Вся жизнь, по существу, прожита зря, потому что внезапно выяснилось, что ты поклонялся фальшивым богам, и выдержать такое под силу не каждому. Большинство пенсионеров не только оказались выброшенными на свалку Истории, но выяснилось, что и вся их жизнь была бесполезной. Как там в "Оводе" Войнич? "Я верил в вас как в Бога, но бог - это всего лишь глиняная статуэтка, которую легко разбить..." Не каждый сможет после такого разочарования стать стойким и несгибаемым Рамиресом.
Конечно, молодое поколение вынесло разочарование Большого Обмана не так тяжело, как пожилые люди. Легко, можно сказать. Но и среди них были такие, которые верили. И увидели, что то, чему они поклонялись, - "глиняный бог". Озлобиться, как это сделали большинство разочарованных стариков, они не могли. Они - ломались. И это еще одно преступление фальшивой коммунистической идеологии.
Среди таких разочаровавшихся молодых людей была и наша Катя.
- Когда это случилось, я сказала - пошли вы все к чертовой матери, вспоминает Катя. - Я стала плохой. Я бросила учиться. Учиться так, как нужно, то есть приходить домой и делать уроки. Я еще училась два года, но по инерции, хотя и без троек. Но это была инерция...
Психологи в таких случаях говорят: исчезла мотивация. Отняли одно, то, что было главным в жизни, но взамен не предложили ничего. Ничего. Жизнь продолжалась, но как бы по инерции.
Молодости свойственны крайности. Молодости свойственно желание общаться со сверстниками. Быть, скажем, комсомольским вожаком значило тогда и помогать людям (в сознании Кати, естественно), и общаться со сверстниками. Жизнь была наполнена смыслом. Но вот смысл исчез, а желания остались. И Катя постепенно стала общаться со сверстниками - но уже на качественно другом уровне.
- Я стала бандиткой, - вспоминает она, - у меня совершенно изменились друзья. Раньше у меня были хорошие, добропорядочные друзья. Но когда это случилось, я сказала, что пойду на улицу. И ушла туда, и нашла себе новых друзей...
Поначалу это была шпана, местное хулиганье, но в течение довольно короткого времени Катя сошлась с теми, кого сама она называет "настоящим криминалом".
Десятый и одиннадцатый классы Катя заканчивала уже совсем другим человеком.
К наркотикам ее никто не приучал нарочно. Она, что называется, "сошла с рельс", стать "плохой" было ее собственное решение. Как - она говорит сейчас, она сама себя такой сделала. И то правда. Человек, пожалуй, всегда сам себя лепит.
Катя сама в первый раз взяла анашу и выкурила ее тайно, никто не заставлял, не предлагал ей. Это было осознанным ее решением. И то, что она вперые взяла в руки сигарету с "травкой", оставалось тайной даже для ее "криминальных друзей - анашистов".
Первый опыт не принес желаемого удовольствия. Первые опыты вообще редко когда приносят чувство эйфории. Но Катя и не рассчитывала, что ее первая сигарета с анашой принесет ей такое удовольствие. Это было ее маршем протеста, ее личным "фи". Чему? Всему, что ее в то время окружало.
В районе Екатеринбурга, в Нижнем Епецке, был цыганский поселок. Именно там и доставали Катя и ее друзья анашу, или, как ее еще называют, гашиш, марихуану.
Чтобы доставать наркотики, нужны деньги. И Катино окружение добывало их всеми возможными способами, то есть так, как могли, а могли они совершать только правонарушения. И поначалу Катя опасалась, но потом...
Потом она стала как все. И преступления совершала наравне со всеми. Она, конечно, понимала, что не совсем похожа на своих теперешних товарищей, точнее даже сказать, она им абсолютно чужая, твердо знала, что она - не "оттуда". Но, во-первых, ей было на это, по большому счету, наплевать. А во-вторых...
Во-вторых, именно в этой компании она встретила свою любовь. Алексей был старше ее на два с половиной года, "ненамного", как говорит Катя. Она с головой ушла в эту любовь.
На вопрос, чем занимался ее любимый человек, Катя ответила откровенно:
- Крал. Был домушником, и щипачом, и грабителем. Вор - это как бы коронованный жулик, что ли. А у них есть такое слово - "крадун". Так вот, он был - крадун, то есть стремящийся пацан, который пошел по этой жизни.
Понимаете, - взволнованно продолжала Катя, - это такая лажа, хотя я и поверила во все сначала. Понимаете, вот была та мораль, но она оказалась ложной. И появилась мораль новая, мне сказали: вот настоящий классный мир, вот настоящие законы, смотри, как это здорово, как здесь интересно, живи так, это интересно, живи по этим законам, это справедливо. Те люди - плохие и созданы для того, чтобы все у них забирать, а мы, мол, элитное общество. Это бред, конечно. Но... мне стало интересно.
Чтобы покупать наркотик, Катя с подругами снимали с девочек, и постарше и помладше, золотые украшения. К тому времени Катя уже не только курила анашу, но и принимала таблетки, так называемые "колеса": до того дня, когда она по-настоящему укололась, оставалось совсем немного.
В конце одиннадцатого класса она попала в КПЗ - камеру предварительного заключения. Инкриминировалась ей статья 48 - вымогательство...
В день выпускного сочинения Катя в камере по радио услышала темы и думала о том, что в эту минуту ее одноклассники сидят и пишут, а она - здесь, на нарах.
Говорить об этом она может только сейчас. А когда-то Катя не только говорить не могла - ей было "безумно тяжело знать об этом". Так она говорит сейчас.
В колонию их не отправили. В конце концов они во всем признались, до суда их отпустили, а вскоре состоялся и он, то есть суд.
Катя получила два года лишения свободы с отсрочкой действия приговора сроком на год. То есть если за этот год она совершила бы другое правонарушение, то к сроку за новое преступление ей приплюсовался бы срок старый - два года.
Так или примерно так закончилась для Кати ее юность.
ПОЛЕТ В БЕЗДНУ
Для Катиной мамы, Любови Николаевны, все случившееся оказалось тяжелым ударом. Как вспоминает теперь Катя, мама ее была "в совершеннейшем раздрызге".
Дочь ушла в школу на выпускной бал и вернулась только через трое суток. Все это время, после вечера в школе, Катя была с Алексеем. Она только позвонила домой и категорично заявила, что некоторое время ее не будет. А когда она все-таки вернулась домой, у нее состоялся разговор с матерью, во время которого та сказала:
- Ты хоть дома будь. Я не знаю, где ты ходишь.
Не такая уж и обидная, по существу, фраза. Но Катя, к этому времени уже плотно сидевшая на наркотиках, самым настоящим образом психанула.
- Я психанула, - вспоминает она, - собрала свой чемодан огромный и сказала, что ухожу от нее. Цель моя была не в том, чтобы действительно уйти от нее, потому что я зависела от мамы финансово, вот такая отвратительная потребительская позиция у меня тогда была. Хотелось перетусоваться где-нибудь пару-тройку дней, чтобы она успокоилась, не трогала меня в ту минуту. А потом она сама бы нашла меня, и я знала, что она найдет, заберет меня и будет кормить, поить, одевать и вообще заботиться и, как это было всегда, вытаскивать из всяких трудностей.
Но все оказалось не так, как думала Катя. Все случилось по-другому.
Когда она вышла из подъезда, первый человек, кого она увидела, был... Алексей. Узнав, что подруга поругалась с матерью, тот раздумывал не долго. И... пригласил жить к себе. Катя думала, что поживет у него дня три, не больше, и вернется.
И задержалась на долгие четыре года. Это были действительно долгие, долгие годы, и хотя пролетели они в наркотическом угаре незаметно, но ничего нельзя забыть и выбросить из памяти...
Когда Катя решила впервые уколоться, попробовать наконец этот самый винт, с помощью которого получали свой кайф окружавшие ее люди, она не знала, что ее первая попытка успехом не увенчается. Она даже потом обрадовалась тому, что так получилось - было страшно, противно.
Ее подруга Светлана в то время жила с самым настоящим вором в законе сейчас его уже нет в живых. Они приехали тогда к нему, а там знакомые лица, "рожи", как называет их сейчас Катя. Светлана укололась, а Катя, "обкуренная в хлам", подумала, что ей вроде бы тоже можно. И Светлана сделала это. Точнее - попробовала сделать. Но у нее не получилось. И хотя на руке остались лишь синяки, Катя испугалась. И три дня носила рубашку с длинными рукавами, чтобы мама не увидела эти синяки, не пристала с расспросами - дело было еще в школе.
Это была первая попытка. Вторая оказалась более удачной. На этот раз укол делал... Алексей.
Можно, конечно, сейчас сказать, что Алексей заставил ее, уговорил, расписал все красочно и уговорил. Но... не совсем так. Катя сама попросила его об этом.
К тому времени она была уже достаточно "насмотренной". Она часто бывала на наркоманских тусовках, на ее глазах варилась эта отрава, и потому Катя была вполне созревшей для начала. Алексею не нужно было ее уговаривать. Он просто принес наркоту, сделал все, что нужно, и уколол.
На этот раз получилось все. Катя нашла то, что, может быть, неосознанно искала все это время.
- Человек находит возможность спрятаться от реального мира, - говорит Катя, - найти дверцу, за которой можно укрыться от сегодняшней жизни, а иногда она бывает не очень приятной. В этом мире потери, обида, мы как бы ощущаем себя чужими, а там-там человек видит возможность хотя бы временного забвения - и находит его. Тот мир совершенно не похож на этот, и он как бы тоже реален...
Помните, мы говорили с вами об иллюзиях и реальности?
Так вот, иллюзии на самом деле ничем не отличаются от реальности. Любая реальность может оказаться иллюзией, точно так же, как любая иллюзия может оказаться реальностью. Например, если мы возвратимся к обманутым старикам, то должны признаться, что всю жизнь эти несчастные люди жили иллюзиями. Но ведь для них-то, для них самих они казались самой настоящей реальностью. Мы полагали, что живем, счастливые, в самой сильной державе, в самом справедливом обществе, но произошло что-то, и выяснилось, что это не так. Совсем не так. Выяснилось, что все это - жестокая иллюзия.
И в какой-то момент Катя приняла иллюзию за реальность. Она ее устроила. Она ее удовлетворила. Правда, время от времени приходилось менять одну реальность на другую, и, пока она не вкатывала себе очередную дозу, реальность этого, трезвого, мира, казалась иллюзией - и так до следующего раза.
И поначалу, вспоминает Катя, она не была "в системе". "Система" - это когда очередная доза нужна постоянно, потому что без нее "кумарит", выворачивает суставы, тело болит нещадно, и избавить от этих невыносимых мук может только очередная доза.
Два года длился этот процесс. Два года Катя не признавалась себе, что она-наркоманка. Она все это время думала, что может соскочить в любую минуту. Но бесконечно это продолжаться не могло, и наконец настал день, когда она отдала себе ясный отчет в том, что они - она и Алексей - самые настоящие наркоманы.
- Наркоманы, - говорит она сейчас, когда все уже позади, - это не те, кто не может соскочить с иглы, это уже те, кто просто укололся. Нужно с самого первого раза прекращать это дело. Хотя, конечно, лучше всего вообще не начинать.
Она поняла, что ее любимый человек погибает, - и тогда-то и пришло прозрение. И она решила во что бы то ни стало... спасти любимого. Это очень на нее похоже: спасать человека от того, чем страдает она сама, и при этом не думать как раз о том, что та же самая участь ожидает и ее.
Она решила спасти Алексея - и сама продолжала колоться. Конечно, у нее не могло это получиться, нельзя спасать от наркомании человека и при этом оставаться наркоманкой.
Но она уже была "в системе".
И все-таки...
Это было время открытий, каких-то озарений, и она вдруг понимала то, что в общем-то и так ясно отстраненному холодному уму, но что обретает великий смысл, когда это прочувствовано каждой клеточкой тела. И она остановилась.
Вот что она говорит, вспоминая то время:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45