Ей не хватает только копья с каменным наконечником и ручного оцелота, подумал я. Причем не обязательно ручного — такая женщина справилась бы даже с пумой.
Она стояла, напряженно оглядываясь по сторонам и прислушиваясь. Вот заметила завязший в песке “кадиллак”, потом перевела взгляд чуть дальше и увидела свои туфли и сумочку. Приблизилась к ним и недоуменно осмотрела. Затем пожала плечами и, наконец, обратила внимание на свое мокрое платье — приподняла подол и с силой выкрутила.
Потом отжала волосы, порылась в сумочке и выудила и:1 нее что-то, чем подвязала волосы. Нацепила туфли, шагнула к машине и замерла, увидев меня. Я выпрямился во весь рост.
— А ведь могли бы и не проснуться, — сказал я, приближаясь к ней вплотную.
— Вы! — только и вырвалось у нее. — Что вы здесь делаете? Какого дьявола... Что вам нужно?
— Вы могли и не проснуться, — повторил я. — Мне ничего не стоило это устроить. Считайте, что вам преподали наглядный урок, миссис Ростен.
— Вы у меня за это поплатитесь! — процедила она. — Я пристрелю вас, как бешеного пса! Вам конец, Питерс... Или вы сегодня Петрони?
— Скажем, Петрони, — ухмыльнулся я. — Питерс — безобидный слабак.
— А вы, значит, не безобидный — так я должна понимать? Вы мне угрожаете?
Я сочувственно посмотрел на нее и вздохнул.
— Мадам, это не угроза, а демонстрация. Я просто показал вам, как это просто. А в живых вы остались только потому, что я так захотел. — Я многозначительно замолчал. — Зря вы не подошли к телефону, когда я? вам позвонил, миссис Ростен.
— Ах, вот в чем дело! — прошипела она. — Теперь понятно.
— Я звоню не потому, что мне некуда девать время, — сказал я. — Тем более таким, как вы. Могли бы и сами сообразить, если бы хоть на минутку позабыли о своей гордыне. Я пытался вам помочь. Вы пригрозили мне полицией. Причем даже не лично, а предоставив это горничной. Вы поступили неразумно. Совсем неразумно.
Занятный получился разговор. Мужчине трудно казаться угрожающим, когда мокрые брюки прилипают к ногам и пузырятся на коленях, но и женщине непросто сохранить царственный вид, когда ручейки стекают прямо в туфли. В этом смысле мы с ней были на равных, но у меня было преимущество: она не знала, что мне нужно, а я знал. Во всяком случае, надеялся, что знаю.
Я продолжал:
— Эта маленькая ошибка будет стоить вам вечернего платья и визита в салон красоты. Впрочем, вы можете себе это позволить. Но вот в следующий раз, когда вы? проявите такое высокомерие, оно обойдется вам уже куда дороже — никакое богатство не возместит вам то, что вы потеряете.
Ее глаза расширились.
— О Господи! Вот, значит, что случилось! Я задела его дешевое самолюбие!
— Да, — кивнул я. — Вы задели мое самолюбие, миссис Ростен. — Я вытащил пачку денег, полученных от Тедди и Луиса Ростена, и шлепнул ею о ладонь. — Вот насколько задели.
Похоже, мне удалось немного сбить с нее спесь.
— Я... Я вас не понимаю.
— Известно ли вам, откуда у меня эти деньги? Здесь пять тысяч.
Она вопросительно посмотрела на меня.
— Тряхните мозгами, черт побери! Что по-вашему, мы здесь делаем? Это всего лишь аванс. Остальное мне заплатят, когда я вас прикончу.
Последовало молчание. Кровь отхлынула от ее лица. Такое объяснение явно не пришло ей в голову.
— Прикончить мена? — выдавила она. — Но кому такое...
— Кто меня нанял? — расхохотался я. — Не ждите, что я вам отвечу. У меня тоже есть свои принципы, да и бизнес мой пострадает, если разнесется слух, что я выдаю клиентов. Я же бизнесмен, миссис Ростен. Я сказал себе: кто-то хочет, чтобы я пришил эту дамочку. Очень хорошо — мне это раз плюнуть. Но послушай, Петрони, а вдруг она повысит ставку? Вдруг она заплатит больше, чтобы я ее не убивал? Вот я и позвонил вам, чтобы дать вам последнюю возможность поторговаться за свою жизнь. А что сделали вы? Пригрозили натравить на меня фараонов. Да еще через служанку! Скажите спасибо, что вы еще живы. Вам дьявольски повезло.
Она глубоко вздохнула.
— Что ж... Я готова выслушать ваше предложение. Я сказал:
— Ступайте домой и приведите себя в порядок. Я не люблю разговаривать с дамочками, которые выглядят, как утопленницы, проведшие неделю в воде. Потом позвоните мне в отель “Кэлверт”, номер триста одиннадцать. Я буду ждать. Правда, не слишком долго. Не заставляйте меня ждать, миссис Ростен. И я надеюсь, вам не нужно напоминать о необходимости держать язык за зубами — или сделка не состоится. — Я кинул на нее хмурый взгляд. — Потом вы пригласите меня домой, чтобы посидеть наедине за рюмочкой. И добавите слово “пожалуйста”.
Она вспыхнула.
— Даже ради спасения собственной жизни я никогда не пойду на то...
Я ухмыльнулся, надеясь, что ухмылка вышла зловещей.
— Вам приходилось когда-нибудь видеть плавунчика, миссис Ростен?
— Что такое плавунчик?
— Если бы не я, вы бы им стали, — ответил я. — Причем довольно скоро. Плавунчик — это жмурик — труп, по-вашему, — который всплывает на поверхность. Рано или поздно они все всплывают, какой бы груз: к ним ни привязывали. Накапливается газ, они раздуваются, отрываются, и всплывает то, что не доели: рыбы и крабы. Доктор в противогазе провозит вскрытие, а легавые срезают с пальцев кусочки кожи, чтобы попытаться восстановить отпечатки — ведь опознать бесформенный пузырь на столе прозектора совершенно невозможно, разве что по драгоценностям или обрывкам вонючих тряпок. — Я смерил ее взглядом, словно оценивая, как бы она смотрелась на том месте. — Позвоните, миссис Ростен. И попросите меня... Только повежливее. И никаких служанок с идиотскими посланиями. Ни секретарей. Ни мужей. И не слишком долго думайте. В противном случае, мадам, вам конец.
Я повернулся и зашагал прочь, не удостоив взглядом зарывшийся в песок “кадиллак”. Не принцесса — вытащит как-нибудь. Придется, конечно, порыть ручонками песочек, да прогуляться несколько раз в заросли жимолости за ветками, чтобы подложить их под задние колеса. К тому времени, как она выберется из плена, внешность и настроение станут такими, что я не позавидую тому, кто подвернется ей под руку.
Если Тедди и Ростен не ослушались моих указаний, то свидетели будут как раз дома к ее возвращению.
Глава 15
Свою машину я разыскал в кустарнике на том месте, где и спрятал ее, дожидаясь Ростена. Вернувшись в гостиницу, я сбросил мокрую одежду прямо на ковер и облачился в цветастую пижаму — Петрони обожал крикливые тона.
Я не видел смысла в том, чтобы сидеть у телефона, дожидаясь звонка, как угловатая девственница, мечтающая о первом свидании. Если зазвонит, я его услышу. Я забрался в постель и мгновенно уснул, увидев во сне смуглую морскую царицу с сияющим трезубцем. Я знал, что трезубец предназначается для меня, но беспомощно стоял и следил, как она приближается, а у ног ее вьется огромный кот, готовый прыгнуть и вонзить в меня острые сабли-клинки при первом моем движении... Зазвонил телефон. Я привстал, мысленно сделал ручкой своему подсознанию и взглянул на циферблат наручных часов. Проспал я полтора часа, если можно назвать это сном. Звонок. Я снял трубку.
— Да?
— Петрони? — Я рассчитывал услышать другой голос. — Джим?
— Да.
— Джим, это Тедди. Тедди Майклс.
— Да, — тупо повторил я.
— Я... Я внизу в вестибюле. Могу я подняться?
— Попробуй, — сказал я. — Если доберешься, дверь будет открыта. Повернешь ручку и, если повезет, прорвешься.
Положив трубку, я отомкнул дверь, сгреб в охапку брошенную на полу одежду, выкинул ее в ванну, причесался, нацепил на ноги тапочки и облачился в халат, показавшийся бы подгулявшей чикагской шлюхе совершенно неотразимым, если бы она забыла где-нибудь спои контактные линзы. Мак, по-моему, из кожи вон вылез, чтобы представить Петрони разряженным орангутангом. Впрочем, меня это не волновало. Пару раз по роду задания мне пришлось носить нацистский мундир, горланить по-немецки “Хорст Вессель” и “Лили Марлей”, а также крыть евреев на чем свет стоит. По сравнению с этим перевоплощение в дешевого гангстера я воспринял как праздник.
Снаружи послышался цокот каблучков, и я повернулся лицом к двери. Тедди проскользнула в комнату, аккуратно прикрыла за собой дверь и остановилась, привалившись спиной к косяку, запыхавшаяся, раскрасневшаяся и прижимающая к груди маленькую голубую атласную сумочку. Сумочка мне сразу бросилась в глаза. Похоже, в ней топорщилось нечто такое, на что она явно не была рассчитана.
— В чем дело? — прогудел я. Потом, присмотревшись, вскинул голову. — Что с тобой случилось?
Модницам в эту ночь явно не везло. Белых перчаток по локоть уже не было, а спереди голубого платья темнело мокрое пятно — след от опрокинутого коктейля. Экстравагантная рюмка-пузырь была сплющена и измята, словно в ней спали, или предавались любви, или, по меньшей мере, долго валялись, возможно, плача. Во всяком случае, непросохшие потеки на замурзанной мордашке подтверждали последнюю гипотезу.
— Не плачь, кляча! — ободряюще ухмыльнулся г. — Кто сломал твою куколку?
Тедди с сожалением посмотрела на меня и шмыгнула носом.
— Вот, — заявила она, протягивая ко мне сумочку. — Забирайте!
Я окинул се взглядом, взял сумочку и осторожно раскрыл. Она была до отказа набита купюрами.
— Смелее! — мотнула головой Тедди. — 3-з-забирай-те. Там вторая половина ваших грязных денег. Забирайте, и уезжайте. Уезжайте с моих глаз долой. Подальше. Я бы с удовольствием послала вас к дьяволу, но мне его жалко — вы погубите даже дьявола.
Она громко всхлипнула. Снова зазвонил телефон. Я взял трубку. Грудной женский голос заговорил:
— Я звоню, как мы... Я оборвал ее:
— Я занят. Перезвоните через полчаса.
— Но...
— Вы слышали, что я сказал. Перезвоните.
— Как вы смеете? Ну и ну!
Я повесил трубку, предоставив смуглокожей богине фыркать в телефонную трубку. Это послужит уроком высокопарной миссис Ростен — так подумал бы “Хлыст” Петрони, а Мэтт Хелм с ним целиком и полностью согласился. Ее звонок означал, что я все-таки чего-то добился; я бы дорого дал, чтобы узнать — чего именно.
Повернувшись к Тедди, я вынул из кармана чистый носовой платок и вложил в ее ручонку.
— Высморкайся и расскажи папочке Петрони обо всех своих горестях.
Тедди посмотрела на мой платок, швырнула его на пол и несколько раз провела под носом тыльной стороной ладони и кистью. Словно надеялась шокировать меня этой выходкой.
— Хорошо, — сказал я. — Раз ты брезгуешь моим платочком, выпей что-нибудь — только не говори, что не прикоснешься к моему гнусному виски. И вообще — хватит на сегодня эмоций. Я понял твое послание: ты меня больше не любишь.
— Я ненавижу вас! Не знаю, как я могла...
— Прекрати! — рявкнул я. Упрятав в карман деньги, протянул ей сумочку. — Иди в ванную и умойся.
Когда посмотришься в зеркало, возможно, надумаешь поправить что-нибудь в своей мордочке и в одежде. Словом, действуй по своему усмотрению.
— Я не потерплю...
— Ступай, — сказал я, развернул ее на сто восемьдесят градусов и шлепнул по задику. Тедди негодующе встрепенулась.
— Не смейте ко мне прикасаться!
— Не волнуйся, я не заразный. Она ожгла меня свирепым взглядом.
— Как бы не так. Если бы не вы, я бы ни за что... Телефон опять заверещал. Ну и ночка! Если так будет продолжаться, придется нанять секретаршу. Я затолкнул взъерошенную Тедди в ванную, плотно прикрыл дверь и в три шага пересек комнату. На сей раз на проводе оказалась мужская половина семейного дуэта Ростенов. Похоже, звонил он из бара или ночного ресторана — рядом с ним надрывался музыкальный автомат.
— Петрони, я должен поговорить с вами...
— Утром, — твердо сказал я.
— Но я должен знать, из-за чего вышла осечка...
— Утром, — отрезал я. — Я сам свяжусь с вами. Я положил трубку и занялся спиртными напитками, стараясь не испытывать слишком много самодовольства. Пусть знал я не многим больше, чем прежде, но зато разворошил осиное гнездо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25