- Тебе-то что? - вздохнула Зинаида Антоновна.
- Стыдно. Он же дядька мне!
Зинаида Антоновна покачала головой.
- Все равно надо идти. Не будешь же ты сидеть здесь до конца.
Павел молчал.
- Ну что еще? - насторожилась мать.
- Помнишь, как мы в последний раз были в Хворостовке?
- Это когда Ванька на второе утро приполз с фингалом под обоими глазами?
- Угу! - усмехнулся Павел.
- Всего три года прошло, а кажется - целая вечность, - с грустинкой сказала Зинаида Антоновна.
Павел одним глотком допил "Чинзано", со вкусом затянулся.
- Как-то раз я, Артур и Регинка до утра отрывались на дискотеке в клубе. Регинка была в ударе - вытанцовывала так, что все вокруг глазели на нее, как на столичную звезду.
- Ну, она ведь четыре года на бальные танцы ходила.
- После дискотеки, по пути домой я сказал Артуру, что из Регинки наверняка могла бы получиться классная балерина, - Павел чуть помолчал. - А он глянул на нее и говорит: "Больно сиськастая для балерины".
Зинаида Антоновна рассмеялась, легонько шлепнула сына по спине.
- Ладно, пошли. Перед гостями неудобно.
- Пошли, - Павел потушил сигарету и, идя за матерью, едва слышно запел: - Над Канадой небо синее, меж берез дожди косые...
- Дождь был лютый!.. - одиноко хохочущий Юрий Антонович сладко поежился. - Платье у Катьки к груди прилипло... А соски-то!..
- Вот и Паша! - почти крикнула пунцовая Илга Дайнисовна. - От кого прячешься?
Павел и Зинаида Антоновна с грустной усмешкой глянули на все еще посмеивающегося в кулак Юрия Антоновича, переглянулись.
- От него не спрячешься, - хмыкнул Павел, садясь.
- Сейчас ни от кого не спрячешься, - сказал Артур, взял новую бутылку. - Давай, братан, дябнем за нас, - он наполнил обе рюмки, косо глянул на отца. - Будешь, батя?
Юрий Антонович кивнул.
- Половину.
- О'кей! - посветлел Артур. - Может, еще кому?
Женщины отказались.
- И правильно, - кивнул Артур. - Путь эта рюмка будет чисто мужской. Вздрогнули?
После этой порции стало заметно, что Артур, в отличие от отца и брата, немного захмелел. Мало того, словно стремясь быстрее опьянеть, он и закусывать не стал.
- Интересно, - Елена Антоновна призадумалась. - А что эстонцы пьют на Рождество?
- Пиво хлещут, - Артур поморщился. - А закусывают квашеной капустой и кровяной колбасой.
- Жуть какая!
Глянув на брезгливо скривившихся теток, Павел развеселился.
- Кровопийцы - что с них взять?
В это время Юрий Антонович осмотрел стол и зафиксировал взгляд на коробке с пирожными.
- Шоколадные?
- Они самые, - кивнула хозяйка, приподнялась. - Чайку?
Юрий Антонович протестующе помахал рукой, надкусил пирожное и, традиционно чавкая, пояснил:
- Шоколад с чаем не сочетается. А кофе я больше не хочу.
Артур в очередной раз потянулся к бутылке.
- Хватит, Артур! - крикнула Илга Дайнисовна.
- Отвали.
- Ты как с матерью разговариваешь? - грозно проговорил Юрий Антонович, но с вымазанным ртом выглядело это довольно комично.
Артур брезгливо посмотрел на него, наполнил рюмку и тут же выпил.
- Чтоб им всем!..
Родители ошарашенно уставились на быстро пьянеющего сына.
- Ну, че вылупились? - протянул Артур. - Дайте хоть вмазать спокойно!
- Всему есть предел...
- Да знаю я свои пределы! - раздраженно оборвал Артур отца. - Ты за собой следи - извраще...
- Хватит вам, - встревожилась Зинаида Антоновна. - Рождество ведь!
Артур победоносно глянул на отца.
- Слыхал?
Юрий Антонович побледнел от напряжения, но удержал эмоции в себе.
- А ты, Артур, не пей больше, - сказала Зинаида Антоновна. - Я тебя очень прошу!
Племянник посмотрел на нее мутноватыми глазами, посопел и нетвердой походкой удалился из гостиной.
- Куда ты? - забеспокоилась Илга Дайнисовна.
- В сортир! - рявкнул сын уже из прихожей.
- Во бешеный! - поразилась Елена Антоновна, скрестила руки на груди. Упиться, видите ли, не дали.
- Что с ним, Юра? - спросила Зинаида Антоновна.
Юрий Антонович провел пятерней по макушке, облокотился на колени и, глядя в стол, тихо произнес:
- Не знаю. Но таким он бывает все чаще...
- Чего тут думать? - воскликнула Елена Антоновна. - С жиру бесится!
- Не лезь! - процедила Регина.
- Ты что, не видишь, как этот бандюга со своими родителями?..
- Да заткнись же ты! - Регина страдальчески закатила глаза. - Хоть в праздничный день побудь человеком.
Елена Антоновна изумленно посмотрела на дочь и заговорила вдруг тише:
- Тоже мне праздник. Раньше были праздники - с парадами, демонстрациями. Юмористы по телевидению выступали...
- Дефицит выбрасывали, - с сарказмом добавил Павел.
- Вот именно, - кивнула тетка. - Создавали праздничную атмосферу. А сейчас? Товаров море, да позволить себе люди ничего не могут. Сидят все по квартирам, друг на друга глазеют...
- Опять в толпу охота? - с усмешкой поинтересовался Павел.
Елена Антоновна от него лениво отмахнулась, зевнула и глянула в окно.
- Салют-то хоть будет?
- Ты что? - Илга Дайнисовна едва не выронила чашку. - Рождество не Новый год!
- Я и говорю: скукотень.
Артур возвращаться в гостиную не спешил. Он сидел в темноте за кухонным столом с увесистым "ТТ" в руке, покачиваясь, отхлебывал из дорогой фляжки молдавский коньяк и изображал стрельбу по неведомой мишени за окном. Пистолет обошелся в три с половиной тысячи, он прикупил к нему кучу патронов, но не сделал еще ни одного выстрела. Раз пять уже порывался выбраться в тир и отвести душу, но никак не получалось.
В дверном проеме возникла Регина. Сидя к ней спиной, Артур сестру не заметил и не услышал и продолжал пхыкать. Лицо его при этом было откровенно скучающее, но в глазах тлел недобрый огонек. Поначалу Регина смотрела на него с едва сдерживаемой усмешкой. Но когда он поднес вдруг дуло к виску, не на шутку испугалась.
- Перестань!
Артур замер, потом все же пхыкнул и обронил руку с пистолетом на стол.
- Шутю. Сам с собой.
Регина села напротив брата, заглянула ему в глаза.
- Зачем ты напиваешься?
- Душа требует, - Артур пожал плечами.
- Пистолет таскаешь с собой тоже для души?
- Ага, - Артур прижал оружие к груди, нежно погладил.
- Дурак ты! - вспыхнула Регина.
- Не гневи меня, - протянул брат. - Не то палить начну.
- Напугал, господи. Ты и кошки в жизни не обидел.
- А кто говорит о кошках? - обиделся Артур и приставил пистолет к виску.
Регина вскинулась, с большим трудом, налегая всем телом, опустила его руку на стол.
- Придурок! Комплексы замучали?
- Я бандит, - хмыкнул Артур и безвольно сник. - Какие тут комплексы?
- Ты пьяный дурак! Строишь из себя черт-те что, таскаешь повсюду эту идиотскую железяку... Почему тебе так охота бандюгу из себя изображать?
Артур посопел, пожал плечами.
- Легенда творит человека.
- Наклюкался, - поморщилась Регина. - Что, стыдно быть котом?
- И ты, сестренка, меня не понимаешь. Я тебя понимаю, а ты меня - нет, - Артур подпер голову ладонью. - А Галка понимает.
- Что за Галка?
- Проститутка, как и ты...
Регина наотмашь врезала Артуру по щеке, голова его бессильно сникла.
- Ладно, - тихо смеясь, он поднял голову, пощупал пылающую щеку. - Она - проститутка, ты - гетера, гейша... Кто там еще?
Регина закусила губу и отвернулась.
- Галка и впрямь дешевка, - продолжал Артур. - Я беру ее на сутки за половину обычной ночной ставки. Но она меня понимает... - Тут его осенило: Ты, небось, клиентов своих тоже понимаешь?
- Придурок, - холодно произнесла сестра, уходя.
- За умного у нас Пашка, - сказал Артур, глотнул из фляжки, едва не выронив, спешно вернул ее на стол и схватился за виски. - Ух ты, мамочки!..
Полгода назад, где-то в апреле, на Артура наехал Трей - из новых крутых. Потребовал "десятину" и почему-то не заикнулся ни о какой "крыше" взамен. Артур платил Иванову вдвое больше, но, предпочитая иметь хомут, пусть и тяжкий, зато давно знакомый и проверенный, решил не ерзать и от Трея отмахнуться.
Однако Иванов сказал:
- Плати и ему.
- Как так? - обалдел Артур. - За какую такую, на хрен, радость?
- За счастье быть живым и даже здоровым.
Артур начал понимать, что он чего-то не понимает, и решил прояснить положение.
- Значит, тебе я должен будут по-прежнему отстегивать двадцать процентов из кровно заработанных, но уже не за "крышу", а за твои красивые... Что у тебя красивое-то? Хрен с ним, ухи! А ему "десятину" за сладко звучащую фамилию? Завтра явится какой-нибудь Хачикян, скажет: "Вишь, дарагой, какой у меня нос бальшой? И гони за это тридцать процентов". Я и ему должен будут "максовать"?
Иванов досадливо сплюнул, подтянул Артура за воротник к себе поближе. Громилы за его спиной насторожились.
- Слушай сюда и знай: я презираю таких ублюдков, как ты, но дело сейчас совсем не в этом. Трей - большая сила. За ним полиция и важные фигуры. Платят ему не за "крышу", а за радость жить и грести "капусту"...
- Но это значит, что мне придется...
- Будешь побольше драть со своих коз, - Иванов увидел в глазах Артура растущую злость и рассвирепел. - Будешь платить - и точка! Кем ты мнишь себя, урод? Да ты гнида! Ты же из пизды кормишься, котяра!
- Я и тебя кормлю оттуда.
Иванов на какое-то время онемел. Потом щелкнул своим бугаям.
- Сделайте ему профилактику.
Артура били недолго и не в полную силу - "дойную корову" убивают только после того, как она перестает доиться. Но все равно сломали ребро и два пальца. Изрядно досталось голове; с той поры она и начала болеть...
- До самой смерти не забуду, - прижимая ладонь к груди, Зинаида Антоновна боролась с одолевающим ее смехом, - как ты, Юра, лет так в десять сшил из школьных транспарантов парашют и полдня спускал на нем с водонапорной башни кошек и собак! Помнишь?
Юрий Антонович наморщил лоб, пожал плечами.
- Ну как же? - удивилась сестра. - Скандал ведь был на весь колхоз! Лен, а ты?..
- Как не помнить? - Елена Антоновна усмехнулась. - После школьного собрания мать распорола ему ремнем кожу на макушке.
- Разве за это? - Юрий Антонович на секунду нахмурился и вдруг заулыбался. - Я другое не забуду... - он поскреб подбородок, никак не отмирающим жестом пригладил пятерней жалкие остатки шевелюры на макушке. Дарью и Таню Кречетовых помните?
Предвидя повторение одной из многих неоднократно слышанных "эротических" историй, сестры погрустнели. Регина уставилась на экран давно выключенного телевизора.
- Наши девчата частенько купались на лесной стороне озера, - напомнил Юрий Антонович и, хихикая, сознался: - А мы, парни, ходили туда подглядывать... Еду как-то раз на велосипеде из лесничества, слышу: девки смеются и вроде как в воде плещутся.
В дверном проеме возник пока никем не замеченный Артур. Мокрые волосы его были всклокочены, по лицу стекали капли воды. Он был почти трезв, во всяком случае, выглядел таковым. Направленный на отца взгляд казался пустым. Если бы не пистолет...
Юрий Антонович продолжал:
- Я велосипед отставил и крадусь на голоса...
- Угомонись, старый черт! - воскликнула пунцовая супруга. - Ну, что за человек?
Юрий Антонович косо глянул на нее.
- На себя посмотри...
- Прекратите! - потребовала Зинаида Антоновна. - Не забывайте, что сегодня святой день.
- В Рождество - и такое! - сокрушенно пробормотала Илга Дайнисовна.
Юрий Антонович пробурчал что-то неразборчивое, нахохлившись, оглядел стол и вновь взялся за пирожное.
- Люблю я все шоколадное.
- А как насчет свинцового? - с кривой усмешкой спросил Артур, приткнув к его затылку дуло пистолета.
Илга Дайнисовна обернулась, сдавленно вскрикнула и прикрыла рот ладонью. Остальные не решились и пикнуть.
- Не наложил в штаны? - Артур шумно принюхался.
- У тебя что, крыша съехала? - Павел первым обрел дар речи. - Убери ствол!
- Не лезь! Это наше дело.
- Так и разбирались бы у себя дома!
Зинаида Антоновна бросила на сына негодующий взгляд.
- Сынок... - прочавкал Юрий Антонович. - Ты... что?
- Не догадываешься? - Артур на миг призадумался. - А может, шлепнуть тебя без разъяснений?
1 2 3 4 5 6 7 8 9