Через нее и поддерживаю связь с матерью.
Погруженный в свои мысли, Карлуччи взял в руку колье, которое все еще лежало на его письменном столе.
- Значит, она привезла вам это колье?
Пасынок кайзера кивнул в ответ:
- Да, его мне прислала моя мать. Я должен его продать, а на вырученные деньги приобрести где-нибудь в Германии, по возможности в Баварии, земельный участок.
Американский офицер задумчиво закивал головой. Постепенно ему стал ясен стратегический замысел вдовствующей императрицы. Недвижимость в то время в Германии, когда не были еще удовлетворены самые примитивные жизненные потребности, можно было купить буквально за хлеб с маслом. Земельные участки сбывались зачастую по цене гораздо ниже довоенной, и по сравнению с астрономическими ценами на продукты питания она выглядела смехотворной. Бриллианты же шли по предельно высоким ценам. Тысячи офицеров и солдат американских оккупационных войск сколотили на спекуляции сигаретами и продуктами весьма приличные состояния. Однако рейхсмарки для них не имели никакой ценности, поскольку они не могли перевести их в Штаты; так же мало значила для них и покупка земельных участков. Бриллианты же, золото и прочие драгоценности, напротив, ценились американцами и легче всего переправлялись за океан.
Большой спрос на бриллианты находил отражение и в цене. Один карат стоил в 1947 году на черном рынке почти в пятьдесят раз дороже, чем до войны. Квадратный метр земли, даже усадьба или поврежденный войной дом не стоили и десятой части того, что можно было бы за них запросить и получить в нормальных условиях. Одним словом, тот, кто продавал теперь бриллианты и вкладывал вырученные средства в недвижимость, делал с точки зрения дальней перспективы лучший бизнес из всех возможных в то время.
Рэй Карлуччи нервно крутил колье между тонкими холеными пальцами с ухоженными ногтями и считал отдельные звенья цепочки. Двадцать два оправленных в платину бриллианта редкой красоты, меньший весом примерно два карата, больший - от восьми до десяти карат. В уме он подсчитывал фантастическую стоимость украшения, которую оно имело в это смутное время. "Двадцать два камня общим весом не менее 100 карат - это дает при цене на черном рынке примерно пятьдесят тысяч за карат сумму в пять миллионов рейхсмарок", - подвел итог Карлуччи. Он быстро спросил пасынка кайзера:
- Сколько вы предполагали получить за колье, мистер Каролат?
Фердинанд ответил не задумываясь:
- Полтора-два миллиона марок.
Карлуччи продолжал считать про себя. Блок сигарет по 200 штук в офицерской столовой стоил один доллар. На черном рынке за него давали тысячу рейхсмарок. Значит, это колье, которое до войны стоило не менее пятидесяти тысяч долларов, можно теперь купить за пять тысяч долларов. А если ему удастся выторговать его у Фердинанда дешевле и перепродать за двойную или даже тройную цену, он одним махом заработает целое состояние.
Стараясь сохранить спокойный и равнодушный вид, Карлуччи обратился к Фердинанду:
- Возможно, я смог бы найти покупателя, который дал бы вам миллион...
- Не менее полутора, - потребовал Фердинанд.
- Миллион, сказал я, но сначала надо соблюсти еще одну формальность. Не подпадает ли колье под категорию военных трофеев? Не должно ли оно быть передано нашим русским союзникам? У нас могут возникнуть трудности, если они узнают об этом.
Прежде чем ответить, Фердинанд некоторое время кусал себе губы:
- Война давно закончилась, уже ведь не действует право на получение трофейного имущества. Кроме того, русские понятия не имеют о существовании этого колье. К чему такие опасения?
- Ну должен же я, по крайней мере, сделать запрос, мистер Каролат, проговорил Карлуччи с самой любезной улыбкой, на которую был способен. Он поднялся со стула и, взяв бриллиантовое колье, направился к небольшому стенному сейфу. - А пока я должен конфисковать эти камни - формальность, необходимая для соблюдения законности. Завтра вы получите свое украшение обратно, я в этом не сомневаюсь. Во всяком случае, сейчас вы можете идти домой. Подождите, я выдам вам расписку...
Продолжая говорить, Карлуччи закрыл дверцу сейфа, вынул ключ и вернулся к столу, где на простом листке бумаги выписал не обязывающую ни к чему квитанцию. Бледный, с судорожно сжатыми руками Фердинанд, сидевший перед столом, поднялся медленно и со страдальческим выражением лица, как человек, который сидел у гроба дорогого ему существа. В это мгновение он был убежден, что не получит обратно и самого мелкого камешка из колье. В мыслях он уже видел распоряжение военной администрации о конфискации ювелирного изделия. Ему уже представлялся русский военный патруль, врывающийся во франкфуртский дом его матери и отбирающий у нее остальные фамильные драгоценности.
Ободряющие слова, сказанные на прощание Карлуччи, отвлекли Фердинанда от мрачных мыслей.
- Мистер Каролат, не смотрите на меня так печально - вы получите свою собственность обратно. Приходите завтра. А теперь идите домой, вы свободны!
Фердинанд взял квитанцию о конфискации, на которой не было ни названия учреждения, ни печати. Затем повернулся и, не говоря ни слова, вышел из комнаты. Он уже не слышал, как Рэй Карлуччи, нажав кнопку переговорного устройства, дал указание следить за каждым шагом пасынка старого кайзера и ни в коем случае не допускать, чтобы он отправился в управление немецкой полиции.
Все опасения, возникшие у Фердинанда по поводу бриллиантового колье, были напрасными, так же как оказались ненужными и все предосторожности, которые шеф Си-ай-ди Карлуччи предпринял, чтобы воспрепятствовать преданию гласности истории о драгоценностях. У принца не было даже мысли подключать к этому делу немецкую полицию, поскольку от нее он вообще не ожидал какой-либо помощи. Карлуччи же не мог так просто присвоить колье, потому что уже слишком много людей его управления слышали о предварительном задержании мистера Фердинанда Шенайх-Каролата.
Все получилось совсем по-другому, и расстроенный Фердинанд, вероятно, охотно бы отказался от колье с двадцатью двумя камнями, если бы ему сказали, что его ожидает.
На следующий день "джип" американской военной полиции доставил его в штаб-квартиру Си-ай-ди в Лихтерфельде. Однако на этот раз Фердинанд оказался не в кабинете Рэя Карлуччи, а на заднем сиденье лимузина марки "форд", с занавешенными окнами, так что он не мог видеть, куда они ехали вместе с присоединившимся Карлуччи. Шеф Си-ай-ди сразу же извинился за эту таинственность и объяснил ее необходимостью соблюдать режим секретности. Фердинанд, не видя дороги, и не догадывался, куда они направлялись. Лишь гораздо позже принц узнал, что его доставили в Далем, пригород Берлина, в штаб-квартиру американской военной администрации, к личному адъютанту коменданта города генерала Льюсиуса Д. Клэйя. Этот офицер, носивший элегантную форму подполковника, назывался Счербинайном. Каковы, собственно, были его функции в военной администрации Берлина, осталось в ходе расследования этого дела невыясненным. Скорее всего, он был офицером связи секретной службы с военным командованием и находился в тесных, приятельских отношениях как с шефом Си-ай-ди Карлуччи, так и с Клэйем. Трясущегося от страха принца Фердинанда он встретил с изысканной приветливостью, и после получасового разговора пасынок кайзера был полностью убежден в том, что американская военная администрация одну из главных для себя задач после окончания войны видела в быстрейшем освобождении Гермины, вдовы покойного Вильгельма, "содержащейся в плену" во Франкфурте-на-Одере, и доставке ее вместе с многомиллионными драгоценностями в американскую зону оккупации Германии. Фердинанд был уже готов захлопать от восторга в ладоши при виде такой лояльности к монархическим традициям, но тут подполковник охладил его пыл.
- Принц, - сказал он с подкупающей конфиденциальностью, - к сожалению, мы, американцы, можем помочь вам в этом только советом, но ни в коем случае не делом. Политическая ситуация не позволяет нам пойти на какое-либо вмешательство. Русские как-никак наши союзники и братья по оружию, и нам не к лицу похищать из их зоны оккупации императрицу Германии. Это может привести к осложнениям.
И хотя неизвестно, стали бы советские оккупационные власти сильно огорчаться, если бы Гермина выехала из Франкфурта в западном направлении, все же принц Фердинанд опасался этого и был благодарен американским друзьям за их готовность помочь в сложившейся ситуации, по крайней мере, добрым советом. Подполковник Счербинайн настоятельно советовал принцу сначала хотя бы доставить бриллианты в Берлин, чтобы многие миллионы не попали в руки русских. А уж после этого можно было бы обстоятельно и спокойно выбрать наиболее благоприятный момент для эвакуации вдовствующей императрицы и все подготовить.
Как ни привязан был Фердинанд к матери, бриллианты были ему все же дороже ее безопасности; поэтому он быстро согласился на предложение подполковника. Договорились о следующем: подруга принца, через которую поддерживалась связь с императрицей, должна была в ближайшие дни снова отправиться во Франкфурт-на-Одере для обмена продуктов. При этом ей нужно было передать Гермине письмо от Фердинанда, в котором он предлагал матери из соображений безопасности переслать уже сейчас в Западный Берлин фамильные драгоценности. В конце концов ведь слишком опасно для почтенной дамы в такое неспокойное время путешествовать с кучей бриллиантов в сумке.
Однако, чтобы дело не выглядело так, будто у нее просто хотят выудить ценности, подполковник тут же разработал конкретный и вполне заслуживавший доверия план ее эвакуации. В соответствии с ним, Гермина в течение нескольких недель должна была прогуливаться в окрестностях Франкфурта и рассказывать об этом всем своим знакомым. В назначенный день ей нужно будет выйти на определенный заранее перекресток проселочных дорог, где ее заберет и доставит в Потсдам замаскированный автомобиль расположенной в русской зоне оккупации американской военной миссии. Из Потсдама вдовствующая императрица на поезде доберется до американского сектора Берлина.
Предусмотрительность американской военной администрации простиралась даже дальше. В это время принц еще снимал комнату во флигеле старого дома на Шлангенбадерштрассе. Этому крайне недостойному жилью подполковник предложил приличествующую происхождению принца замену. Он объявил Фердинанду, что военная администрация конфисковала для него виллу в Далеме на Мальвенштрассе, 1, куда он может сразу же переехать.
Однако принц был совсем не в восторге от этой неожиданной перспективы улучшения своего социального положения и скромно попросил о том, чтобы его и дальше оставили жить в комнатке во флигеле. Когда просьбы не помогли, он наконец признался, почему отдает предпочтение флигелю на заднем дворе: хозяйка квартиры была его любовницей, кстати говоря тайной, поскольку Фердинанд уже много лет был женат на артистке кабаре, певице, которая выступала под псевдонимом Розы Раух и исполняла шлягеры и шансоны. Чаще всего она пела песню Марлен Дитрих "Я с головы до ног настроена любить...". А так как она не только пела ее, но и действовала в соответствии с провозглашенным в ней девизом, Фердинанд расстался с ней и переселился к манекенщице по имени Вера Хербст. Она-то и выполняла как его доверенная челночные рейсы во Франкфурт-на-Одере.
Поскольку на вилле нельзя было поселиться с любовницей вместо супруги, Фердинанд предпочитал отказаться от всех удобств и почестей. Однако секретная служба Си-ай-ди не была прибежищем строгих пуритан. Въедет ли на виллу жена или любовница - полковнику было безразлично.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Погруженный в свои мысли, Карлуччи взял в руку колье, которое все еще лежало на его письменном столе.
- Значит, она привезла вам это колье?
Пасынок кайзера кивнул в ответ:
- Да, его мне прислала моя мать. Я должен его продать, а на вырученные деньги приобрести где-нибудь в Германии, по возможности в Баварии, земельный участок.
Американский офицер задумчиво закивал головой. Постепенно ему стал ясен стратегический замысел вдовствующей императрицы. Недвижимость в то время в Германии, когда не были еще удовлетворены самые примитивные жизненные потребности, можно было купить буквально за хлеб с маслом. Земельные участки сбывались зачастую по цене гораздо ниже довоенной, и по сравнению с астрономическими ценами на продукты питания она выглядела смехотворной. Бриллианты же шли по предельно высоким ценам. Тысячи офицеров и солдат американских оккупационных войск сколотили на спекуляции сигаретами и продуктами весьма приличные состояния. Однако рейхсмарки для них не имели никакой ценности, поскольку они не могли перевести их в Штаты; так же мало значила для них и покупка земельных участков. Бриллианты же, золото и прочие драгоценности, напротив, ценились американцами и легче всего переправлялись за океан.
Большой спрос на бриллианты находил отражение и в цене. Один карат стоил в 1947 году на черном рынке почти в пятьдесят раз дороже, чем до войны. Квадратный метр земли, даже усадьба или поврежденный войной дом не стоили и десятой части того, что можно было бы за них запросить и получить в нормальных условиях. Одним словом, тот, кто продавал теперь бриллианты и вкладывал вырученные средства в недвижимость, делал с точки зрения дальней перспективы лучший бизнес из всех возможных в то время.
Рэй Карлуччи нервно крутил колье между тонкими холеными пальцами с ухоженными ногтями и считал отдельные звенья цепочки. Двадцать два оправленных в платину бриллианта редкой красоты, меньший весом примерно два карата, больший - от восьми до десяти карат. В уме он подсчитывал фантастическую стоимость украшения, которую оно имело в это смутное время. "Двадцать два камня общим весом не менее 100 карат - это дает при цене на черном рынке примерно пятьдесят тысяч за карат сумму в пять миллионов рейхсмарок", - подвел итог Карлуччи. Он быстро спросил пасынка кайзера:
- Сколько вы предполагали получить за колье, мистер Каролат?
Фердинанд ответил не задумываясь:
- Полтора-два миллиона марок.
Карлуччи продолжал считать про себя. Блок сигарет по 200 штук в офицерской столовой стоил один доллар. На черном рынке за него давали тысячу рейхсмарок. Значит, это колье, которое до войны стоило не менее пятидесяти тысяч долларов, можно теперь купить за пять тысяч долларов. А если ему удастся выторговать его у Фердинанда дешевле и перепродать за двойную или даже тройную цену, он одним махом заработает целое состояние.
Стараясь сохранить спокойный и равнодушный вид, Карлуччи обратился к Фердинанду:
- Возможно, я смог бы найти покупателя, который дал бы вам миллион...
- Не менее полутора, - потребовал Фердинанд.
- Миллион, сказал я, но сначала надо соблюсти еще одну формальность. Не подпадает ли колье под категорию военных трофеев? Не должно ли оно быть передано нашим русским союзникам? У нас могут возникнуть трудности, если они узнают об этом.
Прежде чем ответить, Фердинанд некоторое время кусал себе губы:
- Война давно закончилась, уже ведь не действует право на получение трофейного имущества. Кроме того, русские понятия не имеют о существовании этого колье. К чему такие опасения?
- Ну должен же я, по крайней мере, сделать запрос, мистер Каролат, проговорил Карлуччи с самой любезной улыбкой, на которую был способен. Он поднялся со стула и, взяв бриллиантовое колье, направился к небольшому стенному сейфу. - А пока я должен конфисковать эти камни - формальность, необходимая для соблюдения законности. Завтра вы получите свое украшение обратно, я в этом не сомневаюсь. Во всяком случае, сейчас вы можете идти домой. Подождите, я выдам вам расписку...
Продолжая говорить, Карлуччи закрыл дверцу сейфа, вынул ключ и вернулся к столу, где на простом листке бумаги выписал не обязывающую ни к чему квитанцию. Бледный, с судорожно сжатыми руками Фердинанд, сидевший перед столом, поднялся медленно и со страдальческим выражением лица, как человек, который сидел у гроба дорогого ему существа. В это мгновение он был убежден, что не получит обратно и самого мелкого камешка из колье. В мыслях он уже видел распоряжение военной администрации о конфискации ювелирного изделия. Ему уже представлялся русский военный патруль, врывающийся во франкфуртский дом его матери и отбирающий у нее остальные фамильные драгоценности.
Ободряющие слова, сказанные на прощание Карлуччи, отвлекли Фердинанда от мрачных мыслей.
- Мистер Каролат, не смотрите на меня так печально - вы получите свою собственность обратно. Приходите завтра. А теперь идите домой, вы свободны!
Фердинанд взял квитанцию о конфискации, на которой не было ни названия учреждения, ни печати. Затем повернулся и, не говоря ни слова, вышел из комнаты. Он уже не слышал, как Рэй Карлуччи, нажав кнопку переговорного устройства, дал указание следить за каждым шагом пасынка старого кайзера и ни в коем случае не допускать, чтобы он отправился в управление немецкой полиции.
Все опасения, возникшие у Фердинанда по поводу бриллиантового колье, были напрасными, так же как оказались ненужными и все предосторожности, которые шеф Си-ай-ди Карлуччи предпринял, чтобы воспрепятствовать преданию гласности истории о драгоценностях. У принца не было даже мысли подключать к этому делу немецкую полицию, поскольку от нее он вообще не ожидал какой-либо помощи. Карлуччи же не мог так просто присвоить колье, потому что уже слишком много людей его управления слышали о предварительном задержании мистера Фердинанда Шенайх-Каролата.
Все получилось совсем по-другому, и расстроенный Фердинанд, вероятно, охотно бы отказался от колье с двадцатью двумя камнями, если бы ему сказали, что его ожидает.
На следующий день "джип" американской военной полиции доставил его в штаб-квартиру Си-ай-ди в Лихтерфельде. Однако на этот раз Фердинанд оказался не в кабинете Рэя Карлуччи, а на заднем сиденье лимузина марки "форд", с занавешенными окнами, так что он не мог видеть, куда они ехали вместе с присоединившимся Карлуччи. Шеф Си-ай-ди сразу же извинился за эту таинственность и объяснил ее необходимостью соблюдать режим секретности. Фердинанд, не видя дороги, и не догадывался, куда они направлялись. Лишь гораздо позже принц узнал, что его доставили в Далем, пригород Берлина, в штаб-квартиру американской военной администрации, к личному адъютанту коменданта города генерала Льюсиуса Д. Клэйя. Этот офицер, носивший элегантную форму подполковника, назывался Счербинайном. Каковы, собственно, были его функции в военной администрации Берлина, осталось в ходе расследования этого дела невыясненным. Скорее всего, он был офицером связи секретной службы с военным командованием и находился в тесных, приятельских отношениях как с шефом Си-ай-ди Карлуччи, так и с Клэйем. Трясущегося от страха принца Фердинанда он встретил с изысканной приветливостью, и после получасового разговора пасынок кайзера был полностью убежден в том, что американская военная администрация одну из главных для себя задач после окончания войны видела в быстрейшем освобождении Гермины, вдовы покойного Вильгельма, "содержащейся в плену" во Франкфурте-на-Одере, и доставке ее вместе с многомиллионными драгоценностями в американскую зону оккупации Германии. Фердинанд был уже готов захлопать от восторга в ладоши при виде такой лояльности к монархическим традициям, но тут подполковник охладил его пыл.
- Принц, - сказал он с подкупающей конфиденциальностью, - к сожалению, мы, американцы, можем помочь вам в этом только советом, но ни в коем случае не делом. Политическая ситуация не позволяет нам пойти на какое-либо вмешательство. Русские как-никак наши союзники и братья по оружию, и нам не к лицу похищать из их зоны оккупации императрицу Германии. Это может привести к осложнениям.
И хотя неизвестно, стали бы советские оккупационные власти сильно огорчаться, если бы Гермина выехала из Франкфурта в западном направлении, все же принц Фердинанд опасался этого и был благодарен американским друзьям за их готовность помочь в сложившейся ситуации, по крайней мере, добрым советом. Подполковник Счербинайн настоятельно советовал принцу сначала хотя бы доставить бриллианты в Берлин, чтобы многие миллионы не попали в руки русских. А уж после этого можно было бы обстоятельно и спокойно выбрать наиболее благоприятный момент для эвакуации вдовствующей императрицы и все подготовить.
Как ни привязан был Фердинанд к матери, бриллианты были ему все же дороже ее безопасности; поэтому он быстро согласился на предложение подполковника. Договорились о следующем: подруга принца, через которую поддерживалась связь с императрицей, должна была в ближайшие дни снова отправиться во Франкфурт-на-Одере для обмена продуктов. При этом ей нужно было передать Гермине письмо от Фердинанда, в котором он предлагал матери из соображений безопасности переслать уже сейчас в Западный Берлин фамильные драгоценности. В конце концов ведь слишком опасно для почтенной дамы в такое неспокойное время путешествовать с кучей бриллиантов в сумке.
Однако, чтобы дело не выглядело так, будто у нее просто хотят выудить ценности, подполковник тут же разработал конкретный и вполне заслуживавший доверия план ее эвакуации. В соответствии с ним, Гермина в течение нескольких недель должна была прогуливаться в окрестностях Франкфурта и рассказывать об этом всем своим знакомым. В назначенный день ей нужно будет выйти на определенный заранее перекресток проселочных дорог, где ее заберет и доставит в Потсдам замаскированный автомобиль расположенной в русской зоне оккупации американской военной миссии. Из Потсдама вдовствующая императрица на поезде доберется до американского сектора Берлина.
Предусмотрительность американской военной администрации простиралась даже дальше. В это время принц еще снимал комнату во флигеле старого дома на Шлангенбадерштрассе. Этому крайне недостойному жилью подполковник предложил приличествующую происхождению принца замену. Он объявил Фердинанду, что военная администрация конфисковала для него виллу в Далеме на Мальвенштрассе, 1, куда он может сразу же переехать.
Однако принц был совсем не в восторге от этой неожиданной перспективы улучшения своего социального положения и скромно попросил о том, чтобы его и дальше оставили жить в комнатке во флигеле. Когда просьбы не помогли, он наконец признался, почему отдает предпочтение флигелю на заднем дворе: хозяйка квартиры была его любовницей, кстати говоря тайной, поскольку Фердинанд уже много лет был женат на артистке кабаре, певице, которая выступала под псевдонимом Розы Раух и исполняла шлягеры и шансоны. Чаще всего она пела песню Марлен Дитрих "Я с головы до ног настроена любить...". А так как она не только пела ее, но и действовала в соответствии с провозглашенным в ней девизом, Фердинанд расстался с ней и переселился к манекенщице по имени Вера Хербст. Она-то и выполняла как его доверенная челночные рейсы во Франкфурт-на-Одере.
Поскольку на вилле нельзя было поселиться с любовницей вместо супруги, Фердинанд предпочитал отказаться от всех удобств и почестей. Однако секретная служба Си-ай-ди не была прибежищем строгих пуритан. Въедет ли на виллу жена или любовница - полковнику было безразлично.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44