А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  

 

.. – Алекс потряс головой. – У нее глубокое чувство собственного достоинства: не самомнение, а самоуважение, которого я еще не встречал. После всего, что я испытал, стоит ли возвращаться домой, чтобы жениться на американке? Я хочу жить и быть частью всего мира. Боже, я постоянно думаю о ней, пока иду. Последний раз мне было очень больно, и она сделала все одними губами.
– Ты просто что-то вбил себе в голову. Знаешь, со сколькими парнями она перетрахалась?
– С тысячей, наверное. А скольких девиц мы перетрахали в старое доброе время? Мне все равно. Нас ничего не разделяло. В ту ночь было так, как будто мы знали друг друга лет сорок. Даже если она никогда не полюбит меня, ее честь будет выше любви многих.
Коэн затянулся трубкой, они сидели рядом, и его плечо упиралось в плечо Алекса.
– Придется прогнать тебя с гор, – выдохнул он. – Я боюсь за коз. – Он потрепал его за шею и передал трубку. – Так ты почувствовал, как качнулась земля?
– С ней-то? Мы были в лодке, я не разобрал. А вот лодку мы здорово раскачали... – Алекс зажег потухшую трубку. – А ты не подумываешь жениться, обзавестись детьми?
– С меня хватит. В мире слишком много красивых женщин, чтобы жить с какой-нибудь одной.
Встав по ветру, Алекс помочился с обрыва.
– Чушь.
– Она умерла три года назад, Алекс. Для меня это прошедший этап.
– Может быть, ты и прав. – Алекс забрался на тропку. – Но тебе же не хватает заботы?
– Если бы я был женат, мне бы не хватало гор. – Коэн бросил последний взгляд на Чан-Шань. – С деньгами, которые мы заработаем на Стиле, мы сможем трахаться в Бангкоке до самой смерти, и еще на похороны останется.
Алекс протянул руку и постучал костяшками пальцев по голове Коэна.
– Чтобы не сглазить.
– Знаешь, когда я падал с того моста, – сказал Коэн, – я в какой-то момент почувствовал, что мне все равно – жить или умереть.
– Я и говорю, тебе чего-то не хватает. Как и мне. Ноль эмоций – вот что. Полу хорошо: у него есть Ким. Они любят друг друга, и она сейчас ждет его в Катманду. А у нас с тобой никого.
Алекс убрал трубку.
– С тех пор как я побывал во Вьетнаме, я все никак не вернусь оттуда. Сюда я как бы только заглядываю. А иногда и заглядывать не хочется. Ненавижу человекоживотных.
– Не мучай себя так. – Он обнял Алекса на ходу. – Расскажи-ка мне лучше о той женщине в Бангкоке. Может, я тоже захочу с ней потрахаться.
– Она и не притронется к тебе, Коэн.
– Знаешь, мне приходит мысль вернуться в Париж. Если я смог жить здесь, то смогу жить где угодно. Это ведь мой дом. – Коэн сорвал травинку и принялся ее жевать. – Ты действительно хочешь на ней жениться?
– Я хочу, чтобы она была рядом. Хочу видеть ее лицо каждое утро, хочу, чтобы у нас были дети. Хочу чувствовать ее тело, обнимать его.
– Может, и мне этого не хватает.
– Ты же знаешь, время лечит любые раны.
– Тебе лучше знать.
– В хвосте плохо плестись из-за того, что приходится месить ногами конское дерьмо.
– Я вырос в Монтане и точно знаю, что дерьма всегда больше на подъеме. Это один из семи неизменных законов Вселенной.
– Немудрено с такой тяжестью. Как во Вьетнаме.
– А что там?
– В основном М-16. Несколько гранатометов, значит, и гранаты где-то здесь, на какой-нибудь лошаденке. Под тряпкой не разберешь.
– Проклятое ЦРУ! Неужели им не надоело воевать?
– Война – выгодное дело. Самое выгодное. Тебе известен один из самых плохо хранимых секретов о Вьетнаме? Мы же влезли туда, чтобы защитить ЦРУ, одно из звеньев их наркобизнеса в Золотом Треугольнике.
– Нет, я этому не верю.
– Спроси любого парня, работавшего в «Эр Америка» – грузовом транспорте ЦРУ – в шестидесятых, и он расскажет тебе о тоннах героина, которые они ежемесячно вывозили из Лаоса, Камбоджи и Южного Вьетнама, – черт, да мы целые лодки этого дерьма сплавляли иногда с речной охраной по Меконгу. ЦРУ грузило все это на самолеты и отправляло в Штаты, чтобы там были подобрее и посговорчивее, а миллиарды вырученных долларов шли на уговоры Конгресса и генералов, когда те чему-то противились. – Алекс спихнул с тропинки камень. – Когда мы убрались из Вьетнама, ЦРУ потеряло один из своих основных финансовых источников, малыш.
– У тебя мания подозрительности, Алекс.
– Если и да, то она основывается на том, что я видел и знаю. – Алекс замедлил шаг, чтобы посмотреть вперед, туда, где тропинка сужалась, и начал забираться на скалу. – Здесь опасно, могут быть обвалы из-за дождя, да еще эти тяжело нагруженные лошади... После этого я полностью охладел к Штатам...
– После чего?
– После того как понял, что наше общество зиждется на войне, что мы не можем существовать ни экономически, ни психологически, если у нас нет объекта для ненависти.
– С этой целью мы изобрели коммунистов. Те, против кого я воевал во Вьетнаме, даже и не слыхали про коммунизм. Они просто защищали свою родину от агрессоров, как поступал бы на их месте любой американец.
– До них мы ненавидели немцев и япошек, еще раньше – испанцев, мексиканцев, а еще раньше – англичан. – Коэн остановился, чтобы вытащить колючку из ноги. – Когда-нибудь мы подружимся с русскими и возненавидим итальянцев и голландцев или самоанцев и мадагаскарцев.
– Брось это. Ненависть порождает еще большую ненависть, так же как и одна война – другую. Мы же здесь, в этих волшебных горах, а не в Штатах. Забудь о мерзавцах из Пентагона и о налогоплательщиках, что их кормят, и наслаждайся тем, что видишь.
– Я вижу, что у нас авария.
Коэн побежал вперед, увидев, что одна из лошадей, поскользнувшись на краю тропки, упала на колени, ее передняя и задняя ноги свешивались со скалы. Те, что были привязаны впереди и сзади нее, попятились от неожиданного рывка веревок. Лошадь дернулась и, в ужасе заржав, полетела в Кали. Две шедших сзади и одна из передних лошадей стали сползать с тропки вслед за ней. Увидев, что четвертая лошадь тоже соскользнула с края, один из тибетцев рванулся вперед и резким взмахом сабли отсек остальных.
Коэн и Алекс бросились с тропки к обрыву и прыгнули в реку. Какой-то тибетец упал вместе с лошадью, он кричал и махал руками, а река уносила его прочь, яростно кружа.
Коэн по отмели побежал к лошади, лежащей со сломанным хребтом поверх груза. Он дернул за повод, пытаясь вытащить ее голову из воды. С вытаращенными глазами и раздувающимися ноздрями лошадь судорожно дергала передними ногами. Обшивка груза лопнула, и сквозь струю воды он увидел черный блеск винтовок.
– Сэм! – крик Алекса был едва слышен сквозь рев Кали. Коэн увернулся от удара копыта и встал на колени, пытаясь взгромоздить голову лошади себе на плечо, босые ноги скользили по дну. – Сэм! – яростно размахивая руками, кричал Алекс. Он потряс головой, показывая на лошадь. Двое тибетцев осторожно спускались со скалы; остальные бежали вниз по тропке туда, где спрыгнули в воду Коэн и Алекс. Алекс опять позвал его. Коэн отпустил лошадь и, с трудом преодолевая течение реки, по колено в воде пошел вверх, туда, где возле лошади с перебитыми ногами стоял Алекс.
– Смотри-ка!
Нагнувшись, Коэн увидел какой-то серый металлический предмет менее трех футов в длину, похожий на насос или компрессор цилиндрической формы. Он лежал на отмели там, где лопнула обшивка груза. Алекс ползал в воде, пытаясь ощупать его сбоку и снизу.
– Что это? – крикнул Коэн.
– Бомба!
– О Господи! Сматывайся же оттуда! – Схватив Алекса за руку, он толкнул его к берегу.
Тот вырвался, упал в воду, затем встал и, подбежав к бомбе, опустился рядом с ней на колени.
– Алекс! – Вернувшись, Коэн стал его трясти. Река подсекла его ноги, он упал, и течение понесло его вниз. Колени бились о камни. Ему удалось встать, и он побрел против течения. Алекс бежал к берегу. Первый тибетец спрыгнул в воду и направился мимо него к середине реки. Алекс буквально выдернул Коэна на берег. – Если мы не убежим, нас прикончат. Там же детонатор!
– Что?
– Плутониевый детонатор для ядерной боеголовки.
Коэна бросило в дрожь. Он побежал за Алексом вверх по обрыву к тропке мимо мирно стоявших лошадей, которых держали под уздцы оставшиеся тибетцы. Стил и Элиот топтались между скалой и последней лошадью.
– Клем, – крикнул Алекс, – нужна веревка, чтобы вытащить лошадей.
Стил загородил тропинку.
– Там оружие?
– Кто его знает? – Алекс протиснулся мимо него.
Они добежали до носильщиков.
– Плохие люди, – задыхаясь, выпалил Алекс первому из них, показывая на тибетцев. – Они всех вас перебьют. Бросайте все и бегите в горы. Бегите!
Гоутин и Пол спешили к ним навстречу.
– Назад! – крикнул Алекс.
Тяжело дыша. Пол поднял свою огромную руку.
– Успокойся, малыш! Что происходит?
– Там детонатор для ядерной бомбы, – сказал Алекс, сдерживая дыхание, – остальное, наверное, на других лошадях.
– Кто сказал?
– Во Вьетнаме – в морской артиллерии – разбирал их с закрытыми глазами. Стил с ними заодно. Они убьют нас. Боже, мы погибли!
Пытаясь выбраться из реки, Стил махал тибетцам, стоявшим с лошадьми. Один из них выхватил саблю и полоснул ею по обшивке груза на одной из лошадей.
Впереди тропинка, извиваясь, убегала вверх по стене каньона, укрыться было негде. Позади – носильщики, проскользнув между лошадьми, уже бежали к изгибу каньона в сторону Чан-Шаня. Тибетец вытащил из поклажи винтовку.
Алекс втолкнул Коэна в "узкое ущелье в стене каньона как раз в тот момент, когда снизу раздались частые резкие хлопки. Гоутин вскрикнул, Коэн попытался его схватить, но тот, откинувшись назад, упал с красными брызгами на лице. Алекс рухнул на тропинку, кровь обагрила ему грудь.
Коэн взвалил Алекса на плечо и нырнул в ущелье. Левой рукой он ухватился за скалу, правой сжимал тело Алекса, ноги дрожали. Пол толкал их вверх.
Глава 2
Ущелье упиралось в крутой откос, переходящий выше в скат, проделанный снежными лавинами и похожий на гигантский желоб. Коэн опустил тело Алекса и вытер запекшуюся на его груди кровь, обломки ребер торчали из розового мяса в том месте, где вышла пуля.
– Он мертв, Сэм, – словно издалека донесся до него голос Пола. – Надо идти.
С невидящими глазами он повернулся, готовый броситься вниз и убить их всех там же, на месте.
– Потом! – крикнул Пол, удерживая его и толкая к желобу, который круто поднимался вверх по стене каньона на север. Голоса тибетцев невидимо следовали за ними. Задыхаясь, Пол остановился на выступе и, схватив поддавшийся камень, резко повернулся.
В конце желоба появился тибетец, он быстро карабкался футах в двухстах от них.
– Бросай! – прошипел Коэн, ощупывая стену позади себя в поисках камня.
Показался еще один тибетец с винтовкой на плече, за ним – Элиот. Мелькнула рука Пола, и с силой брошенный камень размозжил Элиоту голову. Неестественно изогнувшись, тот полетел вниз. Через несколько секунд до них донесся глухой звук упавшего тела. По нижней части выступа забарабанили пули. Коэн и Пол прижались к стене. Бросившись назад к желобу, они стали карабкаться по нему вверх, пока не очутились на продуваемом ветром выступе на вершине каньона.
Пол опять бросил камень, но промахнулся.
– Окружают, – задыхаясь, сказал Коэн, – с обеих сторон.
– Они приведут лошадей. Порознь кому-нибудь из нас, может, удастся выбраться. – Пол говорил спокойно. – Я – через Торунгце и Брату, ты – назад по Кали в Покхару. – Он резко отпрянул, пуля, шлепнув по скале, со свистом отлетела в сторону. – Встретимся в Катманду у меня через пять дней.
Пули снова забарабанили по скале.
– Запасной вариант! – крикнул Коэн.
– Где?
– В «Серпенте», в Париже!
Он бросился бежать по краю скалы, затем вверх по заросшему кустарником оврагу, острые шипы, впиваясь, раздирали ему ноги. Он бежал через пастбище, сквозь кусты можжевельника, потом по руслу извилистого ручейка, вдоль бычьей тропы, уходящей на юг высоко над каньоном. Река мрачно поблескивала далеко внизу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57