грязный столик с немытой посудой, замызганный ковер, тапочки, прилипающие к полу. А в кухне на подоконнике груда пепла и впечатанные в блюдечко окурки. Словом, все всегда заканчивалось одинаково. Вдобавок Юлька с утра умчалась на работу, не разбудив. И перед ней было совестно. Как тяжело будет вечером глядеть ей в глаза и лепетать бессмысленные оправдания.
- Не ходи к нему больше, - произнес тихо гость.
- Что? - сощурила глаза девушка. - Ты мне будешь указывать?
- Я не указываю, а советую, потому что мне тебя жалко.
В его интонации действительно сквозила жалость. И ещё какая-то боль. Боль за нее. Инга немного смягчилась.
- Я не могу без него. У нас так мало с ним осталось времени. Ему жить от силы полгода. У него рак печени. Понимаешь? Скоро его не будет.
- Тем более не ходи! Неужели не чувствуешь, как он высасывает из тебя жизнь. Он тебя тащит за собой в могилу. Это вампир.
Боже мой, но то же самое говорила Юлька, и теми же самыми словами.
- Ну и тащит. Ну и пусть. Кому до этого есть дело?
- Мне есть дело, - с чувством произнес Володя и преданно взглянул в глаза.
Она потупила взор и заплакала. Все равно, хоть в могилу, хоть в саму преисподнюю, хоть в вечное царство небытия - только бы он не оставлял её одну на этом сером свете.
Володя взял её за руку и притянул к себе.
- Уйдем из этой квартиры. Она мне не нравится. Поедем ко мне. У меня шикарный номер в "Космосе", и сочетание цифр прекрасное - четыре один шесть. Четыреста шестнадцать - это очень сильное сочетание. Поверь мне.
- Нет! - вырвала руку Инга. - Ты не понял! Я люблю только его.
17
- Увы! - развел руками практикант. - Отпечатки я не добыл. Он вчера вечером вылетел в Стокгольм. Как мне удалось выяснить в его авиакомпании, он вернется не раньше чем через две недели.
- Он разве работает? - почесал затылок Батурин. - Мне почему-то казалось, что поэты не работают.
- Это смотря какие, - расплылся в улыбке Игошин. - Наш, к примеру, человек серьезный. Он работает начальником пресс-службы авиакомпании "Вест Лайн". Его отец, кстати, один из сопредседателей.
- Это круто, - выпятил губы следователь. - Это настолько круто, что теоретически ему нет никакой необходимости убивать собственноручно. Если приспичит, он может нанять и киллера.
- Но, возможно, тут спортивный интерес? - предположил Игошин. - У богатых свои причуды. Крутит же он роман с дамочкой бальзаковского возраста. Кстати, что, если её допросить?
- Ни в коем случае. Только после возвращения Скатова. И только тогда, когда совпадут его отпечатки пальцев.
- Я думаю, что совпадут, - хитро улыбнулся Игошин.
- Что вы узнали еще?
- Я выяснил от его жены, что утром тринадцатого июля Скатов вышел из дома без пятнадцати семь. Он живет на Кутузовском проспекте. Гараж сразу под домом. Пятнадцати минут вполне достаточно, чтобы доехать до Волкова переулка и влезть в окно редакции. И вот ещё бросающийся в глаза факт. Почти сразу же после убийства он улетает в командировку в Швецию.
- Ну, положим, не сразу, а через четыре дня, - нахмурился следователь. - Хотя все равно, над этим стоит поразмыслить.
Практикант ушел, а следователь принял задумчивый вид. Но не успел он поразмыслить над тем, какой резон богатому Скатову убивать нищего Вороновича, как вошла секретарша и сообщила, что его вызывает начальство. Пришлось идти к полковнику Григорьеву на ковер.
- Ну как, Анатолий Семенович, подозрения с Ягуткиным подтвердились? спросил с порога полковник.
- Нет, - коротко ответил Батурин. - У него алиби.
- Сначала нужно было проверить алиби, а потом задерживать, недовольно проворчал начальник. - Кто ещё у вас на подозрении?
- Некий Скатов, поэт. В данный момент он в Швеции.
И Батурин подробно рассказал о следах, найденных в кабинете Вороновича, которые свидетельствовали, что убийца был высокого роста и недюжинной силы, и что Скатов идеально вписывается в подозреваемые, тем более что в день убийства он вышел из дома в половине седьмого утра.
- А мотив? - нахмурился Григорьев.
- С мотивом сложнее. Но есть предположение, что он любовник жены убитого. Их видели вместе. Сразу после похорон он приходил к вдове домой.
Мотив не понравился начальнику. Он скривился и произнес:
- Что-то в своей практике я не припомню, чтобы в России мужчины убивали мужей своих любовниц. Все-таки не в Италии живем. Куда вас всех заносит? - вздохнул Григорьев. - Вот что, Анатолий Семенович, только что звонили из прокуратуры. На Малой Грузинской очень похожее происшествие. Некий предприниматель Рашид Ахеев обнаружен в своей квартире висящим в петле. Он возглавлял частное бюро по трудоустройству. В основном формировал группы для работы за рубежом. Но я слышал, что он приторговывал и девочками. Поставлял русских девиц в публичные дома Турции. Это по неофициальным источникам.
- Он сам повесился или помогли? - заволновался Батурин.
- Разумеется, помогли! Ознакомьтесь с протоколом и подключайтесь к прокуратуре. Дальнейшее расследование будете производить совместно. Есть подозрение, что убийца один и тот же, хотя, в отличие от вашего удавленника, у Ахеева на теле следы отчаянного сопротивления. Но человек, который его повесил, видимо, был одержим. Он его скрутил довольно жестко, накинул на шею петлю и вздернул к потолку. И все в одиночку, обратите внимание. А у Ахеева, между прочим, черный пояс по таквандо.
Батурин схватил папку и выбежал из кабинета вон. Он влетел к себе, раскрыл дело и начал жадно глотать страницу за страницей. Никаких отпечатков пальцев. Только на ковре слабые следы от ботинок ориентировочно сорок пятого размера. Смерть наступила от удушения веревкой между восьмью и восьмью тридцатью вечера. Странно, но Вороновича повесили тоже в девятом часу. Правда, утра. Случайное совпадение? Но совпало и то, что жертву вздернули на руках через крючок, за который была подвешена люстра. Конец веревки был привязан к ножке дивана.
Следователь по диагонали прочел заключение медицинского эксперта: "На теле жертвы многочисленные синяки. Лицо разбито, на шее следы пальцев рук".
Ага! Значит, Ахеева тоже пытались душить, но ему не понравилось. Это и понятно. Процедура не самая приятная.
Батурин заказал машину и только в пути обратил внимание на номер дома на Малой Грузинской. "А дом-то элитный! - удивился он. - Значит, в него без телефонного звонка не попадешь. Внизу сидит консьерж".
К тому времени, когда Батурин подъехал к месту происшествия, дежуривший вечером консьерж уже был не только доставлен, но и допрошен следователем прокуратуры. Он был немного бледен, но внешне выглядел спокойно. Еще не поднявшись в шестнадцатую квартиру, Батурин насел на него.
- Вы помните, кто вчера приходил в шестнадцатую квартиру около восьми вечера? - спросил он строго.
- Помню! - не задумавшись, ответил консьерж. - Девушка и парень. Я их лично впустил и лично выпустил. Дело было так. За полчаса до их прихода Рашид мне позвонил и сказал, что к нему должна прийти девушка, которую зовут Анной. Он мне велел пропустить её. Через полчаса в дверь позвонили. Я открыл и увидел, что девушка не одна, а с парнем. Девушка сказала, что её зовут Анной и что Рашид в курсе. После того как они сели в лифт, я позвонил Рашиду и предупредил, что девушка не одна, а с каким-то парнем. По-моему, Рашиду это не понравилось.
- В чем это выразилось? - спросил Батурин.
- Он недовольно хмыкнул и спросил, что за парень. Я сказал, не знаю. Больше он ничего не сказал. А через полчаса эта пара прошла мимо меня. Я им отпер дверь.
- Как они выглядели?
- Обыкновенно выглядели. Девушка была в черных очках, джинсовой куртке и черных брюках. Парень тоже был в очках. На нем была светлая рубашка, джинсы, кроссовки.
- Парень какого роста?
- Высокий. Под метр девяносто. Девушка среднего роста. Лиц я их не разглядел. У меня на лица память слабая. К тому же они оба были в бейсболках.
- Девушка блондинка или брюнетка?
- Не могу сказать. Ее волосы были под бейсболкой.
Больше никаких данных следователь из консьержа вытянуть не смог. Он отправил его в прокуратуру для составления фоторобота, а сам поднялся наверх.
18
В то утро, выпроводив самарского гостя, Инга приняла ванну, помыла посуду, пропылесосила ковер. И все равно времени до вечера было прорва. Она села в кресло и представила, как входит в кабинет Вороновича, как он, не веря глазам, кидается ей навстречу, нетерпеливо срывает с неё блузку, задирает юбку и валит на стол с пыльными папками. Инга зажмурила глаза и простонала от тяжести, которая снова стала вползать в её сердце.
Нет! Она не пойдет к нему сегодня. Она вообще больше никогда не пойдет к этому человеку. Так подумала девушка и не поверила себе самой. Как только Юлькины часы пробьют восемь, она как бешеная вскочит с кресла и голубем полетит в его проклятый журнал, и никакие силы не смогут воспрепятствовать этому, поскольку таких сил не существует в природе.
Однако, вопреки всему, Инга вечером не отправилась к Вороновичу. Юлька прискакала с работы, одобрила уборку и отключила телефон. Затем сказала, что если сегодня она не воссоединится с семьей, то обольет себя бензином и сожжет. И не успела страдалица погрузиться в кресло и принять тоскующий вид, как в прихожей раздался звонок.
Юльку ветром снесло с места, и минуту спустя квартира заполнилась визгом и звонкими поцелуями. Сразу стало празднично и светло. Такой румянец на щеках у подруги Инга видела впервые. Она глядела на святое семейство и грустно думала, что совсем не знает хозяйки этого дома. Что делать? Такова жизнь: счастливый несчастного не разумеет.
И хотя Инга понимала, что ей пора уже подниматься, выметаться и отправляться в свою скучную квартиру, именуемую родительским домом, однако ещё больше часа проторчала в Юлькином раю, поскольку никак не могла найти в себе силы вытащиться из этого уютного местечка. Ее не гнали и даже искренне заверяли, что она никому не мешает, но девушка чувствовала и знала, насколько она в данный момент инородное тело в этой компании.
Юлькин муж - чистое золото. Он высок, красив и интеллигентен. Ко всем мужским его прелестям добавлялись светлая бородка и царское великодушие. Он не вписывался ни в одну категорию Ингиных мужчин, хотя в её классификации женатые не были исключением. Но Юлькин муж был ломтем отрезанным. О нем юная куртизанка не могла даже помыслить, и не столько из уважения к подруге, сколько из-за уверенности, что от таких, как Юлька, мужчины не уходят. Почему? Черт его знает! - удивлялась Инга, трясясь в расхлябанном трамвае. Разве она, Юлька, красивей её, или ноги у неё длинней, или ресницы шикарней? Да нет же! Здесь таилось нечто такое, о чем Инга даже не догадывалась. Может быть, дело в том, что Юлька - дама серьезная и верная. Верность у неё написана на лбу. А может, дело в другом, чего Инге понять не дано? Ведь наверняка хранительница огня предпочла бы остаться старой девой, если бы не встретила своего единственного и неповторимого. Ведь Юльке нужен либо такой, либо вообще никакой.
Инга вздыхала, вглядывалась в свое отражение в трамвайном стекле и думала, что абсолютно не знает Юльку, что она совсем из другой материи, нежели она, Инга, и что пора бы и женщин подразделить на высшие и низшие сорта. Такие, как Юлька, никогда не раскрываются до конца. Что у неё внутри: сонм демонов или такое целомудрие, что можно ослепнуть?
У Инги никакого целомудрия не было. Она с шестого класса мечтала отдаться своему соседу по парте, вихрастому хулигану Лелику. Он привлекал её чисто мальчишескими качествами. Свою мечту она осуществила только в девятом классе, в своей комнате. Было хлопотно затащить его в постель, но, когда это произошло, как назло, заявился отец. Что было дальше - страшно вспоминать. Родитель пришел в неописуемую ярость: Лелика он спустил с лестницы, а её отстегал солдатским ремнем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
- Не ходи к нему больше, - произнес тихо гость.
- Что? - сощурила глаза девушка. - Ты мне будешь указывать?
- Я не указываю, а советую, потому что мне тебя жалко.
В его интонации действительно сквозила жалость. И ещё какая-то боль. Боль за нее. Инга немного смягчилась.
- Я не могу без него. У нас так мало с ним осталось времени. Ему жить от силы полгода. У него рак печени. Понимаешь? Скоро его не будет.
- Тем более не ходи! Неужели не чувствуешь, как он высасывает из тебя жизнь. Он тебя тащит за собой в могилу. Это вампир.
Боже мой, но то же самое говорила Юлька, и теми же самыми словами.
- Ну и тащит. Ну и пусть. Кому до этого есть дело?
- Мне есть дело, - с чувством произнес Володя и преданно взглянул в глаза.
Она потупила взор и заплакала. Все равно, хоть в могилу, хоть в саму преисподнюю, хоть в вечное царство небытия - только бы он не оставлял её одну на этом сером свете.
Володя взял её за руку и притянул к себе.
- Уйдем из этой квартиры. Она мне не нравится. Поедем ко мне. У меня шикарный номер в "Космосе", и сочетание цифр прекрасное - четыре один шесть. Четыреста шестнадцать - это очень сильное сочетание. Поверь мне.
- Нет! - вырвала руку Инга. - Ты не понял! Я люблю только его.
17
- Увы! - развел руками практикант. - Отпечатки я не добыл. Он вчера вечером вылетел в Стокгольм. Как мне удалось выяснить в его авиакомпании, он вернется не раньше чем через две недели.
- Он разве работает? - почесал затылок Батурин. - Мне почему-то казалось, что поэты не работают.
- Это смотря какие, - расплылся в улыбке Игошин. - Наш, к примеру, человек серьезный. Он работает начальником пресс-службы авиакомпании "Вест Лайн". Его отец, кстати, один из сопредседателей.
- Это круто, - выпятил губы следователь. - Это настолько круто, что теоретически ему нет никакой необходимости убивать собственноручно. Если приспичит, он может нанять и киллера.
- Но, возможно, тут спортивный интерес? - предположил Игошин. - У богатых свои причуды. Крутит же он роман с дамочкой бальзаковского возраста. Кстати, что, если её допросить?
- Ни в коем случае. Только после возвращения Скатова. И только тогда, когда совпадут его отпечатки пальцев.
- Я думаю, что совпадут, - хитро улыбнулся Игошин.
- Что вы узнали еще?
- Я выяснил от его жены, что утром тринадцатого июля Скатов вышел из дома без пятнадцати семь. Он живет на Кутузовском проспекте. Гараж сразу под домом. Пятнадцати минут вполне достаточно, чтобы доехать до Волкова переулка и влезть в окно редакции. И вот ещё бросающийся в глаза факт. Почти сразу же после убийства он улетает в командировку в Швецию.
- Ну, положим, не сразу, а через четыре дня, - нахмурился следователь. - Хотя все равно, над этим стоит поразмыслить.
Практикант ушел, а следователь принял задумчивый вид. Но не успел он поразмыслить над тем, какой резон богатому Скатову убивать нищего Вороновича, как вошла секретарша и сообщила, что его вызывает начальство. Пришлось идти к полковнику Григорьеву на ковер.
- Ну как, Анатолий Семенович, подозрения с Ягуткиным подтвердились? спросил с порога полковник.
- Нет, - коротко ответил Батурин. - У него алиби.
- Сначала нужно было проверить алиби, а потом задерживать, недовольно проворчал начальник. - Кто ещё у вас на подозрении?
- Некий Скатов, поэт. В данный момент он в Швеции.
И Батурин подробно рассказал о следах, найденных в кабинете Вороновича, которые свидетельствовали, что убийца был высокого роста и недюжинной силы, и что Скатов идеально вписывается в подозреваемые, тем более что в день убийства он вышел из дома в половине седьмого утра.
- А мотив? - нахмурился Григорьев.
- С мотивом сложнее. Но есть предположение, что он любовник жены убитого. Их видели вместе. Сразу после похорон он приходил к вдове домой.
Мотив не понравился начальнику. Он скривился и произнес:
- Что-то в своей практике я не припомню, чтобы в России мужчины убивали мужей своих любовниц. Все-таки не в Италии живем. Куда вас всех заносит? - вздохнул Григорьев. - Вот что, Анатолий Семенович, только что звонили из прокуратуры. На Малой Грузинской очень похожее происшествие. Некий предприниматель Рашид Ахеев обнаружен в своей квартире висящим в петле. Он возглавлял частное бюро по трудоустройству. В основном формировал группы для работы за рубежом. Но я слышал, что он приторговывал и девочками. Поставлял русских девиц в публичные дома Турции. Это по неофициальным источникам.
- Он сам повесился или помогли? - заволновался Батурин.
- Разумеется, помогли! Ознакомьтесь с протоколом и подключайтесь к прокуратуре. Дальнейшее расследование будете производить совместно. Есть подозрение, что убийца один и тот же, хотя, в отличие от вашего удавленника, у Ахеева на теле следы отчаянного сопротивления. Но человек, который его повесил, видимо, был одержим. Он его скрутил довольно жестко, накинул на шею петлю и вздернул к потолку. И все в одиночку, обратите внимание. А у Ахеева, между прочим, черный пояс по таквандо.
Батурин схватил папку и выбежал из кабинета вон. Он влетел к себе, раскрыл дело и начал жадно глотать страницу за страницей. Никаких отпечатков пальцев. Только на ковре слабые следы от ботинок ориентировочно сорок пятого размера. Смерть наступила от удушения веревкой между восьмью и восьмью тридцатью вечера. Странно, но Вороновича повесили тоже в девятом часу. Правда, утра. Случайное совпадение? Но совпало и то, что жертву вздернули на руках через крючок, за который была подвешена люстра. Конец веревки был привязан к ножке дивана.
Следователь по диагонали прочел заключение медицинского эксперта: "На теле жертвы многочисленные синяки. Лицо разбито, на шее следы пальцев рук".
Ага! Значит, Ахеева тоже пытались душить, но ему не понравилось. Это и понятно. Процедура не самая приятная.
Батурин заказал машину и только в пути обратил внимание на номер дома на Малой Грузинской. "А дом-то элитный! - удивился он. - Значит, в него без телефонного звонка не попадешь. Внизу сидит консьерж".
К тому времени, когда Батурин подъехал к месту происшествия, дежуривший вечером консьерж уже был не только доставлен, но и допрошен следователем прокуратуры. Он был немного бледен, но внешне выглядел спокойно. Еще не поднявшись в шестнадцатую квартиру, Батурин насел на него.
- Вы помните, кто вчера приходил в шестнадцатую квартиру около восьми вечера? - спросил он строго.
- Помню! - не задумавшись, ответил консьерж. - Девушка и парень. Я их лично впустил и лично выпустил. Дело было так. За полчаса до их прихода Рашид мне позвонил и сказал, что к нему должна прийти девушка, которую зовут Анной. Он мне велел пропустить её. Через полчаса в дверь позвонили. Я открыл и увидел, что девушка не одна, а с парнем. Девушка сказала, что её зовут Анной и что Рашид в курсе. После того как они сели в лифт, я позвонил Рашиду и предупредил, что девушка не одна, а с каким-то парнем. По-моему, Рашиду это не понравилось.
- В чем это выразилось? - спросил Батурин.
- Он недовольно хмыкнул и спросил, что за парень. Я сказал, не знаю. Больше он ничего не сказал. А через полчаса эта пара прошла мимо меня. Я им отпер дверь.
- Как они выглядели?
- Обыкновенно выглядели. Девушка была в черных очках, джинсовой куртке и черных брюках. Парень тоже был в очках. На нем была светлая рубашка, джинсы, кроссовки.
- Парень какого роста?
- Высокий. Под метр девяносто. Девушка среднего роста. Лиц я их не разглядел. У меня на лица память слабая. К тому же они оба были в бейсболках.
- Девушка блондинка или брюнетка?
- Не могу сказать. Ее волосы были под бейсболкой.
Больше никаких данных следователь из консьержа вытянуть не смог. Он отправил его в прокуратуру для составления фоторобота, а сам поднялся наверх.
18
В то утро, выпроводив самарского гостя, Инга приняла ванну, помыла посуду, пропылесосила ковер. И все равно времени до вечера было прорва. Она села в кресло и представила, как входит в кабинет Вороновича, как он, не веря глазам, кидается ей навстречу, нетерпеливо срывает с неё блузку, задирает юбку и валит на стол с пыльными папками. Инга зажмурила глаза и простонала от тяжести, которая снова стала вползать в её сердце.
Нет! Она не пойдет к нему сегодня. Она вообще больше никогда не пойдет к этому человеку. Так подумала девушка и не поверила себе самой. Как только Юлькины часы пробьют восемь, она как бешеная вскочит с кресла и голубем полетит в его проклятый журнал, и никакие силы не смогут воспрепятствовать этому, поскольку таких сил не существует в природе.
Однако, вопреки всему, Инга вечером не отправилась к Вороновичу. Юлька прискакала с работы, одобрила уборку и отключила телефон. Затем сказала, что если сегодня она не воссоединится с семьей, то обольет себя бензином и сожжет. И не успела страдалица погрузиться в кресло и принять тоскующий вид, как в прихожей раздался звонок.
Юльку ветром снесло с места, и минуту спустя квартира заполнилась визгом и звонкими поцелуями. Сразу стало празднично и светло. Такой румянец на щеках у подруги Инга видела впервые. Она глядела на святое семейство и грустно думала, что совсем не знает хозяйки этого дома. Что делать? Такова жизнь: счастливый несчастного не разумеет.
И хотя Инга понимала, что ей пора уже подниматься, выметаться и отправляться в свою скучную квартиру, именуемую родительским домом, однако ещё больше часа проторчала в Юлькином раю, поскольку никак не могла найти в себе силы вытащиться из этого уютного местечка. Ее не гнали и даже искренне заверяли, что она никому не мешает, но девушка чувствовала и знала, насколько она в данный момент инородное тело в этой компании.
Юлькин муж - чистое золото. Он высок, красив и интеллигентен. Ко всем мужским его прелестям добавлялись светлая бородка и царское великодушие. Он не вписывался ни в одну категорию Ингиных мужчин, хотя в её классификации женатые не были исключением. Но Юлькин муж был ломтем отрезанным. О нем юная куртизанка не могла даже помыслить, и не столько из уважения к подруге, сколько из-за уверенности, что от таких, как Юлька, мужчины не уходят. Почему? Черт его знает! - удивлялась Инга, трясясь в расхлябанном трамвае. Разве она, Юлька, красивей её, или ноги у неё длинней, или ресницы шикарней? Да нет же! Здесь таилось нечто такое, о чем Инга даже не догадывалась. Может быть, дело в том, что Юлька - дама серьезная и верная. Верность у неё написана на лбу. А может, дело в другом, чего Инге понять не дано? Ведь наверняка хранительница огня предпочла бы остаться старой девой, если бы не встретила своего единственного и неповторимого. Ведь Юльке нужен либо такой, либо вообще никакой.
Инга вздыхала, вглядывалась в свое отражение в трамвайном стекле и думала, что абсолютно не знает Юльку, что она совсем из другой материи, нежели она, Инга, и что пора бы и женщин подразделить на высшие и низшие сорта. Такие, как Юлька, никогда не раскрываются до конца. Что у неё внутри: сонм демонов или такое целомудрие, что можно ослепнуть?
У Инги никакого целомудрия не было. Она с шестого класса мечтала отдаться своему соседу по парте, вихрастому хулигану Лелику. Он привлекал её чисто мальчишескими качествами. Свою мечту она осуществила только в девятом классе, в своей комнате. Было хлопотно затащить его в постель, но, когда это произошло, как назло, заявился отец. Что было дальше - страшно вспоминать. Родитель пришел в неописуемую ярость: Лелика он спустил с лестницы, а её отстегал солдатским ремнем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30