Я думаю, что после такого рассказа ни один нормальный человек не может забыть, что основой стекла служит песок и сода.
И все-таки бывают странные люди, которые и по химии получают двойки.
Сегодня на химии Коля сел за один стол со мной, Сережей и Витей, и хотя я подумала, что это уж чересчур, но ничего ему не сказала. Лучше бы он все-таки не пересаживался. Евгения Лаврентьевна вдруг заметила:
- Э, раз Галега пересел за первый стол, значит, он хорошо подготовился к уроку.
И вызвала Колю.
Я прежде думала, что второгодники должны учиться лучше обыкновенных учеников - ведь они все учат второй раз. Однако в самом деле это совсем не так. Из разговора с Колей я поняла, что второгоднику учиться еще труднее. Во-первых, потому, что ему неинтересно - он ведь уже раз слышал то, что говорят учителя, и знает, что будет, наперед, а во-вторых, потому, что ему кажется, будто он уже знает урок, а фактически он не знал его в прошлом году и не выучил в этом.
Мне было очень неприятно смотреть на то, как Коля не мог ответить на самый простой вопрос, как он краснел, мычал и заикался, хотя в жизни он разговаривает нормально я совсем не заикается. Он бы значительно лучше сделал, если бы просто сказал: "Я не знаю", чем путаться на каждом слове. Коля еще не закончил отвечать, а Лена Костина уже подняла руку. Она всегда первой поднимает руку, если кто-нибудь неправильно отвечает и учитель говорит: "Кто хочет ответить?"
Я тоже так когда-то делала. Но очень давно, еще в четвертом классе. Папа тогда побывал в школе на родительском собрании, и учительница меня хвалила за активность. Но папа дома сказал, что из таких "активистов" вырастают бессердечные люди, которые радуются неудачам товарищей, потому что могут показать себя. И хотя мама говорила, что это глупые, антипедагогические выдумки и чтобы я всегда первой поднимала руку, я послушалась папу. Я начала отвечать только, когда меня вызывают, хоть иногда мне очень хотелось выскочить с ответом и приходилось себя подавлять. Теперь на примере Лены Костиной я понимаю, как прав был мой папа. Лена получила свою очередную пятерку, а Коля свою очередную двойку, и после этого Коля вернулся на место и снова сел рядом со мной. Он смотрел вниз, и выражение лица у него было странное, тупое, и ожесточенное.
Перед русской литературой Коля сказал мне - он научился так ловко бормотать себе под нос, что слышу я одна:
- Елизавета нас все-таки рассадит. Я не написал сочинения. А ты?
- Я написала, - ответила я довольно безрадостно. Елизавета Карловна задала нам написать сочинение "Тема патриотизма в стихотворении Лермонтова "Бородино". Мне не нравится это стихотворение. Я не понимаю, почему там написано "Чужие изорвать мундиры о русские штыки", когда это говорит простой солдат. Неужели он стал бы так запутанно выражаться? Или что значит: "Земля тряслась, как наши груди"? Но я не написала этого, потому что понимала, что за это Елизавета Карловна поставит мне двойку, а написала, что тема патриотизма видна в словах "Полковник наш рожден был хватом: слуга царю, отец солдатам", а также в словах "Не будь па то господня воля, не отдали б Москвы!" Кроме того, я написала, что во время Великой Отечественной войны Москвы не отдали, несмотря на "господню волю". Ну и закончила тем, что Лермонтов вообще великий русский поэт-патриот.
Но все это я напрасно сделала, потому что Елизавета Карловна все равно поставила мне двойку. Она сказала, что я невнимательно слушала на уроках и поэтому вообще неправильно поняла, что такое патриотизм, что из моего сочинения получается, будто бы у русских солдат, про которых писал Лермонтов, был один патриотизм, потому что они служили царю, а у советских солдат, которые защитили Москву от фашистов, был патриотизм совсем другой, хотя фактически это один и тот же патриотизм, и поэтому Лермонтов так созвучен нашему времени.
А Лена, Витя, Сережа и многие другие получили пятерки. Двойки на весь класс получили только два человека - я и Коля. Я за то, что написала, а он за то, что не написал сочинения.
- Я думала, - сказала Елизавета Карловна, поправляя свои круглые очки, - что ты будешь оказывать на Галегу положительное влияние. Но вижу, что ошиблась, и четверку вы можете заработать, только если сложите свои двойки.
Лена Костина засмеялась своим неестественным смехом. Елизавета Карловна помолчала, а затем добавила решительно:
- Придется вас рассадить. Галега, пересядь на свое старое место, на последнюю парту.
Коля встал и, придав лицу совершенно дурацкое выражение, спросил:
- А если я подтянусь?
Я его понимала. Такое можно было спросить только с самым дурацким, с шутовским выражением лица, хотя я знала, насколько это было теперь важно для него. Да и для меня.
- Ну что ж. Как только ты наберешь три четверки, можешь пересесть назад.
После уроков Коля подошел ко мне и сказал:
- Пойдем?..
- Нет, - ответила я. - Сегодня я не смогу...
Коля поежился, как от холода, и отошел от меня. Я заметила, он всегда так ежится, если ему стыдно или неприятно.
- Подожди, - сказала я, - мы должны тут сегодня... одну вещь... с ребятами... А завтра пойдем вместе.
- Хорошо, - сказал Коля и улыбнулся смущенно и обиженно. - Я ведь ничего... Может, тебе неловко перед ребятами, что я с тобой из школы хожу?..
- Нет, - сказала я строго, - мне очень ловко. До свидания. На меня с нетерпением оглядывались Витя и Сережа. Мы вышли на школьный двор. На лестничной площадке второго этажа к нам присоединился Женька Иванов. Когда мы зашли за угол школы - там у нас во дворе такой закоулок, где мальчишки младших классов сводят друг с другом счеты в честном кулачном бою и играют в "коцы", а девчонки делятся самыми страшными секретами, - я заметила, что во двор вышла Лена Костина. Только к нам она не подошла, а поджидала Витю в сторонке. - Так вот, - сказал Витя, нервно постукивая своей палочкой по водосточной трубе, - докладываю обстановку. Когда я вчера шел с Ленкой к ее дому... - Витя помолчал и добавил, как бы перепрыгивая через препятствие, мне нужно было взять у нее одну книгу, на нас напали без всякого предупреждения ребята из Петькиной компании. Петька мне разбил губу. Вот. Витя оттянул нижнюю губу, и мы увидели па внутренней стороне припухлость и красные пятнышки. - А Лену они схватили и стали ей бросать за шиворот зернышки шиповника. Ну, от которых очень чешется. А Ленка укусила этого длинного Ваську - он ее держал - за палец. Васька завизжал и врезал ей левой под дыхало. Девчонке. В общем, Ленка заревела, а меня пока били, а я отбивался, И если бы не вмешались прохожие, то было бы совсем плохо... Этот длинный Васька сказал, что отвинтит Лене голову, когда она будет из школы возвращаться. А на меня они тоже имеют зуб. Так что нам надо ходить теперь всем вместе. Сначала мы будем провожать Ленку, чтобы они ее не тронули, а потом возвращаться к себе. И я предлагаю, чтобы Лена теперь тоже входила в нашу компанию и участвовала в катализаторе. Хотя она и зубрила, но химию любит. Какие будут возражения?
У меня были возражения. Думаю, что возражения были также у Сережи и даже у Женьки. Но все мы молчали. Это очень трудное дело высказать возражения, когда речь идет о живом человеке. Наконец Сережа сказал:
- Она девчонка... Растреплется...
- А Оля, по-твоему, не девчонка? - быстро спросил Витя. Он всегда умеет сразу находить ответ.
- Оля-то, конечно, девчонка, - с сомнением сказал Сережа. - Но это другое дело.
- Это не доказательство, - сказал Витя. - Других возражений нет? Лена, давай сюда.
Он помахал ей рукой, и Лена подошла к нам. Ее беспокоило, как мы ее примем, и поэтому она заранее сделала гордое и безразличное лицо. Я понимаю, человек должен бороться со злорадными чувствами, какие возникают в его душе, но я бы многое дала, чтобы посмотреть на эту выдержанную, приличную, благоразумную Лену, когда ей мальчишки бросали за шиворот шиповник, - а я-то хорошо знаю, как зудит и чешется тело от тоненьких белых волосков, которыми окружены семена, - и как она укусила этого Васю за палец.
- Ну, Лена, - сказал Витя, - мы тебя принимаем в нашу компанию. Теперь мы тебе расскажем наш секрет, но ты должна дать слово, что никому его не выдашь: ни знакомым, ни родителям, ни учителям - никому.
- Честное пионерское, - сказала Лена.
- Хорошо, - сказал Витя. - Знаешь ли ты, что такое катализ?
Но тут вмешался Женька.
- Я так не согласен, - сказал он, и на глазах у него показались слезы. - Почему я клялся Родиной, а она только - честное пионерское?..
- Это справедливо, - поддержал его Сережа. - Пусть тоже клянется Родиной.
- Ну что ж, - неохотно согласился Витя. - Пусть поклянется.
- А как это - Родиной? - испуганно спросила Лена.
- Очень просто, - ответил Витя. - Повторяй за мной: именем Родины клянусь, что никогда и никому не раскрою тайны про нашу научную работу, и если я нарушу это слово, пусть меня все презирают, и любой член нашей компании имеет право дать мне по морде.
- Именем Родины клянусь... - повторяла за ним Лена.
- А ты не разговариваешь во сне? - недоверчиво спросил у Лены Женька Иванов.
- Как это - во сне? - удивилась Лена.
- Бывают люди, - с важностью сказал Женька, - которые ночью во сне рассказывают все, что с ними происходило днем. Вот я, например, прежде разговаривал во сне. И чтобы не выдать нашу тайну, перед сном клал в рот "Кис-кис" или "Театральную", но не рассасывал ее, а просто держал во рту. Я из-за этого раз чуть не подавился.
- Я не знаю, - окончательно растерялась Лена. - По-моему, я никогда не разговаривала во сне. Только когда болела гриппом и у меня был бред. Но я спрошу у мамы...
- Ладно, - сказал Витя, - мы тебе доверяем. А пока что мы тебя введем в курс дела.
И Витя начал рассказывать о химии высокомолекулярных соединений, через каждое слово спрашивая у Лены: "Понятно?" - а она в ответ кивала головой.
Я никогда не думала, что отличница Лена Костина так слабо разбирается в химии и так туго соображает. Она кивала головой и ничего не понимала. Женька Иванов разбирался в этом в тысячу раз лучше, чем она.
Чем больше горячился Витя, чем больше щеголял Женька химическими названиями, тем более скучным становилось Ленине лицо. Нет, она не разбиралась в химии, и мечта о том, что можно будет сделать из полимерных пленок искусственную мышцу, ее, по-видимому, не увлекала. Но кое в чем она разбиралась и поэтому сумела поставить всех нас в неловкое положение своим вопросом.
- А почему все это такая тайна? - спросила она вдруг.
- Так ведь если мы найдем катализатор, это будет иметь военное значение, - сказал Витя. - Я ведь тебе говорил...
- Если найдете, - возразила Лена, и в ее голосе выразилось большое сомнение. - Но то, что вы занимаетесь этими химическими опытами, по-моему, скрывать совсем не нужно. И тем более делать из этого секрет и тайну...
- Нет, нужно! - вмешался Сережа. - Мы так договорились - и кончено. А тебе, если не нравится, можешь отправиться...
Сережа страшно разозлился, покраснел, и у него на лбу, над носом вздулась такая синяя жилка, - она всегда у него вздувается, когда его обижают.
Мне это тоже было неприятно, хотя я понимала, что в словах Лены много справедливого.
- Но ведь ты поклялась Родиной, - с упреком сказал Витя.
- Я сдержу данное слово, - ответила Лена. - Только я не понимаю, к чему это... А реактивов у нас дома никаких особенных нет. Есть только маленькая бутылочка живого серебра от прибора, которым мама измеряет больным давление, и разные лекарства. Их можно считать реактивами?
- Вообще-то можно, - нерешительно ответил Витя. - А ртуть нам пригодится. У нас есть немного ртути... Женька для этого специально разбил термометр и сказал дома, что нечаянно, но она уже кончается.
- Я разбил два термометра, - поднимаясь на носки, чтобы быть выше, сказал Женька. От него вкусно пахло хлебом с маслом.
Мы проводили Лену до самого ее дома и постояли еще немного в ее парадном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32