- Помимо прочего, он незаконно хранит немецкий карабин.
- Возможно сопротивление? - спросил Волоков.
- Если мы не опоздали, - проговорил Мазин. - Я видел его сына возле дома, а окно открыто. И мальчишка бойкий...
Он не ошибся. Матвей сопротивления не оказал. В доме его они застали рыдающую жену.
- Говорила я ему, извергу, - кричала она взахлеб, - не доведет тебя лихость до добра! Дострелялся, живодер! На кого ж ты нас с дитем бросил?!
- Где ваш муж? - спросил Мазин по возможности мягко.
- В горы побег. Как вертолет прилетел, как увидел Матвей милицию, затрясся весь, а тут Колька бежит: "Папка, за тобой!" Он быстро фуфайку натянул, оленины вяленой напхал в сумку и через речку подался.
Мазин оглядел поросшие орешником склоны над рекой. Выше их, совсем как в день его приезда, курились, темнели, смыкаясь в тучу, неизвестно откуда набежавшие облака.
- А Николай где?
- В сарае ревет. Боится показаться.
- Ладно. Не расстраивайтесь раньше времени. Борис, отдай свою пулю Дмитрию Ивановичу и расскажи о наших похождениях. А мне хочется с мальцом потолковать.
И он пошел через двор к сараю.
Охотничий вислоухий пес с опечаленным, растерянным взглядом ткнулся в ладонь Мазина шершавым холодным носом и отошел от двери, пропустив его в тесное помещение, где на березовом чурбаке сидел Коля и размазывал по щекам слезы.
Игорь Николаевич провел пальцами по взбившимся вихрам.
- Ревешь?
- Убью...
- Кого?
- Очкастого. Подстерегу в лесу и убью.
- Этим отцу не поможешь. Навредишь. Самого арестуют.
- Пусть!
- Нельзя, и сыщик!
- Пусть!
- А я сказал нельзя. Дело есть.
Коля поднял синие глаза. Они быстро заплывали слезами.
- Какой ты голубоглазый! Вытрись-ка, возьми платок. Два человека отцу твоему помочь могут - я и ты. Если тебя задержат, мне вдвое труднее станет. Поэтому кровную месть отложим до лучших времен. Сейчас работать нужно. Как думаешь, отец уйдет или поблизости скрываться будет?
Николай нахмурился, заколебался.
- Нужно мне доверять. Иначе нельзя. А я - тебе. Далеко отец?
- Не уйдет он...
- Тогда договор такой, вернее - задание. Не теряя ни минуты, отправляешься на поиски отца. Найдешь, скажешь: пусть не паникует. За то, что натворил, ответить нужно. Лишнего я не допущу. Пусть посидит день-два в лесу. Важно, чтобы ты знал где. И будь под рукой, чтобы я мог с отцом связаться, когда потребуется. Все запомнил?
- Запомнил.
- Доверяешь? Если нет, можешь отказаться.
Мазин дотронулся до грубо сложенной летней печки.
- Ночью мороз был, а у вас тут тепло.
- Папка топил. Что-то делал в сарае.
- Да... вот еще. Возьми, отдай отцу.
Игорь Николаевич держал в руке гильзу.
- Это... та, да?
- Она. Передай в знак доверия. И возвращайся побыстрее!
Он проводил взглядом мальчика, побежавшего через поляну к речке, и направился в поселок.
- Игорь Николаевич!
Галя шла навстречу, ступая по непросохшей траве мокрыми синими кедами.
- Галочка, вы сегодня хорошо выглядите.
- Благодарю, товарищ подполковник!
- Вы решили обращаться со мной официально? А я-то мечтал побродить с вами по горам, поискать эдельвейсы.
Галя вынула увядший цветок из карманчика стеганой куртки.
- Пожалуйста.
- Что это?
- Эдельвейс.
- Такой невзрачный?
- Я вам тоже невзрачной покажусь, когда присмотритесь. Поэтому попросите вашего друга, майора, отпустить меня домой. Мама заждалась. Я ж собиралась туда и обратно, а застряла.
- Возможно, вы ему понадобитесь.
- Зачем? Матвея ловить?
- Вы уже знаете?
- А то! Говорят, из-за золота он рехнулся. Двух человек убить, это ж нужно! Психопат несчастный!
- Вы верите в эту историю?
- Так сбежал же он. Был бы не виноват, зачем бежать?
- Мысль ваша, Галочка, только кажется логичной.
- Что, не так?
- Не знаю. Много странного.
- Странное знаете что? Вот видишь человека, и в голову тебе не приходит, что видишь его в последний раз. Михаил Михайлович сказал: "Иду за лампой!" И не вернулся... Ужасно это! А вчера возвращаемся мы с Олегом, вечереет, снежок чуть срывается, Демьяныч навстречу. "Здравствуйте, говорю, - дедушка! Куда собрались на ночь?" А он ласково так, уважительно: "Матвея иду проведать, подарочек есть для него". Сверток под мышкой держит. И пошел... Навсегда...
- Демьяныч направлялся к Филипенко? Что было в свертке?
Галя покачала головой:
- Я вам, Игорь Николаевич, про то, что в душе возникло, рассказываю, а вы сразу на служебный лад переворачиваете. Сухой вы человек. Потому и эдельвейс вам не понравился. Не знаю я, что в свертке было.
- Да, Галочка, потерял я, видно, в ваших глазах. Кажется, опять гроза собирается.
Он посмотрел на тучи, утрамбовавшиеся на этот раз не на пути в долину, а сбоку, в понижении между горами.
- Это не наша. Сюда не доберется. Над Красной выльется.
Они проходили мимо пруда. Вертолет стоял на лужайке, но в домике никого не было. На берегу на откосе маячила длинная фигура.
- Валерий осматривает место происшествия.
Художник заметил Мазина с Галиной, побежал через луг.
- Доктор, постойте! Вы искали меня вчера?
- Доброе утро, Валерий! Я не доктор.
- Если я вам нужен...
- Теперь делом занялась милиция.
- Плевал я на формалистику! Если я вам нужен...
- Может быть, я вам нужен, Валерий?
- Черт с вами! Вы мне нужны! Всегда поворачиваете по-своему.
- Успокойтесь. Я хитрю. Вы мне тоже очень нужны, однако я в двусмысленном положении. Вторжение в сферу чужих полномочий...
- Не будьте служакой! - перебил художник. - Знаю, что вы не доктор, но как-то не представляю вас в мундире.
- Спасибо за признание. Что ж... Поговорить стоит. Подождите меня здесь, а? Я провожу Галочку и вернусь.
- Ладно...
Когда Мазин возвратился, Валерий стоял почти там же, только прислонился плечом к сосне.
- Заждались?
- Нет. Знал, что наврете. Нужна вам эта колдунья! Какую-то мысль преследовали.
- Была и мысль. Спросил кое-что у Глеба. Перекинулся парой слов с майором. Но вашего пренебрежения к Гале разделить не могу. В хижину зайдем?
- Нет. Не хочу туда. Лучше на воздухе. Что вы хотели узнать?
- Боюсь, что теперь, после смерти Демьяныча, это не так значительно, чем то, что хочется рассказать вам.
- Мне не хочется. Я себя за шиворот тяну! Только не стройте глубокомысленную рожу, не надувайте щеки, не изображайте гениального сыщика, который все знает! Ни черта вы не знаете и не узнаете, если я вам не скажу. Но я скажу, потому что я идиот!
- Нельзя ли помягче, Валерий?
- Нельзя. Столько лет считать себя умником - и вдруг убедиться, что ты круглый дурак! Такие переходы мягко не даются.
- Что это вы ополчились на собственную порядочность? Зачем?
- Порядочность? Ха-ха-ха! Впрочем, так с дураками и обращаются. Примитивно! Голыми руками! Я разочарован, доктор. Нельзя меня так покупать! Я сам, понимаете, сам!
- Я сказал то, что думал, Валерий.
- Тем хуже. Хотя вы правы: дурак и порядочный - почти одно и то же. В моем случае особенно. Порядочный дурак! Незаурядный.
- Напрасно вы смешиваете эти понятия.
- А есть разница? Тонкие нюансы?
- Чтобы быть порядочным, требуется мужество.
- Как вы меня покупаете! - повторил Валерий. - Скажите еще, что любите меня, как родного, добра желаете!
- Зачем врать? Родных я люблю больше.
- И все же врете! Играете, как кошка с мышью, и ждете, ждете с вожделением, когда же сорвусь я, выболтаю. Признания добиваетесь.
- Признания мало, чтобы установить истину.
- Когда брешут. А если правда?
- В чем правда?
- В том, что не могу я, не могу вынести, чтобы вместо меня, за мою вину вы упрятали за решетку этого примитивнейшего дикаря, ничтожного живодера Филипенко!
- Он сбежал.
- Потому что идиот. Еще хуже меня. И с карабином наверняка. Пока вы его возьмете, половину перестреляет - и все ему! Вышка! Или как так у вас говорится?
Мазин не ответил.
- Молчите? Как удав, который ждет кролика? В одни ворота играете. Видите же, что у меня нервы сдали!
- Валерий, вы из тех людей, на которых после пьянки находят приступы покаяния и самобичевания. Я бы вам посоветовал опохмелиться. В хижине осталась бутылка.
- В хижину не пойду. И прекратите ложь! Ведь дрожите от нетерпения!
- От страха дрожу.
Художник широко раскрыл глаза.
- Боюсь, наплетете несуразного. Ну, лучше мне плетите, чем там, под протокол.
- Да прекратите ж вы под добряка работать! Глотайте кролика с потрохами, с ушками, с хвостиком пушистым Пусть правда торжествует на земле. Пасечника гнусного я убил, а не Филипенко.
- Попробуйте доказать! - вздохнул Мазин.
- До-ка-зать? - Валерий сжал кулаки. - Не жирно ли будет, товарищ подполковник?
- Валерий, я не понимаю, чем вы возмущены. Вы что, оваций ждали, букетов? Чем вы хвастаетесь? Какими заслугами? Кровопролитием? Зря! Признанием? Тоже не подвиг, между прочим. Майор Волоков - работник отличный. Если вы виноваты, докопается. Так что признание вам одному нужно. Чтобы на снисхождение и смягчение рассчитывать.
На лице Валерия появилась гримаса.
- Как вы со мной заговорили! Как заговорили!.. Впрочем, ждал.
- Не ждали Привыкли, что нянчатся с вами.
Валерий напрягся.
- Гражданин подполковник! А что, если я побегу? Стрелять будете?
- Мой пистолет остался в служебном сейфе. Да он и не понадобится. Никуда вы не побежите. Некуда бежать! Поэтому рассказывайте, что у вас произошло с Демьянычем.
- Произошло! Дал ему по морде - и все! Убивать не собирался.
- И он свалился в речку?
- Зачем в речку? На пол.
- Где вы его били?
- В хате. Не бил. Один раз ударил.
- За что?
- Заработал. Затрещина ему причиталась - это факт. А вот больше.
- Тут вы не уверены?
- Не уверен.
- По-вашему, убитый до берега сам добрался?
- Убитый? Смеетесь?..
- Кто смеется, Валерий? - Мазин перешел на "ты". - Одно из двух: либо ты убил старика - и тогда он не мог ходить по берегу, либо ты морочишь мне голову. Давай уточнять, что ты сделал после того, как ударил Демьяныча?
- Плюнул и ушел.
- И больше его не видел?
- Сегодня. В белых носках.
- Как же он попал в речку?
- Неужели не понимаете? Он очухался и решил сделать холодную примочку. Пришел на берег, но в голове-то кружилось. Споткнулся.
- И захлебнулся?
- Выпил лишнего.
- Сам виноват, выходит?
- Не знаю, как это по вашему кодексу рассматривать.
- А по-твоему, как?
- Если б я его не ударил, был бы жив. И Филипенко бы не сбежал.
- Филипенко-то в убийстве твоего отца обвиняют.
- Не может быть! Не убивал он отца.
- И это на себя возьмешь?
- Ну! Ну...
- Введи, пожалуйста, глаза в орбиты, Валерий, и не воображай себя ни жертвой, ни героем. Как родного я тебя не люблю, но помочь хочу Насколько это возможно для такого избалованного сумасброда.
- Вы, кажется, сочувствуете мне, подполковник?
- Называй меня по имени и отчеству.
- Нахально прозвучало?
- Неуместно.
- Ладно. Не буду. Вы мне насчет старика поверили? Что я ударил и ушел?
- Да.
- Это по-человечески. Службист бы усомнился. Решил бы, что убил, оттащил на берег и бросил: плыви по волнам, нынче - здесь, завтра - там, до самого синего в мире...
- Оттащил? - заинтересовался Мазин.
- Ну вот, теперь ухватитесь.
- Не бойся. Следы его, не твои. Но экспертиза, Валерий, утверждает, что пасечник не утонул. В воде он оказался уже мертвым.
- Лапкой гладите, а коготки наготове?
- А тебя только лапкой можно? Небось жалеешь уже, что правду рассказал?
- Да уж эксперты ваши того не скажут. А в самом деле, ну зачем я наговорил вам это? Филипенко пожалел? Ну кто этот Филипенко?
- Человек. Сынишка у него есть.
- Гомо полусапиенс. Черт с ним! Смотрите, Игорь Николаевич, какой дождь на Красной речке льет! А у нас солнце.
- Туман у нас, Валерий. Как в твоей голове. О чем жалеешь? Чего мечешься? С собой воюешь. Хорошего в себе стыдишься. В маске щеголяешь. Приоткрыл чуть и перепугался! Да чего? Не суда даже, а того, что дураком сочтут. Почему? Человека всякая низость, хоть случайно совершенная, хоть по обстоятельствам, тяготить должна, покоя не давать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24