И не надейся, на мотор я валить не стану, он работает как часы.
– А зачем вам докладывать про все ваши остановки? – спросила Венке, которой хотелось всех успокоить и примирить.
Гюндерсен фыркнул:
– А мы и не будем докладывать, за нас это сделает регистратор движения.
– Регистратор движения? – удивилась Венке. – Не понимаю…
– Регистратор движения – это такой хитрый счетчик на щитке приборов, – объяснил ей Слон. – Он автоматически фиксирует весь наш путь: скорость, остановки, время – и все это с точностью до секунды. Фирма «Кинцле»!
Неожиданно гнев Гюндерсена обрушился на Слона.
– Ты что, переводчик? Или Дельфийский оракул? Думаешь, я сам не в состоянии отвечать на вопросы?
Тяжелый кулак Слона поднялся над столом. Его глубокий вздох был похож на стон.
– Вы с Лиеном пара… – со злостью бросил Гюндерсен.
– В прошлую поездку ты и сам был не лучше! – возмущенно напомнил ему Бертелсен.
– Зря мы останавливались в Крусо, – проворчал Лиен. – Конечно, я сам виноват, ведь это я предложил там остановиться, но мне так захотелось чего-нибудь вкусненького. – Он с мольбой переводил взгляд с одного на другого. – Вы не должны были соглашаться! Вы же знаете, как на меня действуют остановки в Дании!
– Тридцать с лишним миль за весь день! – От злости Гюндерсен с трудом выговаривал слова. – Можно еще наверстать упущенное, но ехать придется так, будто за тобой гонится сам черт. И учти, я больше не буду один вести машину, хватит!
– Ребята, ребята! – вмешалась Венке. – На вас все смотрят!
– Да пошли они к черту! – побагровев, рявкнул Гюндерсен.
Однако после третьей кружки баварского он смягчился. К тому же W?rstchen и картофельное пюре были превосходные. А он страшно проголодался и устал за этот перегон.
По дороге к машинам Венке подошла к Гюндерсену и, улыбаясь, предложила:
– Ты можешь сказать, что Лиен застудил себе мочевой пузырь.
– При чем здесь мочевой пузырь? – Гюндерсен с недоумением уставился на нее.
– А этим вы оправдаете все свои остановки.
Гюндерсен вздохнул и покачал головой.
– Ладно, не волнуйся. Мы что-нибудь придумаем.
Один за другим трейлеры подъехали к заправке.
Каждый бак вмещал восемьсот литров горючего. За одну милю трейлер расходовал примерно четыре с половиной литра.
Лиен, решивший сесть за руль и, хоть тресни, вести машину, изрядно удивился, когда Гюндерсен сказал, что часа два он еще посидит за рулем.
– Ты слыхал, Харри? – Венке была поражена.
– Я знал, что этим кончится, – невозмутимо ответил Слон. – Гюндерсен помнит, что он в долгу перед Лиеном за прошлую поездку.
– И вы каждый раз так накидываетесь друг на друга?
– А что тут такого? Ведь никто из нас этого всерьез не принимает. Вести трейлер – каторжный труд, вот мы и срываемся иногда. Можно сказать, что это наш профессиональный жаргон.
– Странный жаргон, – заметила Венке. – Такого я еще не слыхала.
– Ну так что, едем мы или нет? – спросил Бертелсен. – Может, вы намерены сперва взять небольшой отпуск?
Вскоре их крепость снова выехала на шоссе, теперь за рулем сидел Слон, рядом с ним Венке. Бертелсен улегся сзади на койку и наверняка тут же уснул, сморенный тяжелой дорогой, нескончаемым потоком машин и пивом.
– О чем вы говорили с Бертелсеном?
– Харри! Неужели ты ревнуешь?
Он заметил ее насмешливую улыбку и не на шутку рассердился.
– Он к тебе приставал, да?
– Ты бы это сразу увидел, – спокойно ответила она.
– Каким образом? – растерялся Слон.
– Да по его лицу! Я бы его всего исцарапала, если б он дал волю рукам. Неужели ты думаешь, что я позволю кому попало лапать меня? Я же его вообще не знаю! – Голос у нее был злой. – Мог бы избавить меня от таких подозрений! – Она отвернулась и стала смотреть в окно.
Но со МНОЮ-то она переспала в первый же вечер!
Правда, Слон был в таком состоянии, что не мог уехать домой. Но разве не сама Венке и виновата в этом? Как только его рюмка пустела, Венке снова наполняла ее. Ему даже казалось, что он делал слабые попытки помешать ей, ведь у него не было обыкновения напиваться в первый же день знакомства. Но как бы там ни было, а в десять вечера он уже едва стоял на ногах.
О том, чтобы уехать на такси, не могло быть и речи, он был не в состоянии даже набрать свой номер телефона, чтобы предупредить мать.
Венке сама раздела его; вытянувшись во всю длину, он лежал на ее широкой постели. Это, как ни странно, он еще помнил, но потом он уснул. И спал как убитый. Под утро он проснулся от жажды, и сразу же рядом оказалась Венке с рюмкой виски в руке. Ей пришлось держать рюмку, пока он пил. Слон пришел в себя только после третьей рюмки чистого виски. И все это время Венке сидела на краю постели совершенно голая.
А потом… Потом она прямо-таки набросилась на него! Так почему бы ей не наброситься на Бертелсена, который гораздо привлекательнее, моложе и, уж конечно, куда более опытный любовник, чем он?
– Эй, Харри, ты что молчишь?
Он вздрогнул.
– О чем ты задумался?
Он не ответил, разве не ясно, что он думает только о ней?
Она погладила его по щеке.
– Я тебя люблю, – нежно сказала она, – но сержусь, когда ты начинаешь скверно думать обо мне. Я тогда не верю, что ты тоже любишь меня.
4
– Мне кажется, что мы едем уже целую вечность, – пожаловалась Венке.
В эту пятницу она выглядела измученной и усталой. Было одиннадцать часов вечера, стояла кромешная тьма.
– Сколько раз тебе повторять, что ЕТА в Бриндизи – десять ноль-ноль в субботу двадцать второго октября? – раздраженно сказал Бертелсен.
Венке понятия не имела, что значит ЕТА, пока Бертелсен не объяснил ей, что ЕТА – это Expected Time of Arrival или предполагаемое время прибытия. Так же как ETD – Expected Time of Departure или предполагаемое время отъезда.
– Я понимаю, что тебе не терпится поскорее попасть к своей тетушке, – продолжал Бертелсен тем же тоном. – Как, кстати, ее фамилия?
– Кантани.
– Если она и в самом деле так богата, как ты говоришь, почему бы нам не остановиться у нее в Фодже? Привели бы себя в порядок, поели и покатили дальше в Бриндизи?
Венке нахмурилась.
– Дело в том, что я ее почти не знаю. Она вышла замуж и уехала в Италию, когда мне было семь или восемь лет. С тех пор мы не виделись. Насколько мне известно, она живет в замке, но в Италии столько замков, что, наверно, в этом нет ничего особенного, это вам не Норвегия. И, конечно, у нее есть прислуга. А раз так, уж как-нибудь нас там накормят.
– Ты только не считай, что ты в долгу перед нами, – быстро сказал Слон. – Напротив. Твое общество доставило нам удовольствие. Правда, Бертелсен, нам было очень приятно?
Бертелсен не ответил.
– А вот ему вовсе не было приятно, – грустно заметила Венке.
– Он просто замечтался, – утешил ее Слон, но в душе он кипел от гнева. Ведь Бертелсен видит, как устала Венке, непривычная к таким поездкам. Что ему стоит быть с нею помягче. Осталось уже совсем немного!
– От Фоджи до Бриндизи двести двенадцать километров, – заговорил Слон после долгого молчания. – Может, лучше сперва заехать к «Джеронтони», сдать груз, а потом найти какое-нибудь местечко, отдохнуть, привести себя в порядок и предстать перед тетушкой Венке уже похожими на людей.
– Еще неизвестно, удастся ли вам вообще увидеть ее, – задумчиво проговорила Венке. – Если она действительно так серьезно больна, вряд ли она сможет принять незнакомых людей. Ради нее вам не стоит приводить себя в порядок.
– Пожалуй, ты права, – согласился Слон после некоторого раздумья. – Тогда не лучше ли тебе отправиться туда одной? Ты и так робеешь, а тут еще мы на твою голову.
– Конечно, мне страшно, – призналась Венке. – Так страшно, что меня даже мутит. Может, ваше присутствие, наоборот, поддержит меня.
– Ты скажешь! – воскликнул Бертелсен. – А вообще-то я не прочь побывать в настоящем замке, – прибавил он.
– Мне самой не терпится поскорее его увидеть! – призналась Венке.
Она сказала Слону, что у нее есть обратный билет на паром, и он во что бы то ни стало хотел купить ей билет из Италии до Фредериксхавна. Но она отказалась. Тогда он решил потихоньку положить деньги ей в сумку. Только к деньгам надо приложить записку, а то еще обидится. Она ведь очень гордая, а он больше всего на свете боялся навлечь на себя ее гнев. Но и допустить, чтобы его девушка голосовала на обратном пути, он тоже не мог. Харри не очень-то разбирался в делах наследства, знал только, что скоро это не делается. А Венке не собиралась сидеть в Фодже, пока будет длиться эта волокита. Может, она рассчитывает на аванс в счет наследства? Ведь она единственная законная наследница Веры Кантани. Нет, на всякий случай он положит ей в сумку немного денег.
Почувствовав, что его клонит ко сну, Слон откинулся на жесткую спинку сиденья. Отыскав руку Венке, он закрыл глаза.
– Скоро Пескара, – сказал Бертелсен.
Слон встрепенулся, после недолгого сна он чувствовал себя бодрее.
– Давайте сделаем остановку, – предложила Венке.
– Зачем? – спросил Бертелсен.
– Мне надо позвонить тете. Не могу же я нагрянуть к ней без предупреждения, да еще в сопровождении четырех кавалеров!
– Ты знаешь ее номер? – зачем-то спросил Слон.
Венке кивнула.
– А по-итальянски ты говоришь? – спросил Бертелсен, бросив на нее косой взгляд.
– Несколько фраз я выучила, – ответила она. – Сказать скажу, а вот то, что мне будут говорить, боюсь, не пойму.
– Да, английского в Италии никто не знает, на это нечего рассчитывать, – заметил Бертелсен, сам не знавший ни одного языка, кроме норвежского, да и тот с грехом пополам. – Что же ты станешь делать, если они тебя не поймут?
– Когда не поймут, тогда и буду думать. А сейчас мне и без того тошно.
В тот вечер на шоссе Е-2 было довольно оживленно. То и дело их ослеплял свет встречных фар. Чувствовалось, что они приближаются к Бриндизи, крупному узловому пункту Южной Италии.
Было прохладно. Венке надела тонкую шерстяную кофточку поверх цветастого шелкового платья, в которое она нарядилась, как только они миновали итальянскую границу. Черные туфли на каучуке уступили место «золотым» босоножкам на высоком каблуке. Ступни и пальцы у Венке были очень красивые. Ногти на ногах и на руках были покрыты лаком под цвет помады.
Венке бил озноб, но, когда Слон взял ее за руку, рука оказалась влажной от пота.
– Господи, уж не заболела ли ты?
Венке покачала головой.
Он потрогал ее лоб. Лоб тоже был влажный.
– Да у тебя температура! Ты больна!
– Раз температура, значит, больна! – резонно заметил Бертелсен.
– Заткнись! – беззлобно бросил Слон. – Венке, если у тебя что-нибудь болит, ты должна сказать мне об этом!
– Может, у нее аппендицит? – равнодушно предположил Бертелсен.
– Да нет же, у меня ничего не болит!
Во всяком случае, это не аппендицит, аппендикс у нее уже вырезан. Слон сам видел шов.
– Перемена климата. Необычная еда, – спокойно продолжал Бертелсен.
– Да замолчишь ты когда-нибудь или нет! – Слон начал терять терпение. – Венке, тебе нужно к врачу! Вдруг это какой-нибудь вирус…
– Не говори глупостей, Харри! Просто я очень нервничаю.
Она достала из сумки флакон с одеколоном, который Слон купил ей в ФРГ. Это был самый маленький флакончик во всем магазине и единственный, который она разрешила ему ей подарить. А ему хотелось накупить ей всего: новую сумку, туфли, блузку, которой она восхищалась на витрине, смешную шапочку, приглянувшуюся ей, и еще тысячу вещей, но Венке разрешила ему купить только этот флакончик, стоивший пять с половиной марок. Странная девушка. Слон первый раз видел, чтобы девушка отказывалась от подарков.
– А чего ты так нервничаешь? Люди старятся и умирают, это естественно. К тому же свою тетку ты почти не знаешь, чего тебе о ней горевать. – Слон, как мог, старался успокоить Венке.
Когда все это останется уже позади, я до конца жизни буду заботиться о ней. Буду ей опорой и защитой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29