визитом леди Санан Бернье — дочь человека, лишившегося своих владений за то, что он примкнул к войску императрицы Матильды, и ныне падчерица другого лорда, который принадлежал той же партии. Леди Санан приходит якобы для того, чтобы запастись к рождеству пряностями. Проходя через сад, она останавливается и обменивается несколькими словами с молодым работником, копающим грядки, мерит его взглядом с головы до пят, — «словно пажа себе подыскивала», как потом сказал юноша.
Так-так! Пока что все сходится. Но почему в таком случае парнишка все еще здесь, если он уже попросил и получил желаемую помощь?
В этом месте незаконченная картина была нарушена внезапной смертью отца Эйлиота, которая легла на нее как большая клякса посредине недописанной страницы. Ни с чем не связанная, эта смерть все перепутала. Как и при жизни, отец Эйлиот снова возник перед Кадфаэлем, словно зловещая черная птица.
Глава седьмая
В Шрусбери был официально объявлен розыск Ниниана Бэчилера, лазутчика королевы Матильды, поставленного вне закона и скрывающегося где-то на территории короля Стефана. Новость, тотчас же подхваченная неутомимой молвой, обсуждалась с удвоенным пылом, ибо все ухватились за нее, чтобы вознаградить себя за долгое молчание по поводу смерти Эйлиота, поскольку это событие если и обсуждалось, то не иначе как по секрету и шепотом. Обитатели Форгейта получили наконец очень удобную тему для разговоров, которая могла служить прозрачным намеком на ту, что действительно волновала общину святого Креста. Люди много судачили, но, в сущности, никому не было дела, сколько там вражеских лазутчиков скрывается в графстве, поэтому вся эта болтовня не представляла никакой опасности ни для беглеца, ни тем более для любящего племянника вдовы Хэммет, и Бенет совершенно открыто навещал ее в доме священника.
Двадцать девятого декабря Кадфаэля позвали в Форгейт к первым больным, подхватившим кашель и простуду, оттуда монах по собственному почину отправился в город к одному из постоянных пациентов, который каждую зиму страдал грудью. В сарайчике Кадфаэль оставил Ниниана, который пилил ветки, оставшиеся после обрезки деревьев, и щепил их на лучину, одновременно приглядывая за горшочком с миндальным маслом, в котором варились различные травы. Масло готовилось для обмороженных пальцев, слишком нежных, чтобы пользоваться свиным салом. Горшочек грелся на краю жаровни, и Ниниан должен был следить, чтобы масло не закипало. Юноша всегда добросовестно выполнял указания Кадфаэля, и когда за что-то брался, делал это на совесть.
Кадфаэль управился с визитами гораздо скорее, чем ожидал, а холодная погода не располагала к долгим прогулкам. За час до вечерни он уже входил в ворота монастыря, пересек большой монастырский двор и, обогнув живую изгородь, вошел в аллею, которая вела в травный сад. Спасаясь от гололеда, он обернул башмаки шерстяными тряпками, чтобы не так скользить, и благодаря этой предосторожности ступал совершенно бесшумно. Поэтому он услыхал голоса, доносившиеся из его сарайчика, прежде, чем там заметили его появление. Говорили быстро и тихо и как будто горячо спорили. Один голос принадлежал Ниниану, юноша говорил на повышенных тонах, он был необычно возбужден, но старался сдерживать свои чувства. Второй голос был девичий: девушка взволнованно и настойчиво убеждала в чем-то Ниниана. Кадфаэля поразило, что ее переполнял такой же безрассудный восторг перед лицом грозящей опасности. В этой парочке один другого стоил! А раз там девушка, то кому же еще было приходить сюда и беседовать с Нинианом, как не леди Санан Бернье!
— Да нет же! Говорю тебе, он на это способен! — страстно убеждала его Санан. — Он уже пошел туда и доложит им все: скажет, где тебя найти, и про записку, которую ты ему послал, — все, все расскажет! Тебе надо скорее уходить отсюда, пока за тобой не пришли!
— Через главные ворота уйти невозможно! — отвечал Ниниан. — Мы прямо угодим в их объятия. Мне все-таки не верится — зачем ему меня предавать? Он ведь, кажется, знает, что я нигде не упоминал его имени.
— Он весь извелся от страха, с тех пор как получил твою записку, а теперь, когда на тебя объявлен розыск, он пойдет на все, только бы отвести от себя угрозу. Человек он не злой, просто поступает как многие люди — защищает свою жизнь и свои земли и старается сберечь их для сына. Он и так уже немало потерял.
— Да, конечно, — виновато согласился Ниниан. — Напрасно я его в это втянул. Погоди, я только сниму этот горшочек, нельзя, чтобы он закипел. Кадфаэль…
Бесстыдно подслушивавший под дверью Кадфаэль при таком проявлении заботливого внимания к себе и уважения к своему ремеслу, выраженных в последних словах юноши, наконец опомнился и сообразил, что в любую секунду эти двое могли обратиться в бегство, пустившись по той дороге, которую наметила для них находчивая красавица. Это должно было произойти, как только Ниниан, сняв с огня горшочек с кипящим маслом, переставит его на безопасное место. Молодец парень! Он заслуживает того, чтобы живым и невредимым добраться до Глостера!
Одним прыжком Кадфаэль поспешно отскочил за живую изгородь и, затаив дыхание, замер в неподвижности. Ему не оставалось уже времени, чтобы окончательно удалиться, однако, ушел бы он или нет, если бы ему представилась такая возможность, это еще вопрос!
Ниниан и Санан рука об руку стремительно выскочили из сарайчика, Санан немножко впереди, так как знала дорогу, по которой только что пришла к нему незамеченной. Пробежав через сад, она потащила юношу вниз по склону в сторону Меола. Ее маленькая, закутанная в плащ фигурка первой исчезла из виду, следом за ней скрылся Ниниан. Только что они бежали по краю недавно вспаханного и удобренного горохового поля, и вот уже их нигде не видно. Значит, Меол замерз, и, вероятно, замерз мельничный пруд. Оттуда она и пришла, зная, где его искать. Но, придя в сарайчик, она рисковала застать там Кадфаэля! А это означало, что они с Нинианом уже встречались после того, как юноша раскрыл ему свою тайну, поэтому в момент опасности она не побоялась, что может с ним столкнуться.
Итак, они ушли. Из лощины, в которой протекал Меол, не доносилось ни звука. На том берегу у самой воды росли деревья, за которыми легко можно спрятаться, и тогда уже им остается только выждать удобный момент, снова перейти через Меол по мосту и добираться туда, где она приготовила укрытие для Ниниана. Быть может, это место находится в городе, быть может, где-то в деревне. Если в деревне, то скорее всего они двинутся к западу, потому что именно туда собирался направить свой путь беглец. Но согласится ли Ниниан уехать, не убедившись, что почтенная Диота в безопасности и никто не подозревает ее в причастности к его бегству? Если раскрыто его истинное лицо, то ее станут допрашивать. Нет, в таком положении он ее не бросит! Кадфаэль достаточно изучил молодого человека, чтобы прийти к такому выводу.
Вокруг стояла глубокая тишина. Казалось, самый воздух насторожился в предчувствии новых потрясений. Пользуясь передышкой, Кадфаэль мимоходом заглянул в сарайчик и удостоверился, что горшочек с миндальным маслом снят с огня и стоит на каменной подставке возле жаровни. Торопливо выскочив за порог, Кадфаэль отправился через двор в здание монастыря и там занял удобную позицию у входа, откуда можно было незаметно высматривать, не появится ли кто-нибудь в воротах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35