Цель достаточно очевидна:
вбить клин между милицией и прокуратурой, скомпрометировав Большакова...
14 октября вновь берется под стражу Ильдар Мустафин - ему
предъявляется дополнительное обвинение...
13 октября 1993 г. в народном суде Ленинского района должно было
слушаться дело об обоснованности содержания под стражей Александра
Малышева. Без указания причин слушание дела было отложено на неделю.
Любопытный факт - в бандитской среде Петербурга всю неделю с 13 по 20
октября царило необыкновенное оживление по поводу ожидаемого освобождения
Малышева, был даже назначен банкет для его встречи... 20 октября слушание
дела переносится на сутки по достаточно оригинальной причине - "судье
срочно понадобилось отлучиться домой..."
21 октября у народного суда Ленинского района не было никого из
малышевской свиты - каким-то образом они заранее узнали, что слушание
снова не состоится. В этот день к зданию суда пришла лишь одна старинная
приятельница Малышева - ей, наверное, хотелось просто на него взглянуть...
Заседание было перенесено на 1 ноября. Однако 30 октября председатель
народного суда Ленинского района вообще отказался рассматривать в своем
суде дело об изменении меры пресечения Александру Малышеву. Дело было
передано в народный суд Калининского района, который на выездном заседании
в изоляторе на Шпалерной, 25, 1 ноября 1993 г. не удовлетворил ходатайство
адвокатов Малышева.
Однако настоящий "судебный апофигей" наступил 10 ноября, когда
народный суд Ленинского района рассматривал дело об обоснованности
содержания под стражей Ришата Рахматулина, также проходящего по
"малышевскому" делу и обвинявшегося в грабеже, разбоях и вымогательстве.
Суд даже не счел нужным уведомить о своем заседании надзирающего прокурора
горпрокуратуры Владимира Осипкина, поддерживающего обвинения по фигурантам
"малышевского" дела. Вместо Осипкина прокуратуру на суде представляла...
стажер районной прокуратуры, человек, который просто не имел возможности
нормально ознакомиться с материалами уголовного дела... За освобождение
Рахматулина ходатайствовали: Ассоциация боксеров Санкт-Петербурга,
Российская Федерация французского бокса, кооператив "Тонус" и
администрация... тюрьмы. Рахматулин был освобожден. Следователи, ведущие
его дело, узнали об этом лишь через десять дней, когда им позвонил адвокат
Рахматулина с просьбой вернуть паспорт его клиента... Что же касается
надзирающего прокурора Владимира Осипкина, то... Прокуроров можно убирать
из процесса по-разному. Можно проламывать голову, как это было в "процессе
Кумарина". Можно скомпрометировать. А можно разыграть и более тонкую
комбинацию, результатом которой станет изменение штатного расписания
прокуратуры и опасный прокурор останется без должности и полномочий. Важен
лишь конечный результат - убрать сильного противника.
Как ни странно, Малышев, сидя в тюрьме, однажды даже выразил
признательность сотрудникам милиции за свой арест. Александр Иванович
считал, что его должны были убить к концу 1992 г. По его словам, за период
с момента его задержания по октябрь 1993 г. в Петербурге было убито 35
бандитов из среднего и высшего руководящего звена.
Что и произошло, в конце концов: в начале 1995 г. Владимир Осипкин
был из прокуратуры уволен.
Спустя немного времени после ареста Малышев начал жаловаться на
здоровье. Его мучили боли в позвоночнике и кошмарные сны. Ему снились
бандиты, выстрелы, кровь... Интересно, а что еще ему могло сниться?..
ФЕРМА КАРАБАСА
Вскоре после выхода первых глав "Бандитского Петербурга" заглянул ко
мне в редакцию один гражданин. В целом положительно отозвавшись о моих
очерках, он при этом посетовал на некоторые неточности в рассказе об
иерархической структуре петербургских банд. Глубокие познания визитера в
предмете нашей беседы, его манеры, одежда и речь не оставляли сомнений в
определении избранной им профессии. Да он и не скрывал ее, практически, с
самого начала нашего знакомства. Гражданин представился Карабасом, лидером
одной из бандитских группировок Петербурга. Карабас заверил, что его визит
не будет иметь никаких неприятных последствий: он-де вызван исключительно
благородными целями - помочь журналистам правдиво рассказать читателям о
таком интересном явлении, как современный бандитизм.
На самом деле, конечно, кличка у нашего гостя совсем другая. Но одним
из условий наших контактов было его полное инкогнито. Почему мы решили
называть его именно Карабасом, а не как-нибудь иначе, читатели поймут из
рассказанного ниже.
- Поймите, Андрей, - говорил Карабас уже в ресторане, где он
предложил продолжить беседу. - Пройдут годы, и все у нас в России
устаканится. Нынешние бандиты станут солидными предпринимателями,
бизнесменами, может быть, даже издателями и меценатами. В мировой истории
такое уже было - в США. Так вот, в далеком будущем историкам наверняка
будет интересно знать - с чего, с какого капитала зарождались
могущественные корпорации и финансовые империи. Откуда взять эти сведения?
В том числе и из старых книг и газет. Понимаете? О нас в будущем будут
судить и по тому, что вы напишете сегодня. Это понимают не все из нашей
среды, но те, кто понимает, безусловно, заинтересованы в объективной
информации о нас...
Карабас не шутил. Он вертел в руках полупустой фужер, смотрел куда-то
поверх моей головы и мыслями был далеко в "грядущем". Я усмехнулся, и
Карабас вернулся в день сегодняшний.
- Понимаю, о чем вы подумали, - сказал он. - Нет, я не имею в виду
себя лично - не настолько я тщеславен. Я говорю о всем явлении в целом.
Нынешний бандитизм в России переходного периода от социализма к
капитализму - это не примитивная уголовщина, в чем пытаются уверить
обывателей наши оппоненты из ментовки. Это сложное и интересное
социально-экономическое явление - между прочим объективное, как любая
историческая закономерность... А что касается личностей... В США сейчас
вышла книга - "История американской преступности" - настоящий бестселлер!
Не читали? Я пришлю вам экземпляр... Может быть, когда-нибудь нечто
подобное выйдет и у нас - и это тоже будет безумно интересно! Вот только
кто будет се писать? Я лично опасаюсь однобокого, предвзятого подхода,
ведь большинство пишущих на криминальные темы получают информацию из
милиции, а се вряд ли можно назвать абсолютно объективной. Нас часто
изображают этакими тупыми монстрами, которые выжигают деньги из людей
утюгами и паяльниками...
И Карабас пустился в долгие рассуждения, суть которых сводилась к
тому, что все - люди, в том числе и бандиты, поэтому и среди них бывают
хорошие и плохие, честные и подлые, трусливые и смелые, жестокие и добрые,
жадные и щедрые. Карабас приводил многочисленные примеры, которые должны
были подтвердить его слова, правда, все примеры были обезличенными, там,
где нужно было назвать кличку или имя, он, с небольшой паузой, говорил
один человек или другой человек. "Человеками" Карабас называл
исключительно бандитов, говоря же о бизнесменах, он употреблял
словосочетания один барыга или другой барыга.
Я начал уже немного уставать от разговора, который на самом деле был
практически монологом, как вдруг Карабас, рассказывая о методах получения
денег с должников, произнес следующее:
- Лично я - против физической жестокости. Всегда есть другие методы.
Например, моих должников никто не пытает и не мучает, если они не могут
отдать долг, их просто доставляют в мое имение, где они отрабатывают то,
что задолжали. На селе рабочие руки - большой дефицит.
Я стал расспрашивать его об этом подробнее, но Карабас неожиданно
замкнулся, свернул беседу, и мы распрощались, договорившись о том, что
этот разговор будет не последним.
Все последующие встречи я возвращался к теме Карабасовского имения и
трудящихся там должников, но он особого энтузиазма не проявлял, пока
однажды, махнув рукой, не сказал в сердцах:
- Да что ты прицепился ко мне с этой фермой? Что да как... Поехали со
мной туда на выходные, сам все и увидишь!
Может быть, он сказал это погорячившись. Может быть, считая, что я
откажусь от поездки. Но я согласился. Правда, от момента его приглашения
до самой поездки прошло почти полтора месяца - то у него возникали срочные
дела, то барахлила машина, то еще что-то. Мне казалось, что Карабас сам не
рад тому, что меня пригласил, а время тянет, чтобы на ферме его все успели
привести в то состояние, когда безопасно было бы показать ее журналисту.
Наконец он позвонил мне в одну из пятниц:
- Завтра я еду на ферму. Поедешь? - Конечно!
- Я буду у твоего дома в шесть утра. На следующее утро вишневый
"мерседес" стоял у моего подъезда. Карабас сидел за рулем, на пассажирском
сиденье расположилась красивая женщина.
- Моя жена - Андрей, - представил он нас друг другу. Я спросил,
далеко ли нам ехать.
- Километров четыреста, часа за четыре доедем. - Это по нашим-то
дорогам? Карабас хмыкнул.
- Все ругают наши дороги, а ругать надо наши машины, - сказал он,
любовно поглаживая руль "мерседеса".
Мы отправились в путь. Когда проехали километров сто, Карабас
повернулся ко мне и предложил: - Ты ляг, поспи. - Да я не хочу...
- А ты все равно ляг, - и я понял, что он не хочет, чтобы я запомнил
дорогу. Машина поворачивала, петляла, негромко играл магнитофон...
- Просыпайтесь, подъезжаем, - потрясла меня за плечо супруга
Карабаса. Я сел.
Карабас обернулся ко мне, потом высунул руку из окна и довольным
голосом сказал:
- Кому принадлежат эти поля и леса? - и ответил сам себе: - Маркизу
Карабасу! А вот и мое имение.
Имение Карабаса представляло собой хутор, стоящий на небольшой
возвышенности. Очень большой дом, служебные постройки, баня, сад и
просторный загон для скота. Вокруг дома проложена толстая стальная
проволока, к которой цепями были пристегнуты два огромных волкодава.
Волкодавам это позволяло ходить вокруг всего хутора. Перед домом стоял
небольшой красный трактор.
Из избы вышли четверо мужчин, трое помоложе, а один - седой и
колченогий.
- Батюшки, приехали! А мы уж и не ждали! Радость-то какая! -
запричитал колченогий. В бурных проявлениях его "радости" чувствовались
фальшь и испуг.
- Режь барана, - коротко бросил Карабас, проходя в избу. Молодые в
это время удерживали рычащих волкодавов.
- Барашка-то нетрудно, сей момент, но, может быть, и не надо? Вечером
Иван лося подстрелил, сейчас котлеток навертим, печеночки поджарим? А?
Баньку, баньку-то истопить? - суетился колченогий.
Карабас вопросительно глянул на меня и сказал: - Бани не надо,
времени мало. А лося готовьте. Браконьерите?
- Так, а что же, браконьерим? Он на нашей земле был. Иван его у самой
избы завалил...
Все увиденное и услышанное живо напоминало кадры из какого-то
полузабытого кинофильма - "барин приехал"!
Изба была большой - как бы две просторные горницы, в одной - три
кровати, в другой - пять. Чувствовалось, что женщин в избе практически не
бывает, вроде бы и чисто, а нет того уюта, который создают за полчаса
женские руки...
- Ну вот, располагайся, - сказал Карабас, садясь за стол. - Это мое
имение. И все вокруг - докуда глаз хватает - моя земля. Фермерское
хозяйство.
- А эти люди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
вбить клин между милицией и прокуратурой, скомпрометировав Большакова...
14 октября вновь берется под стражу Ильдар Мустафин - ему
предъявляется дополнительное обвинение...
13 октября 1993 г. в народном суде Ленинского района должно было
слушаться дело об обоснованности содержания под стражей Александра
Малышева. Без указания причин слушание дела было отложено на неделю.
Любопытный факт - в бандитской среде Петербурга всю неделю с 13 по 20
октября царило необыкновенное оживление по поводу ожидаемого освобождения
Малышева, был даже назначен банкет для его встречи... 20 октября слушание
дела переносится на сутки по достаточно оригинальной причине - "судье
срочно понадобилось отлучиться домой..."
21 октября у народного суда Ленинского района не было никого из
малышевской свиты - каким-то образом они заранее узнали, что слушание
снова не состоится. В этот день к зданию суда пришла лишь одна старинная
приятельница Малышева - ей, наверное, хотелось просто на него взглянуть...
Заседание было перенесено на 1 ноября. Однако 30 октября председатель
народного суда Ленинского района вообще отказался рассматривать в своем
суде дело об изменении меры пресечения Александру Малышеву. Дело было
передано в народный суд Калининского района, который на выездном заседании
в изоляторе на Шпалерной, 25, 1 ноября 1993 г. не удовлетворил ходатайство
адвокатов Малышева.
Однако настоящий "судебный апофигей" наступил 10 ноября, когда
народный суд Ленинского района рассматривал дело об обоснованности
содержания под стражей Ришата Рахматулина, также проходящего по
"малышевскому" делу и обвинявшегося в грабеже, разбоях и вымогательстве.
Суд даже не счел нужным уведомить о своем заседании надзирающего прокурора
горпрокуратуры Владимира Осипкина, поддерживающего обвинения по фигурантам
"малышевского" дела. Вместо Осипкина прокуратуру на суде представляла...
стажер районной прокуратуры, человек, который просто не имел возможности
нормально ознакомиться с материалами уголовного дела... За освобождение
Рахматулина ходатайствовали: Ассоциация боксеров Санкт-Петербурга,
Российская Федерация французского бокса, кооператив "Тонус" и
администрация... тюрьмы. Рахматулин был освобожден. Следователи, ведущие
его дело, узнали об этом лишь через десять дней, когда им позвонил адвокат
Рахматулина с просьбой вернуть паспорт его клиента... Что же касается
надзирающего прокурора Владимира Осипкина, то... Прокуроров можно убирать
из процесса по-разному. Можно проламывать голову, как это было в "процессе
Кумарина". Можно скомпрометировать. А можно разыграть и более тонкую
комбинацию, результатом которой станет изменение штатного расписания
прокуратуры и опасный прокурор останется без должности и полномочий. Важен
лишь конечный результат - убрать сильного противника.
Как ни странно, Малышев, сидя в тюрьме, однажды даже выразил
признательность сотрудникам милиции за свой арест. Александр Иванович
считал, что его должны были убить к концу 1992 г. По его словам, за период
с момента его задержания по октябрь 1993 г. в Петербурге было убито 35
бандитов из среднего и высшего руководящего звена.
Что и произошло, в конце концов: в начале 1995 г. Владимир Осипкин
был из прокуратуры уволен.
Спустя немного времени после ареста Малышев начал жаловаться на
здоровье. Его мучили боли в позвоночнике и кошмарные сны. Ему снились
бандиты, выстрелы, кровь... Интересно, а что еще ему могло сниться?..
ФЕРМА КАРАБАСА
Вскоре после выхода первых глав "Бандитского Петербурга" заглянул ко
мне в редакцию один гражданин. В целом положительно отозвавшись о моих
очерках, он при этом посетовал на некоторые неточности в рассказе об
иерархической структуре петербургских банд. Глубокие познания визитера в
предмете нашей беседы, его манеры, одежда и речь не оставляли сомнений в
определении избранной им профессии. Да он и не скрывал ее, практически, с
самого начала нашего знакомства. Гражданин представился Карабасом, лидером
одной из бандитских группировок Петербурга. Карабас заверил, что его визит
не будет иметь никаких неприятных последствий: он-де вызван исключительно
благородными целями - помочь журналистам правдиво рассказать читателям о
таком интересном явлении, как современный бандитизм.
На самом деле, конечно, кличка у нашего гостя совсем другая. Но одним
из условий наших контактов было его полное инкогнито. Почему мы решили
называть его именно Карабасом, а не как-нибудь иначе, читатели поймут из
рассказанного ниже.
- Поймите, Андрей, - говорил Карабас уже в ресторане, где он
предложил продолжить беседу. - Пройдут годы, и все у нас в России
устаканится. Нынешние бандиты станут солидными предпринимателями,
бизнесменами, может быть, даже издателями и меценатами. В мировой истории
такое уже было - в США. Так вот, в далеком будущем историкам наверняка
будет интересно знать - с чего, с какого капитала зарождались
могущественные корпорации и финансовые империи. Откуда взять эти сведения?
В том числе и из старых книг и газет. Понимаете? О нас в будущем будут
судить и по тому, что вы напишете сегодня. Это понимают не все из нашей
среды, но те, кто понимает, безусловно, заинтересованы в объективной
информации о нас...
Карабас не шутил. Он вертел в руках полупустой фужер, смотрел куда-то
поверх моей головы и мыслями был далеко в "грядущем". Я усмехнулся, и
Карабас вернулся в день сегодняшний.
- Понимаю, о чем вы подумали, - сказал он. - Нет, я не имею в виду
себя лично - не настолько я тщеславен. Я говорю о всем явлении в целом.
Нынешний бандитизм в России переходного периода от социализма к
капитализму - это не примитивная уголовщина, в чем пытаются уверить
обывателей наши оппоненты из ментовки. Это сложное и интересное
социально-экономическое явление - между прочим объективное, как любая
историческая закономерность... А что касается личностей... В США сейчас
вышла книга - "История американской преступности" - настоящий бестселлер!
Не читали? Я пришлю вам экземпляр... Может быть, когда-нибудь нечто
подобное выйдет и у нас - и это тоже будет безумно интересно! Вот только
кто будет се писать? Я лично опасаюсь однобокого, предвзятого подхода,
ведь большинство пишущих на криминальные темы получают информацию из
милиции, а се вряд ли можно назвать абсолютно объективной. Нас часто
изображают этакими тупыми монстрами, которые выжигают деньги из людей
утюгами и паяльниками...
И Карабас пустился в долгие рассуждения, суть которых сводилась к
тому, что все - люди, в том числе и бандиты, поэтому и среди них бывают
хорошие и плохие, честные и подлые, трусливые и смелые, жестокие и добрые,
жадные и щедрые. Карабас приводил многочисленные примеры, которые должны
были подтвердить его слова, правда, все примеры были обезличенными, там,
где нужно было назвать кличку или имя, он, с небольшой паузой, говорил
один человек или другой человек. "Человеками" Карабас называл
исключительно бандитов, говоря же о бизнесменах, он употреблял
словосочетания один барыга или другой барыга.
Я начал уже немного уставать от разговора, который на самом деле был
практически монологом, как вдруг Карабас, рассказывая о методах получения
денег с должников, произнес следующее:
- Лично я - против физической жестокости. Всегда есть другие методы.
Например, моих должников никто не пытает и не мучает, если они не могут
отдать долг, их просто доставляют в мое имение, где они отрабатывают то,
что задолжали. На селе рабочие руки - большой дефицит.
Я стал расспрашивать его об этом подробнее, но Карабас неожиданно
замкнулся, свернул беседу, и мы распрощались, договорившись о том, что
этот разговор будет не последним.
Все последующие встречи я возвращался к теме Карабасовского имения и
трудящихся там должников, но он особого энтузиазма не проявлял, пока
однажды, махнув рукой, не сказал в сердцах:
- Да что ты прицепился ко мне с этой фермой? Что да как... Поехали со
мной туда на выходные, сам все и увидишь!
Может быть, он сказал это погорячившись. Может быть, считая, что я
откажусь от поездки. Но я согласился. Правда, от момента его приглашения
до самой поездки прошло почти полтора месяца - то у него возникали срочные
дела, то барахлила машина, то еще что-то. Мне казалось, что Карабас сам не
рад тому, что меня пригласил, а время тянет, чтобы на ферме его все успели
привести в то состояние, когда безопасно было бы показать ее журналисту.
Наконец он позвонил мне в одну из пятниц:
- Завтра я еду на ферму. Поедешь? - Конечно!
- Я буду у твоего дома в шесть утра. На следующее утро вишневый
"мерседес" стоял у моего подъезда. Карабас сидел за рулем, на пассажирском
сиденье расположилась красивая женщина.
- Моя жена - Андрей, - представил он нас друг другу. Я спросил,
далеко ли нам ехать.
- Километров четыреста, часа за четыре доедем. - Это по нашим-то
дорогам? Карабас хмыкнул.
- Все ругают наши дороги, а ругать надо наши машины, - сказал он,
любовно поглаживая руль "мерседеса".
Мы отправились в путь. Когда проехали километров сто, Карабас
повернулся ко мне и предложил: - Ты ляг, поспи. - Да я не хочу...
- А ты все равно ляг, - и я понял, что он не хочет, чтобы я запомнил
дорогу. Машина поворачивала, петляла, негромко играл магнитофон...
- Просыпайтесь, подъезжаем, - потрясла меня за плечо супруга
Карабаса. Я сел.
Карабас обернулся ко мне, потом высунул руку из окна и довольным
голосом сказал:
- Кому принадлежат эти поля и леса? - и ответил сам себе: - Маркизу
Карабасу! А вот и мое имение.
Имение Карабаса представляло собой хутор, стоящий на небольшой
возвышенности. Очень большой дом, служебные постройки, баня, сад и
просторный загон для скота. Вокруг дома проложена толстая стальная
проволока, к которой цепями были пристегнуты два огромных волкодава.
Волкодавам это позволяло ходить вокруг всего хутора. Перед домом стоял
небольшой красный трактор.
Из избы вышли четверо мужчин, трое помоложе, а один - седой и
колченогий.
- Батюшки, приехали! А мы уж и не ждали! Радость-то какая! -
запричитал колченогий. В бурных проявлениях его "радости" чувствовались
фальшь и испуг.
- Режь барана, - коротко бросил Карабас, проходя в избу. Молодые в
это время удерживали рычащих волкодавов.
- Барашка-то нетрудно, сей момент, но, может быть, и не надо? Вечером
Иван лося подстрелил, сейчас котлеток навертим, печеночки поджарим? А?
Баньку, баньку-то истопить? - суетился колченогий.
Карабас вопросительно глянул на меня и сказал: - Бани не надо,
времени мало. А лося готовьте. Браконьерите?
- Так, а что же, браконьерим? Он на нашей земле был. Иван его у самой
избы завалил...
Все увиденное и услышанное живо напоминало кадры из какого-то
полузабытого кинофильма - "барин приехал"!
Изба была большой - как бы две просторные горницы, в одной - три
кровати, в другой - пять. Чувствовалось, что женщин в избе практически не
бывает, вроде бы и чисто, а нет того уюта, который создают за полчаса
женские руки...
- Ну вот, располагайся, - сказал Карабас, садясь за стол. - Это мое
имение. И все вокруг - докуда глаз хватает - моя земля. Фермерское
хозяйство.
- А эти люди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58