непрофессионалу, пусть даже самому отчаянному, тут делать нечего.
Внезапно до Ермунна стала доходить вся серьезность ситуации. Предположим, он и вправду нащупал Тесную Взаимосвязь. Предположим, он обнаружил нечто, что может привести к раскрытию важной системы контактов в организации неофашистов. Тогда это дело нешуточное; тогда это уже не приятная рыбалка, для пущей драматичности приправленная эпизодом с овчаркой и бегством по поросшим мхом склонам горы Квисет. Тогда все это как нельзя более серьезно, это игра со смертью. Перед глазами снова встали окровавленные тела, прошитые пулями на мосту у Лейршён в Хаделанне. Кожа Ермунна, под свитером и теплой курткой, покрылась мурашками.
День стал клониться к вечеру. Ермунн выглянул из-за валуна. Никаких признаков погони. Он двинулся вдоль горного хребта, считая этот маршрут наиболее безопасным. Если сделать порядочный крюк, он спустится в долину и выйдет на шоссе километрах в двух от того места, где оставил машину. Пожалуй, так будет лучше всего.
Он взобрался на пригорок, откуда открывался вид во все стороны. Из-под ног, напугав его, взлетела куропатка. Он присел на камень, чтобы рассмотреть открывавшуюся панораму.
На восточной стороне бежало, изгибаясь, шоссе. Рядом с шоссе, в полумиле от того места, где стоял его «фольксваген», находилась усадьба Грёванген, огромное поместье, уединенно расположившееся в безлесной части гор. Несколько лет тому назад здесь обосновался немец-миллионер, державший конный завод и овцеводческую ферму. Кажется, по фамилии Эккерман. Сам он сюда наведывался редко, за всем присматривали управляющий и работники. Но что он сделал почти сразу же, это построил аэродром, большой, с длинными рядами посадочных огней. Все владения Эккермана были обнесены высокой изгородью из колючей проволоки.
Ермунн решил получше присмотреться к раскинувшемуся в горах аэродрому. Внезапно его осенило.
Что, если?… Раньше он над этим не задумывался. Миллионер Эккерман и аэродром в люнгсетских горах никогда не задевали его мыслей. Но ведь все сходится! Стоит только представить себе аэродром – здесь, вдали от цивилизации. Здесь, где никто не может контролировать прилет и отлет самолетов. Никто не знает ни имен пассажиров, ни того, что происходит за колючей проволокой. Ближайшим соседом был Стефансен. Случайно ли?
Ермунн побрел вниз, через березовую рощу. Клубок, который он несколько недель назад, на Мадейре, поставил себе целью распутать, обладал странной особенностью: по мере того как его распутывали, клубок все рос. Казалось, ему не будет конца. По крайней мере конца не было видно.
Ермунн добрался до шоссе. Здесь он чувствовал себя в большей безопасности, тут все время проезжали машины. Он поплелся вдоль обочины на запад. Чуть-чуть не дойдя до места, где он рассчитывал найти «фольксваген», он снова скрылся в лесу. Кто знает, может, Стефансен притаился поблизости и целится в него из винтовки с оптическим прицелом? Или поджидает его с базукой и ручными гранатами? Ермунн пробирался сквозь кустарник Вот и машина. Вокруг ничего подозрительного На всякий случай он дождался, пока поедет какой-нибудь автомобиль, и только тогда выскочил на шоссе, к «фольксвагену». Быстренько отпер дверцу, бросил в машину сумку с рыбой и повернул ключ зажигания. Слава богу, завелась! Он торопливо включил передачу, дал газ и развернулся, чтобы ехать обратно Теперь оставалось только гнать по шоссе на всю железку. Ермунн наконец вздохнул свободно.
В усадьбе Хаугардов Ермуннов улов произвел фурор На ужин все семейство ело вареную форель с лепешками, но когда отец заикнулся о том, что неплохо бы завтра опять съездить в горы и наловить еще рыбки, Ермунн покачал головой. В половодье рыба редко клюет два дня подряд, отговорился он.
В тот день он остался ночевать в Хаугарде.
6. Побег
Все утро он провел в усадьбе. Слонялся по двору, сидел на солнышке с газетами, но сосредоточиться никак не мог. Он не находил себе места. Позвонил в гостиницу, сказал, что зайдет в течение дня за вещами и рассчитаться. Заказал билет на Осло на ночной поезд.
Он выяснил вполне достаточно, даже больше, чем требовалось. Нужно было быть круглым дураком, чтобы в его положении теперь не убраться восвояси. Но отступление нужно было провести достойно, по всем правилам искусства, а мысль об этом нервировала Ермунна еще больше.
На солнце остервенело жужжала пара мясных мух. Стояла теплынь, легкий ветерок доносил удушливо-сладкий аромат жирного коровьего навоза. Это сосед вовсю удобрял свое поле. На дороге снова показался серый автофургон.
Ермунн насторожился. За последний час этот фургон проезжал мимо уже третий раз. Ермунну даже показалось, что на подъезде к Хаугарду он снижает скорость. Или это разыгралось его воображение? Нужно проверить, не исключено, что фургон появится еще раз.
На прежнем месте, рядом с дорогой, сохранился старый помост для молочных бидонов. Ермунн не мог сдержать улыбки, когда устраивался на нем, свесив ноги. Сколько же лет прошло с тех пор, как он в последний раз сидел здесь? Был ли он тут после того случая с Грёном, Трёэном и молодым глёттенским жеребцом? Наверняка, но Ермунн этого не помнил. А с того раза здесь все очень переменилось. Дорога, когда-то узкая и извилистая, теперь была прямой и широкой. От холма, на котором стоял загон для скота, не осталось и следа, как, впрочем, и от самого загона. Его снесли нивелировщики и бульдозеры. Просто чудо, что уцелел помост для молока, и тем не менее это было так.
Прошло минут пятнадцать, а фургон все не появлялся. Но вот он вынырнул в четвертый раз.
Это был серый крытый грузовичок марки «вольво». Когда он подъехал ближе, Ермунн встал на помосте во весь рост. Тот, кто находился в машине, не мог бы теперь не обратить внимания на человека, стоявшего на помосте. Ермунн попытался разглядеть номер. Спереди это оказалось невозможно, номер был покрыт слоем пыли.
В машине сидел всего один человек, водитель. Ермунну он был незнаком. Выбрав момент, когда фургон поравнялся с помостом, Ермунн замахал рукой. Он стоял, вытянувшись во весь рост, и махал, словно пятилетний мальчишка. «Вольво» прибавил газ и на большой скорости скрылся из виду. Сзади разглядеть номер также не удалось.
Ермунн рассмеялся. Если это был случайный коммивояжер, он наверняка решил, что у человека, стоящего на помосте для молока и машущего ему рукой, просто-напросто не все дома. Если же это была не случайность… Да, тогда поведение Ермунна было дерзким, вызывающим и могло вывести его противников из себя. Этого-то Ермунн и добивался. И, непонятно почему, его еще долго не покидало ощущение, будто он сделал что-то забавное. Во всяком случае, серый «вольво» больше не появлялся.
После обеда Ермунн отправился в центр Люнгсета. Зашел в гостиницу, где расплатился и забрал из номера свои вещи. Вещей было немного, и они легко уместились в одной дорожной сумке. Дама, дежурившая за конторкой портье, рассказала, что часа три тому назад его спрашивали двое мужчин. Довольно молодые, лет тридцати с чем-то. Значит, это был не Стефансен, отметил про себя Ермунн. И не его дружки, Асгейр Бруволл и Юханнес Лаксвик. Этих двоих дежурная знала. Нет, ей показалось, что они не люнгсетские. Во всяком случае, говорили они не на местном диалекте.
Ермунн поставил свою сумку рядом с конторкой дежурной. Рассказанное ему явно не нравилось. Его отступление по всем правилам искусства могло сорваться. Планы необходимо было срочно менять.
– Будьте любезны, – Ермунн склонился к конторке, – вы не могли бы оказать мне одну услугу? Только не подумайте, что я преступник, разыскиваемый полицией, или что-нибудь в этом роде.
– А почему мне такое думать, если я вас знаю? Вы ведь из Хаугарда, правда? Я вообще не понимаю, зачем вы живете в гостинице. – У дамы был едва ли не обиженный вид, словно Ермунн нанес ей личное оскорбление тем, что, приехав в родной город, жил в гостинице, а не дома, в своей усадьбе.
– Не то чтобы мне дома не нравилось, отнюдь нет, но… это длинная история. Так вы можете оказать мне услугу? – Ермунн начинал уже терять терпение.
– Выкладывайте, что там у вас.
– Нужно только говорить всем, кто будет меня спрашивать, что я из гостиницы уехал. А я посижу до вечера в ресторане. Но вы никому, ни одному человеку, не должны проболтаться, что я там, ясно?
– То есть вы хотите, чтобы вас не беспокоили? – Дама усекла суть проблемы.
– Да-да, совершенно верно.
– Будет сделано. – В это время зазвонил телефон, и она схватила трубку.
Ермунн устроился в ресторане. Отыскал себе столик подальше, в углу. Заказал порцию вяленой баранины, пиво и стопку водки. Он решил как можно приятнее провести время.
Итак, нет никакого сомнения в том, что его преследуют. Спрашивается лишь, зачем он им нужен? Чтобы Поговорить? Чтобы угрожать ему и оказывать давление? Или для физической расправы, чтобы накостылять по шее, дать в пах, сломать нос? А может, и ликвидировать с помощью «шмайссеров», автоматов и ручных гранат? Поскольку Ермунн не испытывал непреодолимого желания выяснять, в каком именно из этих направлений будет развиваться встреча, он предпочитал до прихода ночного поезда спокойно отсидеться здесь. О том, что он уезжает этим поездом в Осло, знали только он сам, его родители и кассир на железнодорожном вокзале. Родителям он велел – в случае, если им будут интересоваться незнакомые люди, – ни под каким видом не давать его адреса в Осло. Пусть скажут, что он уехал куда-то за границу – скорее всего, в Гватемалу. Туда он как раз не собирался – во всяком случае, в ближайшее время.
Вот влип в историю. Отпив немного водки, он вдруг понял, что по-настоящему до самых последних дней не осознавал всей рискованности затеянной им игры в детектива. Он недостаточно задумывался о последствиях, недооценивал реальности того, что с ним происходило. Ему казалось, что он герой какого-то фильма и может в любую минуту выйти за рамки кадра, сойти с экрана и очутиться в безопасности, в реальном мире. Однако дело-то обстояло не так, далеко не так. Он и находился в реальном мире, который был отнюдь не безопасным, который мог грозить смертью. Отдавал ли он себе в этом отчет? Снимок убитых на мосту ребят был ведь не просто картинкой, это была сама действительность.
Баранина шла все хуже и хуже, уже почти не лезла в горло. Ермунн все чаще и чаще поглядывал на дверь. Он не на шутку струхнул. Время ползло со скоростью улитки, было еще только шесть часов. Ночной поезд придет около двух. Ждать чудовищно долго, как он столько выдержит? А что, если они войдут сейчас, что ему тогда делать? Звать полицию? Полицию, конечно, позвать можно. Поднимется шум, скандал, но по крайней мере никакого насилия над ним учинено не будет. Зато его будут допрашивать у ленсмана, придется сообщить свой адрес в Осло и все такое прочее. Да и вряд ли ему кто-нибудь поверит: он будет утверждать свое, а они – свое. А магнитофонная пленка, кажется, доказательством служить не может? Вероятно, дело попадет в газеты. И тогда все, кому не лень, смогут до него добраться. Тогда он будет у них в руках. Нет уж, спасибо, обойдемся без полиции.
Он разодрал последний кусок баранины и проглотил его. Оставил на тарелке только полоску прогорклого сала. Вечно от этой баранины застревают в зубах волокна. Кто были эти люди? Эти двое, интересовавшиеся им сегодня? Как утверждает дежурная, по-видимому, не местные. Может быть, Стефансен вызвал подкрепление? И это прилетели на самолете из Осло члены молодежной организации хемверна, входящие в какую-нибудь террористическую группу типа «Вигиланте»? Сколько возможностей открывает этот аэродром в горах… Жалко, что он совершенно упустил его из виду раньше! Что не попробовал навести справки об этом Эккермане.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Внезапно до Ермунна стала доходить вся серьезность ситуации. Предположим, он и вправду нащупал Тесную Взаимосвязь. Предположим, он обнаружил нечто, что может привести к раскрытию важной системы контактов в организации неофашистов. Тогда это дело нешуточное; тогда это уже не приятная рыбалка, для пущей драматичности приправленная эпизодом с овчаркой и бегством по поросшим мхом склонам горы Квисет. Тогда все это как нельзя более серьезно, это игра со смертью. Перед глазами снова встали окровавленные тела, прошитые пулями на мосту у Лейршён в Хаделанне. Кожа Ермунна, под свитером и теплой курткой, покрылась мурашками.
День стал клониться к вечеру. Ермунн выглянул из-за валуна. Никаких признаков погони. Он двинулся вдоль горного хребта, считая этот маршрут наиболее безопасным. Если сделать порядочный крюк, он спустится в долину и выйдет на шоссе километрах в двух от того места, где оставил машину. Пожалуй, так будет лучше всего.
Он взобрался на пригорок, откуда открывался вид во все стороны. Из-под ног, напугав его, взлетела куропатка. Он присел на камень, чтобы рассмотреть открывавшуюся панораму.
На восточной стороне бежало, изгибаясь, шоссе. Рядом с шоссе, в полумиле от того места, где стоял его «фольксваген», находилась усадьба Грёванген, огромное поместье, уединенно расположившееся в безлесной части гор. Несколько лет тому назад здесь обосновался немец-миллионер, державший конный завод и овцеводческую ферму. Кажется, по фамилии Эккерман. Сам он сюда наведывался редко, за всем присматривали управляющий и работники. Но что он сделал почти сразу же, это построил аэродром, большой, с длинными рядами посадочных огней. Все владения Эккермана были обнесены высокой изгородью из колючей проволоки.
Ермунн решил получше присмотреться к раскинувшемуся в горах аэродрому. Внезапно его осенило.
Что, если?… Раньше он над этим не задумывался. Миллионер Эккерман и аэродром в люнгсетских горах никогда не задевали его мыслей. Но ведь все сходится! Стоит только представить себе аэродром – здесь, вдали от цивилизации. Здесь, где никто не может контролировать прилет и отлет самолетов. Никто не знает ни имен пассажиров, ни того, что происходит за колючей проволокой. Ближайшим соседом был Стефансен. Случайно ли?
Ермунн побрел вниз, через березовую рощу. Клубок, который он несколько недель назад, на Мадейре, поставил себе целью распутать, обладал странной особенностью: по мере того как его распутывали, клубок все рос. Казалось, ему не будет конца. По крайней мере конца не было видно.
Ермунн добрался до шоссе. Здесь он чувствовал себя в большей безопасности, тут все время проезжали машины. Он поплелся вдоль обочины на запад. Чуть-чуть не дойдя до места, где он рассчитывал найти «фольксваген», он снова скрылся в лесу. Кто знает, может, Стефансен притаился поблизости и целится в него из винтовки с оптическим прицелом? Или поджидает его с базукой и ручными гранатами? Ермунн пробирался сквозь кустарник Вот и машина. Вокруг ничего подозрительного На всякий случай он дождался, пока поедет какой-нибудь автомобиль, и только тогда выскочил на шоссе, к «фольксвагену». Быстренько отпер дверцу, бросил в машину сумку с рыбой и повернул ключ зажигания. Слава богу, завелась! Он торопливо включил передачу, дал газ и развернулся, чтобы ехать обратно Теперь оставалось только гнать по шоссе на всю железку. Ермунн наконец вздохнул свободно.
В усадьбе Хаугардов Ермуннов улов произвел фурор На ужин все семейство ело вареную форель с лепешками, но когда отец заикнулся о том, что неплохо бы завтра опять съездить в горы и наловить еще рыбки, Ермунн покачал головой. В половодье рыба редко клюет два дня подряд, отговорился он.
В тот день он остался ночевать в Хаугарде.
6. Побег
Все утро он провел в усадьбе. Слонялся по двору, сидел на солнышке с газетами, но сосредоточиться никак не мог. Он не находил себе места. Позвонил в гостиницу, сказал, что зайдет в течение дня за вещами и рассчитаться. Заказал билет на Осло на ночной поезд.
Он выяснил вполне достаточно, даже больше, чем требовалось. Нужно было быть круглым дураком, чтобы в его положении теперь не убраться восвояси. Но отступление нужно было провести достойно, по всем правилам искусства, а мысль об этом нервировала Ермунна еще больше.
На солнце остервенело жужжала пара мясных мух. Стояла теплынь, легкий ветерок доносил удушливо-сладкий аромат жирного коровьего навоза. Это сосед вовсю удобрял свое поле. На дороге снова показался серый автофургон.
Ермунн насторожился. За последний час этот фургон проезжал мимо уже третий раз. Ермунну даже показалось, что на подъезде к Хаугарду он снижает скорость. Или это разыгралось его воображение? Нужно проверить, не исключено, что фургон появится еще раз.
На прежнем месте, рядом с дорогой, сохранился старый помост для молочных бидонов. Ермунн не мог сдержать улыбки, когда устраивался на нем, свесив ноги. Сколько же лет прошло с тех пор, как он в последний раз сидел здесь? Был ли он тут после того случая с Грёном, Трёэном и молодым глёттенским жеребцом? Наверняка, но Ермунн этого не помнил. А с того раза здесь все очень переменилось. Дорога, когда-то узкая и извилистая, теперь была прямой и широкой. От холма, на котором стоял загон для скота, не осталось и следа, как, впрочем, и от самого загона. Его снесли нивелировщики и бульдозеры. Просто чудо, что уцелел помост для молока, и тем не менее это было так.
Прошло минут пятнадцать, а фургон все не появлялся. Но вот он вынырнул в четвертый раз.
Это был серый крытый грузовичок марки «вольво». Когда он подъехал ближе, Ермунн встал на помосте во весь рост. Тот, кто находился в машине, не мог бы теперь не обратить внимания на человека, стоявшего на помосте. Ермунн попытался разглядеть номер. Спереди это оказалось невозможно, номер был покрыт слоем пыли.
В машине сидел всего один человек, водитель. Ермунну он был незнаком. Выбрав момент, когда фургон поравнялся с помостом, Ермунн замахал рукой. Он стоял, вытянувшись во весь рост, и махал, словно пятилетний мальчишка. «Вольво» прибавил газ и на большой скорости скрылся из виду. Сзади разглядеть номер также не удалось.
Ермунн рассмеялся. Если это был случайный коммивояжер, он наверняка решил, что у человека, стоящего на помосте для молока и машущего ему рукой, просто-напросто не все дома. Если же это была не случайность… Да, тогда поведение Ермунна было дерзким, вызывающим и могло вывести его противников из себя. Этого-то Ермунн и добивался. И, непонятно почему, его еще долго не покидало ощущение, будто он сделал что-то забавное. Во всяком случае, серый «вольво» больше не появлялся.
После обеда Ермунн отправился в центр Люнгсета. Зашел в гостиницу, где расплатился и забрал из номера свои вещи. Вещей было немного, и они легко уместились в одной дорожной сумке. Дама, дежурившая за конторкой портье, рассказала, что часа три тому назад его спрашивали двое мужчин. Довольно молодые, лет тридцати с чем-то. Значит, это был не Стефансен, отметил про себя Ермунн. И не его дружки, Асгейр Бруволл и Юханнес Лаксвик. Этих двоих дежурная знала. Нет, ей показалось, что они не люнгсетские. Во всяком случае, говорили они не на местном диалекте.
Ермунн поставил свою сумку рядом с конторкой дежурной. Рассказанное ему явно не нравилось. Его отступление по всем правилам искусства могло сорваться. Планы необходимо было срочно менять.
– Будьте любезны, – Ермунн склонился к конторке, – вы не могли бы оказать мне одну услугу? Только не подумайте, что я преступник, разыскиваемый полицией, или что-нибудь в этом роде.
– А почему мне такое думать, если я вас знаю? Вы ведь из Хаугарда, правда? Я вообще не понимаю, зачем вы живете в гостинице. – У дамы был едва ли не обиженный вид, словно Ермунн нанес ей личное оскорбление тем, что, приехав в родной город, жил в гостинице, а не дома, в своей усадьбе.
– Не то чтобы мне дома не нравилось, отнюдь нет, но… это длинная история. Так вы можете оказать мне услугу? – Ермунн начинал уже терять терпение.
– Выкладывайте, что там у вас.
– Нужно только говорить всем, кто будет меня спрашивать, что я из гостиницы уехал. А я посижу до вечера в ресторане. Но вы никому, ни одному человеку, не должны проболтаться, что я там, ясно?
– То есть вы хотите, чтобы вас не беспокоили? – Дама усекла суть проблемы.
– Да-да, совершенно верно.
– Будет сделано. – В это время зазвонил телефон, и она схватила трубку.
Ермунн устроился в ресторане. Отыскал себе столик подальше, в углу. Заказал порцию вяленой баранины, пиво и стопку водки. Он решил как можно приятнее провести время.
Итак, нет никакого сомнения в том, что его преследуют. Спрашивается лишь, зачем он им нужен? Чтобы Поговорить? Чтобы угрожать ему и оказывать давление? Или для физической расправы, чтобы накостылять по шее, дать в пах, сломать нос? А может, и ликвидировать с помощью «шмайссеров», автоматов и ручных гранат? Поскольку Ермунн не испытывал непреодолимого желания выяснять, в каком именно из этих направлений будет развиваться встреча, он предпочитал до прихода ночного поезда спокойно отсидеться здесь. О том, что он уезжает этим поездом в Осло, знали только он сам, его родители и кассир на железнодорожном вокзале. Родителям он велел – в случае, если им будут интересоваться незнакомые люди, – ни под каким видом не давать его адреса в Осло. Пусть скажут, что он уехал куда-то за границу – скорее всего, в Гватемалу. Туда он как раз не собирался – во всяком случае, в ближайшее время.
Вот влип в историю. Отпив немного водки, он вдруг понял, что по-настоящему до самых последних дней не осознавал всей рискованности затеянной им игры в детектива. Он недостаточно задумывался о последствиях, недооценивал реальности того, что с ним происходило. Ему казалось, что он герой какого-то фильма и может в любую минуту выйти за рамки кадра, сойти с экрана и очутиться в безопасности, в реальном мире. Однако дело-то обстояло не так, далеко не так. Он и находился в реальном мире, который был отнюдь не безопасным, который мог грозить смертью. Отдавал ли он себе в этом отчет? Снимок убитых на мосту ребят был ведь не просто картинкой, это была сама действительность.
Баранина шла все хуже и хуже, уже почти не лезла в горло. Ермунн все чаще и чаще поглядывал на дверь. Он не на шутку струхнул. Время ползло со скоростью улитки, было еще только шесть часов. Ночной поезд придет около двух. Ждать чудовищно долго, как он столько выдержит? А что, если они войдут сейчас, что ему тогда делать? Звать полицию? Полицию, конечно, позвать можно. Поднимется шум, скандал, но по крайней мере никакого насилия над ним учинено не будет. Зато его будут допрашивать у ленсмана, придется сообщить свой адрес в Осло и все такое прочее. Да и вряд ли ему кто-нибудь поверит: он будет утверждать свое, а они – свое. А магнитофонная пленка, кажется, доказательством служить не может? Вероятно, дело попадет в газеты. И тогда все, кому не лень, смогут до него добраться. Тогда он будет у них в руках. Нет уж, спасибо, обойдемся без полиции.
Он разодрал последний кусок баранины и проглотил его. Оставил на тарелке только полоску прогорклого сала. Вечно от этой баранины застревают в зубах волокна. Кто были эти люди? Эти двое, интересовавшиеся им сегодня? Как утверждает дежурная, по-видимому, не местные. Может быть, Стефансен вызвал подкрепление? И это прилетели на самолете из Осло члены молодежной организации хемверна, входящие в какую-нибудь террористическую группу типа «Вигиланте»? Сколько возможностей открывает этот аэродром в горах… Жалко, что он совершенно упустил его из виду раньше! Что не попробовал навести справки об этом Эккермане.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23