– Машуль, у меня к тебе интересное предложение. Ты у нас прекрасная актриса. Сыграй роль, хорошо заплатят.
Решетникова уже вообразила себе роль у Михалкова, но все оказалось куда банальней.
– Переоденься, надень очки, плащик, чтоб лицо не разглядеть было и подойди к двум мужчинам, отдай им конверт. После того как они все прочитают, договорись с ними о встрече через два дня.
Оплата была хорошая, ну я и согласилась. Пошла к больнице, там, на лавочке сидели, как мне показались бомжи. НО мне какая разница, сказали подойти к ним, я так и сделала. Они взяли письмо, прочитали. В конверте, между прочим, лежали деньги. Они спросили, когда придти. Ну, я и говорю, как мне Нинка велела, чрез два дня. Но свое расписание вспомнила, понимаю, что у меня занятия в театральном кружке, не успею добежать до сюда и говорю, подходите к крыльцу биологической школы.
Вечером мне звонит Нинка и спрашивает, как все прошло. Все было по плану. Она мне на следующий день в театре бутылку вина дает. Я думала, это мне, за хорошую работу, а это оказывается тем бомжам. Мне даже обидно стало. Мне только деньги, а им и то, и другое.
Но я честная отдала им бутылку, не стала себе забирать.
Так вот, в условленное время, я дала задание ученикам и побежала к крыльцу. Там уже стояли эти товарищи. В руках держали статуэтку голубки, я им оставшуюся часть денег и бутылку отдала, и побежала обратно на урок. А то вдруг бы директриса заметила бы мое отсутствие.
Потом на следующий день, я отдала фигурку, она и вправду очень красивая, Нинке. Та отдала мой гонорар и, не сказав спасибо, ушла. А сегодня у нас выходной, так что я ее не видела. Так что я не виновата не в чем! А голубка действительно удачу приносит?
– А кто такая Нинка? Расскажи про нее, – попросила, проигнорировав последний вопрос Решетниковой.
– Ну, я же говорю, – начала раздражаться хозяйка, – мы с ней в одном театре играем. Ей лет двадцать пять. Она курносая и с темными волосами. Мы вообще с ней особо не дружим. Даже странно, что она мне предложила поучаствовать в таком деле. Может, была уверена, что я соглашусь, денег то нет. Но, поверьте, если бы я знала, что совершается преступление, то, ни за что не стала бы содействовать всему этому и тем более давать бомжам ту бутылку.
– Думаю, суд, учтет это обстоятельство…
– Как? Я же все рассказала! Нина не посвящала меня в детали и не говорила для чего ей это. А я в свою очередь не задавала вопросов, мне же заплатили, причем хорошо. Анина вроде приличная девушка, никогда бы не могла заподозрить ее в чем-то противоправном, а оказывается…
– давай координаты Нинки. Буду с ней теперь общаться. Только если предупредишь, что к ней едет милиция и она скроется…Все на тебя повесим, так и знай. На бутылке, между прочим, твои отпечатки, так что Нина тебя еще вдобавок подставила.
– Ах, она, – разозлилась Маша, поняв, во что ее втянули.
– Только без кулаков. Она не должна ничего заподозрить. Не смей ей ничего выговаривать. Будет только хуже, окажешься там же, где и бомжи.
Маша испуганно затрясла головой.
– Дай мне еще адрес вашего театра. Слушай, я, возможно, приду в ваш театр, под прикрытием, так что если увидишь меня там, не надо кричать на всех углах, что явилась милиция. Ясно?
– Так точно! – Решетникова отдала честь и записала на бумажке, все, что я просила.
Ну, теперь можно уходить.
Я решила спуститься вниз по лестнице, а не пользоваться лифтом. На это у меня несколько причин. Во-первых, я очень боюсь подъемников, именно таких, расположенных в старых домах и годами, не видевших ремонта (лифты в торговом центре меня совсем не смущают, и я часто ими пользуюсь). Во-вторых, спуск с четырнадцатого этажа довольно полезная процедура, напрягу мышцы ног. Два раза осуществить я бы такое не смогла, а вот один раз, по пути вниз, вполне осилю. К тому же медленно преодолевая ступеньки, я могу осмыслить все, что узнала от Маши.
Думаю, она не так невинна, как хочет казаться. Денег не было, вот, подписалась участвовать в такой афере. Сомневаюсь, что все указания бомжи получили из письма, скорей всего, они получили разъяснения и из уст Решетниковой.
Интересно Нина – это еще одно звено цепи или настоящая заказчица. Но если, последнее утверждение, верно, то, как она узнала о Наташиной голубке. Ведь о ней осведомлены пять всего пять человек. Хотя возможно они проговорились еще кому-то. Но даже, если так, как незнакомый человек мог настолько поверить рассказу подруги или друга, что тут же пошел на преступление.
Нет, здесь, должно быть более длительное изучение объекта. Хотя, если некто узнал, что голубка обсыпана бриллиантами, то масштабная проверка не требуется. Короче, у меня слишком много «если» получается. Мне просто необходимо еще с кем-нибудь побеседовать.
Кстати, я, совсем, упустила тот факт, что кроме Жорика и Усатого, в спектакле участвовали еще двое мужчин. Они изображали врачей, которые забрали двух воров. Кто же они. На бомжей, как первые парочка, они не похожи. Да, тот, кто придумал всю эту аферу, позаботился и об этом. Он не стал нанимать бригаду бомжей, а разделили усилия. Только почему-то голубку забрали себе бомжи, а не более приличные люди. Возможно, потому, что судьба алкоголиков была уже решена и поэтому посвящать в подробности этого плана еще и «врачей», уже не было смысла. Кто же искал людей на роль медиков? Маша либо не делала этого, либо просто умолчала. А может быть, это сделали сами бомжи?
Опять гипотезы и версии, это все бесполезно, нужно говорить с участниками этого преступления, чтобы разораться в вопросах «кто? Зачем? Когда? И почему?». Что же мне делать дальше? Отправится по списку Наташи, ах, его еще нужно у нее забрать или к Нине. Пожалуй, схожу к актрисе, а на обратном пути захвачу список у Кудрявцевой. Но возможно, мне это не понадобится, если Григорьева будет откровенна со мной.
Под каким же видом придти к ней? Я ехала в автобусе и рассуждала на эту тему. Что то мне подсказывает. Что эта девушка не столь наивна как Маша. И на секунду распахнутое удостоверение может попросить рассмотреть получше. И, между прочим, будет иметь на это право! А я там не в милицейских погонах, а в розовой кофточке с большим вырезом. Хорош следователь! Ко времени, когда я пересела в метро я перебрала в голове множество вариантов: можно представиться подругой Маши, юной актрисой, придти как есть, рассказать правду и угрожать написанием разоблачительной статьи в газете (а вдруг ей нужен такой черный пиар?), попытаться прикинуться оперативником….Что же делать? А вдруг? В моей голове созрела мысль, немного глупая (по-другому у меня почему-то не выходит), но ничего лучше придумать не получалось. Представлюсь либо продюсером, ищущим новые таланты, либо представителем одного очень влиятельного человека, желающего купить голубку. Посмотрю, на ее реакцию, когда заведу речь о птичке. Вот, она удивится как я вышла на нее. Попробую подловить ее на этом. Какую тактику выбрать, посмотрю по ходу дела. В конце концов, если Нина выгонит меня за дверь, я буду угрожать ей тем, что вызову милицию. Хотя как бы она сама не вызвала органы правопорядка, все-таки не каждый день заявляются такие необычные девушки как я и усиленно требуют правды.
Жаль с нарядом я подкачала, – спохватилась я, ту бы лучше деловой костюм подошел. Но ладно будем пользоваться тем, что есть. Я вышла из метро, отошла в сторонку, сделала себе строгую прическу, зализала гелем все волосы (он валялся на дне моей сумки) и заколола крабиком, на лице появились черные очки. Я оглядела себя в витрине магазина обуви: «ну, так-то лучше будет».
Я быстро нашла дом, в котором проживает Нина. Обычный панельный, унылый, не новый, таких тысячи в Питере. Бодро поднявшись по ободранной лестнице на третий этаж, я позвонила в звонок. Нет ответа. Потом еще. Неужели ее нет дома? Я решила не отступать и позвонила еще раз пять. На мои звонки приоткрылась дверь, но не Григорьевой, а соседская.
– Чего трезвонишь?
– Хочу пообщаться с Ниной.
– Так нет ее.
– А где ее можно найти? – поинтересовалась я.
– В театре! Где еще этой актрисульке, по которой Голливуд плачет, еще быть! Если деньги вечер, то она там. Если ночь: или здесь дрыхнет, либо, на танцульках. Уже под тридцатник, а ума не набралась. Я ее с малолетства знаю, какой была вертихвосткой, такой и осталась. Пошла бы на кассира выучилась и начала вести нормальный образ жизни. А то артистка, понимаешь!
На этих словах дверь захлопнулась. Я если честно так и увидела, кто говорил. Дверь была на цепочке, и в маленькую щелку пролезал только нос. Но побеседовав с ним, я и так узнала много полезного.
Театр находился в другом районе, заеду домой. Там я провела от силы полчаса. Надела деловой костюм: обтягивающие черные брюки, рубашку и пиджак и понеслась в театр.
На проходной дежурила старушка. Надев огромные очки на нос, она изучала свежую прессы.
– Вы к кому? – спросила она, не отрываясь от чтива.
– На пробы, – соврала я.
– А– а. ну тогда вам прямо и налево.
Где мне найти Нину? Вряд ли у актрисы эпизода есть своя гримерка.
Я шла по коридору, не имея понятия что предпринять. Мимо пронеслась блондинка в платье восемнадцатого века.
– Вы не подскажите, где Нину Григорьеву искать? – спросила я у средневековой бегуньи.
– Прямо и налево, – прокричала девица на ходу и скрылась за поворотом.
Кажется бубулька – сторож тоже направляла меня туда. Значит, пойдем именно в этом направлении. Повернув при первой возможности налево, я сделала несколько шагов и уткнулась в дверь, больше ничего здесь не было. Я постучала, но никто мне не ответил. Я осторожно открыла дверь. Она оказалась не заперта и противно скрипела. В открытую щелочку просматривалась небольшая сцена и несколько рядов пустых кресел. Занято было только пять: сидело трое мужчин, девушка и женщина. Я уже широко отрыла дверь и вошла в помещение.
Все было в полумраке, до кресел было далековато и мне на секунду стало страшно: никогда бы не смогла бы здесь работать! Вдруг непонятно откуда зазвучал громкий бас:
– Пришли? А чего опаздываем?
Вон, как здесь сотрудников, отчитывают, я лучше уж статейки буду писать. Тем более, что такой грешок, как опоздание, за мной водится. Это происходит совершено случайно, никак не получается проконтролировать свое время: то опаздываю, то засиживаюсь в гостях до полуночи, то резко встаю в семь утра и больше не могу и глаз сомкнуть. Не знаю, куда идти к психиатру (или кто там биоритмами занимается) или на курсы по тайм – менеджменту.
– Эй, девушка, я к вам обращаюсь!
Я повертела головой по сторонам: что еще за девушка?
– И не надо озираться! Здесь больше никого нет, кроме вас.
Ну, как это нет, а те пятеро на креслах…
– Марш на сцену!
Я, несмотря на запрет, вновь оглянулась: с кем так разговаривают, неужели со мной!
– Вы на нее посмотрите, опоздала, да, еще и здесь всех задерживает. Быстро под софиты!
Я, повинуясь и не смея возразить, потрусила на сцену. Меня, оказывается, здесь все ждали (наверняка, Маша все рассказала), придется идти, куда велят.
Я очутилась на сцене, встала в центр и почувствовала себя не в своей тарелке. Сцена была небольшая, и все внимание тут же сосредоточилось на мне. Голос, вещавший непонятно откуда вновь проснулся:
– И что мы стоим деревом? Стихи, песни, пляски? Мы ждем!
Пятеро на креслах как по мановению волшебной палочки, уставились на меня. Что делать?
– Девушка, вы, что первый раз? Еще раз повторяю, мы ждем! Здесь серьезные люди собрались, известный театральный режиссер, а вы тут Му-Му изображаете. Эта вакансия уже закрыта! Попробуйте другое амплуа!
О, черт, опять этот голос, что он от меня хочет? О, Боже, я же на пробах, мне же сказала бабулька на входе, что здесь проходят пробы. Я бы так сюда ни за что не завернула, но та в платье сказала, что Григорьеву следует искать здесь… Ну и попала в ситуацию!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44