Этой несчастной девушке и так приходилось несладко.
— Это портье принес для меня выпивку, — сказал Питер. — Если ты хочешь, чтобы он узнал о том, что ты здесь, Эйприл, дело твое.
Он отпустил ее руки и пошел к двери. Она уселась на краю кровати, улыбаясь ему. Он повернулся и чуть приоткрыл дверь. Приоткрыл под таким углом, чтобы портье не видел кровать. Питер дал ему солидные чаевые, взял у него выпивку и закрыл дверь.
Он прислушивался к удаляющимся шагам. На лице портье не промелькнуло ни тени подозрения.
Питер двинулся обратно к кровати, держа поднос с выпивкой. Эйприл опять лежала, ее голова покоилась на подушке, кисти рук были сцеплены на затылке. Питер подумал, что никто еще никогда не смотрел на него с такой любовью и нежностью.
— А ты не будешь заниматься со мной любовью, Тони, так, как ты всегда делал? — спросила она хриплым голосом. — А потом мы можем поговорить — после этого?
Стоя на некотором расстоянии от нее, Питер отхлебнул виски. Оно имело ржаной привкус.
— Скажи мне, — сказал он, и не узнал звука собственного голоса, — скажи мне, почему ты делала вид, что я давным-давно погибший офицер британской армии, когда разговаривала со мной в Доме Круглого стола сегодня вечером?
— Из-за него, конечно, — сказала она.
— Из-за него?
— Из-за генерала. Потому что он мог нас услышать.
— Как он мог нас услышать?
— Ах, Тони, ты ведь знаешь, какое там оборудование. Громкоговорители в каждом дереве, кусте и цветочном горшке, так, чтобы тебе было слышно представление, где бы ты ни стоял. А также маленькие микрофоны повсюду — так что нам слышно тебя, что бы ты ни говорил. Если бы он думал, что я в полном порядке, что там ты… Тони, пожалуйста, ну пожалуйста, можно мы поговорим после? Это было так мучительно долго!
Питер допил то, что у него оставалось, и поставил стакан на туалетный столик. Ему нужно было каким-то образом довести это до ее сознания.
— Послушай меня так внимательно, как только можешь, Эйприл, — сказал он. — Нам нужно объясниться начистоту. Когда генерал обнаружит нас, он не узнает во мне Тони, ведь так?
— Ему пришлось проявить осторожность, — сказала она, сосредоточенно наморщив лицо. — Ему пришлось играть по твоим правилам. Если ты хотел притвориться кем-то другим — ну что же, ему пришлось подождать, чтобы посмотреть, что будет дальше.
— Эйприл, я не Тони!
Очевидно, она не слышала того, что не хотела слышать.
— Когда ты убежал от меня той ночью, Тони, я подумала — уж не собираешься ли ты его убить. Ты был так зол, так ужасно зол. Но когда ты вместо этого сбежал, я поняла почему. Правда поняла. Тебе нужно было заново привыкнуть ко мне. Я знала, что ты вернешься, когда решишь, что с этим покончено. Это было так, как будто меня… ну, переехал грузовик или я поранилась еще в какой-нибудь аварии. Но я оправилась, и через некоторое время это… не будет иметь никакого значения. Вот только, я… я не думала, что у тебя уйдет на это так много времени. Я была только твоя, Тони. Всегда только твоя. Не важно, что он сделал со мной той ночью; как бы это ни было ужасно, для нас с тобой это не имеет никакого значения.
— Эйприл, пожалуйста, послушай…
Она приподнялась, протягивая к нему руки:
— Пожалуйста, Тони, милый, неужели мы не можем забыть все это сейчас? Неужели мы не можем просто прожить эти минуты, не думая и не говоря о прошлом?
Питер почувствовал, как маленькие волоски у него на шее встают дыбом.
— Что он сделал с тобой той ночью, Эйприл? Под словом «он» ты подразумеваешь генерала?
Она отвернулась, извиваясь всем телом.
— Ради всего святого, Тони, неужели мы не можем забыть об этом сейчас? — выкрикнула она.
В дверном замке повернулся ключ.
Случались такие моменты, когда нога Питера подводила его.
От удивления он терял устойчивость. Они набились в комнату как карикатурные пенсильванские копы. Острием боевого клина был Пэт Уолш, помощник генерала. Питер получил скользящий удар сбоку по голове какой-то короткой дубинкой. Он попытался парировать удар и нанести встречный, вложив всю свою силу в правый апперкот. Дубинка ударила его снова, и он почувствовал, как у него подгибаются колени. Он услышал, как вскрикнула Эйприл. Когда мир заволокло туманом, он подумал о том, что на лице Пэта Уолша кровь. Это принесло ему детское удовлетворение, когда он проваливался в пустоту.
Питер открыл глаза и понял, что их прикрывает лежащая у него на лбу мокрая тряпочка. Голова болела так сильно, что он издал негромкий стон.
Он пошевелил рукой, чтобы снять компресс, но кто-то опередил его. Он повернул голову. Он лежал на своей кровати в своем номере в «Армс», и маленький седовласый человечек, со стетоскопом, свисающим с шеи, сидел возле кровати, ободряюще улыбаясь.
— С вами все будет в порядке, мистер Стайлс, — сказал он. — Я — доктор Джолиат.
— Я не ощущаю, что со мной все в порядке, — с трудом произнес Питер. Губы его распухли. Очевидно, Уолш нанес еще несколько ударов.
— Голова болит? — спросил доктор.
— Еще как!
— Надо бы сделать рентген, но я не думаю, что у вас что-то серьезное. Вероятно, легкое сотрясение.
— Что случилось с мисс Поттер? — спросил Питер.
Все вдруг снова отчетливо предстало перед ним. Этот сукин сын Уолш!
— Бедная девушка, — сказал доктор Джолиат. — Они увезли ее домой. Генерал ждет меня внизу, чтобы я сказал ему, когда он может извиниться перед вами за то, что случилось.
— Можете сказать ему, пусть затолкает свои извинения… — начал Питер.
— Уолш поступил очень опрометчиво, — торопливо перебил его доктор Джолиат. — Я предупреждал генерала насчет Уолша. Слишком несдержанный. Он нашел свитер Эйприл в вашей машине и решил, что вы привезли ее сюда, чтобы корыстно воспользоваться ее жалким, вывихнутым воображением.
— Ее свитер в моей машине? — удивился Питер.
— На полу под задним сиденьем, — сказал доктор Джолиат. — Генерал думает, что она пряталась в вашей машине, пока вы наносили ему визит, и что вы увезли ее, сами того не зная. Похоже, она забралась в вашу комнату, вскарабкавшись по шпалере за окнами. — Доктор покачал головой. — Странное совпадение. Молодой человек, который сбежал от нее три года назад, прожил все лето в этом же номере. — Холодные пальцы пощупали у Питера пульс. — Сказать генералу, что вы с ним увидитесь?
— Пусть подождет, — сказал Питер.
Он попытался принять сидячее положение. На какой-то момент комната бешено завращалась вокруг него.
— Не стоит так волноваться, — мягко придержал его за плечо доктор Джолиат.
Комната снова вернулась в нормальное положение, и, удивительным образом, боль в голове Питера, казалось, немного поутихла.
— Вы были доктором Эйприл, когда у нее случилось нервное расстройство? — спросил он.
— Я — семейный доктор, — сказал Джолиат. — Я был первым, кого позвали. Впоследствии были и другие — специалисты, психиатры.
— Вы считаете, что необъясненный отъезд Тони Редмонда стал причиной ее срыва?
Доктор пожал плечами.
— А что же еще? Эмма воспитывала ее на романтической чепухе, как мне ни жаль это говорить. Девочка не была подготовлена к тому, чтобы справиться с кризисом в личной жизни.
— А этот парень не объяснил, почему он от нее ушел?
— Была записка, — сказал доктор. — Я никогда ее не видел, но, как я понял со слов Эммы и генерала, там просто говорилось «прощай».
— Между ними имело место нечто большее, чем заурядный летний роман, — сказал Питер. Он оглядел комнату. — Она воображает, что я — Редмонд.
— Я думаю, можно с уверенностью говорить, что их взаимоотношения — как бы это выразиться — получили свое завершение.
Питер свесил ногу с кровати. Ясные маленькие глазки доктора с интересом наблюдали, как он управляется с искусственной ногой. Но от комментариев он воздержался.
— Что вам известно о об этом парне, Редмонде, доктор? — спросил Питер.
— По большей части слухи, — ответил Джолиат. Он снял стетоскоп с шеи и убрал его в карман пиджака. — Я видел его в городе, пару раз разговаривал с ним при встрече. Я видел Эйприл вместе с ним в кинотеатрах и в других местах. Было видно, что они очень сильно влюблены друг в друга.
— Он жил в «Уинфилд-Армс» — в этом номере, — сказал Питер. — Он наверняка был очень обеспеченным человеком, раз снял такой номер на летние месяцы.
Доктор кивнул:
— Ездил на заграничной спортивной машине. По-моему, это была «феррари».
— А что он делал в Уинфилде? Просто проводил каникулы?
Маленькие ясные глазки доктора избегали взгляда Питера. И у него внезапно возникло убеждение, что ему не узнать от Джолиата всех обстоятельств дела.
— Насколько я понимаю, — сказал доктор, — он писал что-то вроде диссертации. Уинфилд он выбрал совершенно случайно. А чем он вас заинтересовал, мистер Стайлс?
— Девушка приняла меня за него. Разве вы не заинтересовались бы при таких обстоятельствах?
Доктор Джолиат вздохнул.
— Это очень прискорбный случай, — сказал он. — Шизофрения. Они все средства перепробовали, включая лечение электрошоком. Ей бы надо находиться в лечебнице, под постоянным наблюдением, но Эмма ни за что на такое не пойдет. Случаются длительные периоды здравомыслия, но им сопутствует глубокая депрессия. Нельзя называть их нормальными периодами. Она пребывала в этом полунормальном состоянии на протяжении нескольких месяцев, но вчерашняя сцена насилия вызвала новое расстройство. Во время обострения она испытывает острую потребность найти того парня. Сегодня она выбрала его дублером вас. А завтра это может быть разносчик из бакалейной лавки.
— А Тони Редмонд не вернется?
Кустистые брови доктора подскочили кверху:
— А вы разве не знаете? Он утонул в море.
— Не наверняка, согласно миссис Уидмарк, — сказал Питер.
Он попытался встать. Он чувствовал, что, если не считать пульсирующей головной боли, силы вернулись к нему.
— А как Эйприл ладит с генералом?
Доктор тонко улыбнулся:
— А то вы его не знаете. С генералом ладит тот, кто с ним соглашается. Я сомневаюсь, что он испытывает к ней какое-то сильное чувство. Он вежлив и предупредителен, но так он держится со всеми женщинами. Он не несет за нее никакой реальной ответственности. Она получает собственные деньги от Эммы. Что она к нему испытывает — один Бог ведает. Ее чувства к кому бы то ни было — к вам, например — обусловлены ее больным воображением.
— А ее будущее?
Глаза доктора внимательнейшим образом изучали Питера.
— Безрадостно, — сказал он. — Насколько я могу судить, безнадежно. — Это была завершающая фраза. — Как по-вашему — вы в состоянии увидеться с генералом сейчас, мистер Стайлс?
— Да, я с ним увижусь, — согласился Питер.
Доктор поднял свой маленький черный саквояж, стоявший на полу возле кровати. — Отдохните немного, — сказал он. — Я оставил вам несколько снотворных таблеток — на тот случай, если они вам понадобятся. — Он показал на маленький белый сверток на туалетном столике. — Утром я предлагаю вам зайти в больницу и дать мне ознакомиться с вашими рентгеновскими снимками, если мы сочтем, что в них есть необходимость.
Он пошел к двери, потом обернулся.
— Маленький совет, мистер Стайлс, — сказал он. — Эйприл — в высшей степени привлекательная девушка. Для неспециалиста трудно смириться с мыслью о ее неизлечимой травме. Вы ничем не можете помочь, разве что — держась от нее подальше, чтобы у нее не развивались ее нынешние фантазии, связанные с вами. Спокойной ночи, мистер Стайлс.
Питер пошел в ванную и посмотрел на себя в зеркало. Доктор наложил аккуратный кусочек пластыря на рану на голове. На нижней губе был порез. Он удивился своей бледности. Питер включил холодную воду и умыл лицо. Потом расчесал волосы, осторожно водя вокруг поврежденного места. Он как раз возвращался в гостиную, когда энергичный стук в дверь возвестил ему о прибытии генерала. Он заколебался на какое-то мгновение, не в силах избавиться от эха голоса Эйприл:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
— Это портье принес для меня выпивку, — сказал Питер. — Если ты хочешь, чтобы он узнал о том, что ты здесь, Эйприл, дело твое.
Он отпустил ее руки и пошел к двери. Она уселась на краю кровати, улыбаясь ему. Он повернулся и чуть приоткрыл дверь. Приоткрыл под таким углом, чтобы портье не видел кровать. Питер дал ему солидные чаевые, взял у него выпивку и закрыл дверь.
Он прислушивался к удаляющимся шагам. На лице портье не промелькнуло ни тени подозрения.
Питер двинулся обратно к кровати, держа поднос с выпивкой. Эйприл опять лежала, ее голова покоилась на подушке, кисти рук были сцеплены на затылке. Питер подумал, что никто еще никогда не смотрел на него с такой любовью и нежностью.
— А ты не будешь заниматься со мной любовью, Тони, так, как ты всегда делал? — спросила она хриплым голосом. — А потом мы можем поговорить — после этого?
Стоя на некотором расстоянии от нее, Питер отхлебнул виски. Оно имело ржаной привкус.
— Скажи мне, — сказал он, и не узнал звука собственного голоса, — скажи мне, почему ты делала вид, что я давным-давно погибший офицер британской армии, когда разговаривала со мной в Доме Круглого стола сегодня вечером?
— Из-за него, конечно, — сказала она.
— Из-за него?
— Из-за генерала. Потому что он мог нас услышать.
— Как он мог нас услышать?
— Ах, Тони, ты ведь знаешь, какое там оборудование. Громкоговорители в каждом дереве, кусте и цветочном горшке, так, чтобы тебе было слышно представление, где бы ты ни стоял. А также маленькие микрофоны повсюду — так что нам слышно тебя, что бы ты ни говорил. Если бы он думал, что я в полном порядке, что там ты… Тони, пожалуйста, ну пожалуйста, можно мы поговорим после? Это было так мучительно долго!
Питер допил то, что у него оставалось, и поставил стакан на туалетный столик. Ему нужно было каким-то образом довести это до ее сознания.
— Послушай меня так внимательно, как только можешь, Эйприл, — сказал он. — Нам нужно объясниться начистоту. Когда генерал обнаружит нас, он не узнает во мне Тони, ведь так?
— Ему пришлось проявить осторожность, — сказала она, сосредоточенно наморщив лицо. — Ему пришлось играть по твоим правилам. Если ты хотел притвориться кем-то другим — ну что же, ему пришлось подождать, чтобы посмотреть, что будет дальше.
— Эйприл, я не Тони!
Очевидно, она не слышала того, что не хотела слышать.
— Когда ты убежал от меня той ночью, Тони, я подумала — уж не собираешься ли ты его убить. Ты был так зол, так ужасно зол. Но когда ты вместо этого сбежал, я поняла почему. Правда поняла. Тебе нужно было заново привыкнуть ко мне. Я знала, что ты вернешься, когда решишь, что с этим покончено. Это было так, как будто меня… ну, переехал грузовик или я поранилась еще в какой-нибудь аварии. Но я оправилась, и через некоторое время это… не будет иметь никакого значения. Вот только, я… я не думала, что у тебя уйдет на это так много времени. Я была только твоя, Тони. Всегда только твоя. Не важно, что он сделал со мной той ночью; как бы это ни было ужасно, для нас с тобой это не имеет никакого значения.
— Эйприл, пожалуйста, послушай…
Она приподнялась, протягивая к нему руки:
— Пожалуйста, Тони, милый, неужели мы не можем забыть все это сейчас? Неужели мы не можем просто прожить эти минуты, не думая и не говоря о прошлом?
Питер почувствовал, как маленькие волоски у него на шее встают дыбом.
— Что он сделал с тобой той ночью, Эйприл? Под словом «он» ты подразумеваешь генерала?
Она отвернулась, извиваясь всем телом.
— Ради всего святого, Тони, неужели мы не можем забыть об этом сейчас? — выкрикнула она.
В дверном замке повернулся ключ.
Случались такие моменты, когда нога Питера подводила его.
От удивления он терял устойчивость. Они набились в комнату как карикатурные пенсильванские копы. Острием боевого клина был Пэт Уолш, помощник генерала. Питер получил скользящий удар сбоку по голове какой-то короткой дубинкой. Он попытался парировать удар и нанести встречный, вложив всю свою силу в правый апперкот. Дубинка ударила его снова, и он почувствовал, как у него подгибаются колени. Он услышал, как вскрикнула Эйприл. Когда мир заволокло туманом, он подумал о том, что на лице Пэта Уолша кровь. Это принесло ему детское удовлетворение, когда он проваливался в пустоту.
Питер открыл глаза и понял, что их прикрывает лежащая у него на лбу мокрая тряпочка. Голова болела так сильно, что он издал негромкий стон.
Он пошевелил рукой, чтобы снять компресс, но кто-то опередил его. Он повернул голову. Он лежал на своей кровати в своем номере в «Армс», и маленький седовласый человечек, со стетоскопом, свисающим с шеи, сидел возле кровати, ободряюще улыбаясь.
— С вами все будет в порядке, мистер Стайлс, — сказал он. — Я — доктор Джолиат.
— Я не ощущаю, что со мной все в порядке, — с трудом произнес Питер. Губы его распухли. Очевидно, Уолш нанес еще несколько ударов.
— Голова болит? — спросил доктор.
— Еще как!
— Надо бы сделать рентген, но я не думаю, что у вас что-то серьезное. Вероятно, легкое сотрясение.
— Что случилось с мисс Поттер? — спросил Питер.
Все вдруг снова отчетливо предстало перед ним. Этот сукин сын Уолш!
— Бедная девушка, — сказал доктор Джолиат. — Они увезли ее домой. Генерал ждет меня внизу, чтобы я сказал ему, когда он может извиниться перед вами за то, что случилось.
— Можете сказать ему, пусть затолкает свои извинения… — начал Питер.
— Уолш поступил очень опрометчиво, — торопливо перебил его доктор Джолиат. — Я предупреждал генерала насчет Уолша. Слишком несдержанный. Он нашел свитер Эйприл в вашей машине и решил, что вы привезли ее сюда, чтобы корыстно воспользоваться ее жалким, вывихнутым воображением.
— Ее свитер в моей машине? — удивился Питер.
— На полу под задним сиденьем, — сказал доктор Джолиат. — Генерал думает, что она пряталась в вашей машине, пока вы наносили ему визит, и что вы увезли ее, сами того не зная. Похоже, она забралась в вашу комнату, вскарабкавшись по шпалере за окнами. — Доктор покачал головой. — Странное совпадение. Молодой человек, который сбежал от нее три года назад, прожил все лето в этом же номере. — Холодные пальцы пощупали у Питера пульс. — Сказать генералу, что вы с ним увидитесь?
— Пусть подождет, — сказал Питер.
Он попытался принять сидячее положение. На какой-то момент комната бешено завращалась вокруг него.
— Не стоит так волноваться, — мягко придержал его за плечо доктор Джолиат.
Комната снова вернулась в нормальное положение, и, удивительным образом, боль в голове Питера, казалось, немного поутихла.
— Вы были доктором Эйприл, когда у нее случилось нервное расстройство? — спросил он.
— Я — семейный доктор, — сказал Джолиат. — Я был первым, кого позвали. Впоследствии были и другие — специалисты, психиатры.
— Вы считаете, что необъясненный отъезд Тони Редмонда стал причиной ее срыва?
Доктор пожал плечами.
— А что же еще? Эмма воспитывала ее на романтической чепухе, как мне ни жаль это говорить. Девочка не была подготовлена к тому, чтобы справиться с кризисом в личной жизни.
— А этот парень не объяснил, почему он от нее ушел?
— Была записка, — сказал доктор. — Я никогда ее не видел, но, как я понял со слов Эммы и генерала, там просто говорилось «прощай».
— Между ними имело место нечто большее, чем заурядный летний роман, — сказал Питер. Он оглядел комнату. — Она воображает, что я — Редмонд.
— Я думаю, можно с уверенностью говорить, что их взаимоотношения — как бы это выразиться — получили свое завершение.
Питер свесил ногу с кровати. Ясные маленькие глазки доктора с интересом наблюдали, как он управляется с искусственной ногой. Но от комментариев он воздержался.
— Что вам известно о об этом парне, Редмонде, доктор? — спросил Питер.
— По большей части слухи, — ответил Джолиат. Он снял стетоскоп с шеи и убрал его в карман пиджака. — Я видел его в городе, пару раз разговаривал с ним при встрече. Я видел Эйприл вместе с ним в кинотеатрах и в других местах. Было видно, что они очень сильно влюблены друг в друга.
— Он жил в «Уинфилд-Армс» — в этом номере, — сказал Питер. — Он наверняка был очень обеспеченным человеком, раз снял такой номер на летние месяцы.
Доктор кивнул:
— Ездил на заграничной спортивной машине. По-моему, это была «феррари».
— А что он делал в Уинфилде? Просто проводил каникулы?
Маленькие ясные глазки доктора избегали взгляда Питера. И у него внезапно возникло убеждение, что ему не узнать от Джолиата всех обстоятельств дела.
— Насколько я понимаю, — сказал доктор, — он писал что-то вроде диссертации. Уинфилд он выбрал совершенно случайно. А чем он вас заинтересовал, мистер Стайлс?
— Девушка приняла меня за него. Разве вы не заинтересовались бы при таких обстоятельствах?
Доктор Джолиат вздохнул.
— Это очень прискорбный случай, — сказал он. — Шизофрения. Они все средства перепробовали, включая лечение электрошоком. Ей бы надо находиться в лечебнице, под постоянным наблюдением, но Эмма ни за что на такое не пойдет. Случаются длительные периоды здравомыслия, но им сопутствует глубокая депрессия. Нельзя называть их нормальными периодами. Она пребывала в этом полунормальном состоянии на протяжении нескольких месяцев, но вчерашняя сцена насилия вызвала новое расстройство. Во время обострения она испытывает острую потребность найти того парня. Сегодня она выбрала его дублером вас. А завтра это может быть разносчик из бакалейной лавки.
— А Тони Редмонд не вернется?
Кустистые брови доктора подскочили кверху:
— А вы разве не знаете? Он утонул в море.
— Не наверняка, согласно миссис Уидмарк, — сказал Питер.
Он попытался встать. Он чувствовал, что, если не считать пульсирующей головной боли, силы вернулись к нему.
— А как Эйприл ладит с генералом?
Доктор тонко улыбнулся:
— А то вы его не знаете. С генералом ладит тот, кто с ним соглашается. Я сомневаюсь, что он испытывает к ней какое-то сильное чувство. Он вежлив и предупредителен, но так он держится со всеми женщинами. Он не несет за нее никакой реальной ответственности. Она получает собственные деньги от Эммы. Что она к нему испытывает — один Бог ведает. Ее чувства к кому бы то ни было — к вам, например — обусловлены ее больным воображением.
— А ее будущее?
Глаза доктора внимательнейшим образом изучали Питера.
— Безрадостно, — сказал он. — Насколько я могу судить, безнадежно. — Это была завершающая фраза. — Как по-вашему — вы в состоянии увидеться с генералом сейчас, мистер Стайлс?
— Да, я с ним увижусь, — согласился Питер.
Доктор поднял свой маленький черный саквояж, стоявший на полу возле кровати. — Отдохните немного, — сказал он. — Я оставил вам несколько снотворных таблеток — на тот случай, если они вам понадобятся. — Он показал на маленький белый сверток на туалетном столике. — Утром я предлагаю вам зайти в больницу и дать мне ознакомиться с вашими рентгеновскими снимками, если мы сочтем, что в них есть необходимость.
Он пошел к двери, потом обернулся.
— Маленький совет, мистер Стайлс, — сказал он. — Эйприл — в высшей степени привлекательная девушка. Для неспециалиста трудно смириться с мыслью о ее неизлечимой травме. Вы ничем не можете помочь, разве что — держась от нее подальше, чтобы у нее не развивались ее нынешние фантазии, связанные с вами. Спокойной ночи, мистер Стайлс.
Питер пошел в ванную и посмотрел на себя в зеркало. Доктор наложил аккуратный кусочек пластыря на рану на голове. На нижней губе был порез. Он удивился своей бледности. Питер включил холодную воду и умыл лицо. Потом расчесал волосы, осторожно водя вокруг поврежденного места. Он как раз возвращался в гостиную, когда энергичный стук в дверь возвестил ему о прибытии генерала. Он заколебался на какое-то мгновение, не в силах избавиться от эха голоса Эйприл:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28