Но я считаю это недостойным делом. Потому и позвонил тебе. Дашь больше – и твоей дочери ничего не грозит, слово джигита.
– Слушай, джигит! Почему я должен тебе верить? И что, если я сдам тебя в милицию?
Кавказец покачал головой.
– Не вмешивай ментов. Арестуют меня – заказ выполнят другие. Они ждут моего звонка. Если я не позвоню в течение часа – девочку возьмут. Ее вывезут в Чечню, ты понимаешь?
Подонок был прав. Лена действительно была моим слабым местом.
– Сколько ты просишь, джигит?
– Немного. Пятьдесят тысяч.
– И это немного? Где я возьму такие «бабки»?
Он вновь покачал головой.
– Мы знаем, что у тебя есть намного больше. А тот человек платит сорок «кусков», чтобы мы выкрали твою дочь. Он очень зол на тебя. Ему не нужны твои деньги – он хочет тебя убить.
– Кто? – процедил я, готовый кинуться на него и задушить. Видимо, он понял что-то по моему выражению лица, потому что тут же показал пальцем на свой мобильник.
– Они ждут моего звонка.
– Хорошо, черт с тобой, джигит. Получишь ты свои баксы. Только при одном условии. Ты назовешь того, кто заказал похищение.
Кавказец в третий раз покачал головой. Оценивающе взглянул на моего телохранителя, который сидел за соседним столиком.
– Ты просишь невозможного. Сдать заказчика – это не по понятиям. За твои деньги я могу только снять заказ.
– Шестьдесят тысяч, – сказал я.
– Нет, – ответил кавказец. Чеченец, судя по акценту.
– Семьдесят.
И снова – он вертит своей башкой, показывая, что не согласен.
– Сто, – говорю я очень тихо. Но так, чтобы он услышал.
Пауза. Он отличный психолог, этот горец.
– Хорошо. Как только ты заплатишь – я назову имя.
– С собой у меня денег нет. Подождешь минут сорок?
На этот раз он кивает утвердительно.
– Встречаться будем не здесь. Я не хочу, чтобы ты привел ментов. Оставь номер сотового, я тебе перезвоню.
Я называю номер. И говорю напоследок:
– Отмени заказ.
Он встает, отходит шагов на десять и звонит кому-то с «трубы».
Спустя почти час я снова вижу его. Теперь уже не в кафе, а во дворе большого дома на окраине города. Двор выбран не случайно – в подобном месте очень трудно устроить засаду. Я передаю ему сумку с деньгами. Он открывает, выбирает наугад одну из пачек, проводит большим пальцем по срезу…
– Я жду имя, – напоминаю я.
Кавказец как-то странно улыбается.
– Вы, русские, думаете, что мы – дикий народ. Вас пугает кровная месть. А сами ведь тоже грызетесь друг с другом, как волки.
– Имя!.. – требую я, не сводя с него глаз.
Он застегивает «молнию» на сумке. И произносит – нехотя, брезгливо, будто сплевывает:
– Сычев…
* * *
Нормальная бандитская смерть – это не в постели, в окружении докторов и под аккомпанемент плачущей родни. И не от отравления несвежей колбасой. Нормальная бандитская смерть – это когда едущий на полном ходу джип с тонированными стеклами расстреливают на перекрестке в четыре ствола.
Именно такая смерть и настигла Аркадия Александровича Сычева через два дня после того, как он справил свой сорок девятый день рождения. Исполнители отработали грамотно: сычевский джип «вели» от самой его дачи, передавая друг другу по рации время прохождения контрольных точек маршрута. Сами стрелки сидели в машине, рядом с перекрестком, где всё и произошло. Огонь был такой плотный, что не оставил сычевским телохранителям ни единого шанса. Вместе с хозяином приняли смерть водитель и двое охранников. Продырявленный джип занесло, и он врезался в витрину ближайшего магазина (который, к счастью, был закрыт в этот ранний час).
Узнав из криминальных сводок о гибели Сычева, Казарьянц не смог сдержать своих эмоций. Он достал из шкафа бутылку коньяку и вызвал к себе в кабинет Зою.
– Сегодня у нас есть повод, радость моя, – сказал полковник, разливая дорогой напиток в пузатые рюмки.
* * *
Лена открыла дверь и увидела на пороге своего отца. И с ним – двух дюжих телохранителей.
– Собирайся, – с порога велел Павел Игнатьевич. – Едем домой.
– То есть как?.. – опешила Лена. – А…Учеба?
– Плюнь на учебу. Я куплю всех твоих профессоров, и они тебе поставят «отлично». Собирай вещи, у нас мало времени.
– Но, пап, я не могу…так. Ты хоть объясни, в чем дело, почему такая спешка?
– Потом. Сейчас – делай то, что я говорю. Ребята тебе помогут.
– Хорошо, но мне нужно позвонить, – сдалась Лена.
– Исключено, – отрезал Никулин. – Четверть часа тебе хватит?
Лена Никулина
Как безумная, я покидала в чемодан какие-то вещи. Больше всего меня угнетало то, что я не могу позвонить Андрею. По выражению лица папы (которое и в обычное время приветливым никак не назовешь) я догадалась, что что-то стряслось. Расспрашивать было бесполезно. Может быть, потом, когда все будет позади, он и снизойдет до объяснений. Но не сейчас.
Один из его амбалов помог мне и легко, как пушинку, снес чемодан вниз с пятого этажа. Я вышла следом за ним и сразу узнала отцовский джип. Мы сели в него и понеслись по ночным улицам Москвы. Вскоре мы покинули пределы Кольца и выехали на трассу, соединяющую столицу с моим родным городом…
* * *
Андрей ждал звонка Лены два дня. И только потом позвонил сам. Трубку не брали. Андрей ощутил смутное беспокойство и звонил уже каждые полчаса. Пока, наконец, не понял, что ему никто не ответит…
– Мам, Лена исчезла, – сказал он Оксане, едва та вернулась домой из офиса.
– Что значит «исчезла»? – не поняла та.
– Ну, ее телефон не отвечает.
– И что? Мало ли, может, она гуляет с подругой…
– Ма, да нет у нее таких подруг, с которыми бы она гуляла целый день до одиннадцати вечера и при этом ни разу не позвонила мне!
– Ты уверен?
– Да, уверен! – Андрей начинал уже злиться. – Я прямо сейчас поеду к ней и там буду ее ждать!
– Успокойся, – сказала Оксана. – Никуда тебе ехать не нужно, тем более, сейчас, на ночь глядя. Завтра с утра еще раз позвонишь своей Лене, и она, я думаю, будет дома.
– Ты просто пытаешься уговорить меня, мама!
– Конечно, пытаюсь. Поверь мне, мои проблемы гораздо серьезней твоих, но я и то никогда не принимаю решений на скорую руку. Кстати, дядя Саша не звонил?
– Нет! – резко ответил Андрей и скрылся у себя в комнате.
Оксана Огородникова
Эх, Андрюшка, Андрюшка… Знал бы ты, сколько вокруг разочарований… На каждом шагу тебя обманывают, предают. Тебе не звонят, а когда звонишь ты – не берут трубку… Это нормально, из этого вся жизнь состоит. Когда я узнала, что умер Слава Климович, я подумала, что у меня из-под ног уходит земля. Но ничего, выжила. Научилась жить без Климовича. И вот теперь ушел еще один близкий человек. Хотя он и жил далеко, я всегда знала, что он где-то есть, и я могу услышать его характерный, немного как будто простуженный голос, просто сняв трубку. А еще раньше, когда я поняла, что мы с твоим отцом никогда не сможем быть вместе – разве не стало это ударом судьбы?..
Лена, конечно, очаровательная девушка, но наверняка не единственная на твоем жизненном пути, малыш. Да и потом, что ты знал о ней? Каковы были ее намерения? Юношеская любовь прекрасна, спору нет. Но она проходит. И нет от нее никакого другого лекарства, кроме времени. Обжигалась, сама знаю…
Россия, областной центр
На похороны Сычева съехался весь цвет областного криминального мира. Немало было делегатов и из других регионов. Кортеж из «мерсов», БМВ и «линкольнов» растянулся на пару сотен метров. Как водится, оперативники из местного УВД вели съемку скрытой камерой. Конечно же, прислал своих агентов и Казарьянц. Немного позже, просматривая в своем рабочем кабинете видеозапись, он несколько раз останавливал пленку и вглядывался в лицо неприметного, невысокого мужчины, который шел за гробом в первом ряду, а затем сказал на кладбище прощальную речь.
Человека, который так заинтересовал полковника ФСБ, звали Козырь. Долгое время он был шефом службы безопасности у Сычева, а затем, с помощью Аркадия Александровича, создал и собственную, небольшую группировку, являвшуюся, по сути, еще одним звеном структуры, целиком подконтрольной покойному ныне «авторитету».
Глава одиннадцатая
Россия, лето 2003 года
Казарьянц понимал, что, хотя ему и удалось, согласно договору с Вахой, выключить из игры такую опасную фигуру, как Сычев – остается еще не менее, а может, даже и более опасный и изворотливый Никулин; а, значит, контракт выполнен только лишь наполовину и есть смысл подумать, как браться за оставшуюся часть работы. Кроме того, Ваха (через посредника) упоминал и об Огородниковой. Правда, он не настаивал на ее физическом устранении. Но настойчиво указывал, что ее влияние в области все еще слишком велико, и с этим надо тоже что-то делать.
Леон Ованесович устроился в своем любимом кресле. Открыл шкатулку с шахматными фигурами. Поставил на доску белого ферзя, а рядом – двух королей. Затем сильным щелчком снес с доски одного из них, черного. Немного подумав, движением левой ладони сбросил и две другие фигуры…
Набрав номер сотового телефона Никулина, Жуковский долго ждал, пока ему ответят.
– Слушаю! – раздался, наконец, в трубке резкий голос Павла Игнатьевича.
– Здравствуйте, господин Никулин!
– А-а, это вы, господин художник… Что у вас ко мне?
– Есть информация по интересующему вас вопросу. Завтра я буду в вашем городе. Вы можете уделить мне время?
– Не более получаса. Да и то в том случае, если ваша информация действительно чего-нибудь стоит, в чем я сомневаюсь.
– Ваши сомнения излишни.
– Поглядим. Жду вас у себя в офисе ровно в три. И не опаздывайте – в половине четвертого меня уже не будет.
* * *
Носков зевнул, с удовольствием потянулся и присел на постели. Покосился на тихо посапывающую рядом Жанночку. Он знал, конечно, что она спит с ним не по любви, а из-за денег: он был не в ее вкусе. Но ему было наплевать; главное, что он мог обладать этим прекрасным телом и получать от маленькой, стройной большеглазой секретарши все, что ему было угодно. Он использовал ее патологическую жадность, чтобы услаждать свою плоть. Впрочем, Носков про себя полагал, что Жанночка тоже имеет свою порцию наслаждения, судя по ее истошным воплям во время их постельных упражнений. Либо же, думал референт Оксаны Кирилловны, она хорошая актриса, и тогда тем более честно отрабатывает свой небольшой гонорар.
Встав с кровати, он натянул брюки и прошел на кухню. И в очередной раз посетовал, что трахается Жанночка хорошо, а вот хозяйка – никакая: со вчерашнего ужина (который готовил сам Носков) осталась гора немытой посуды. Сварив себе кофе, Носков бегло просмотрел лежащую тут же газету. Ничего интересного там не было – всё те же пожары-войны-наводнения, что и всегда. Сам не зная, зачем он это делает (видимо, из чистого любопытства) Носков потянулся к жанночкиной сумочке – секретарша вчера приехала к нему сразу после работы и оставила сей предмет своего гардероба на кухонном стуле. Так, пудра, косметика, презервативы – это все понятно. А вот эти листочки?.. похоже на… Да, это и в самом деле ксерокопии документов из кабинета владелицы «ОКО». Ничего сверхважного, но всё же… Что ж это получается?..
Носков понимающе ухмыльнулся. Так вот, оказывается, кто «сливает» время от времени информацию Никулину! То-то же Павел Игнатьевич так успешно в последнее время стал теснить их компанию на областном уровне, да и в Москве успел кое-что напортить!.. Ну, Жанночка, ну крыса! Ничего. Носков тебе покажет…
Сложив все обратно в сумочку, Носков оставил себе лишь ксерокопии. Жанночка, в его рубашке и босиком, вышла из спальни.
– С добрым утром, – вяло сказала она.
– С добрым утром, киска, – усмехнулся Носков. – Как спалось?
– Спасибо, нормально. Что это у тебя в руках?
– Это ты мне скажи. Как к тебе в сумочку попали копии наших текущих расходов?
– Ты что, рылся в моей…? Да как ты посмел?!
– Потише, детка. Я люблю, когда ты кричишь – но только во время секса, ты поняла?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
– Слушай, джигит! Почему я должен тебе верить? И что, если я сдам тебя в милицию?
Кавказец покачал головой.
– Не вмешивай ментов. Арестуют меня – заказ выполнят другие. Они ждут моего звонка. Если я не позвоню в течение часа – девочку возьмут. Ее вывезут в Чечню, ты понимаешь?
Подонок был прав. Лена действительно была моим слабым местом.
– Сколько ты просишь, джигит?
– Немного. Пятьдесят тысяч.
– И это немного? Где я возьму такие «бабки»?
Он вновь покачал головой.
– Мы знаем, что у тебя есть намного больше. А тот человек платит сорок «кусков», чтобы мы выкрали твою дочь. Он очень зол на тебя. Ему не нужны твои деньги – он хочет тебя убить.
– Кто? – процедил я, готовый кинуться на него и задушить. Видимо, он понял что-то по моему выражению лица, потому что тут же показал пальцем на свой мобильник.
– Они ждут моего звонка.
– Хорошо, черт с тобой, джигит. Получишь ты свои баксы. Только при одном условии. Ты назовешь того, кто заказал похищение.
Кавказец в третий раз покачал головой. Оценивающе взглянул на моего телохранителя, который сидел за соседним столиком.
– Ты просишь невозможного. Сдать заказчика – это не по понятиям. За твои деньги я могу только снять заказ.
– Шестьдесят тысяч, – сказал я.
– Нет, – ответил кавказец. Чеченец, судя по акценту.
– Семьдесят.
И снова – он вертит своей башкой, показывая, что не согласен.
– Сто, – говорю я очень тихо. Но так, чтобы он услышал.
Пауза. Он отличный психолог, этот горец.
– Хорошо. Как только ты заплатишь – я назову имя.
– С собой у меня денег нет. Подождешь минут сорок?
На этот раз он кивает утвердительно.
– Встречаться будем не здесь. Я не хочу, чтобы ты привел ментов. Оставь номер сотового, я тебе перезвоню.
Я называю номер. И говорю напоследок:
– Отмени заказ.
Он встает, отходит шагов на десять и звонит кому-то с «трубы».
Спустя почти час я снова вижу его. Теперь уже не в кафе, а во дворе большого дома на окраине города. Двор выбран не случайно – в подобном месте очень трудно устроить засаду. Я передаю ему сумку с деньгами. Он открывает, выбирает наугад одну из пачек, проводит большим пальцем по срезу…
– Я жду имя, – напоминаю я.
Кавказец как-то странно улыбается.
– Вы, русские, думаете, что мы – дикий народ. Вас пугает кровная месть. А сами ведь тоже грызетесь друг с другом, как волки.
– Имя!.. – требую я, не сводя с него глаз.
Он застегивает «молнию» на сумке. И произносит – нехотя, брезгливо, будто сплевывает:
– Сычев…
* * *
Нормальная бандитская смерть – это не в постели, в окружении докторов и под аккомпанемент плачущей родни. И не от отравления несвежей колбасой. Нормальная бандитская смерть – это когда едущий на полном ходу джип с тонированными стеклами расстреливают на перекрестке в четыре ствола.
Именно такая смерть и настигла Аркадия Александровича Сычева через два дня после того, как он справил свой сорок девятый день рождения. Исполнители отработали грамотно: сычевский джип «вели» от самой его дачи, передавая друг другу по рации время прохождения контрольных точек маршрута. Сами стрелки сидели в машине, рядом с перекрестком, где всё и произошло. Огонь был такой плотный, что не оставил сычевским телохранителям ни единого шанса. Вместе с хозяином приняли смерть водитель и двое охранников. Продырявленный джип занесло, и он врезался в витрину ближайшего магазина (который, к счастью, был закрыт в этот ранний час).
Узнав из криминальных сводок о гибели Сычева, Казарьянц не смог сдержать своих эмоций. Он достал из шкафа бутылку коньяку и вызвал к себе в кабинет Зою.
– Сегодня у нас есть повод, радость моя, – сказал полковник, разливая дорогой напиток в пузатые рюмки.
* * *
Лена открыла дверь и увидела на пороге своего отца. И с ним – двух дюжих телохранителей.
– Собирайся, – с порога велел Павел Игнатьевич. – Едем домой.
– То есть как?.. – опешила Лена. – А…Учеба?
– Плюнь на учебу. Я куплю всех твоих профессоров, и они тебе поставят «отлично». Собирай вещи, у нас мало времени.
– Но, пап, я не могу…так. Ты хоть объясни, в чем дело, почему такая спешка?
– Потом. Сейчас – делай то, что я говорю. Ребята тебе помогут.
– Хорошо, но мне нужно позвонить, – сдалась Лена.
– Исключено, – отрезал Никулин. – Четверть часа тебе хватит?
Лена Никулина
Как безумная, я покидала в чемодан какие-то вещи. Больше всего меня угнетало то, что я не могу позвонить Андрею. По выражению лица папы (которое и в обычное время приветливым никак не назовешь) я догадалась, что что-то стряслось. Расспрашивать было бесполезно. Может быть, потом, когда все будет позади, он и снизойдет до объяснений. Но не сейчас.
Один из его амбалов помог мне и легко, как пушинку, снес чемодан вниз с пятого этажа. Я вышла следом за ним и сразу узнала отцовский джип. Мы сели в него и понеслись по ночным улицам Москвы. Вскоре мы покинули пределы Кольца и выехали на трассу, соединяющую столицу с моим родным городом…
* * *
Андрей ждал звонка Лены два дня. И только потом позвонил сам. Трубку не брали. Андрей ощутил смутное беспокойство и звонил уже каждые полчаса. Пока, наконец, не понял, что ему никто не ответит…
– Мам, Лена исчезла, – сказал он Оксане, едва та вернулась домой из офиса.
– Что значит «исчезла»? – не поняла та.
– Ну, ее телефон не отвечает.
– И что? Мало ли, может, она гуляет с подругой…
– Ма, да нет у нее таких подруг, с которыми бы она гуляла целый день до одиннадцати вечера и при этом ни разу не позвонила мне!
– Ты уверен?
– Да, уверен! – Андрей начинал уже злиться. – Я прямо сейчас поеду к ней и там буду ее ждать!
– Успокойся, – сказала Оксана. – Никуда тебе ехать не нужно, тем более, сейчас, на ночь глядя. Завтра с утра еще раз позвонишь своей Лене, и она, я думаю, будет дома.
– Ты просто пытаешься уговорить меня, мама!
– Конечно, пытаюсь. Поверь мне, мои проблемы гораздо серьезней твоих, но я и то никогда не принимаю решений на скорую руку. Кстати, дядя Саша не звонил?
– Нет! – резко ответил Андрей и скрылся у себя в комнате.
Оксана Огородникова
Эх, Андрюшка, Андрюшка… Знал бы ты, сколько вокруг разочарований… На каждом шагу тебя обманывают, предают. Тебе не звонят, а когда звонишь ты – не берут трубку… Это нормально, из этого вся жизнь состоит. Когда я узнала, что умер Слава Климович, я подумала, что у меня из-под ног уходит земля. Но ничего, выжила. Научилась жить без Климовича. И вот теперь ушел еще один близкий человек. Хотя он и жил далеко, я всегда знала, что он где-то есть, и я могу услышать его характерный, немного как будто простуженный голос, просто сняв трубку. А еще раньше, когда я поняла, что мы с твоим отцом никогда не сможем быть вместе – разве не стало это ударом судьбы?..
Лена, конечно, очаровательная девушка, но наверняка не единственная на твоем жизненном пути, малыш. Да и потом, что ты знал о ней? Каковы были ее намерения? Юношеская любовь прекрасна, спору нет. Но она проходит. И нет от нее никакого другого лекарства, кроме времени. Обжигалась, сама знаю…
Россия, областной центр
На похороны Сычева съехался весь цвет областного криминального мира. Немало было делегатов и из других регионов. Кортеж из «мерсов», БМВ и «линкольнов» растянулся на пару сотен метров. Как водится, оперативники из местного УВД вели съемку скрытой камерой. Конечно же, прислал своих агентов и Казарьянц. Немного позже, просматривая в своем рабочем кабинете видеозапись, он несколько раз останавливал пленку и вглядывался в лицо неприметного, невысокого мужчины, который шел за гробом в первом ряду, а затем сказал на кладбище прощальную речь.
Человека, который так заинтересовал полковника ФСБ, звали Козырь. Долгое время он был шефом службы безопасности у Сычева, а затем, с помощью Аркадия Александровича, создал и собственную, небольшую группировку, являвшуюся, по сути, еще одним звеном структуры, целиком подконтрольной покойному ныне «авторитету».
Глава одиннадцатая
Россия, лето 2003 года
Казарьянц понимал, что, хотя ему и удалось, согласно договору с Вахой, выключить из игры такую опасную фигуру, как Сычев – остается еще не менее, а может, даже и более опасный и изворотливый Никулин; а, значит, контракт выполнен только лишь наполовину и есть смысл подумать, как браться за оставшуюся часть работы. Кроме того, Ваха (через посредника) упоминал и об Огородниковой. Правда, он не настаивал на ее физическом устранении. Но настойчиво указывал, что ее влияние в области все еще слишком велико, и с этим надо тоже что-то делать.
Леон Ованесович устроился в своем любимом кресле. Открыл шкатулку с шахматными фигурами. Поставил на доску белого ферзя, а рядом – двух королей. Затем сильным щелчком снес с доски одного из них, черного. Немного подумав, движением левой ладони сбросил и две другие фигуры…
Набрав номер сотового телефона Никулина, Жуковский долго ждал, пока ему ответят.
– Слушаю! – раздался, наконец, в трубке резкий голос Павла Игнатьевича.
– Здравствуйте, господин Никулин!
– А-а, это вы, господин художник… Что у вас ко мне?
– Есть информация по интересующему вас вопросу. Завтра я буду в вашем городе. Вы можете уделить мне время?
– Не более получаса. Да и то в том случае, если ваша информация действительно чего-нибудь стоит, в чем я сомневаюсь.
– Ваши сомнения излишни.
– Поглядим. Жду вас у себя в офисе ровно в три. И не опаздывайте – в половине четвертого меня уже не будет.
* * *
Носков зевнул, с удовольствием потянулся и присел на постели. Покосился на тихо посапывающую рядом Жанночку. Он знал, конечно, что она спит с ним не по любви, а из-за денег: он был не в ее вкусе. Но ему было наплевать; главное, что он мог обладать этим прекрасным телом и получать от маленькой, стройной большеглазой секретарши все, что ему было угодно. Он использовал ее патологическую жадность, чтобы услаждать свою плоть. Впрочем, Носков про себя полагал, что Жанночка тоже имеет свою порцию наслаждения, судя по ее истошным воплям во время их постельных упражнений. Либо же, думал референт Оксаны Кирилловны, она хорошая актриса, и тогда тем более честно отрабатывает свой небольшой гонорар.
Встав с кровати, он натянул брюки и прошел на кухню. И в очередной раз посетовал, что трахается Жанночка хорошо, а вот хозяйка – никакая: со вчерашнего ужина (который готовил сам Носков) осталась гора немытой посуды. Сварив себе кофе, Носков бегло просмотрел лежащую тут же газету. Ничего интересного там не было – всё те же пожары-войны-наводнения, что и всегда. Сам не зная, зачем он это делает (видимо, из чистого любопытства) Носков потянулся к жанночкиной сумочке – секретарша вчера приехала к нему сразу после работы и оставила сей предмет своего гардероба на кухонном стуле. Так, пудра, косметика, презервативы – это все понятно. А вот эти листочки?.. похоже на… Да, это и в самом деле ксерокопии документов из кабинета владелицы «ОКО». Ничего сверхважного, но всё же… Что ж это получается?..
Носков понимающе ухмыльнулся. Так вот, оказывается, кто «сливает» время от времени информацию Никулину! То-то же Павел Игнатьевич так успешно в последнее время стал теснить их компанию на областном уровне, да и в Москве успел кое-что напортить!.. Ну, Жанночка, ну крыса! Ничего. Носков тебе покажет…
Сложив все обратно в сумочку, Носков оставил себе лишь ксерокопии. Жанночка, в его рубашке и босиком, вышла из спальни.
– С добрым утром, – вяло сказала она.
– С добрым утром, киска, – усмехнулся Носков. – Как спалось?
– Спасибо, нормально. Что это у тебя в руках?
– Это ты мне скажи. Как к тебе в сумочку попали копии наших текущих расходов?
– Ты что, рылся в моей…? Да как ты посмел?!
– Потише, детка. Я люблю, когда ты кричишь – но только во время секса, ты поняла?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35