* * *
Оборонять от местных бандитов строящийся участок Южно-Маньчжурской дороги очередной караул Охранной стражи выехал в ночь. Реабилитированный, но уже год как не видевший Гунчжулина поручик Семенов скользнул по зданию здешней тюрьмы равнодушным взглядом, вспомнил, как Загорулько вытаскивал его из лап китайской охранки, и печально улыбнулся. Господи! Как давно все это было! Сколь юным и неопытным он, тогдашний, казался себе теперь!
Ныне все было иначе. Поручик даже бросил подсчитывать, сколько раз он выезжал подавлять скоротечные крестьянские бунты, а уж рядом со смертью ходил… Семенов задумался. Да, через день! Вот и в этот раз…
Да, в этот раз все было как всегда: железная дорога по инженерным соображениям повернула аккурат на местное кладбище с маленькими коническими холмиками и плоскими камнями на вершине, и желтопузики как взбесились!
Семенов усмехнулся. Поначалу, когда все это было в диковинку, многие казаки – особенно из стариков – отказывались помогать рушить многовековые кладбищенские святилища, но, слава Всевышнему, батюшка в полку оказался толковый.
– Православные, – задушевно произнес он, – сколько раз можно объяснять?! Нехристь – он и есть нехристь, а вместо души у него – пар, аки у собаки! А посему капища сии суть сатанинские, а кто их сохранению пособляет, тот и сам – сатана. Всем понятно?
Казаки нерешительно переглянулись.
– Всем ли понятно, был вопрос! – рявкнул пришедший на помощь Иисусу полковник Мищенко, и строй привычно вобрал в грудь воздуха, и на все окрестные сопки пронеслось молодецкое:
– Та-ак… то-очно… ва-аш… бро-одь!
Больше вопросов не было.
Впрочем, батюшки попадались разные. Один, видно из тех, что пришли к Иисусу после университета, даже в обморок упал, когда нанятые специально для этого дела корейцы начали валить узорчатую, всю в стеклянной мозаике стену китайского святилища. Но такие здесь долго не держались: отбыли контракт – и домой!
Семенов тяжело вздохнул. Страшно подумать, был момент, когда и он чуть не сломался. Ему и сейчас снились эти сны – с каменными драконьими мордами, морщинистыми обезьяньими ликами и жутким предчувствием надвигающейся вселенской катастрофы. Но ничего, в полевую церковь сходишь, причастишься – и легчает, пусть и ненадолго…
* * *
О том, что свежий русский караул выдвинулся на посты, Рыжему Пу сообщили загодя, но принять решение он долго не мог. Был огромный соблазн уничтожить длинноносых одним ударом – всех! Но только что выкупленный из тюрьмы лично Управителем Братства старый опытный боец хорошо понимал степень риска и вовсе не торопился возвращаться в жуткую Гунчжулинскую одиночку.
– Как там в деревне? – повернулся он к Дай-Ло. – Что староста сказал?
– Говорит, могилы предков на поругание длинноносым не отдадим, – с подъемом произнес Дай-Ло.
Рыжий Пу криво улыбнулся. Он знал цену таким заверениям, особенно когда их давали вконец запуганные крестьяне. Прикрикнешь – кланяться начнут.
– Слушай меня, – повернулся он к Дай-Ло. – Пойдешь со своими ребятами в деревню, а когда они с русскими сцепятся – пусть ненадолго, – начнешь отвлекать внимание на себя. И обязательно стащи их в сторону оврага – слышишь? Обязательно! А мы из рощи ударим!
Молодой, слишком молодой для такого дела Дай-Ло восторженно кивнул.
* * *
О том, что поручик Семенов неожиданно откомандирован из Инкоу в Гунчжулин, а сегодня уже выехал в караул в сторону Сыпингоя, Кан Ся узнал от агентуры буквально в последний момент. Он выскочил из здания тюрьмы, пересек дорогу и уже через пару минут вошел в кабинет начальника полиции.
– Ты хоть знаешь, что у тебя опять волнения начались?
Тот открыл рот и привстал.
– Кто? Где?
– На юге. Отсюда полдня езды. Русские снова через кладбище дорогу тянут.
– Уф-ф, – с облегчением выдохнул офицер, – ну и напугал ты меня, Кан Ся! Тоже мне, нашел, над чем шутить!
– Это не шутки, – покачал головой Кан Ся, но начальник полиции уже затягивался трубкой с опием.
– Пусть… сами разберутся.
– Ты не понял, – недобро улыбнулся Кан Ся. – Это МНЕ нужно, чтобы ты своих ребят туда послал. Мне – понимаешь?
Начальник полиции помрачнел и отложил трубку.
– Так бы и сказал. Сколько человек тебе дать?
– Десяток, – уверенно кивнул Кан Ся. – Одного человека арестовать мне вполне хватит.
– А улики у тебя уже есть? – настороженно поинтересовался полицейский. – Лично мне с русскими проблем не нужно.
Кан Ся вспомнил сидящего в изоляторе кастрата и улыбнулся.
– С уликами – порядок; на троих хватит.
* * *
Когда полувзвод Семенова подъехал к концу путей, там уже вовсю шел раздрай. Обступившие казачий караул крестьяне все напирали и напирали, а те, не зная, что делать, просто встали в круг и, в общем-то, обороняли сами себя. Естественно, в полусотне шагов от них кто-то уже тащил в сторону шпалы, костыли и прочие средства надругательства над «отеческими гробами».
– Вон там, ближе к оврагу, – мгновенно вычислил зачинщика Семенов, – с красной повязкой на голове. На остальных не отвлекаться. Берем только его.
Он повернулся к полувзводу.
– Ну что, ребята, готовы? Тогда пошли!
* * *
Кан Ся терпеливо дождался момента, когда казаки прочно увязнут в мгновенно обступившей их толпе, дождался, когда специально пропущенный Семенов – один – прорвется сквозь плотные ряды черных, обмотанных косичками голов, и, подзывая сержанта, щелкнул пальцами.
– Видите этого офицера? Вот его и берем.
Сержант молча кивнул и повернулся к подчиненным.
– Берем того русского, что впереди всех. Только его. Всем понятно? Вперед!
* * *
Рыжий Пу дождался момента, когда прибывший караул клюнет на его приманку и попытается прорваться в сторону оврага, и повернулся к связному.
– Давай в рощу. Как только русский офицер поравняется с Дай-Ло, пусть открывают огонь. Прицельный – так и передай.
Связной кивнул, вскочил на коня и, улюлюкая от восторга, помчался выполнять приказ. А едва из рощи раздались первые сухие щелчки, как Рыжий Пу увидел полицию.
– Это еще что такое?! Откуда?!
Он совершенно точно знал, что сегодня здесь никакой полиции не предвидится!
– Наза-ад! – заорал он и принялся махать рукой в сторону рощи. – Прекратить огонь! Отступаем!
Но было уже поздно: его просто не слышали.
* * *
Полицейские настигли Семенова, когда он уже почти схватил зачинщика за шкирку. И тут же защелкали выстрелы, а толпа отчаянно завизжала и, давя друг друга, закачалась из стороны в сторону. Поручик растерянно огляделся. Только что жестами приказавшие ему спешиться двое полицейских были мертвы.
– Че-орт! – охнул он, попытался развернуть лошадь, как с него тут же слетела сбитая пулей фуражка. – Мамочки!
Поручик стремительно слетел с седла и, прикрываясь лошадью и отбиваясь от осатаневших от ужаса крестьян, попытался вычислить, откуда стреляют. И почти сразу же понял – из рощи!
– В роще! – пытаясь перекрыть рев толпы, заорал он отставшим казакам. – Всем спешиться! Стреляют из рощи!
Но было поздно: его просто никто не слышал.
* * *
Кан Ся даже не сразу понял, что происходит. В одно мгновение были расстреляны двое полицейских, а остальные так прочно застряли в толпе, что ни о какой поимке не могло быть и речи.
Он сосредоточился и довольно быстро вычислил, что стреляют из рощи, стреляют из разного оружия, а значит, это не русские и не здешняя полиция.
«Или наша армия, или ихэтуани… – понял он и тут же поправился: – Нет, армия вряд ли…»
– Назад! – стараясь перекричать рев толпы и перещелкивание выстрелов, заорал он. – Все назад!
Но было уже поздно. Даже если кто его и слышал, вырваться из мечущейся, сдавленной вокруг окруженного казачьего поста толпы было почти невозможно.
* * *
Семенов отошел без потерь. Оба караула, и старый, и новый, залегли на другой стороне полотна, и теперь поручик наблюдал, как стремительно рассасывается только что весьма решительно настроенная толпа, и пытался понять, что произошло.
Он видел, как из рощи, словно по команде, прекратили стрелять, и главная задача представлялась ему достаточно простой: узнать, кто и зачем все это затеял, а затем арестовать виновных.
– Это все ихэтуани чертовы, – пробормотал усатый пожилой казак из старого караула. – Уже не первый раз…
– Тут и полиция зачем-то вмешалась, – усмехнулся поручик, – видели?
– Как не видеть, ваше благородие, – вздохнул казак, – они у нас частенько арестантов отнимают. Вроде как для правосудия. А через неделю глядь – а он уже на свободе, опять воду мутит!
«А что, если и полиция, и эти… ихэтуани заодно, – подумал поручик, – если ими из одного центра командуют?»
Он обвел окрестности внимательным взором. Отличным командным пунктом была бы одинокая фанза на окраине села, но туда еще следовало дойти – и лучше, если ложбиной.
– Фанзу на краю видите? – повернулся он к казачкам. – Надо бы проверить… Охотники есть?
Только что возбужденно болтавшие казаки мгновенно стихли, и Семенов улыбнулся. Это было нормально: пока человек молод и необстрелян, он все рвется в бой, а однажды вдруг ясно понимает копеечную цену жизни на войне. Вот тогда всю дурь и сметает как рукой – р-раз, и нету! В его команде молодых не было. Разве что он сам…
– Ладно, – пробормотал поручик, – сам схожу.
– Не надо бы, ваше благородие, – загудели казаки, – да и что толку: сегодня этих возьмем, а завтра новые появятся. Этих китайцев здесь, как блох.
Семенов снова улыбнулся: здоровый стыд – это тоже было хорошо. Значит, в следующий раз охотники пойти с ним обязательно найдутся. Он внимательно осмотрел предстоящий путь, оценил расстояние до рощи, угол стрельбы, естественные укрытия и стремительно перемахнул через дорожное полотно.
* * *
Терпеливо замерший в ожидании обещанной очной ставки Курбан увидел Семенова первым. Едва удержался от того, чтобы цокнуть языком, и сместился так, чтобы перекрыть обзор седому.
– В сторону отойди, – хмуро потребовал Кан Ся.
– Это бесполезно, – покачал головой Курбан. – Я знаю Семенова, он больше не выйдет.
Кан Ся посмотрел на Курбана так, словно увидел его впервые.
– Тебе-то откуда знать?
Шаман пожал плечами.
– Он умный. Не как ты.
Кан Ся от возмущения напыжился и вдруг зло расхохотался.
– Это мы еще посмотрим, кто умный, а кто нет! Тебя взял, значит, и его возьму!
Но было видно: весь интерес к происходящему там, у тянущегося из-за горизонта железнодорожного полотна, у седого пропал.
– Двое погибли! – досадливо цокнул он языком и сел прямо на землю. – И облавы толковой не сделать – темно…
Курбан украдкой посмотрел через плечо. Семенов уже пробежал чуть ли не половину пути до них, но уходил значительно левее, в ложбину. Шаман знал, что их судьбы как-то связаны – там, на небесах. Более того, уже по тому, как неровно, как отчаянно бежит Семенов, было видно, как ему плохо, как мается поручик невозможностью осуществить все, что записано для него в Книге Судеб. Но как помочь ему осуществить свою судьбу, Курбан пока не знал.
И только он решил, что не будет мешать естественному потоку событий, как седой рывком вскочил и уперся взглядом в бегущую по черной земле едва заметную серую фигурку.
– Это же он!
И тогда Курбан шагнул вперед, ударил китайца лбом в лицо, а когда тот упал, передавил клокочущее горло коленом.
* * *
Поручик даже не отдавал себе отчета в том, какого черта его туда несет, но шел к цели прямо, стиснув зубы и готовый ко всему. И лишь когда он оказался в двух десятках шагов от фанзы, перед глазами вдруг возникло лицо Серафимы.
«А я ведь и не знаю, что ей важнее – мои деньги или видеть брата живым и здоровым каждый день!» – с горечью осознал поручик и, спасаясь от этого чудовищного озарения, встал во весь рост, никуда не торопясь, прошел последние метры и вышиб дверь ногой.
Прямо перед ним с биноклем в руках стоял хунгуз – рыжий, как самый рыжий из русских.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50