- спокойно сказала, облизывая крашенные губы.
--Мурка, я тебя давно знаю...
--Ну ладно, Батырхан. Без понтов.
--Какие понты? Считаешь, я валил твоего директора?
--Хватит уши тереть! Слушай, мент, тебя удавят прямо здесь, в машине. А вон тех парней, - показала на людей Батырхана, - скормят поросятам!
Еще раз затянулась, выдохнула дым, стряхнула пепел на коврик.
--Думаешь, угрожаю?
Стукнула наманикюренным ногтем по стеклу, подавая сигнал, и сразу в машину ввалились Цаца с Греком. Грек плюхнулся на переднее сидение, возле шофера, а Цаца примостился на заднем, потеснив Батырхана, который оказался между ним и Муркой. Батырхановская тройка стояла спокойно, за тонировкой не видно было, что происходит в машине. Грек достал пистолет и начал накручивать на ствол длинный глушитель, Цаца вынул капроновый шнур и намотал на ладонь.
Батырхан не показывал вида, что испугался. Повторил, елозя на сидении:
--Мурка, я тебя давно знаю...
--Хочешь напомнить, как трахал тринадцатилетних голощелок? - не повышая голоса, спросила она. - Как лез по пьяни ко мне под платье? А, опер? Это хотел напомнить? Как в Туркестане все перессали, когда у меня открылось кровотечение после аборта? Как поставлял проституток для работников горкома партии и комсомола? Да-а, сутенер. Ты меня давно знаешь. Мы с тобой ба-альшие друзья. Но что делать, бизнес есть бизнес. Ты хапнул не свое и убил человека, что за это полагается - знаешь.
Грек докрутил глушитель, всадил полную обойму в рукоятку, и, передернув затвор, заслал патрон в приемник.
--Первые две пули резиновые. - сказал он. - Но с короткого расстояния, сам знаешь, хватает, чтобы башку расколоть на части. Ты ведь мент? Хоть и бывший. В оружии хорошо разбираешься.
За окном было видно, как потеснили людей Бытырхана, как Костя и другие ротные, вместе с братвой отгоняют любопытных.
Батырхан труханул крепко, об этом говорило белое, как мрамор, лицо, но голос по-прежнему не выдавал волнения.
--Нервные все какие... - пробормотал он, глядя на спинку переднего сидения. - Хорошо, Мурка. Я действительно знаю, кто это сделал. Но сделано без моего ведома, поверь. Я и сам наказал бы козлов - ты вмешалась. Три придурка от рук отбились, от них одна головная боль. Давай: к вечеру тебе принесут деньги. Идет?
--Идет. Не к вечеру, а через два часа. С процентами.
Батырхан подумал.
--Согласен. Сейчас три. Значит в пять?
--В пять в моем офисе.
--Я могу идти? - улыбнулся Батырхан, но глаза оставались колючими и настороженными.
--Хм. Хм. Иди.
Цаца открыл дверь, выпустил пассажира, тот забрал своих и скрылся за цепью боевиков. Грек спросил недовольно:
--Зачем ты это сделала? Нужно было держать здесь.
--А куда ему деться? Да и... Мокрый гранд не на нем висит.
Оцепление сняли, боевики переместились за Муркой к офису. Ровно в пять, без опоздания, к конторе подкатила белая пятерка. Из неё вылезли двое казахов средних лет, оба с темными, непрозрачными полиэтиленовыми пакетами в руках. Прошли в кабинет, в котором находились Мурка, Грек, Костя и новый бухгалтер. Один - молча вывалил на стол пачки долларов и россыпью - купюры в тенге. Второй - аккуратно положил пакет рядом с денежной кучкой.
Мурка поинтересовалась, кивнув на пакет:
--А это? Что там?
--Проценты. - ответили гости, и собрались уходить.
Грек пакет приподнял, оценивая на вес, и перевернул. Мурка отшатнулась: на стол упали отрубленные кисти рук, ручьи крови разбежались по столу. Подавив замешательство и брезгливость, просипела посланникам:
--Передайте Батырхану - расчет!
41
Флигелек был заперт изнутри, пожилая хозяйка редко наведывалась к постояльцу, но он, однако по привычке задвигал шпингалет на хилой двери. Выглянул в пыльное окошко - в огороде цвели помидоры, алела на грядках обработанная клубника, дальше, вдоль забора - растянулся густой малинник. Раз в месяц квартирант отдавал бабке три тысячи тенге, и оставался полным хозяином аккуратной, побеленной времянки.
В майке отполз от окошка к табурету, на котором валялись шприцы, черная ложка, обрывки газеты "Шара-бара", опрокинутая пустая бутылка водки. Спичками прожег иглу на шприце, выкачал из ампулы морфин, и, поработав ладонью, чтоб вздулись вены, с вожделением проткнул тонкую синюю жилу. Выдавил дозу, выдернул шприц, начал ощущать прилив бодрости, которая обычно предшествовала гону, когда он, начиная уезжать - грузил чужие уши байдой.
На раскладушке сидела полуобнаженная женщина и наблюдала за его возней. Наблюдала, как он приходил в себя, как засветился румянец на щеках, как губы расплылись в самодовольной улыбке, когда взглянул на неё.
--Баян негодный. - сказал, отшвыривая шприц к дверям. - Третий раз одним ширяюсь! На прошлой неделе подсел на измену - не представляешь, что это такое. Кайфоломщик один облом устроил. Но теперь ништяк! Сначала не догнался, а теперь ништяк.
Женщина покачала головой.
--В кого ты превратился?
--А что?
--Олень упыханный! У тебя глюки в глазах!
--Имею право! Два дня выходной.
--Зря я пришла...
--Почему?
--Ты же давно не мужчина! По началу был зверь, а сейчас...
--Ну-ну! Оттрахаю знаешь как?
--Да пошел ты! - она поднялась с раскладушки и оделась, намереваясь выйти.
--Стой! - Цаца поднялся с колен и встал в рост. - Стой, говорю!
--Убери грабли!
--Стой, сука! - заломил руку так, что Юля вскрикнула.
Отчаянно сопротивляясь, вырвалась и выхватила и сумки маленький белый пистолет, подаренный Греком. Цаца отпрянул:
--Ты чё, масть рогатая?!
--Уйди лучше, Саша.
--Ты чё, Юлька!? Ну не хочешь - не надо! В следующий раз тогда!
--Придурок! - она медленно пятилась к двери.
Возле двери на мгновение отвернулась, и в этот момент подскочил Цаца, накинул на шею колготки и начал затягивать удавку. Она выронила пистолет, захрипела.
--Месалина, Мессалина! - бормотал Цаца, напрягаясь изо всех сил. - Была Мессалина, и нет её!
Юля теряла сознание, но в дверь застучали, Цаца с испугу выпустил жертву, отлетел в сторону и стал лихорадочно напяливать одежду. Юля, с трудом приходя в себя, подняла пистолет и сунула обратно, в сумку.
--Саша! - настойчиво звала хозяйка, тарабаня безостановочно. - Тебя к телефону зовут! Я сказала - ты дома! Выходи!
Цаца метнулся к крану, плеснул на лицо, на волосы холодной воды и потряс головой, брызгая и фырча.
--Сейчас! Сейчас открою!
Когда открыл - Юля шмыгнула под носом у хозяйки и устремилась к воротам, на выход.
--Кто звонит? Почему не на сотовый?
--А я почем знаю?
Пошла впереди него - к дому, где стоял телефон, Цаца следом. Сзади наблюдал за её шеей: старческой, дряблой, смуглой. Она маячила перед глазами - Цаца сжимал колготки в кармане брюк. Голова на этой шее тряслась из стороны в сторону, точно торчала на пружине, и вызывала раздражение. Цаца отвернулся, потупился, но опять свернул взгляд на морщинистую шею.
В доме поднял трубку и прислушался, на том конце кто-то сопел и ждал.
--Алё? - спросил, присаживаясь на стул.
--Ну ты чё, тля, мобилу не берешь? - проорали там рассерженно. Отключил, что ли?
--Батарея наверно села.
--Твою мать! Быстро, хватай тачку и в офис!
--Что стряслось? Разве у Мурки не день рождения? У нас ведь выходной!
--Быстро, быстро! Некогда базарить! Нападение!
Когда Цаца подъехал к офису, все находились уже там. Помещение выгорело дотла, очевидцы рассказывали, как из проезжающей машины преступники выпустили то ли гранату, то ли ракету. Некоторые показывали полицейским, что машина эта - белая жигули, другие утверждали - иномарка. По случаю дня рождения Мурки - офис пустовал, даже охранник, в сорокаградусную жару отлучался испить пива в ближайшем магазине. Большого прока от ментов никто не ожидал. Тут крутились и каэнбэшники. Ромейко в сторонке задавал вопросы Муратидзе.
--Вы, конечно, никого не подозреваете? Кто это сделал?
--Представления не имею.
--У вас нет врагов?
--Ну да! В бизнесе такое бывает?
--А подробней?
--Подробней с моими юристами. Я могу дать некорректную информацию.
--Ничего. Мне интересно именно от вас услышать что-нибудь полезное.
--Полезное? Не знаю... Мы тут работали с прибалтами, хлопковые дела. Случился форс-мажор. Может, обиделись?
--Проверим. Как же вы своего бухгалтера потеряли? Такая дружба, такая дружба...
--Недоглядели... Без него как без рук. Новый совсем не то, что нужно.
--Сочувствую. Хм. А вы не изменили своего мнения?
--По поводу чего?
--Как-то вы сказали, что считаете меня талантливым сыщиком...
--И теперь говорю. Умного человека за версту отличишь от сирого.
--Спасибо и на том. Скоро увидимся, а пока - до свидания.
--До свидания.
Ромейко отошел, с полковником они сели в служебную волгу.
--Что думаете? - спросил полковник, рассматривая в окно черный, сгоревший офис.
--Брать надо. Наделают делов.
--Да. Только афганцы все еще молчат. Если раньше времени возьмем Мурку - как бы не спугнуть их там. След нужен! Бородатый нужен! Ждем несколько деньков, может, вылезут? А?
--Нам деваться некуда. Ждем.
Каэнбэшники уехали.
Суматоха продолжалась до позднего вечера.
Ночью в квартиру Грека осторожно постучали. За всеми этими делами спать он ещё не ложился, тетя Валя ушла домой, а Юля дрыхла в спальне. Грек передернул пистолет и на цыпочках подошел к двери, выглянул в глазок. Никого не было видно.
--Кто?
Теперь в глазке появился Кошенов, хрипло попросил:
--Открой, Грек!
--Ты чего, Али Кошенович? Что стряслось?
--Да открой же! Мурка прислала!
Грек отодвинул засовы и открыл тяжелую железную дверь, выглянул на площадку. И в мгновение у него выбили пистолет те, кто стоял по бокам Али Кошеновича, больно прижимая стволы к ребрам. Грек не успел даже вскрикнуть руки заломили за спину и втолкнули назад, в квартиру. Одного из четверых он узнал, прорычал сдавленно:
--Ланцет!? Падла, ты что делаешь!?
--Привет от Булата-Сифона! - отозвался Ланцет и крутанул ему руку так, что раздался хруст ломаемой кости.
Грек взвыл, и, бросая злобные взгляды на воров, разразился угрозами:
--Акус поганый!! Забыл, гондон, вкус маслин!? Так мы угостим тебя! А прежде у меня парашу лизать, гад, будешь!
Когда он давился угрозами, дверь из спальни отворилась, появилась сонная Юля. И не успела моргнуть - глубоко в дверной косяк вонзился нож, Ланцет, стоя к ней спиной, увидев её в последнюю секунду - отвел бросок. Её тут же связали и кинули в постель.
Кошенов, прижавшись к стене, со страхом наблюдал за погромом. Сам он попал в лапы воров - запирая гараж. Били его крепко и мастерски, чтобы не испортить фейс. Затем защелкнули наручники, втолкнули в машину и привезли сюда.
Грек, скорчившись, катался по полу. Ланцет по-хозяйски обошел квартиру, удивляясь роскоши и безвкусице жильцов, заглянул на кухню, выудил из кастрюли кусочки холодного мяса для бефстроганов, попробовал, и вытер пальцы о кухонное полотенце. Вернулся в прихожую.
--Жизнь не гарантирую, тунгуз тупорылый. - сказал, обращаясь к Греку, трогая его носком туфля. - Мне ты не нужен. Все зависит от твоей флики, от Мурки. Если не отдаст бабки через три часа - вам обоим кердык.
Грека и Кошенова сцепили одними наручниками и повели на улицу, Юлю, с заклеенным скотчем ртом, бросили в квартире. Южная ночь была звездной и жаркой. После охлажденного кондиционером воздуха в доме у Грека - на улице дышалось с трудом. Пленников втолкнули в газель без окон, машина рванула петлять по Шымкенту. Минут через двадцать приехали в переулок неподалеку от свинцового завода, заложникам завязали глаза и провели в подвал частного двухэтажного дома. Здесь их, каждого по отдельности, приковали к чугунному водогрейному котлу, закопченному, объемному, от которого тянулись трубы на первый этаж.
--Ланцет, ты чё, падла, не понимаешь? Тебя ведь порвут на куски! скукожившись от боли в плече, простонал Грек. - Мы могли бы договориться! Есть хорошие бабки! Получишь, и на хер тебе Булат-Сифон!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33