Нога была прилажена, ремешки — на месте. Он натянул на нее мокрую штанину, чтобы спрятать. Надел другой ботинок. Потом встал и сделал три-четыре твердых шага от нее и обратно.
— Господи! — сказал он вполголоса.
Она стояла лицом к нему, держа руки у него на плечах.
— Бедные твои спина и плечи, — прошептала она. — Что они с тобой сделали?
— Пойдем к твоей машине, — сказал он. — У меня есть сухая одежда в сумке, в багажнике «ягуара». — Он заскрипел зубами. — И… пистолет в бардачке — надо же ему было оказаться именно там!
Они взобрались вверх по склону к ее машине, и, пока она везла его обратно к тому месту, где он спрятал «ягуар», он рассказал ей о своих злоключениях. Пока он говорил, ему было видно ее лицо в свете, отражавшемся от приборного щитка. Она не отрывала взгляда от дороги впереди нее. В первый раз он осознал, до чего она красива. До этого казалось, что она лишена чувствительности — в состоянии шока, но при этом способна к действиям. Теперь она была живой, и гнев бурлил в ней, пока она слушала. Он знал: между ними происходит что-то такое, что не требуется облекать в слова.
Они помогали друг другу в минуты черного отчаяния. Каждый из них обнаруживал слабость и черпал силу из другого. Питер не мог припомнить момента в своей жизни, когда другой человек значил бы для него так много.
«Ягуар» был в том же состоянии, в каком он его оставил, не считая четырех разрезанных шин. Сначала Питер открыл бардачок и достал лежавший там автоматический пистолет 45-го калибра, завернутый в замшу. Он передал его Грейс вместе с коробкой патронов. Он возил его в своей машине, этой и предыдущей, со времени своей встречи с весельчаками-убийцами в Вермонте. Однако не вспоминал про него, даже после совета Шена Кэссидея. Он вспомнил о нем, лишь когда лежал, согнувшись, на вершине хребта и кольцо из людей в масках сжималось вокруг него. Он вспомнил о нем тогда, потому что мог бы убить половину из них, если бы имел его при себе.
Он открыл багажник «ягуара» и достал свою дорожную сумку. Пять минут спустя он вышел из-за машины в сухих слаксах, чистой темно-синей спортивной майке и желтовато-коричневом габардиновом пиджаке. Его волосы были расчесаны. Он выглядел почти таким же, как и несколько часов назад, когда заходил в лес.
Он подошел к Грейс и протянул руку за пистолетом и коробкой с патронами.
— Питер! — сказала она.
— Да?
— Убедись, что ты выбрал подходящий случай, чтобы пустить его в ход, — сказала она. И вернула ему пистолет без каких-либо дальнейших споров или комментариев.
— Я думаю, нам следует отправиться куда-нибудь, где можно двигаться в двух направлениях, — сказал он.
Он переложил свою сумку и дождевой плащ на заднее сиденье ее машины и уселся рядом с ней. Она двинулась обратно по дороге, огибавшей озеро. Он открыл коробку с патронами и вывалил ее содержимое, россыпью, в свой левый карман. Он удостоверился, что пистолет заряжен, а потом сунул его в свой правый карман.
— Мне нужно кое-что тебе сказать, Грейс, — сказал он, — важные слова, но сейчас не та обстановка.
— Их вообще не требуется говорить. — Ее глаза внимательно смотрели вперед, на дорогу.
— Меня настолько распирало от собственного тщеславия, бессилия и боли, что я не дал тебе возможности рассказать, что происходило с тобой. Господи, как все-таки получилось, что ты стала меня искать, и зачем?
— Во-первых — история с Тони Редмондом, — сказала она.
— А таковая есть?
— Таковая есть! — ее голос выдавал глубокое волнение. — Начать с того, что Энтони Редмонду никогда не выписывали никакого паспорта. Если он отправился в Европу в то время, когда телеграфировал об этом своим друзьям в университете, то он уехал туда без паспорта, то есть незаконно. Ему пришлось бы так или иначе добираться зайцем. Он бы путешествовал по Европе все это время без каких-либо официальных документов. Это не невозможно, как я полагаю, но зачем? Это первое. Ты говорил, что генерал Уидмарк делал запросы через своих друзей в государственном департаменте и ему сообщили, что Редмонд пропал без вести при кораблекрушении.
— Так мне сказала миссис Уидмарк.
— Так вот, не сохранилось никаких сведений о том, что генерал — или кто-то еще — делал запрос относительно Редмонда в государственном департаменте, и не сохранилось никаких записей о том, что какой-либо американской гражданин пропал без вести — или считается пропавшим — при кораблекрушении в Средиземном море за последние три года!
Питер посмотрел на Грейс. Ее глаза были очень ясными, ее губы разомкнулись.
— Твое предчувствие оказалось верным, Питер, — сказала она. — Возможно, это то, что мы сможем повесить на них.
Какое-то время они ехали молча. Дома вдоль дороги стояли теперь ближе друг к другу. Собака выбежала к ним, заливаясь лаем.
— Не исключено, если в фантазиях Эйприл Поттер есть зерно истины, — сказал наконец Питер, — генерал сделал с ней что-то, приведшее молодого Редмонда в такую ярость, что он вознамерился убить Уидмарка. Возможно, он пытался это сделать.
— А генерал убил его, — подхватила Грейс.
— И после этого ему пришлось объяснить исчезновение Редмонда. Телеграммы друзьям… вымышленная история и тело на дне озера или похороненное где-то там, в лесу.
— Если бы мы смогли это доказать… — сказала Грейс.
— Ты приехала в Уинфилд, чтобы рассказать мне об этом? — спросил Питер.
Она кивнула:
— Я все ждала и ждала, пока ты позвонишь — мне или ребятам. Совершенно случайно они обнаружили белое пятно, которое вписывается в общую картину. Никто из друзей Редмонда не получал от него известий с тех пор, как он якобы отправился в Европу. Так вот, я подумала, что тебе следует об этом знать, и ближе к вечеру я выехала сюда. Я поколесила по городу, высматривая твой «ягуар», но безуспешно. Уже почти стемнело, когда я сделала остановку в центре города, в закусочной, выпить кофе. Вот когда мне повезло.
— Да?
— Я наткнулась на человека, с которым вы вроде бы как приятели. Местный газетчик.
— Дэн Сотерн?
— Он узнал меня. Сказал, что был на церковной службе сегодня утром. — Уголок ее рта дрогнул. Когда речь зашла о службе, это напомнило ей о Сэме. — Он представился, и я сказала ему, что ищу тебя. Это, похоже, его встревожило. Он сказал, что, как ему думается, ты поехал посмотреть на АИА во время игрищ несколько часов назад. Ты не вернулся обратно, хотя там уже все закончилось. Он видел многих молодчиков Уидмарка, из тех, что были за городом. Он показал на парочку из них в той кофейне. Я спросила его, не поедет ли он сюда со мной, но он отказался. Он мог объяснить своим то, что разговаривает как газетчик со мной… вдовой Сэма Минафи… — Она слегка запнулась на этих словах. — Но… но нельзя было, чтобы видели, как он показывает мне дорогу к учебному плацу. Зато он подробно растолковал мне, как сюда добраться.
— Тебе не страшно было ехать одной?
— Я еще больше боялась не поехать вообще, — призналась она. — Днем я могла бы не найти твою машину, так хорошо ты ее спрятал. Но мои фары высветили твой блестящий, хромированный задний бампер. Когда я увидела машину с твоей… твоей ногой, стоявшей торчком на крыше… — Она сделала глубокий вдох. — Я хотела убежать. Я была почти уверена, что искать тебя бесполезно.
Они приближались к окраинам собственно Уинфилда, когда Питер попросил ее остановиться у ярко освещенной заправочной станции.
— Я хочу взглянуть на себя в зеркало в туалете, — сказал он.
Грейс смерила его быстрым озадаченным взглядом.
— Там у меня была возможность немного пораскинуть мозгами, — объяснил он. — Они отлупцевали меня весьма основательно, но очень аккуратно. Они… могли совершенно запросто покончить со мной навсегда, но не стали.
— Я спрашивала себя… — начала она и запнулась.
Они остановились у заправочной станции.
— Я думаю, от меня ждут, что я побегу к ближайшему копу, покажу свои синяки и выдвину обвинения против АИА.
— И ты это сделаешь!
Питер покачал головой:
— Нет — раз от меня этого ждут. Я думаю, на моем примере собираются преподать наглядный урок, и я не желаю оказывать им такую услугу, если мне по силам от этого уклониться. Если по мне не очень видно, что я избит и получил тяжелые травмы, то выжидающие копы не получат возможности расспросить меня, что со мной случилось.
— Вид у тебя измученный, — сказала она, — но на лице у тебя нет никаких меток. Только тот пластырь, который доктор наложил тебе на голову прошлой ночью.
— А этому есть объяснение, — сказал Питер.
— Тогда что нам делать, Питер? — спросила она.
— Это требует обдумывания, на которое я был не способен, — ответил он. — Мне… мне нужно немного отдохнуть. Но сначала я хочу посмотреть, как они отреагируют на мое бездействие. — Он улыбнулся ей одной половиной лица. — Могу я купить тебе выпивку в баре «Уинфилд-Армс»?
— Если хочешь.
— Сначала я хочу убедиться на свой счет, — повторил Питер.

Он открыл дверцу машины и вышел. Он едва не упал. За то сравнительно короткое время, что он неподвижно сидел в машине, его мышцы настолько одеревенели, что он спрашивал себя, способен ли он вообще управлять ими. Его бедра были усеяны шишками, его спина и плечевые мускулы доставляли мучения, его ребра терзала невыносимая боль. Он чувствовал, как капельки пота выступили у него на лбу. Выпрямиться и пойти естественной походкой казалось невозможным делом.
«Ей-богу, девушка Сэма Минафи — это что-то», — подумал он. Она наблюдала за ним. Она наверняка видела те усилия, которые он прилагает. Но она знала, как сильно ему хочется сделать это самостоятельно. Немного есть людей, которые знают, когда сострадание способно переломить тебе хребет.
Он сделал пару неуверенных шагов в направлении освещенного туалета, а потом, несмотря на боль, его опорно-двигательная система стала действовать довольно сносно. К тому времени, когда он достиг двери туалета, он двигался медленно, но нормально. Легкая хромота всегда была при нем. Он повернулся и посмотрел назад — на машину. Грейс подняла руку, сделав маленькое колечко одобрения большим и указательным пальцами. Отлично идешь — говорило оно.
Отражение собственного лица в зеркале потрясло Питера. Под глазами были темные круги, а щеки ввалились.
Кожа выглядела так, как будто ее туго натянули на скулы. Но никаких меток или синяков не было. Он умыл лицо холодной водой и как следует растер его кусочком полотенца на ролике. Он надеялся, что это отчасти уберет его восковую бледность.
Перед ним стояла проблема. Не было в Уинфилде такого места, где он мог бы провести ночь в безопасности, а ему нужно было хоть немного отдохнуть, если он собирался продолжать свое дело. Беспокоился он и за Грейс. Ее собственные силы наверняка находились на грани истощения. Для нее здесь тоже было небезопасно, и все-таки он не хотел, чтобы она уезжала. Он не отрываясь смотрел на себя в зеркало. Он должен напоминать себе, что Грейс здесь не из-за него, она хочет добиться какой-то справедливости в отношении Сэма.
Он вышел из туалета и направился через мощеный двор туда, где в машине его ждала Грейс.
— Похоже, как только я пришел в движение, все заработало, — сказал он, залезая внутрь. — Вряд ли у меня получилось бы сплясать джигу, но я, черт возьми, совершенно уверен, что выпить мне бы не повредило.
— Разумно ли будет с твоей стороны появляться на людях сегодня вечером, Питер?
— Я хочу, чтобы генералу передали, что я не играю в его игру, — нет уж, увольте.
Она медленно ехала по Главной улице в направлении «Уинфилд-Армс». Он рассказал ей о своем визите к Салли Смит.
— Наши две главные зацепки — это выявить человека, который воздействовал на Олдена Смита и, вероятно, был его убийцей и Чарли Биллоуза, а также выяснить, что в действительности случилось с Тони Редмондом. Они знают, что я иду по следу смитовского дружка, и будут прятать его настолько тщательно, насколько способны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28