«Как это забавно все-таки, – думала она, – гулять здесь, направляясь никуда!»
Неожиданно ее посетила новая и удивительная мысль. Ей приходилось гулять и в заросших травой низинах плодородных долин, и по песчаным берегам океанов, и по лесным дорогам, – и всегда вокруг было на что смотреть, на чем с отрадой останавливался взгляд. За холмом вставала роща, за рощей виднелась вересковая пустошь, в ту сторону вела дорога, упиравшаяся в ферму, а другая дорога уходила вдаль, где на самом горизонте виднелся еще один городок у излучины реки.
Но здесь… Здесь совершенно ничего не было. Несколько шагов в сторону от гостиницы – и вы попадали в никуда. Направо, налево, прямо – один лишь голый светло-коричневый горизонт.
Она не торопясь шагала по песчаной земле. Воздух был восхитительный. Он был горяч, но не слишком. Термометр, подумала она, должен бы показывать около семидесяти. И, кроме того, в воздухе веял слабый, очень слабый ветерок.
Она шагала минут десять, потом остановилась и повернула голову.
Гостиница со своим убогим хозяйством сразу стала меньше, изменившись весьма забавным образом. Издали она казалась на удивление привлекательной.
За гостиницей виднелась железнодорожная станция, подобная маленькой, сложенной из камней, пирамиде.
Джоанна улыбнулась и продолжила свой путь. В самом деле, воздух здесь был восхитительный! В нем ощущалась глубокая чистота, ясная прозрачная свежесть. В нем не чувствовалось ни затхлости сырых городских окраин, ни едкой горечи городского смога – спутника человеческой цивилизации. Солнце, небо и песок – и все! В непривычной чистоте воздуха Джоанне чудилось что-то пьянящее, словно какая-то сладкая отрава была растворена в нем. Джоанна вздохнула полной грудью. Этот глубокий вздох доставил ей чрезвычайное наслаждение. Действительно, она попала в довольно привлекательную переделку! Какой восхитительный перерыв в монотонной суете ежедневного существования! Она уже была совершенно довольна тем фактом, что поезд ушел, не дождавшись ее. Двадцать четыре часа абсолютного спокойствия и тишины должны благотворно подействовать на нее. И вовсе ни к чему так спешить домой. В конце концов, она может послать Родни телеграмму, как только доберется до Стамбула, и объяснить причину задержки.
Милый старина Родни! Что, интересно, он сейчас поделывает? Впрочем, она это знала и сама. Конечно же, он сидит у себя в офисе, в компании «Олдерман, Скудамор и Уитни». У него отдельный кабинет, совершенно прелестная комнатка на первом этаже, выходящая окнами на рыночную площадь. Он перебрался туда после смерти старого мистера Уитни. Он очень любил этот небольшой тихий кабинетик. Она вспомнила, как однажды пришла к нему посмотреть, как он устроился, и застала его стоящим у окна и разглядывающим площадь (как раз был рыночный день) и стадо скота, которое пригнали на продажу.
– Посмотри, очень хорошая порода, короткорогая, – с теплотой произнес он. (А может быть, вовсе и не короткорогая – Джоанна была не очень сильна в сельском хозяйстве. Во всяком случае, он сказал что-то такое).
– Я хотела поговорить о новом бойлере для общего отопления, – сказала она тогда мужу. – Я думаю, если поставить гэлбрайтовский, то это будет слишком дорого. Может быть, я поинтересуюсь, сколько будет стоить у Чамберлайна?
Она помнила, как медленно повернулся Родни, снял свои очки и потер пальцами глаза. Потом он посмотрел на нее далеким, отсутствующим взглядом, словно совсем не видел ее. Она помнила интонацию, с которой он произнес: «Бойлер?» – как будто речь шла о чем-то непостижимо далеком, о чем он никогда не слышал. А потом он сказал такую глупость!
– Я полагаю, Ходдесдон продает этих молодых быков напрасно. Очевидно, он очень нуждается в деньгах.
Она подумала тогда, что это очень хорошо, что Родни так интересуется фермой старого Ходдесдона, расположенной в деревушке Нижний Луг. Бедный старина Родни! Было заметно, как он крепко сдал за последние годы. Но ей все-таки хотелось, чтобы Родни выглядел чуточку живее и внимательней слушал, что ему говорят. В конце концов, клиенты считают, что адвокат должен обладать острым и проницательным умом, а если Родни будет сидеть перед клиентом с таким отсутствующим видом, то скорее всего произведет на него крайне неприятное впечатление.
– Проснись, Родни, – сказала она ему тогда с досадой. – Я говорю тебе о бойлере, о бойлере для общего отопления!
Родни ответил, что он за то, чтобы воспользоваться услугами Чамберлайна, но это скорее всего будет дороже, и им следует хорошенько подумать. Затем он взглянул на груду бумаг, лежавшую перед ним на столе. Она сказала тогда, что ей, наверное, не следует отвлекать его, что у него, похоже, накопилось много работы.
Родни улыбнулся и ответил, что в самом деле у него накопилось много работы и что он напрасно тратит время, разглядывая рынок.
– Вот почему я люблю эту комнату. Я всю неделю жду пятницу. Послушай, как они мычат.
Он поднял руку, указывая в окно; она прислушалась и услышала гудение рынка, мычание и блеяние животных – весь этот беспорядочный шум и гвалт, производимый коровами и овцами. Но самое забавное было то, что Родни все это нравилось. Он стоял у окна, прислушиваясь, чуть склонив голову набок, и улыбался.
Ох, нет, сегодня вовсе не рыночный день. Так что скорее всего Родни сидит за своим столом, не отвлекаясь на посторонние вещи. И вообще ее опасения, что Родни покажется своим клиентам глупым и невнимательным, видимо, не имеют никаких оснований. Среди всех работников фирмы он пользуется наибольшей популярностью у клиентуры. Все его любят, а это в адвокатской практике, считай, половина успеха!
«Да, с ним для меня весь мир словно преобразился!» – с гордостью подумала Джоанна.
Мысли ее обратились к тем дням, когда Родни рассказал ей о предложении своего дяди.
Речь шла о давнем, прочном и процветающем семейном деле, и все считали, что Родни должен войти в семейный бизнес после того, как сдаст экзамены на адвоката. Но дядя Генри предложил ему полноправное партнерство, причем на таких великолепных условиях, которые показались ей неожиданным счастьем.
Джоанна не замедлила выразить свое удовольствие по поводу ожидающих Родни перспектив; она с теплотой и радостью поздравила его, но тут же заметила, что Родни вовсе не разделяет ее восторга. Она спросила его, почему он не рад своим блестящим перспективам, и в ответ он с горечью произнес совершенно немыслимые слова:
– Если бы ты только знала!..
– Но Родни! – в недоумении воскликнула она. Она отчетливо помнила побелевшее лицо Родни, обращенное к ней. До этого дня она совершенно не понимала, насколько нервным был ее Родни. Его руки, срывавшие стебли травы – они стояли у клумбы с цветами, – дрожали крупной дрожью. В его темных глазах светилось странное выражение отчаяния и беззащитности.
– Если бы ты знала, Джоанна, как я ненавижу контору! – произнес он. – Как я ее ненавижу!
Джоанна легко впадала в сочувствие, такова была ее натура.
– Ох, дорогой мой, я так тебя понимаю! – воскликнула она. – Это в самом деле ужасно – день за днем, годами, перекладывать с места на место бессмысленные бумажки! Это такая утомительная и скучная работа! Но ведь тебе предлагают партнерство, а это, мне кажется, совсем другое! Я хочу сказать, что тебе самому будет интересно заниматься такой работой.
– Контракты, аренды, домовладение, переговоры «ввиду вышесказанного», «по причине нижеперечисленного»… – с сарказмом подхватил Родни.
Вся эта законоведческая белиберда полилась потоком, и Джоанна даже испугалась того, что поняла: по сути она очень плохо знает Родни. Но она так его любила!
– Но ведь мы все всегда считали, что после сдачи экзамена ты поступишь на работу в какую-нибудь адвокатскую фирму!
– Да, я понимаю, я все понимаю. Но откуда я мог знать, что эта работа станет для меня такой ненавистной?
– Но… Я думала… И что же ты намерен делать?!
И тогда он заговорил, заговорил с жаром, с горячей искренностью человека, открывающего свои самые заветные желания.
– Джоанна, я хочу на ферму. Сейчас как раз на продажу выставили одну – Малый Луг. Хозяйство, конечно, в запущенном состоянии, Хорли совсем забросил его, но зато все имение будет продаваться недорого! А, между прочим, там очень хорошая земля!..
И слова хлынули из него неудержимо. Он строил далеко идущие планы, пересыпая речь сельскохозяйственными терминами, которые ее сбивали с толку, потому что она ничего не знала о сортах пшеницы и ячменя, о севообороте, о породах молочных коров и о ежедневном содержании скота.
– Малый Луг? – растерянно переспросила она, хотя прекрасно расслышала название этой фермы. – Но это же почти у самого Ашелдона! В самой глуши, за много миль от жилых мест!
– Но там очень хорошая земля, – с жаром возразил Родни. – И расположение там совсем не плохое..
И Родни снова разразился горячей речью в защиту деревенского образа жизни. Она даже не предполагала прежде, что он такой энтузиаст сельского хозяйства и может говорить о деревенских делах с таким жаром, с таким воодушевлением.
– Но, дорогой, – с сомнением сказала она. – Но, дорогой, мы хоть сможем прожить на то, что нам даст это хозяйство?
– Прожить? Да, конечно! Еще как сможем!
– Я спрашиваю об этом, потому что слышала от людей, что фермерство теперь не дает большого дохода.
– Ну что ты! Это совсем не так! – улыбнулся Родни. – Вернее, это так, если тебе совсем уж не везет в жизни, или у тебя нет никаких средств.
– Я хотела сказать, что это не совсем практично, – пояснила Джоанна.
– Напротив, Джоанна! Это очень практичная мысль. У меня есть немного своих денег, ты же знаешь. И если ферма сразу будет давать хоть какой-нибудь доход, то все со временем образуется, все пойдет на лад. Представь себе, какая прекрасная жизнь у нас будет тогда! Это же здорово – жить на ферме!
– Прости, Родни, но я сомневаюсь, что ты знаешь, как вести хозяйство.
– Нет, почему же! Разве ты не помнишь, что мои родители жили в Девоншире и были богатыми фермерами? Когда мы были маленькие, то проводили у них каждое лето! С тех пор я никогда не был так счастлив, как в те дни, во время каникул, у них на ферме.
Да, верно говорят люди, подумала она тогда, мужчины – сущие дети…
– Позволь тебе заметить, дорогой, – как можно мягче сказала она, – что жизнь – это совсем не сплошные каникулы. Мы должны думать о будущем. Не забывай, что у нас есть Тони.
В то время Тони был одиннадцатимесячным младенцем.
– А может быть и еще кто-то, – добавила она, загадочно посмотрев на мужа.
Он бросил на нее короткий вопросительный взгляд, она улыбнулась и кивнула.
– Но разве ты не понимаешь, Джоанна, что это даже еще лучше? Ферма – самое прекрасное место для детей. Там самые здоровые условия. У детей всегда будут свежие яйца, парное молоко, они будут везде бегать и веселиться, они научатся присматривать за скотом.
– Ох, Родни, но ведь есть так много вещей, о которых тоже нельзя забывать. Например, школа. Наши дети должны учиться в хорошей школе, а хорошие школы всегда дорогие. А обувь, а одежда, а зубные врачи и вообще врачи… И потом, им ведь нужны друзья, причем друзья из приличных семей. Ты не должен делать только то, что хочется тебе. Если ты дал детям жизнь, ты должен позаботишься о них. В конце концов, в этом состоит твой отцовский долг.
– Они там будут счастливы, – упрямо проговорил Родни, но в его голосе уже слышалась неуверенность.
– Это непрактично, Родни, в самом деле это непрактично. – Подумай, если ты поступишь на работу в фирму, ты будешь зарабатывать не меньше двух тысяч фунтов в год.
– Я тоже так думаю. Я без труда буду получать такие деньги. Но дядя Генри получает еще большие.
– Вот! Ты видишь! Разве можно упускать такой случай? Это было бы сумасшествием!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33