– Я очень вам благодарна, мистер Алоха. Да, я знаю, о чем он хотел сказать. Но вы не должны бросать это дело. Сделайте все, что в ваших силах. Он не должен умереть! Поймите это!
Я приступил к выполнению второй части плана, разработанного Томом Хэнсоном, с тем чтобы втянуть в дело Тода Хаммера. Я прикинулся огорченным и стал уверять ее, что вызволить Мулдена будет очень трудно. Но я, конечно, могу ее понять, и что мне очень жаль, но если учесть положение Мулдена и тот факт, что на меня сразу после разговора с ним произведено покушение, то мне лучше отказаться от этого дела.
Она тут же спросила меня, не влияют ли на мое решение денежные соображения.
Я заверил ее, что дело не в деньгах. Две тысячи долларов задатка и три тысячи еще – вполне приличная сумма.
– Так в чем же тогда дело?
Я попытался ей растолковать.
– Ведь за деньги все-таки не все можно купить.
Она на мгновение задумалась, провела кончиком языка по ярким сочным губам и поднялась. При этом халат полностью соскользнул с нее и упал рядом с моим креслом на пол.
– Возможно, кое-что другое обрадует вас больше, чем деньги. И, возможно, я смогу вас отблагодарить чем-то более приятным, что заставит вас позабыть о том риске, какому вы подвергнетесь в поисках доказательств невиновности Томми?
Уж ей-то было что предложить! Она слегка улыбнулась мне.
– Например, что вы скажете о хорошеньких девушках? Вы любите хорошеньких девочек?
– Я – мужчина, – довольно глупо ответил я.
– А я – хорошенькая девочка. – Она могла этого и не говорить – это было и так ясно. Потом она покрутилась передо мной, чтобы я мог ее разглядеть. – Я вам нравлюсь?
Меня бросило в пот.
– Нравитесь. Даже очень.
Она села ко мне на колени и обвила мою шею руками. Потом коснулась губами моих губ и прошептала:
– А что, если я повышу гонорар? Что, если предложу себя в качестве части гонорара? – Она взглянула на свои часы, украшенные бриллиантами. – И если я внесу свой первый взнос прямо сейчас?
– Где? – выдохнул я ей прямо в губы.
– Здесь. На одном из диванов. Или у меня в спальне. Где хочешь, мой дорогой.
Это было самое лучшее предложение, какое я когда-либо получал. Я понял, что она говорит серьезно, лишь бы я продолжал работать над этим делом.
Но, видимо, я еще не пришел в себя от пережитого сегодня шока – вместо того чтобы возбудиться, меня вдруг стала угнетать мысль, что я могу овладеть ею прямо сейчас. Я всегда задавал себе вопрос, почему большинство хорошеньких женщин считает, что достаточно им принять соответствующую позу, чтобы получить от мужчины все, чего они пожелают? Хотя, к сожалению, это так и есть. Я поддержал ее игру.
– А если нас застанет Тод?
Она снова посмотрела на часы и поцеловала меня. Но поцелуй был неискренний.
– Не застанет, – уверила она меня, глубоко вздохнув. – Он придет только через час. Прошу тебя...
Я отстранил ее рукой и поднялся.
– Прошу меня простить, малютка. В конце концов, как красиво говорится во многих фильмах, все женщины одинаковы. А с той женщиной, ради которой я рискнул бы умереть, я должен вначале поближе познакомиться.
Гнев окрасил ее лицо румянцем. В первое мгновение я даже подумал, что она собирается меня ударить. Но она лишь схватила халат с пола, закуталась в него и, упав на кушетку, расплакалась.
Так как я не смог ничего придумать, то сунул себе в рот сигарету. Послышался стук открываемой входной двери, я медленно обернулся.
Вошел Тод Хаммер. Его сопровождали два телохранителя. Они прошли через переднюю, гостиную и вышли на террасу.
– Вы кто? – жестко поинтересовался Хаммер. – Что вам здесь нужно? И что вы сделали с Ивонной?
Я мысленно возблагодарил бога за чудесное спасение. Если бы я пошел на поводу у этой куколки, то бывший босс гангстерской банды, а ныне почтенный бизнесмен застал бы нас за таким занятием, за которое он рассчитался бы со мной сполна.
Нельзя сказать, чтобы я боялся Хаммера. Это был седовласый коренастый человек лет пятидесяти пяти. И он уже давно не носил при себе оружия, чего, правда, нельзя было сказать о двух молодцах, стоявших справа и слева от него. Им как раз и платили за то, чтобы они носили при себе оружие и пользовались им, когда надо.
Я еще никогда не видел человека более разъяренного. Несмотря на то что он был главой крупной фирмы грампластинок, голос его звучал сухо и немузыкально:
– Я вас спросил: кто вы такой? Что вам здесь нужно? И что вы сделали с Ивонной?
Пока я раздумывал над ответом, чтобы как-то успокоить его, он обратился к одному из своих телохранителей:
– Быстро! Сделайте что-нибудь! Не стойте как пни! Избейте его, пристрелите или сделайте вообще что-нибудь!
Одного из парней я, кажется, где-то встречал. Или в баре, или просто на бульваре. Но важнее оказалось то, что он знал меня.
Он покачал головой.
– Лучше не надо.
– Почему? – рявкнул Хаммер.
Парень объяснил:
– Потому что я знаю этого громилу. Это – Джонни Алоха. Если я лишь намекну ему, что собираюсь напасть на него, то и он не останется в долгу.
Глава 5
Проблему решила Ивонна. Она уселась на кушетке и вытерла глаза бахромой своего халата.
– Не дури, Тод. И не будь глупцом. Это – мистер Алоха. Ты сам мне дал сегодня утром две тысячи, чтобы он попытался доказать, что Томми не убивал Мэй Арчер.
Как и многие другие мужчины, сексуальная жизнь которых приближается к концу и которые обладают миленькой женщиной, с какой они связывают свои последние мечты, Тод Хаммер находился сейчас, так сказать, на улице с односторонним движением.
– Он не был груб по отношению к тебе? Он не пытался...
– Нет. – К Ивонне вернулось самообладание и она солгала: – Мистер Алоха вел себя как настоящий джентльмен. Он пришел сюда только за тем, чтобы сказать мне, что Томми почти невозможно помочь.
Хаммер недоверчиво посмотрел на нее.
– А почему ты плачешь? И что было между тобой и Мулденом?
Теперь пришел мой черед:
– Прекратите, Хаммер! За свою жизнь я повидал много людей с грязными мыслями, но вы побили все рекорды. Разумеется, мисс Сен-Жан плачет. Я ей сказал, что песенка Мулдена спета. Ему не избежать газовой камеры. А ведь именно вас кто-то ненавидит до такой степени, что решается убить девчонку только для того, чтобы свалить вину на одного из ваших людей и доставить вам неприятности. Представляю, что бы он сделал непосредственно с вами!
Теперь Хаммер подумал, что Ивонна плачет из-за него, и он даже заблестел от самодовольства. Он присел к ней на кушетку и обнял.
– Ты боялась за меня, крошка? – Он поцеловал ее и оглянулся через плечо. – Простите меня, Алоха. Разумеется, я хотел бы, чтобы вы не прекращали этого дела.
Я покачал головой.
Парень, который отказался расправиться со мной, злобный молодой человек по имени Вирджил Холлис, резко спросил:
– В чем дело, Алоха? Я слышал, вы жесткий парень. Вы что, боитесь, что вас немножко помнут?
– Потасовок я не боюсь. Но вот полеты в воздух меня не устраивают.
Хаммер и его телохранители удивленно переглянулись.
Ивонна объяснила:
– Пока мистер Алоха говорил в тюрьме с Томми, кто-то прикрепил к зажиганию его машины бомбу и попытался его убить. Машина разлетелась на кусочки.
Если Хаммер сейчас разыгрывал комедию, то это ему удалось не хуже, чем ей. Его лицо даже приняло болезненно-желтоватый оттенок.
– Кто-то подложил в машину бомбу? Не может быть!
Я взглянул на часы. Без двух минут три. Одна из станций каждый час начинала с последних известий. Я напомнил им об этом, и другой телохранитель, который стоял рядом с Вирджилом, взял со столика у бассейна транзистор и включил его.
Мои часы отставали на три минуты. Диктор уже сообщил о происшедшем:
"...полиция нашла тягач автоклуба, который видели, когда он заехал на стоянку для машин и остановился рядом с машиной мистера Алоха. Это было незадолго до того, как машина упомянутого мистера Алоха была разнесена взрывом. Проверка полицейских протоколов показала, что тягач был угнан. Водитель находится вне всяких подозрений. В настоящее время установлено только то, что это работа специалиста.
Мистеру Алоха фирма Тода Хаммера поручила собрать доказательства, на основании которых адвокаты Мулдена могли бы потребовать пересмотра дела..." Диктор продолжал говорить, но Хаммер больше не слушал.
– Выключи радио, Сэм, – сказал он парню, имени которого я еще не знал. – Судя по всему, я должен дважды извиниться перед мистером Алоха.
Потом он осведомился, не ранен ли я. Я сознался, что получил ссадины и синяки, но ни одна из ссадин не является настолько серьезной, чтобы мне нельзя было бы пить бурбон. И в доказательство этого я налил себе что-то крепкое из хрустального графина, что уже ранее предлагала мне маленькая француженка.
Я отпил глоток.
– После такого напитка почувствуешь себя настоящим Икаром.
Сэм поинтересовался, кто такой Икар. Я снисходительно объяснил ему:
– Был такой греческий мальчик, который приклеил себе воском крылья и чересчур близко подлетел к солнцу.
– Должно быть, я проглядел какую-то интересную статью в газете, – неловко извинился Сэм. Потом посмотрел на Тода: – Ты думаешь...
Хаммер кивнул.
– Да, я думаю, что это дело банды макаронников. Мы все знаем, что они хотят расправиться со мной.
Да, человек этот был прожженным и ловким дельцом. Простой человек не может построить на крыше дорогого особняка золоченую клетку для своей декоративной пташки, да еще завезенной из Франции, и иметь двухместный "кадиллак-эльдорадо". Такое может себе позволить только тот, у кого дела идут хорошо. У Хаммера дела шли хорошо.
– А неплохой план они себе наметили, – продолжал он. – Они разнюхали, что Алоха работает на меня, и попытались его убить. А полиция должна при этом подумать, что это сделали мы.
Ивонна удивленно спросила:
– Но почему, Тод? Почему полиция должна подумать такое?
– Потому что самый лучший способ добиться пересмотра дела Мулдена – это убить человека, который собирается доказать невиновность осужденного.
Ивонна все еще не понимала и попросила объяснить.
Тод пояснил:
– Полиция знает, что Мулден работал на меня. Судя по всему, они придут к выводу, что он знает больше, чем рассказал, и будет молчать, поскольку уверен, что я так дело не брошу. Кроме того, полиция знает, что в прошлом я не был особенно щепетилен в вопросах бизнеса. Поэтому они придут к выводу, что именно я попытался пожертвовать мистером Алоха, чтобы вызвать сомнения в виновности Мулдена.
Почти это же сказал мне и Хэнсон.
И если Хаммер сейчас говорил правду, то все надежды Хэнсона лопались как мыльный пузырь.
Хаммер вопросительно посмотрел на меня:
– Полиция меня подозревает, не так ли?
Я ответил ему уклончиво:
– Откуда мне знать?
– А вы сами?
Мой ответ можно было понять, как угодно.
– Вы же видите, что я здесь.
– Но вы хотите вернуть задаток и отказаться от дела?
Уж чего-чего, а задаток я никак не хотел отдавать. Мои отношения с налоговым агентством можно было уладить только с помощью денег. Я попытался выиграть время.
– Откровенно говоря, если не считать войны в Корее, то против меня впервые применили взрывчатку. И мне это не особенно понравилось. Но что это за банда макаронников, о которой вы упомянули?
Хаммер возбужденно ответил:
– Сборище грязных мошенников. Большинство из них связано с мафией. Они работают с "Пайолой", чтобы проникнуть в грампластиночный бизнес. В наше время любого, кто хоть немного пищит, кряхтит или умеет бить по струнам не промахиваясь, записывают на пластинки. Поэтому дело это превратилось в большой бизнес. Я успел хорошо заработать в свое время, но если меня уберут, значит, для мальчиков, которые хотят проникнуть в бизнес, будет на одного конкурента меньше.
– Вы упомянули "Пайолу". Вы не могли бы поподробнее рассказать об этом?
– Конечно, могу.
Но для меня это было уже неважно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22