«Все в порядке! – с облегчением подумал я. – Все на своих местах. Работа начинается!»
Женщина круто повернулась и, увидев философа, тотчас отступила на шаг назад. Я хорошо рассмотрел ее со спины. Выжженные перекисью и приправленные чернилами волосы были завиты со страшной силой, отчего голова женщины казалась несоразмерно большой, как шлем космонавта. Ее тело в складочках было туго стянуто несвежей, явно с мусорного бака, нейлоновой рубашкой, и застежка лифчика, выпирающая наружу, звенела от напряжения. Потертые, в подозрительных пятнах джинсы вообще подвергались запредельной нагрузке, и на них смотреть страшно было. На ногах женщины были растоптанные босоножки, причем на одной из них не хватало каблука.
– Боже мой, – произнесла женщина, прижимая кулачки к груди. – Боже мой… На кого ты стал похож…
Философ, строго следуя инструкции, кашлянул и, пряча глаза, протиснулся между стенкой и женщиной. Он оставил на журнальном столике недопитую бутылку, и этот факт придавал его действиям целенаправленность. Опустившись в кресло, философ тотчас схватил бутылку, сжал колени, потупил взгляд и принялся держать оборону.
Женщина снова круто повернулась, как нефтяной бур. Теперь я видел ее лицо. Она смешно выпячивала глаза, будто это были пинг-понговые мячики, заряженные в пневматический пистолет.
– Саша, – произнесла она. – Что ты с собой сделал? Зачем ты пьешь?
Философ взглянул на женщину, как на сумасшедшую, и, чувствуя серьезную угрозу бутылке, быстро приложился к горлышку губами. Опустошив ее, он посмотрел на женщину куда более смело, но бутылку на всякий случай из рук не выпускал.
Тут я почувствовал какое-то движение за спиной и обернулся. Скрестив на груди руки и мстительно скривив рот, передо мной стояла Лисица.
– А что ты здесь делаешь? – с вызовом спросила она.
Я прижал палец к губам и шепнул:
– Тихо! Сейчас будет самое интересное.
Лисица громко сопела, как крокодил у стоматолога. Но я не стал развивать наш совершенно бесперспективный диалог и вернулся на балкон. Лисица с благодарностью, что я не стал упиваться своей победой над ней, устроилась со мной рядом и задышала мне в ухо.
Женщина уже стояла перед философом на коленях.
– …ну что же ты молчишь? Разве ты забыл наши бессонные ночи! И как мы клялись друг другу в вечной любви! И теперь ты хочешь перечеркнуть все самое светлое, что было в моей жизни?..
– Кто это? – шепнула Лисица.
– Из пивнухи, – одними губами ответил я. – А эта… на коленях?
– Не здешняя. На железнодорожный билет деньги просила.
Женщина взяла руку философа и попыталась поднести ее к своему лицу, но этот жест у нее не получился, она немедленно отстранилась – наверное, рука философа сильно пахла воблой.
– Давай начнем все сначала! – проникновенно произнесла женщина. – Забудем все плохое, что было между нами. И уедем!
Несчастный философ уже забрался в кресло с ногами.
– Твоя переигрывает, – шепнул я Лисице.
Лисица кивнула, соглашаясь:
– Не те слова… Она дает ему слишком большое пространство для маневра. А надо загонять в западню…
Я покосился на Лисицу, но ничего не сказал.
Кажется, приближался финал сцены. Женщина гладила философа по колену и всхлипывала.
– Выбирай, – с отчаянием в голосе сказала она. – Или ты уезжаешь со мной, или я заявляю на тебя в милицию.
Услышав про милицию, философ вдруг заерзал в кресле и принялся чесаться.
– Ты своего плохо подготовил, – тихо сказала Лисица. – Он все время молчит. Слова забыл?
– Нет, роль такая.
– Сколько заплатил?
– Три бутылки пива с воблой. А ты?
– Пятьдесят рублей.
Сцена стремительно катилась к кульминации. Философ уронил голову на колени и заплакал от жалости к себе. Женщина стала его гладить.
– Мы созданы друг для друга… Не плачь…
Философ, всхлипывая, кивнул. Они встали и, бережно поддерживая друг друга, вышли из номера. Мы с Лисицей дождались, когда парочка выйдет из гостиницы и направится в сторону пивной.
Глава 15
– Хороший финал получился. Слезу вышибает, – сказал я.
Лисица нахмурилась и зашла в комнату. Я последовал за ней, хотя приглашения не было.
– Чего ты добиваешься? – спросила она, садясь за стол напротив зеркала, и принялась красить губы.
– Мне хочется немножко побыть летчиком. В своей первой жизни я был шофером, а теперь я летчик. В следующей жизни, наверное, буду моряком.
Лисица закрыла помаду колпачком и повернулась ко мне.
– Ты доиграешься, – сказала она. – Этот маскарад выйдет тебе боком.
– Возможно, – согласился я. – Но я должен выжать из него максимум выгоды.
– Ты прикарманил деньги Рюмина. Тебе этого мало?
– Конечно, мало! К тому же мне хочется чувствовать себя большим человеком. Я понял, что самое главное для человека – это форма. Лягушка и царевна – одно и то же. Но от лягушки тошнит, а от царевны встает. Ты даже не представляешь, какими глазами на меня смотрят девчонки!
– И долго ты собираешься восхищать собой девчонок?
– Пока не избавлюсь от комплекса неудачника.
– Я дам тебе денег. Купи себе милицейскую форму. Или маршальский мундир.
– Не то! Все сразу поймут, что это Еремин, переодетый в маршала. А в этой форме я пилот второго класса Рюмин. У меня есть документы, могу показать.
– Ты сумасшедший! У тебя мания величия. Придурок!
– Это тебе так кажется. А вот выйду на улицу, и все подумают: ах, какой умный мужчина идет, наверное, «Боинг» водит.
– А внебрачное дитя Рюмина всю жизнь кормить не хочешь?
– У него есть дитя?.. Какая жалость!
– И не только дитя. У него еще есть престарелая мать.
– Надо будет навестить старушку.
Лисица вдруг крепко схватила меня за лацканы кителя.
– Послушай! – серьезно и по-деловому произнесла она. – Рюмина нет. Я убила его. Его нет и не может быть на этом свете.
– Ты его нарочно убила?
Лисица смотрела мне в глаза с ненавистью. Я заставлял ее сорвать с себя маску, которая уже вросла ей в кожу.
– Да! – жестко ответила она. – Да! Я убила его нарочно! Я целилась ему в прямо сердце! И при этом улыбалась, чтобы он ничего не заподозрил… Ты доволен?
– А чему мне быть довольным? – пожал я плечами. – Убила ты, а расхлебываю я… А этот Рюмин тебе в самом деле здорово мешал?
– Очень здорово. Почти так же, как ты сейчас.
– И причиной был номер тридцать один – семьдесят семь?
– Тебе не страшно так много знать?
– Я и так знаю уже слишком много. Критическая масса. Сейчас мне можно рассказать все, как на исповеди. Хуже от этого не будет.
– Кому не будет? – уточнила Лисица.
– Тебе, конечно… Так что выкладывай! Что это? Код на замочке чемоданчика? Или номер завещания в нотариальном архиве?
– Номер завещания, – охотно подтвердила Лисица.
– Тебе должен перепасть солидный куш?
Лисица взглянула на меня с интересом.
– Когда я увидела тебя первый раз на пляже, то ты производил совсем другое впечатление, – сказала она.
– Какое? Этакого лоха, который, развесив уши, клюет на любую приманку?
– Вроде того.
– А сейчас?
– Ты слишком наглеешь.
– А ты поделись со мной, и я, так и быть, умру.
– Ну, хорошо, – сразу согласилась Лисица. – Снимай форму, давай документы и выметайся из гостиницы. Тогда получишь деньги.
– Так не пойдет. Сначала деньги, а потом я сниму форму. Как в цивилизованном стриптизе.
– Сколько ты хочешь?
– Миллион долларов.
Лисица посмотрела на меня, как на душевнобольного.
– А морда у тебя не треснет от таких денег? – высказала она сомнение.
– Судя по тому, как ты стараешься избавиться от призрака Рюмина, я заслуживаю большего.
– Я тебе давала шанс расстаться мирно. Ты отказался, – холодно сказала Лисица, легла на кровать и сделала безучастное лицо.
Тут входная дверь распахнулась, и в комнату стремительно вошел Теннисист. Поскрипывая кроссовками, он приблизился ко мне и, склонив свою плешивую голову набок, писклявым голосом сказал:
– Послушайте, молодой человек! Если Рюмина убили, значит, это кому-то было нужно!
– Блок? – уточнил я.
– Нет, Маяковский.
Кажется, мне наступали кранты. Теннисист явно с плохими намерениями приближался ко мне. Его водянистые глазки излучали безумную решимость. Я пятился к балконной двери, лихорадочно вспоминая приемы карате, которым меня обучал в глубоком детстве грузчик Славка из гастронома.
– Не надоело притворяться кабаном в охотничьем загоне? – произнес Теннисист. – А то ведь можно пулю схлопотать.
– Я бессмертен, – пролепетал я. – Как память народная. Второй раз человека убить нельзя.
– Можно, – заверил Теннисист и сунул руку в карман шортов, делая вид, что у него там лежит что-то страшное.
– Только не здесь! – взмолилась Лисица.
– Да, – согласился я с ней. – У меня давление подскочило, кровь фонтаном пойдет. Не отмоетесь.
– А мы тебя задушим, – пообещал Теннисист.
– Если я правильно понял, с живым Рюминым вы никак не можете смириться? – уже без всякой надежды уточнил я.
– Никак, – подтвердил Теннисист. – Нам нужен только мертвый.
– Значит, наши цели противоречат друг другу, – с сожалением произнес я и покосился на карманы Теннисиста. – А чем ты меня душить будешь? Вот этим… я прошу прощения… что в шортах?
Только Теннисист собрался возразить мне в бурной форме, как я пулей выскочил на балкон, запрыгнул на перила и начал переходить к себе. Спасти могло только стандартное мышление Теннисиста. Сосчитав до пяти, я вернулся на балкон Лисицы. Теннисиста, как я и полагал, в комнате уже не было, он помчался наперехват в мой номер через коридор. Я кинулся в прихожую и запер на ключ входную дверь. Потом вернулся к балконной двери и закрыл все задвижки и форточку.
Лисица испугалась хладнокровной последовательности моих действий. Она на всякий случай прижала к груди подушку и коснулась рукой телефона.
– Не приближайся, – предупредила она. – Иначе я позвоню в милицию.
– И что ты расскажешь? Как твой жених при твоем участии пытался меня убить? – с недоброй улыбкой спросил я, медленно приближаясь к кровати.
– Помогите! – негромко попросила Лисица и стукнула кулаком по стене. – Не смей приближаться! Я буду кричать!
Тут вдруг загрохотала и задрожала балконная дверь. Я обернулся. На балконе стоял Теннисист. Он яростно колотил ногой в дверь и производил угрожающие движения руками.
Пришлось задернуть штору.
– Мамочка… – прошептала Лисица. – Не надо… Я не хотела…
– Что ты не хотела?! – закричал я. – Ты меня здесь убивать не хотела, чтобы опять с трупом не связываться!
– Ой, пожалуйста, замолчи! – взмолилась Лисица и потянула к себе телефон.
Я сделал вид, что не обратил на это внимание, и расстегнул брючной ремень.
Лисица жалобно заскулила. Медленно, словно крадучись, я опустился на диван и с однозначным намерением двинулся на Лисицу. Галстук, свисающий с моей шеи, прошелся по ее ноге. Она взвизгнула и принялась яростно крутить диск телефона.
– Алло! Мне нужна милиция!! В двести третий номер!! – громко ябедничала она в трубку, стараясь перекричать оглушительный стук в балконную дверь.
Я работал, как настоящий маньяк, растягивающий удовольствие. Тоненькие бретельки, на которых держалась сиреневая маечка, я поочередно оборвал и бережно стянул на талию. Лисица повизгивала, но не сопротивлялась. Ее плечи покрылись мурашками, когда я провел по ее спине ногтями.
– …вы слышите меня? Помогите мне! Помогите! – посылала Лисица в трубку сигнал бедствия.
– Достаточно, – сказал я и нажал на клавиши, прекращая разговор. – Приступим!
Она надеялась, что я сбегу с места преступления, но, когда я повалил ее на подушки и крепко сжал ее запястья, Лисица едва не заплакала от безысходности. Она решила, что я потерял голову от жажды мести и собираюсь во что бы то ни стало совершить над ней беззастенчивое надругательство. Она сопротивлялась слабо, потому что моя настойчивость лишила ее воли. Но я не усердствовал слишком, тем более что ждать пришлось недолго.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31