Или говорил вам о таком намерении?
Вассерман покачал головой.
- Нет, об этом он не говорил. Просто я считаю, что следовало бы послать ему письмо, прежде чем у нас зайдет речь на эту тему.
- Минутку, Яков, откуда нам знать, что раввин захочет остаться? Разве он не должен первым прислать нам письмо?
- По-моему, ему здесь нравится, и он охотно задержится у нас, ответил Вассерман. - Что до письма, то его обычно посылает наниматель. Разумеется, придется повысить раввину жалование. Думаю, пятисот долларов в знак признания заслуг вполне достаточно.
- Господин председатель, - раздался грубый голос Эла Бекера. Вице-президент оседлал свой стул и подался вперед, уперевшись кулаками в парту. - Господин председатель, мне кажется, сейчас у нас трудные времена. Мы только что соорудили новый храм. По-моему, пятьсот долларов - чересчур щедрый подарок.
- Да, пять сотен - большие деньги!
- Этот раввин тут всего год!
- Вот и хорошо. Удобный случай. Преподнесем ему дар к первой годовщине, а?
- Зарплату поднимать все равно придется, а пятьсот долларов - чуть более пяти процентов его годового дохода.
- Господа, господа! - воскликнул Вассерман и шлепнул по столу линейкой.
- Предлагаю отложить этот вопрос на неделю или две, - сказал Мейер Гольдфарб.
- А что тут откладывать?
- Мейер вечно откладывает все, что чревато расходами!
- Расходы - это не так уж больно, Мейер, почешется и пройдет!
- Господин председатель! - снова рявкнул Эл Бекер. - Поддерживаю предложение Мейера отложить этот вопрос до следующей недели. У нас так заведено. Когда надо было тратить много денег, мы всегда откладывали решение вопроса хотя бы на неделю. По-моему, пятьсот долларов - крупная сумма, чертовски крупная. У нас тут едва-едва набрался кворум. Думаю, что такой важный вопрос надо рассматривать в более представительном составе. Предлагаю поручить Ленни письменно пригласить всех членов совета на следующее заседание для обсуждения особо важного дела.
- У нас уже есть предложение.
- Оно, по сути, такое же. Ладно, готов выдвинуть свое в качестве поправки к первому.
- Будем обсуждать поправку? - спросил Вассерман.
- Минуточку, господин председатель! - воскликнул Мейер Гольдфарб. Поскольку поправка сделана к моему предложению, я считаю, что обсуждение не нужно. Меняю свое предложение.
- Хорошо. Сформулируйте его заново.
- Вношу предложение рассмотреть предложение о предложении рассмотреть контракт с раввином!
- Минутку, минутку, Мейер, такого предложения не поступало!
- Яков его внес.
- Яков не вносил никаких предложений. Он лишь высказал мысль. Кроме того, он - предсе...
- Господа! - гаркнул Вассерман, орудуя линейкой. - Зачем все эти предложения, поправки и поправки к поправкам? Я предлагал - я не предлагал... Говорите прямо: откладываем контракт раввина до той недели или не откладываем?
- Да!
- Конечно! Почему бы не отложить? Раввин никуда не убежит.
- Нам нужно более широкое представительство. Хотя бы в знак уважения к раввину.
- Хорошо, - сказал Вассерман. - Тогда давайте закругляться. Если нет никаких других дел... - он на мгновение умолк. - Нет? Значит, заседание объявляется закрытым!
4
Во вторник погода была ясная и мягкая, поэтому Элспет Блич и её подружка Силия Сондерс, которая присматривала за детьми Хоскинсов, ближайших соседей Серафино, повели своих подопечных в парк, представлялвший собой неухоженную лужайку в нескольких кварталах от храма. Прогулка напоминала перегон домашней живности: дети бежали впереди, но, поскольку Джонни Серафино был ещё очень мал, Элспет, по обыкновению, прихватила с собой коляску. Иногда Джонни шагал на своих двоих, уцепившись за борт или хромированную ручку коляски, но время от времени забирался внутрь и требовал, чтобы его везли.
Прошагав футов пятнадцать, Силия и Элспет останавливались и проверяли, где дети. Если малыши отставали, женщины звали их или бежали назад, чтобы разнять, а то и заставить выбросить какую-нибудь дрянь, подобранную в сточной канаве либо выуженную из мусорного бака.
Силия не оставляла попыток уговорить подружку провести четверг, их выходной день, в Сейлеме.
- У Эйделсона распродажа, и я хочу присмотреть себе новый купальник, - соблазняла она Элспет. - Мы могли бы сесть на автобус в час дня...
- Я подумываю отправиться в Линн, - ответила Элспет.
- Что там делать?
- Понимаешь, последнее время меня что-то поташнивает. Полагаю, надо показаться врачу. Может, выпишет общеукрепляющее или ещё что-нибудь.
- Зачем тебе общеукрепляющее, Эл? Достаточно малость развеяться, прогуляться, и все будет в порядке. Послушай моего совета, поехали со мной в Сейлем, походим по магазинам, а под вечер посмотрим кино. Потом где-нибудь перекусим и отправимся в кегельбан. По четвергам там такие парни собираются! Мы дурачимся и прекрасно проводим время. Никаких грубостей и приставаний, просто веселимся.
- Должно быть, это и впрямь здорово, но мне что-то не хочется, Сил. После полудня я обычно устаю, а по утрам у меня вроде как кружится голова.
- И я знаю, почему, - уверенным тоном заявила Силия.
- Знаешь?
- От недосыпания. Вот в чем твоя беда. Ты ложишься в два или три часа ночи. Шесть дней в неделю. Удивляюсь, как ещё на ногах-то держишься. Ты единственная знакомая мне девушка, которая работает по воскресеньям. Эти Серафино сели тебе на шею и хотят укатать насмерть.
- Я сплю столько, сколько нужно. Мне не обязательно дожидаться возвращения хозяев, - Элспет передернула плечами. - Просто, когда я остаюсь одна с детьми, мне не хочется раздеваться и залезать в постель. Обычно я дремлю на кушетке. Да и после полудня, бывает, прикорну. Нет, сна мне хватает, Сил.
- Но воскресенья...
- Это единственный день, когда Серафино могут выбраться к приятелям. Я не против. К тому же, когда я нанялась, миссис Серафино сказала, что, если мне понадобится воскресенье, она все устроит. Вообще-то они очень добры ко мне. Миссис Серафино говорит, что будет подвозить меня до центра города, если я захочу пойти в церковь. По воскресеньям автобуса не дождешься.
Силия внезапно остановилась и смерила Элспет взглядом.
- Скажи, он тебя достает?
- Меня?
- Пытается подкатиться, когда миссис нет дома?
- Ах, вот ты о чем! Нет, - поспешно ответила Элспет. - С чего ты взяла?
- Не верю я этим владельцам ночных клубов. И мне не нравится, как он смотрит на девушек.
- Глупости. Он почти не разговаривает со мной.
- Глупости? А вот послушай. Гледис, та девушка, что работала у них до тебя, была уволена, когда миссис Серафино застукала мужа при попытке соблазнить её. А ведь Гледис не была и вполовину так хороша собой, как ты.
Стенли Добл был типичным обитателем Барнардз-Кроссинг, даже своего рода прообразом некоторой части населения Старого Города. Коренастый сорокалетний здоровяк с волосами песочного цвета, уже тронутыми сединой, и грубой, загорелой до черноты кожей. Видно было, что он нечасто сидит в четырех стенах. Стенли умел все: построить лодку, починить канализацию и электропроводку, подстричь лужайку на летнем солнцепеке, исправить машину или привести в порядок лодочный мотор в штормящем море. Он никогда не уставал. Время от времени Стенли подрабатывал даже рыбалкой и ловлей омаров. И без труда находил себе место, но нигде не задерживался слишком долго, получая ровно столько денег, сколько ему было нужно. Так было, пока он не устроился в храм. Здесь Стенли и трудился с тех самых пор, как еврейская община купила старый особняк и перестроила его, превратив в школу, гражданский центр и синагогу. Тогда он был важным человеком: без него это здание просто развалилось бы на части. Благодаря Стенли котел, проводка и канализация исправно исполняли свое предназначение; он подлатал крышу и за лето выкрасил весь дом изнутри и снаружи. Когда был построен новый храм, Стенли, разумеется, пришлось заниматься другими делами. Ремонтировать было почти нечего, поэтому Добл поддерживал чистоту в здании, присматривал за лужайкой и кондиционерами летом и за отоплением зимой.
И сегодня, этим ясным утром вторника, Стенли тоже не бездельничал: он орудовал граблями на газоне перед храмом и уже собрал несколько бушелей скошенной травы и листьев. И хотя на лужайке по другую сторону храма было столько же работы, если не больше, Стенли решил устроить обеденный перерыв. А потом будет видно: захочется, уберет газон на задах, а нет - так оставит его на завтра. Торопиться особо незачем.
В холодильнике на кухне Стенли хранил картонку молока и несколько ломтиков сыра. Некоторые сорта мяса, точнее, все, кроме купленных в особых магазинах кошерной снеди, в храмовом холодильнике держать не полагалось. Но производство молока и сыра не требовало убоя скота, и, значит, они считались "чистыми". Стенли подумал, а не выпить ли ему кружечку пива. Его машина - дряхлый "форд" сорок седьмого года выпуска, с оторванным брезентовым верхом, покрытый ярко-желтой краской, оставшейся с последнего ремонта в чьем-то доме, - стояла на огороженной площадке перед храмом. Можно было доехать до "Кубрика" и вернуться за какой-нибудь час. Стенли никому не докладывался, но миссис Шварц сказала, что, быть может, ей понадобится его помощь, чтобы украсить храм к предстоящему заседанию сестричества, и Стенли решил не покидать рабочее место. Кроме того, если он ввяжется в какой-нибудь нескончаемый спор в "Кубрике" (к примеру, о том, чем лучше покрывать выходящие к морю фасады домов - дранкой или гонтом, или о том, победит ли "Селтик" в чемпионате), ещё неизвестно, когда удастся вернуться обратно.
Стенли умылся, достал из холодильника молоко и сыр и отнес их в свой уголок в подвале, где стояли колченогий стол, койка и плетеное кресло, вытащенное с городской свалки после очередного похода туда. Посещение помоек было излюбленным занятием некоторых слоев местного общества.
Стенли сел к столу и принялся жевать бутерброды, запивая их молоком и с легкой грустью разглядывая сквозь узкое оконце и редкие кусты ноги прохожих - мужские в брюках и стройные, соблазнительные женские, затянутые в шелковые чулки. Иногда он изгибался, чтобы попялиться на какие-нибудь особенно красивые дамские ножки, после чего одобрительно кивал своей седеющей головой и бормотал: "Красота-а... А?".
Стенли прикончил кварту молока и вытер губы шершавой волосатой ладонью, потом встал с кресла, лениво потянулся и снова сел, теперь уже на койку, после чего принялся чесать ребра и голову короткими сильными пальцами, похожими на обрубки. Затем он лег и повертел головой, чтобы на подушке образовалась вмятина. Несколько секунд Стенли таращился на трубы, пересекавшие потолок будто кровеносные сосуды на анатомическом рисунке, потом перевел взгляд на стену и приклеенную к ней коллекцию "художественных фотографий" женщин на разных этапах разоблачения. Все были как на подбор грудастые, соблазнительные, в теле. Глаза Стенли блуждали по снимкам, губы растянулись в удовлетворенной ухмылке.
За окном послышались женские голоса. Стенли перевернулся на бок, чтобы посмотреть, кто пришел, и сумел разглядеть две пары ног, обтянутых белыми чулками, а рядом - колесики детской коляски. Кажется, он знал этих девушек: они проходили мимо довольно часто, и ему очень нравилось подслушивать обрывки их разговоров. Ощущение было такое, словно он подглядывает в замочную скважину. Почти такое же.
- ...ну, тогда заканчивай с делами, а потом садись на сейлемский автобус, а я тебя встречу, и мы перекусим на автовокзале.
- Я вообще-то собиралась задержаться в Линне и сходить в "Рай".
- Но там крутят длиннющие фильмы, которые никогда не кончаются. Как же ты доберешься до дома?
- Я проверяла, сеанс заканчивается в половине двенадцатого. Вполне успеваю на последний автобус.
- А не боишься возвращаться так поздно одна?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Вассерман покачал головой.
- Нет, об этом он не говорил. Просто я считаю, что следовало бы послать ему письмо, прежде чем у нас зайдет речь на эту тему.
- Минутку, Яков, откуда нам знать, что раввин захочет остаться? Разве он не должен первым прислать нам письмо?
- По-моему, ему здесь нравится, и он охотно задержится у нас, ответил Вассерман. - Что до письма, то его обычно посылает наниматель. Разумеется, придется повысить раввину жалование. Думаю, пятисот долларов в знак признания заслуг вполне достаточно.
- Господин председатель, - раздался грубый голос Эла Бекера. Вице-президент оседлал свой стул и подался вперед, уперевшись кулаками в парту. - Господин председатель, мне кажется, сейчас у нас трудные времена. Мы только что соорудили новый храм. По-моему, пятьсот долларов - чересчур щедрый подарок.
- Да, пять сотен - большие деньги!
- Этот раввин тут всего год!
- Вот и хорошо. Удобный случай. Преподнесем ему дар к первой годовщине, а?
- Зарплату поднимать все равно придется, а пятьсот долларов - чуть более пяти процентов его годового дохода.
- Господа, господа! - воскликнул Вассерман и шлепнул по столу линейкой.
- Предлагаю отложить этот вопрос на неделю или две, - сказал Мейер Гольдфарб.
- А что тут откладывать?
- Мейер вечно откладывает все, что чревато расходами!
- Расходы - это не так уж больно, Мейер, почешется и пройдет!
- Господин председатель! - снова рявкнул Эл Бекер. - Поддерживаю предложение Мейера отложить этот вопрос до следующей недели. У нас так заведено. Когда надо было тратить много денег, мы всегда откладывали решение вопроса хотя бы на неделю. По-моему, пятьсот долларов - крупная сумма, чертовски крупная. У нас тут едва-едва набрался кворум. Думаю, что такой важный вопрос надо рассматривать в более представительном составе. Предлагаю поручить Ленни письменно пригласить всех членов совета на следующее заседание для обсуждения особо важного дела.
- У нас уже есть предложение.
- Оно, по сути, такое же. Ладно, готов выдвинуть свое в качестве поправки к первому.
- Будем обсуждать поправку? - спросил Вассерман.
- Минуточку, господин председатель! - воскликнул Мейер Гольдфарб. Поскольку поправка сделана к моему предложению, я считаю, что обсуждение не нужно. Меняю свое предложение.
- Хорошо. Сформулируйте его заново.
- Вношу предложение рассмотреть предложение о предложении рассмотреть контракт с раввином!
- Минутку, минутку, Мейер, такого предложения не поступало!
- Яков его внес.
- Яков не вносил никаких предложений. Он лишь высказал мысль. Кроме того, он - предсе...
- Господа! - гаркнул Вассерман, орудуя линейкой. - Зачем все эти предложения, поправки и поправки к поправкам? Я предлагал - я не предлагал... Говорите прямо: откладываем контракт раввина до той недели или не откладываем?
- Да!
- Конечно! Почему бы не отложить? Раввин никуда не убежит.
- Нам нужно более широкое представительство. Хотя бы в знак уважения к раввину.
- Хорошо, - сказал Вассерман. - Тогда давайте закругляться. Если нет никаких других дел... - он на мгновение умолк. - Нет? Значит, заседание объявляется закрытым!
4
Во вторник погода была ясная и мягкая, поэтому Элспет Блич и её подружка Силия Сондерс, которая присматривала за детьми Хоскинсов, ближайших соседей Серафино, повели своих подопечных в парк, представлялвший собой неухоженную лужайку в нескольких кварталах от храма. Прогулка напоминала перегон домашней живности: дети бежали впереди, но, поскольку Джонни Серафино был ещё очень мал, Элспет, по обыкновению, прихватила с собой коляску. Иногда Джонни шагал на своих двоих, уцепившись за борт или хромированную ручку коляски, но время от времени забирался внутрь и требовал, чтобы его везли.
Прошагав футов пятнадцать, Силия и Элспет останавливались и проверяли, где дети. Если малыши отставали, женщины звали их или бежали назад, чтобы разнять, а то и заставить выбросить какую-нибудь дрянь, подобранную в сточной канаве либо выуженную из мусорного бака.
Силия не оставляла попыток уговорить подружку провести четверг, их выходной день, в Сейлеме.
- У Эйделсона распродажа, и я хочу присмотреть себе новый купальник, - соблазняла она Элспет. - Мы могли бы сесть на автобус в час дня...
- Я подумываю отправиться в Линн, - ответила Элспет.
- Что там делать?
- Понимаешь, последнее время меня что-то поташнивает. Полагаю, надо показаться врачу. Может, выпишет общеукрепляющее или ещё что-нибудь.
- Зачем тебе общеукрепляющее, Эл? Достаточно малость развеяться, прогуляться, и все будет в порядке. Послушай моего совета, поехали со мной в Сейлем, походим по магазинам, а под вечер посмотрим кино. Потом где-нибудь перекусим и отправимся в кегельбан. По четвергам там такие парни собираются! Мы дурачимся и прекрасно проводим время. Никаких грубостей и приставаний, просто веселимся.
- Должно быть, это и впрямь здорово, но мне что-то не хочется, Сил. После полудня я обычно устаю, а по утрам у меня вроде как кружится голова.
- И я знаю, почему, - уверенным тоном заявила Силия.
- Знаешь?
- От недосыпания. Вот в чем твоя беда. Ты ложишься в два или три часа ночи. Шесть дней в неделю. Удивляюсь, как ещё на ногах-то держишься. Ты единственная знакомая мне девушка, которая работает по воскресеньям. Эти Серафино сели тебе на шею и хотят укатать насмерть.
- Я сплю столько, сколько нужно. Мне не обязательно дожидаться возвращения хозяев, - Элспет передернула плечами. - Просто, когда я остаюсь одна с детьми, мне не хочется раздеваться и залезать в постель. Обычно я дремлю на кушетке. Да и после полудня, бывает, прикорну. Нет, сна мне хватает, Сил.
- Но воскресенья...
- Это единственный день, когда Серафино могут выбраться к приятелям. Я не против. К тому же, когда я нанялась, миссис Серафино сказала, что, если мне понадобится воскресенье, она все устроит. Вообще-то они очень добры ко мне. Миссис Серафино говорит, что будет подвозить меня до центра города, если я захочу пойти в церковь. По воскресеньям автобуса не дождешься.
Силия внезапно остановилась и смерила Элспет взглядом.
- Скажи, он тебя достает?
- Меня?
- Пытается подкатиться, когда миссис нет дома?
- Ах, вот ты о чем! Нет, - поспешно ответила Элспет. - С чего ты взяла?
- Не верю я этим владельцам ночных клубов. И мне не нравится, как он смотрит на девушек.
- Глупости. Он почти не разговаривает со мной.
- Глупости? А вот послушай. Гледис, та девушка, что работала у них до тебя, была уволена, когда миссис Серафино застукала мужа при попытке соблазнить её. А ведь Гледис не была и вполовину так хороша собой, как ты.
Стенли Добл был типичным обитателем Барнардз-Кроссинг, даже своего рода прообразом некоторой части населения Старого Города. Коренастый сорокалетний здоровяк с волосами песочного цвета, уже тронутыми сединой, и грубой, загорелой до черноты кожей. Видно было, что он нечасто сидит в четырех стенах. Стенли умел все: построить лодку, починить канализацию и электропроводку, подстричь лужайку на летнем солнцепеке, исправить машину или привести в порядок лодочный мотор в штормящем море. Он никогда не уставал. Время от времени Стенли подрабатывал даже рыбалкой и ловлей омаров. И без труда находил себе место, но нигде не задерживался слишком долго, получая ровно столько денег, сколько ему было нужно. Так было, пока он не устроился в храм. Здесь Стенли и трудился с тех самых пор, как еврейская община купила старый особняк и перестроила его, превратив в школу, гражданский центр и синагогу. Тогда он был важным человеком: без него это здание просто развалилось бы на части. Благодаря Стенли котел, проводка и канализация исправно исполняли свое предназначение; он подлатал крышу и за лето выкрасил весь дом изнутри и снаружи. Когда был построен новый храм, Стенли, разумеется, пришлось заниматься другими делами. Ремонтировать было почти нечего, поэтому Добл поддерживал чистоту в здании, присматривал за лужайкой и кондиционерами летом и за отоплением зимой.
И сегодня, этим ясным утром вторника, Стенли тоже не бездельничал: он орудовал граблями на газоне перед храмом и уже собрал несколько бушелей скошенной травы и листьев. И хотя на лужайке по другую сторону храма было столько же работы, если не больше, Стенли решил устроить обеденный перерыв. А потом будет видно: захочется, уберет газон на задах, а нет - так оставит его на завтра. Торопиться особо незачем.
В холодильнике на кухне Стенли хранил картонку молока и несколько ломтиков сыра. Некоторые сорта мяса, точнее, все, кроме купленных в особых магазинах кошерной снеди, в храмовом холодильнике держать не полагалось. Но производство молока и сыра не требовало убоя скота, и, значит, они считались "чистыми". Стенли подумал, а не выпить ли ему кружечку пива. Его машина - дряхлый "форд" сорок седьмого года выпуска, с оторванным брезентовым верхом, покрытый ярко-желтой краской, оставшейся с последнего ремонта в чьем-то доме, - стояла на огороженной площадке перед храмом. Можно было доехать до "Кубрика" и вернуться за какой-нибудь час. Стенли никому не докладывался, но миссис Шварц сказала, что, быть может, ей понадобится его помощь, чтобы украсить храм к предстоящему заседанию сестричества, и Стенли решил не покидать рабочее место. Кроме того, если он ввяжется в какой-нибудь нескончаемый спор в "Кубрике" (к примеру, о том, чем лучше покрывать выходящие к морю фасады домов - дранкой или гонтом, или о том, победит ли "Селтик" в чемпионате), ещё неизвестно, когда удастся вернуться обратно.
Стенли умылся, достал из холодильника молоко и сыр и отнес их в свой уголок в подвале, где стояли колченогий стол, койка и плетеное кресло, вытащенное с городской свалки после очередного похода туда. Посещение помоек было излюбленным занятием некоторых слоев местного общества.
Стенли сел к столу и принялся жевать бутерброды, запивая их молоком и с легкой грустью разглядывая сквозь узкое оконце и редкие кусты ноги прохожих - мужские в брюках и стройные, соблазнительные женские, затянутые в шелковые чулки. Иногда он изгибался, чтобы попялиться на какие-нибудь особенно красивые дамские ножки, после чего одобрительно кивал своей седеющей головой и бормотал: "Красота-а... А?".
Стенли прикончил кварту молока и вытер губы шершавой волосатой ладонью, потом встал с кресла, лениво потянулся и снова сел, теперь уже на койку, после чего принялся чесать ребра и голову короткими сильными пальцами, похожими на обрубки. Затем он лег и повертел головой, чтобы на подушке образовалась вмятина. Несколько секунд Стенли таращился на трубы, пересекавшие потолок будто кровеносные сосуды на анатомическом рисунке, потом перевел взгляд на стену и приклеенную к ней коллекцию "художественных фотографий" женщин на разных этапах разоблачения. Все были как на подбор грудастые, соблазнительные, в теле. Глаза Стенли блуждали по снимкам, губы растянулись в удовлетворенной ухмылке.
За окном послышались женские голоса. Стенли перевернулся на бок, чтобы посмотреть, кто пришел, и сумел разглядеть две пары ног, обтянутых белыми чулками, а рядом - колесики детской коляски. Кажется, он знал этих девушек: они проходили мимо довольно часто, и ему очень нравилось подслушивать обрывки их разговоров. Ощущение было такое, словно он подглядывает в замочную скважину. Почти такое же.
- ...ну, тогда заканчивай с делами, а потом садись на сейлемский автобус, а я тебя встречу, и мы перекусим на автовокзале.
- Я вообще-то собиралась задержаться в Линне и сходить в "Рай".
- Но там крутят длиннющие фильмы, которые никогда не кончаются. Как же ты доберешься до дома?
- Я проверяла, сеанс заканчивается в половине двенадцатого. Вполне успеваю на последний автобус.
- А не боишься возвращаться так поздно одна?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29