— Я также попытался услышать смех из вашей комнаты, когда вы выходили днем. Его можно услышать. Думаю, его можно было расслышать даже в сильный ветер.
— А другие, они что, глухие? — сухо спросил Питер.
— Нет. Но в местах отдыха люди довольно часто смеются — чудесное настроение, никаких забот, ведь они для этого и приехали. И если ночью кто-то громко смеялся под окнами, он необязательно должен был кого-то встревожить. Но вас именно этот особенный хохот, полагаю, оторвал бы от самого глубокого сна. Он имеет для вас особое значение.
— Совершенно особое, — подтвердил Питер.
В кабинет постучали. Гарделла махнул мне рукой, чтобы я открыл дверь, и снова наполнил свой стакан.
Вошел Макс, весь встрепанный и измученный.
— Дела идут хуже некуда, — сообщил он. — Как будто кто-то выдернул пробку из бочки. Все танцуют, вопят и поют. И конечно, пьют. Есть все основания тревожиться. По правде сказать, я места себе не нахожу, Гарделла.
— У нас появилась маленькая зацепка, благодаря которой вы можете нам помочь, — сказал Гарделла, перекатывая во рту свою неизменную сигару. — Оказывается, девица Причард приехала сюда, чтобы с кем-то встретиться. У нее вспыхнула большая любовь.
Макс растерянно посмотрел на него и провел смуглой рукой по коротко стриженным седым волосам:
— Откуда вы это узнали?
— От ее сестры. Она доверилась ей. Сказала, что едет сюда для самого главного события в ее жизни. Марта тоже была ее поверенной, но она уже не ответит на наши вопросы.
— У меня нет ни малейшего представления о том, кто бы это мог быть, — сказал Макс. — Вчера какое-то время она провела с Бобби Даудом, а потом с Питером. Не помню, чтобы она уделила внимание кому-то еще.
— Мы думаем, что приятели Марты Тауэрс могут знать, с кем в городе встречалась Джейн Причард. Кто был более близким знакомым Марты?
— Господи, да у нее все были друзьями, — сказал Макс. — Я… Мне надо подумать. Мне…
Кто-то громко заколотил в дверь.
— Кто там? — крикнул Гарделла.
— Это Рич Лэндберг. Мой отец у вас? Он срочно здесь нужен!
— Сейчас, — сказал Макс и обратился к Гарделле: — Слушайте, а почему бы вам не поговорить с Хеддой? О Марте она знает столько же, сколько я, а может, и больше. Она даже хотела дать ей понять, что мы не жаждем видеть ее у себя. А мне лучше пройти к гостям, Гарделла.
— Что ж, идите, — сказал Гарделла. — Мы побеседуем с миссис Лэндберг.
Макс вышел из кабинета. В открывшуюся на мгновение дверь ворвался нестройный шум: разухабистая музыка, визгливый смех, казалось, все орут друг на друга. Я затворил дверь за Максом, только теперь сообразив, что его кабинет был звуконепроницаемым.
— Кажется, они действительно пустились в разгул, — сказал Питер.
— Не хотите ли побеседовать с миссис Лэндберг? — спросил Гарделла. — Вы ведь с ней друзья, если не ошибаюсь. Я не очень-то ей понравился. А с вами она будет чувствовать себя свободнее.
— Да, мы поговорим с Хеддой.
— Тогда приступайте, — сказал Гарделла.
Я открыл дверь, и мы оказались в коридоре. На нас сразу же обрушился страшный гвалт, как волны жара из открытой дверцы топки. Гости «Дарлбрука» очертя голову бросились в волны бесшабашного веселья. Это выходило за всякие рамки приличия, принимая во внимание трагическую смерть девушек и горе их родственников.
В вестибюле кружились танцующие пары. Люди выкрикивали что-то друг другу через все помещение. Вокруг бара так и кишел народ. «Дарлбрук» вдруг перестал быть тем привычным для меня местом, где царят спокойное веселье и беспечность. Это было похоже на распутство в стиле Марди Граса. Раз уж они не имели возможности разойтись по своим комнатам, тогда пошло все к черту. В самом центре холла девица в бледно-зеленом слилась в объятии с черным горнолыжником. Стакан выпал у нее из руки и, зазвенев, покатился по полу. Неожиданно она выгнулась назад, прервав поцелуй, и разразилась хохотом.
Затем мы увидели Лауру. В такт бешеной мелодии танца ее дергал Тэкс Брэден, смуглый молодой человек, задававший вопросы на собрании в бальном зале. Было ясно, что она против воли втянута в эту лихую пляску.
Питер подошел и похлопал Брэдена по плечу.
— Убирайся прочь, старик! — ощерился Брэден. — Это наше личное дело.
Лаура схватилась за рукав Питера, словно за соломинку.
— Она нужна мне по делу, — сказал Питер.
— Оставь ее в покое, слышишь? — сказал Брэден. — Она достаточно настрадалась. Ей нужно немного развлечься.
— Позднее, — сказал Питер.
— Ну ладно, — весело сказал Брэден. — Я подожду тебя, куколка. Мы с тобой сожжем дотла это «Логово» еще до наступления утра.
Питер подхватил Лауру под руку и привел ее ко мне.
— Они вдруг словно с ума сошли, — запинаясь, сказала она. — Что с ними случилось?
— Это своеобразный мятеж против порядка, — сказал Питер. — Им временно запретили уезжать отсюда, и они решили показать всему миру, на что способны. Вам удалось дозвониться до Нью-Йорка?
Лаура взглянула на меня:
— Вы ему все рассказали?
— Мы не можем скрывать этого, — сказал я. — Мы сказали также и Гарделле. Нам нужно как можно скорее его найти, дорогая.
Она кивнула.
— Мне не повезло, — сказала она. — Люди, с которыми я надеялась поговорить, придут на работу только в вечернюю смену, а это около семи.
Питер хмуро посмотрел на разудалую танцующую толпу.
— Я хотел бы побеседовать с двумя парнями, которые провожали Марту домой, пока все не напились до бесчувствия. Что, если тебе взять на себя Хедду, Джим? Ты ведь тоже знаком с ней. — Он объяснил Лауре, что мы надеемся услышать от Хедды.
Она смотрела на неистовых танцоров:
— Можно я пойду с вами, Джим? Здесь невозможно находиться.
— Конечно, не исключено, что вы мне поможете, — согласился я.
— Тогда пока, — сказал Питер и направился в бар.
Апартаменты Лэндбергов находились на этом же этаже. Мы с Лаурой пробирались сквозь шумливую толпу у стойки, где всем одновременно понадобился телефон. В конце короткого коридора я постучал в дверь. Здесь я провел с хозяевами отеля несколько вечеров. Гостиная, чьи стены украшены снимками Макса на темы горнолыжного спорта, застекленная горка, в которой хранились призы Хедды, огромный, отделанный камнем камин, где, казалось, постоянно горел огонь, была приятным местом.
Дверь открыл Джек Кили, ночной сторож. Он неприязненно посмотрел на нас.
— Миссис Лэндберг у себя? — спросил я.
— Кто это, Джек? — из глубины гостиной спросила Хедда.
— Мистер Трэнтер и с ним молодая леди, — сказал Кили, а затем обратился ко мне: — Слушайте, Джим, миссис Лэндберг не очень хорошо себя чувствует. Если это не очень важно…
— Входите же, Джим! — пригласила Хедда.
Кили пожал плечами и отошел в сторону. В камине ярко пылал огонь. Хедда лежала на кушетке напротив, скрестив руки, закинутые за густые белокурые локоны, обрамляющие голову. На маленьком столике рядом стояли бутылка скотча, кувшин со льдом и стакан. Возможно, она действительно не очень хорошо себя чувствовала, но я сразу понял, что мучается Хедда не от боли: она была полупьяной.
— Джек только что принес новую охапку дров, — сказала Хедда. — Спасибо, Джек. Это как раз то, что мне надо. — Кили вышел, притворив за собой дверь. — Кажется, там довольно весело, — сказала Хедда, не делая попытки переменить позу. — Здравствуйте, мисс Причард. Подтащите себе что-нибудь и присаживайтесь. Стаканы там, в буфетной, если вы оба хотите выпить.
Лаура опустилась на скамеечку для ног рядом с камином. Пляшущее пламя зажигало искры меди в ее темно-рыжих волосах.
— Мы пришли к вам за помощью, миссис Лэндберг, — сказала она.
— Вот это номер, — удивилась Хедда. — Ко мне никто не приходит за помощью, разве что если в номере нет полотенец или водопровод не течет. Не порть мне удовольствие, Джим. Принеси стаканы.
«Приходится играть в карты, как они были разложены», — подумал я. Я никогда не видел Хедду в таком состоянии. Я прошел в буфетную и достал два стакана старомодной формы. Вернулся в гостиную, положил лед и приготовил два скотча со льдом. Один стакан я передал Лауре.
— Освежи мой, Джим, — попросила Хедда, протягивая мне свой стакан. Она не остановила меня, пока он не наполнился до краев. Затем подняла его в жесте тоста. — За самое пьяное пробуждение в мире! — провозгласила она и выпила.
Лицо Лауры побелело.
— Последний раз, когда я пыталась помочь, меня жестоко высмеяли. И вот, пожалуйста, — сказала Хедда.
— Однако вы говорите загадками, — сказал я, стараясь держаться непринужденно.
— Никакой загадки, Джим, дорогой, никакой загадки нет. Я пыталась помочь Максу. Я говорила ему, что нужно выставить эту противную Тауэрс. Но Макс не хотел ни с кем поступать грубо, у нас — никаких запретов. И вот вам результат.
— Мы пришли побеседовать с вами именно о Марте Тауэрс, — сказал я.
— Это не очень-то подходит для нежного слуха мисс Причард, — сказала Хедда, взглянув на Лауру, напряженно выпрямившуюся на низкой скамеечке. — Извините, дорогая. Кажется, я не подумала о вас, все только о себе. Вы потеряли сестру. Это ужасно. Мне следовало произнести несколько слов сочувствия. Но это было бы фальшью. Я как раз думаю именно о себе. Вы должны принять то, что приходится, и я тоже должна принять то, что приходится.
— Снова загадки, — сказал я, отпивая виски.
— Мы приехали сюда десять лет назад, и все наше имущество помещалось в багажнике подержанной машины, — задумчиво заговорила Хедда. — Всю жизнь у нас были очень скромные средства. Мы работали, пока наши руки не покрывались кровоточащими волдырями, — делали самую тяжелую физическую работу, чтобы привести это место в порядок. Над нашей головой все время висели огромные долги, они просто душили нас. И потом наконец мы начали получать отдачу. Нам оставалось только ворочать мозгами. Но у старого папы Макса сердце мягкое, как картофельный пудинг. Он никогда никому не может отказать. Ходит вокруг проблемы, вместо того чтобы решить ее. Вот какой у нас папа Макс! Год назад я говорила ему — насчет того, чтобы закрыть перед ней дверь… Но кажется, об этом я уже упоминала, да? Ну, если у вас есть магический шар, как у меня, Джим, вы можете увидеть в нем, что готовит вам будущее. Может, не завтра и не послезавтра, но постепенно и неотвратимо. Придут другие люди, люди другого типа. Теперь этот отель заполняет разношерстная публика. Он стал местом, где собираются все лодыри, бездельники, извращенцы и Бог знает кто еще. Вчера, когда умерли эти две потаскушки, умер и «Дарлбрук». Надеюсь, они попали в ад!
— Прошу вас, миссис Лэндберг! — дрожащим голосом воскликнула Лаура.
Хедда подперла голову локтем и с любопытством посмотрела на Лауру.
— Вы кажетесь хорошей девушкой, — сказала она. — Не обращайте на меня внимания. Вашей сестре не повезло. Я действительно сочувствую вам.
— Но не ей? — спросила Лаура.
— Ваша сестра, — холодно сказала Хедда, — подружилась с плохим человеком. Если в этой жизни вы пойдете не за тем человеком, вы можете опалить свои крылышки.
Она поставила стакан на столик и снова легла на кушетку.
— Существуют вещи, о которых вы еще не знаете, Хедда, — сказал я. — Нет сомнений, что у Джейн был плохой друг, но у нас есть мысль, что это может быть не Марта Тауэрс. Она влюбилась в какого-то мужчину. Мы знаем, что она приехала на эти выходные, потому что он тоже собирался быть здесь. Мы пытаемся выяснить, кто этот человек. Конечно, это знала Марта и, возможно, кто-нибудь из ее приятелей. Я спрашивал Макса, кто из мужчин чаще всего общался с ней. Но у него на руках целая куча скандалистов, и он предложил переговорить с вами, потому что вы тоже много чего знаете о Марте Тауэрс.
— О, я все знаю о маленькой Марте, — сказала Хедда. — Я знаю, что она и ногой бы не ступила сюда после своего первого визита, если бы мое слово что-то значило. Женщины знают женщин, не так ли, дорогая?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28