Тогда Суонсон показался мне даром Божьим. Говорите, он подрался с Бемисом? Я не удивлен, нисколько не удивлен. — Люсьен Саварол поднялся со стула. — Я сдаюсь, Лайонел. А теперь мне лучше поспать, иначе я, как слабоумный старик, засну на месте.
Лайонел в задумчивости последовал за тестем вверх по лестнице. Он видел, как Люсьен вошел в свою спальню. Затем граф пошел к себе. Пальмовую ветвь, которую он держал в руке, Лайонел положил на столик у шкафа. В спальне было тихо. Он разделся и забрался под простыни.
Диана спала обнаженной. Она ждала его и уснула? Необычайно приятная мысль. Ночь была жаркой. Лайонел медленно потянул простыню и тянул ее до тех пор, пока она не оказалась в ногах у Дианы, Его жена лежала на спине, раскинувшись во сне, чуть раздвинув ноги и заложив одну руку за голову. Она казалась необыкновенно прекрасной. Лайонел почувствовал прилив уже знакомого желания, глубокого, беспокойного чувства, которое, казалось, становилось все сильнее день ото дня. Раньше Лайонел считал, что источником этого чувства было одно лишь физическое влечение, но теперь он начал сомневаться в этом. Чувства к Диане становились все сильнее и сильнее.
Она что-то пробормотала во сне.
Свечи мягко освещали ее тело.
Лайонел медленно опустил ноги на пол, подошел с другой стороны постели, взял ноги Дианы за лодыжки, согнул их в коленях, развел в стороны и стал смотреть на нее. Свечи лили мягкий, приглушенный свет, но Лайонел знал, что даже в самом ярком свете Диана все равно казалась бы ему прекрасной. Он опустился меж ее раздвинутых ног и коснулся ее пальцами.
Диана что-то простонала и слегка заворочалась. Но он продолжал крепко держать ее ноги, пока она не затихла.
— Диана, — очень тихо проговорил граф. — Я еще не встречал такой прекрасной женщины, как ты.
Легкими, как крылья бабочки, пальцами Лайонел изучал ее, пока не почувствовал влагу и нарастающий жар, и тогда он ощутил такой прилив желания, что едва сдержал себя. Но он продолжал ласкать ее, гладить, погружая пальцы в мягкие темно-золотистые завитки. Он понял, что она готова принять его, даже не сознавая этого разумом. Его вставшая плоть заставила Лайонела болезненно улыбнуться. Нет, вначале он доставит удовольствие ей и увидит, как она проснется от ощущения, которое он ей подарит. Он наклонился и приблизил к Диане рот. Она была горяча и слегка вздрагивала.
Ее бедра в его руках напряглись.
Лайонел помог ей приподняться.
Диана застонала и стала крутить головой то в одну, то в другую сторону.
Его рот был глубоким и горячим.
«Проснись, Диана, проснись и почувствуй, что с тобой происходит».
Диана проснулась и тревожно рванулась:
— Лайонел!
Он поднял голову и опустил ей на живот руку, чтобы удержать ее.
— Тише, любимая. Я хочу, чтобы ты получила удовольствие.
Так оно и было. Когда ладонь Лайонела мягко легла на ее рот, чтобы заглушить вскрики, Диана почувствовала полное освобождение и вся отдалась наслаждению.
Затем Лайонел опустился на нее сверху и сильно и глубоко вошел в ее тело. Диана приняла его, ее ум отказывался служить ей, тело также вышло из повиновения. Она вскрикивала прямо в рот Лайонелу, а потом, в свою очередь, приняла в свой рот его стоны.
Затем Лайонел не смог бы двинуться с места, даже если бы от этого зависела его жизнь. Он зарылся лицом в подушки рядом с лицом жены и старался прийти в себя. Никогда еще не доводилось ему испытывать такого глубокого чувства. Ему казалось, что это чувство растет, становится все глубже, приковывает его к Диане, и самое странное, что он не против. К собственному удивлению, Лайонел почувствовал, как его плоть внутри нее напряглась, но на этот раз он стал двигаться медленно, наслаждаясь жаром ее тела и ее упругостью.
— Еще раз, Диана?
Она посмотрела в его напряженное лицо, услышала его глубокое, хриплое дыхание и молча кивнула.
— Лайонел, — тихо простонала она, когда он нашел ее пальцами.
— Со мной все кончено, — сказал Лайонел несколько минут спустя, — но мне все равно. Я поверить не могу в это, Диана.
— Ты смотрел на меня, да?
Он ответил ей мужской задорной усмешкой:
— Да, Боже мой. Ты такая послушная, любимая, когда спишь. Я понял твой намек, когда нашел тебя в постели обнаженной. Я не смог отклонить такое приглашение.
— Просто мне было жарко.
— Лгунишка. Хотя нет, беру свои слова обратно. Тебе было не просто жарко, ты вся пылала.
— Лайонел! — Она схватила его плечо, почувствовала его теплое и такое гладкое тело и погладила мужа по спине.
— Засыпай снова и снова начинай стонать из-за того, что хочешь меня, тогда я, наверное, смогу собраться с силами и доставить тебе удовольствие еще раз.
К его сожалению, она рассмеялась, и Лайонел соскользнул с нее и лег на бок.
— Я вся потная и растрепанная.
— Из-за меня?
— Ты с каждым днем становишься все более ненасытным… точнее, с каждой ночью. — Диана попыталась встать, но Лайонел удержал ее за плечо. — Подожди, Диана.
Она повернулась к нему:
— Почему? Я хочу принять ванну.
— Ляг на секунду. Она послушалась.
— Зачем?
Лайонел смотрел на ее живот, и под его пристальным взглядом Диана с некоторым смущением поежилась.
— Я не совсем уверен, куда мне следует смотреть…
Он положил ладонь на живот жены, растопырил пальцы, но не смог коснуться обеих тазовых костей одновременно.
— А у меня большие руки, — сказал он скорее себе самому, чем ей. — Думаю, ребенку в твоем животе будет удобно. Но все равно твой отец прав. Когда ты забеременеешь, мы вернемся в Англию.
— Он говорил с тобой о моей матери, да?
— Да, и его приводит в ужас мысль, что ты тоже можешь умереть во время родов. Незачем и говорить, что я не допущу этого.
— По сравнению с моей матерью я — огромная неуклюжая великанша. По крайней мере так всегда говорила Дидо.
Лайонел, сосредоточив свое внимание на её прелестном животике, ничего не ответил.
— Он все еще тоскует по ней. Бедный отец! Лайонел наклонился и поцеловал Диану в живот.
— Слишком устала, чтобы еще постонать?
— Да. Я уже не в силах, муженек.
Он вздохнул.
— Я женился на ледышке. Такая вот печальная судьба. Кулачок Дианы врезался ему в плечо, и он прохрипел:
— И к тому же на злюке.
Она еще раз стукнула его. Тогда он схватил ее за руку и навалился на нее.
— Слезай, негодяй! Ты тяжелый и потный.
— Несколько минут назад ты на это не жаловалась. У меня в ушах все еще звучат твои стоны. Правда, любимая, мне было нетрудно закрыть тебе рот рукой.
Она вдруг расслабилась, обхватила его руками и зарылась лицом в подмышку.
— Там, в Англии, ты мне вначале так не понравился! Я думала, ты — щеголь и высокомерный, самодовольный грубиян. Помнишь, как ты в первый раз взял меня на руки и внес в дом? У меня тогда появилось странное чувство, я подумала, что у меня болит живот или я проголодалась, или что-то в этом роде. Ты знал тогда, что я почувствовала к тебе?
Он знающе и очень по-мужски улыбнулся.
— Да, ты была прелестна. Насколько я помню, мне пришлось тогда собрать всю свою волю, чтобы не наброситься на тебя там же, на пороге дома Люции. Твоя грудь… это было большое искушение. Ты тогда была такой задиристой и невинной.
— А потом у тебя хватило наглости отколотить меня. Его рука обхватила ее, кончики пальцев задвигались, поглаживая.
— Ты это заслужила, — ответил он. — Да, наверное, у нас период ухаживания проходил не совсем обычно. Кстати говоря, при первой встрече ты мне показалась глупой, высокомерной колючкой. Я не хотел и близко к тебе подходить.
— Да, — сказала она с довольной улыбкой. — А теперь ты так близко, ближе не придумаешь.
— Да, Бог свидетель! И знаешь, чего я сейчас хочу? Пойти поплавать. Если нам повезет, то на этот раз мы не наткнемся на труп.
Такая шутка слегка покоробила Диану, но ей удалось ответить довольно непринужденно:
— Пойдем.
Этой ночью не было никаких трупов. Они плавали в прохладной воде и дурачились, пока не устали. Лайонел обнял Диану, ее волосы накрыли его, словно одеяло.
— Диана… — ласково сказал он, глядя в сторону. — Нам пора возвращаться домой.
Граф почувствовал, как она поджалась.
— Домой, в Англию. Я пока не знаю, что делать с плантацией «Менденхолл». Как только все будет улажено, мы уедем. Но я клянусь тебе, что мы будем приезжать на остров Саварол. И в Лондоне мы будем столько, сколько ты захочешь. Тебе понравится мое поместье неподалеку от Эскрика. Помнишь, как тебе понравились торфяники и вереск? А рядом живут Фрэнсис и Хок.
Она долгое время молчала. Затем Лайонел почувствовал, как ее ноги обхватили его бедра. Наконец она проговорила:
— Мы сможем забрать с собой в Англию мою лошадь? Лайонел почувствовал облегчение, будто у него с плеч свалилась вся тяжесть мира вместе с атлантами.
— Да, конечно. Если хочешь, мы можем спарить ее с Летящим Дэви, скакуном Хока, и тогда у тебя будет множество маленьких Танис.
— Ты милый, Лайонел, — сказала Диана и поцеловала его.
— Да, я милый. Ты только сейчас пришла к такому выводу? Она не ответила, и тогда Лайонел окунул ее с головой.
Диана вынырнула, фыркая и смеясь.
— Забираю свои слова обратно. Ты… грубиян.
— Но я твой грубиян, — сказал он и снова окунул ее в воду.
Почувствовав ее руки на своих бедрах, Лайонел тоже нырнул.
Они шли к дому, накинув халаты. Лайонел немного помолчал, потом ласково приподнял подбородок Дианы. Он смотрел на жену долго, но ничего не говорил. Потом поцеловал ее.
— Ты соленая.
— Как и ты.
— Я уже говорил тебе, повторю еще раз: все кончено — болезнь Шарлотты прошла; мои подозрения, моя уверенность в том, что все женщины — предательницы, исчезли. Я люблю тебя, Диана.
Не в силах поверить ему, она несколько раз моргнула: ее сердце сильно забилось.
— Это правда. Наверное, я полюбил тебя потому, что ты прелестно выглядишь, когда спишь, раскинув ноги и испуская дикие стоны.
Она все еще молча смотрела на мужа.
Лайонел сжал ее голову ладонями и крепко поцеловал.
— Несмотря на то, что ты соленая, мокрая и жутко загорелая, я все равно тебя люблю.
Диана задрожала.
— Хорошо, — наконец прошептала она. — Хорошо.
— Отлично, — сказал он, взял ее за руку и повел в большой дом.
Диана почти уснула, когда услышала тихий голос Лайонела:
— Ты говорила мне это тогда, в пещере.
«Что говорила?» — сонно подумала она, ее мысли уже путались.
— Мне показалось, что будет нечестно, если я не сделаю ответного признания.
— Гм!.. — выдавила Диана. Теперь она вспомнила, как сказала Лайонелу, что любит его. Она явно не собиралась этого делать.
Уснула она с улыбкой. У ее мужа нелегкий нрав, в чем она не сомневалась. Он человек волевой и упрямый. Они будут ссориться, кричать и любить друг друга. У них будут дети, и, если немного повезет, все будет хорошо.
Странно, но Лайонел думал примерно то же. Засыпая, он думал о том, что их жизнь не будет скучной, никогда не станет скучной… благодаря Диане, Диане Эштон, графине Сент-Левен. Звучит неплохо.
На следующее утро Диана еще раз убедилась в упрямстве своего мужа.
— Я еду на Тортолу, на плантацию «Менденхолл», — сказал Лайонел. — Прежде чем что-то решить, я хочу все посмотреть сам.
— Мне нужно всего пятнадцать минут, чтобы упаковать саквояж, — отозвалась Диана.
— Нет, ты останешься здесь.
«В чем же дело? — удивилась она, какое-то время молча глядя на мужа. — Он клянется, что любит меня, а затем разговаривает в приказном тоне. Но я буду вести себя разумно», — решила она.
— Лайонел, ты же ничего не знаешь ни о Тортоле, ни о местных порядках. Я тебе нужна.
— Я поеду с Бемисом! — отрезал он.
— Лайонел, ты ведешь себя глупо и упрямо. Тебя невозможно убедить. Я поеду с тобой!
— Я не собираюсь спорить. Ты не едешь, и об этом хватит.
Диана открыла рот, чтобы привести новые доводы — кстати, довольно разумные, — но Лайонел опередил ее.
— Нет, Диана. Я хочу, чтобы ты осталась здесь, в безопасности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52