Демократия. Общие сортиры.
- Так что насчет этого человека? - Глаза Эрла угрожающе сузились. Что насчет него, Самбо?
- Он был из Шотландии, - сказал Ингрэм, пристально вглядываясь в искаженное яростью лицо Эрла. - Лет шестидесяти. Любитель музыки. Спросил, не хочу ли я пойти с ним завтра на концерт. Я конечно ответил, что с удовольствием. И мы отправились. Потом он повозил нас с приятелем по Лондону. По пригородам, где стояли ровные ряды маленьких кирпичных домиков с цветами в палисадниках. Провез по Пикадилли, отвез в Истэнд, где люди так бедны, что им не удается даже выпить. А потом показал маленькие английские пабы, где подавали джин и виски. Он здорово знал историю и говорил, что англичанин по имени Дизраэли однажды сказал: "- Хорошее существует в жизни только для немногих - для очень немногих". Мысль эта шотландцу не нравилась. Потом он отвез нас на вокзал Паддингтон и мы вернулись в свою часть. - Ингрэм уронил нож на стол. - Вот и вся история про англичан.
- А почему он выбрал вас? В нем было что-то странное?
- Я не могу сказать.
- А как насчет девочек? Как насчет баловства со шлюхами, Самбо?
Ингрэм отвел взгляд: он не в силах был видеть бессмысленной ярости, залившей лицо Эрла. "- Почему? - горько подумал он. - Почему я должен оправдываться за грехи десятилетней давности?"
- Я рассказал достаточно, - отрезал он, неожиданно почувствовав презрение к самому себе и к Эрлу. - Я никогда не брал в Англии ничего, если мне не предлагали. На блюдечке с голубой каемочкой.
- Тебе удалось избежать настоящей войны. Ты служил не в армии, а в раю.
- На меня надели солдатскую форму и посадили на корабль. Что я должен был делать? Выпрыгнуть за борт и плыть на фронт с ружьем в зубах?
Эрл встал и вернулся к окну, снедаемый беспричинной злостью.
- Ты должен был оказаться рядом со мной, Самбо, - сказал он. - Чтобы увидеть войну. Я покинул штаты рядовым. А четыре года спустя стал сержантом. Только дюжина ребят из нашей части прошла всю войну. Остальные погибли - либо в Африке, либо во Франции, либо в Германии. Каждый раз, когда возникал избыток Пурпурных Сердец (американский орден - прим. пер.), нас посылали на передовую.
- Ты служил в Первой дивизии?
- Ты о ней слышал, да?
- Конечно. Эта часть прославилась по-праву.
- Ты правильно думаешь. - Он хромал взад-вперед по комнате, распираемый воинственной гордостью. - В нашей части собрали лучших в мире парней, а потом половину из них угробили, чтобы её прославить. Представляешь, все офицеры, которые плыли вместе с нами из Штатов, погибли в боях. Командир, начальник штаба, четверо вторых лейтенантов. Все погибли в бою. - Эрл двинулся к дивану, неожиданно ощутив растерянность и усталость. Его настроение изменилось и смягчилось; казалось, что холодный клубок злости в груди растаял. - Один из наших вторых лейтенантов был совсем мальчишкой, - он медленно покачав головой. - Парня звали Мердок. Он играл в футбол в Санта Кларе. Боже мой, он был настоящим атлетом. Природа дала ему все. Прекрасная внешность, дивная улыбка. Его никогда ничто не обескураживало. Думаю, его можно было назвать настоящим оптимистом. Он постоянно всех подбадривал. И погиб во Франции. Пуля прошла прямо через каску, вошла сзади и вышла спереди. Когда мы его перевернули, парни стали богохульствовать - так ужасно было видеть его жутко изуродованным.
Эрл забыл про Ингрэма, забыл про холодную комнату с отвратительной больничной вонью, забыл о том, что придется умереть, если полиция его поймает; все это вытеснили гордые и болезненные армейские воспоминания. Никаких сомнений, это были лучшие дни в его жизни. При всей грязи и мерзости войны лучшего времени он не знал.
Эрл уже тогда это понимал, как и все вокруг, хотя стыдился признаться в том, что испытывает на самом деле. Даже бои он воспринимал не так, как остальные. Схватки делали его лихим и отчаянным, но страха не было; было скорее ощущение, как во время катания на американских горках, причем настолько сильное, что почти непереносимое. Вот почему временами он кричал и вопил, как безумный. Просто для того, чтобы отвести душу...
Они провели вместе пять долгих лет, отметив их могилами, протянувшимися вдоль всего пути от самой Африки. Они составляли воинскую часть, которой они что-то отдавали и что-то от неё брали, - нечто большее чем просто сто пятьдесят пехотинцев. Затем часть расформировали, и бойцы рассыпались по всей стране. И ни от кого он не дождался ни открытки, ни звонка, ничего, что могло бы оживить воспоминания. Словно никогда ничего и не было.
Однажды в Давенпорте, в штате Айова, Эрл встретил парня из своей части - Хильстуттера, крепкого сообразительного парня, хорошего солдата. Хильстуттер не изменился, просто чуточку растолстел, и все. Они стояли на тротуаре и разговаривали, Хильстуттер в ответ на слова Эрла кивал и поддакивал: - Да, это была ужасная ночь, - или - Интересно, а что случилось с этим-как-его? - и продолжал кивать, пока Эрл горячо вспоминал золотые армейские денечки. Потом Хильстуттер сказал: - Ты совсем не изменился, сержант. И прекрасно выглядишь, - пожал ему руку и взглянул на часы. - Пора домой, к жене...
И все. Эрл смотрел ему вслед, наблюдая, как невысокий крепыш спешит по улице, точно так же, как тысячи людей в этом городе. После того, как они прослужили вместе пять долгих лет, все свелось для Хильстуттера к самому простому: привет, рукопожатие, прощай.
"- Наша часть мертва, - мрачно подумал Эрл. - И только мертвые стоят в строю - молчаливом мертвом строю старой первой дивизии." Странно, но только мертвые помогали хранить воспоминания. Остальные были просто не в счет. Остальные рассеялись по всей стране, поливали лужайки, толстели и лысели, позабыв обо всем в тот момент, когда получили на руки документы об увольнении.
Руки Ингрэма замерли; он следил, как боль и растерянность терзают лицо Эрла, и не мог понять, что с ним случилось. Наконец он спросил:
- А как ты получил свою Серебряную звезду?
Эрл с любопытством посмотрел на него.
- Откуда ты знаешь?
Ингрэм пошарил в кармане плаща и достал ключи от машины Лорен. Серебряная звезда ярко сверкнула на шоколадной ладони.
- Я решил, это твоя.
- Правильно решил, - кивнул Эрл. Несколько минут он помолчал, невеселая улыбка искривила губы. Потом пожал плечами и потянулся за сигаретами.
- В ту ночь нас застали врасплох в подвале на немецкой ферме, - начал он. - Нас было шестеро, и мы решили, что это подходящее место, чтобы отсидеться. Но немцы вернулись с танками и нас отрезали. Прямо в этом доме расположился штаб соединения. Мы слышали, как наверху они разговаривают, едят, что-то обсуждают. Я не знал, что делать. Мы переговорили и решили дождаться рассвета, а там выскользнуть из подвала и пробраться мимо фрицев к своим.
Эрл закурил и вспомнил запах мокрой брюквы в подвале, скользкий грязный пол и голоса немцев над головой. Потом рассмеялся.
- Все получилось, мы выбрались через окно, пересекли двор и сад. Выбирались по-одному, с интервалами в полминуты. Как на учениях с перебежками. Но собрались в саду только пятеро - одного не хватало, такого здоровенного неуклюжего парня, только из пополнения, он и в части провел меньше недели. Я даже не знал, как его зовут, черт бы его взял. Монро, или Морган, или что-то в этом роде. Он вечно сморкался и топал ногами. - Эрл покачал головой. - Ты таких парней знаешь. Толку от них никакого. Но я должен был вернуться и найти его. И нашел - примерно в десяти футах от дома, скорчившегося на земле и слишком перепуганного, чтобы двигаться дальше. Он лежал там, как большая куча дерьма. Я был вынужден тащить его обратно. Но на этот раз нам не повезло. Часовой услышал и поднял тревогу. Поднялся дикий крик, повсюду принялись светить фонарями - ты же знаешь, фрицы поднимают шум до небес, если удается захватить их врасплох. Это лучшие солдаты в мире, когда все идет строго по расписанию. Но когда порядок нарушается, они превращаются в толпу обезумевших баб. Как бы там ни было, дотащил я этого Моргана до сада и давай отстреливаться. За деревьями было довольно приличное укрытие. Морган, или Монро, или как там, черт возьми, его звали, попытался бежать и его подстрелили. Я перебегал от дерева к дереву и стрелял, так что фрицы не решились атаковать. Не иначе решили, что нас целый взвод. Я подхватил Моргана, кажется так его звали, и дотащил до наших окопов. Вот и все.
- Эрл глубоко затянулся, а потом швырнул сигарету в камин. - Вот за это мне и дали медаль. - Он встал, одновременно испытывая горечь и чувствуя себя сконфуженно. - Вот это, да ещё гроши, разве что на чашку кофе. Сам знаешь.
Ингрэм улыбнулся и посмотрел на Серебряную звезду.
- Я получил медаль "За примерную службу". Тоже кое-что, верно?
- Все медали - просто куча железа, - сказал Эрл.
- Я так не думаю.
- В любом случае, к черту все это. Ты выполнял приказ, правильно? Сам говорил. Ты не просил посылать тебя в Англию - я не просил посылать меня в Африку, Францию и Германию. Нам приказали, вот и все. Ты выполнял приказ это все, что мог сделать каждый. Так что теперь говорить об этом? - Ковыляя мимо Ингрэма, он схватил его за плечо. - Забудь это, Самбо. Ты можешь гордиться собой не меньше, чем человек, на шее которого висит медаль Славы.
- Ну, думаю, можно и так смотреть на эти вещи. - Ингрэм усмехнулся с каким-то глуповатым удовольствием; прикосновение руки Эрла к плечу заставило его затрепетать. - Может быть, в конце концов ты и прав.
- Конечно, я прав, - Стоя позади Ингрэма, Эрл с любопытством посмотрел на свою руку, нахмурился. Потом перевел взгляд на Ингрэма, злясь на самого себя. - Ну, и как дела с приемником? - спросил он. - Ты же связист. Что-то получается?
- Бесполезно, - покачал головой Ингрэм, продолжая улыбаться. Разлетелся вдребезги.
- Я тебе говорил.
Ингрэм вздохнул и повернулся, чтобы взглянуть на Эрла.
- Знаешь, я тебя не понимаю.
- Ну и что? Какое это имеет значение?
- Может быть, ты последний человек, которого я вижу на свете, - сказал Ингрэм. - Ты как роман, который печатают в журнале с продолжением, и который у меня не будет возможности дочитать.
- Что же ты во мне не понимаешь? - Эрл ковылял взад - вперед перед камином, напряженно и зло глядя на Ингрэма. - Что, я какой-то ненормальный? Может быть, у меня две головы или что-то еще?
- Почему же ты не смог ничего добиться в жизни, - вот что я никак не понимаю. В тебе столько хороших качеств... Почему ты их не использовал?
- Что ты понимаешь! Ты совсем меня не знаешь, Самбо.
- У меня есть глаза и уши, - улыбнулся Ингрэм. - Конечно, ты не самый смышленый парень на свете, но это не так важно.
- Я просто жил и всегда старался поступать правильно.
- Да не нужно тебе прикидываться. Все равно не одурачишь, даже если и захочешь.
- Что ты имеешь в виду?
- Мы с тобой через кое-что прошли, вот и все. У меня был шанс достаточно хорошо тебя узнать.
- Ты про меня вообще ни черта не знаешь. Вбей себе это в башку. - Эрл в ярости повысил голос. - Хватит обо мне беспокоиться.
- Ты же меня знаешь, верно? Почему же это не сработает в обратном направлении?
- Какого черта я о тебе знаю?
- Знаешь, что мне можно доверять. Много ли людей ты знаешь так же хорошо? Я имею в виду так хорошо, чтобы доверять им?
- У меня не было выбора, - буркнул Эрл, не глядя на Ингрэма. - Я был вынужден тебе доверять.
- Конечно. И все получилось хорошо. Сам знаешь. Неплохо, если бы существовал закон, по которому людей обязали бы друг другу доверять. Все бы удивились, увидев, как здорово пойдут дела.
- Ты - сумасшедший.
- Очень хорошо, я - сумасшедший. Но почему тебе не удалось найти приличную работу? С твоими армейскими характеристиками и всем прочим ты вполне мог чего-то добиться.
- Не знаю, черт возьми, - нетерпеливо отмахнулся Эрл. - Никто не знает, как все получается. - Он снова начал ковылять взад-вперед перед камином, чувствуя как его неожиданно охватывает отчаяние.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35