У нее было состояние, как будто бы она выпила немного гарольдовского бренди. Еще один плюс за сегодняшний день. Конкретный знак того, что Уолтер проявляет к ней несколько больший интерес, чем обычно позволяют хорошие манеры.
Она села на кровать, спать и вовсе расхотелось. Ей есть над чем поразмыслить. Настало время проанализировать ее чувства к молодому психиатру.
Она много слышала и читала про любовь. Для всех это была любимая тема для обсуждения. Рассказы о великой любви становились бестселлерами. Песни о любви были всегда в десятке самых популярных. Но до этого девушка никогда не ощущала что-либо подобное тому, о чем все поют или пишут.
Да, конечно, Дженни любила отца, мать, бабушку. В меньшей степени она любит Кору и Ричарда. Но это совершенно другая любовь. Не потому, что ее меньше, а просто это другая любовь.
Затем острой болью отозвались в ней все те любовные истории с печальным концом, что она сумела припомнить. В них все заканчивалось смертью. И то, что это была любовь другого рода, вовсе не значит, что она закончится как-то иначе.
Дженни отказала себе в удовольствии погрузиться в дальнейшие романтические размышления.
Она закончила приготовления ко сну, немного посидела, остужая свой пыл. Она думала о том, что возьмет да и случится, разбив вдребезги ее мечты. Пессимизм был ее второй натурой, и Дженни этого не отрицала. Сейчас не время меняться.
Все равно приглашение на этот сеанс – уже плюс.
Этого нельзя отрицать.
Прежде чем выключить свет, Дженни решила задвинуть шторы на окнах. Утром Гарольд всегда раздвигал их и завязывал золотистым шнуром. Она подумала, что слугу нужно предупредить, чтобы не делал этого.
Как только была опущена первая половина бархатных портьер, Дженни похолодела. Ее сердце бешено забилось в груди, ладони стали холодными и влажными от страха. Там на газоне в этот поздний час она заметила мужчину, крадущегося вдоль забора в направлении конюшен. Он старался двигаться как можно незаметнее.
Девушка замерла за портьерой, продолжая наблюдать за ним.
Мужчина двигался по направлению от дома, а не к нему. Он шел не скрываясь в тени и старался как можно быстрее пересечь освещенные участки. Прямо перед ним находилось достаточно широкое, освещенное фонарем пространство. Приблизившись к месту, незнакомец быстро перебежал эту площадку, втянув голову в плечи.
Это был Ричард.
Она наблюдала за ним, пока он не дошел до конюшен и не скрылся в их тени. Дженни еще пятнадцать минут постояла у окна, надеясь, что увидит, как он возвращается назад. Возможно, он даст ключ к разгадке своего столь странного поведения. Но кузен не возвращался.
Почему он шел крадучись? Конюшни принадлежат ему. И естественно, если бы захотел, он бы не скрываясь прошел туда.
Она подождала еще двадцать минут.
Но он все еще не появлялся.
Наконец она задвинула шторы, выключила свет и забралась в постель. Еще один минус за сегодняшний день.
Как бы ей хотелось, чтобы Уолтер тоже видел это.
Он наверняка сумел бы объяснить ей все так, чтобы это было обычным и ненугающим.
Первая половина ночи прошла без завываний волка. И это тоже хорошо. Вторую часть ночи Дженни проспала.
Глава 8
Утром, когда Дженни вновь завтракала в обществе Уолтера Хобарта, в кухню вошел Ричард. Он выглядел взволнованным и нервно поигрывал ключами от машины. Хобарт прервал свое долгое и интересное повествование о работе в качестве армейского психолога в Северной Каролине и поздоровался с молодым Браккером.
Ричард предельно кратко ответил на приветствие, словно не имел особого желания соблюдать приличия. Нельзя сказать, что он сознательно хотел проявить грубость. Но ему стоила большого труда концентрация на таких мелочах, как соблюдение этикета.
Кузен обратился к Дженни:
– Я бы хотел, чтобы ты сделала мне одолжение.
Он тщательно подбирал слова. Видно было, что он не хотел начинать этот разговор в присутствии Анны и Хобарта. Хотя ни та ни другой и не собирались слушать их.
– В чем дело?
Не та ли это тайна, которую он хотел поведать ей вчера вечером, когда Кора, вернувшись из кухни, прервала их?
– Мой друг приезжает сегодня в одиннадцать.
Дженни непонимающе взглянула на кузена.
– Тот, о ком я говорил вчера.
Дженни вспомнила разговор о приезде ветеринара и кивнула.
Ричард нервно усмехнулся:
– Вполне возможно, что он будет заниматься своими делами, не требуя помощи. Но если у него возникнет такая необходимость, я сказал ему, чтобы он обращался к тебе. Ты не против?
– А чем я могу ему помочь? – озадаченно спросила Дженни.
Поигрывая ключами от автомобиля, Ричард повторил:
– Как я уже говорил, возможно, ему не потребуется никакая помощь, но если понадобится, тебе следует помочь ему. Я бы и сам это сделал, но мне придется уехать в город. Я приглашен на ленч к одному банкиру. Сегодня одно из очередных заседаний инвестиционного совета. Ну что, поможешь?
Дженни никак не могла взять в толк, в чем же важность прибытия ветеринара. Но все же согласилась:
– Да. Думаю, смогу.
– Большое спасибо, Дженни. – Он кивнул Хобарту, закончившему свой завтрак. – Извините за беспокойство, доктор.
– Ничего страшного, – бросил Уолтер в след уходящему молодому человеку.
Дженни сделала несколько глотков кофе, приводя в порядок свои нервы. Кажется, Ричард способен разрушить прекрасное настроение и вывести ее из себя.
– Странный молодой человек, – заключил Хобарт.
Девушка кивнула. Ей не хотелось осуждать собственного кузена. И не важно, до какой степени ее мнение созвучно мыслям Хобарта.
Уолтер фыркнул:
– Его друг, наверное, какой-нибудь рыцарь плаща и кинжала, что-то вроде агента ФБР.
Дженни рассмеялась. В какой-то степени поведение Ричарда было комичным, глупым и мелодраматичным. Она ответила:
– Всего-навсего ветеринар.
– Да?
Она вспомнила, что кузен просил держать приезд ветеринара в секрете. Возможно, ей следовало держать рот на замке в беседе с Хобартом. Хотя какой вред от того, что она поддержала шутку? Она поведала ему о попытке Ричарда еще раз осмотреть конюшню в поисках ответа на вопрос о волке, который напал на лошадь.
– Мне бы хотелось забыть об ужасном зрелище, – поежившись, произнесла Анна. – Каждый раз, как вспомню разодранное горло лошади... – Она не закончила.
– Последние события расстроили Ричарда, – перебил кухарку доктор. – Впрочем, это легко понять. Думаю, он, наверное, искренне заботится о близнецах. Но может быть, и ревнует.
– Ревнует? – переспросила Анна.
– Потеряв мать в раннем возрасте, Ричард перенес всю свою любовь на Кору. Теперь, когда в доме появились дети, а отец его умер, бедняга мог почувствовать, что его место в том, что касается любви, узурпировано.
– Совершенно не похоже на Ричарда, – возразила Анна, защищая Ричарда как собственного сына.
Дженни же не была в этом столь уверена. Она находила большую долю истины в словах Хобарта.
– О! Вы не поняли меня, – неожиданно примирительно проговорил доктор. – Я не думаю, что Ричард сознательно ревнует близнецов. Речь идет о подсознательном уровне. И это ни в коей мере не портит его, Анна. В подобной ситуации такие чувства могут возникнуть у любого. Просто у Ричарда сейчас очень сложный период.
На этот раз казалось, что доктор сочувствует Ричарду. И Анна согласилась.
В час дня Дженни робко постучала в дверь библиотеки, где ее уже ждали Фрейя и Уолтер Хобарт. Ли Саймингтон – тот самый ветеринар – не зашел в дом. Даже если он и был на конюшне, то прибыл туда очень скрытно. Дженни совсем позабыла о нем и о кузене. Теперь она настроилась на будущие впечатления от сеанса и решила понаблюдать, как Уолтер собирается использовать психологические чары на Фрейе.
– О! Вы как раз вовремя. Впрочем, иного я от вас и не ожидал.
– Вы и меня изучаете доктор? Он улыбнулся:
– Извините, если это так. Это профессиональная привычка. Мы анализируем поведение каждого, с кем знакомы: друзья, родственники, случайные люди. И пожалуйста, зовите меня просто Уолт.
Дженни показалось, что она покраснела. Но она очень старалась выглядеть невозмутимой и сдержанной. Однако просьба доктора называть его просто по имени взволновала Дженни. Еще один плюс в пользу доктора.
– Входите, – предложил Уолтер. Он проводил ее в библиотеку и закрыл за ней дверь. – Присаживайтесь на кушетку.
– Привет, Фрейя.
– Привет, – ответил девочка. Она лежала на черной кожаной кушетке, стараясь не показывать, что ей страшно. Но поза Фрейи была напряженной и неестественной, что выдавало ее скрытую боязнь.
Уолтер присел на стул рядом с кушеткой и заговорил с Фрейей. Он говорил в основном о незначительных вещах. Он задавал вопросы о ее любимой телепередаче, о музыке, в какие игры она любит играть, что любит из еды. Когда девочка созналась, что любит спагетти, доктор тут же рассказал ей смешную историю о первом опыте приготовления этого итальянского блюда. Он, оказывается, тогда и вообразить не мог, что спагетти в ходе приготовления способно увеличиваться в объеме. В результате он приготовил столько, что хватило бы накормить шестнадцать человек. К концу рассказа Фрейя уже смеялась и выглядела спокойной.
– Ну а теперь, – проговорил доктор, вытаскивая несколько странных предметов из своей сумки, – давай поиграем в ту же игру, что мы играли вчера.
– Хорошо, – согласилась девочка. Дженни увидела, что доктор держит в руках толстый квадратный кусок картона. На одной его стороне был изображен особый, притягивающий взгляды геометрический рисунок. Глаза Дженни сошлись в одной точке, едва она взглянула на рисунок. На другой стороне картона была приделана ручка, за которую доктор мог держать картон и манипулировать им.
Беседуя с Фрейей, он медленно двигал квадрат, то приближая его к лицу ребенка, то отводя его обратно. Казалось, что геометрическое изображение завертелось все быстрее и быстрее, как только доктор стал двигать предмет с большей скоростью. Черные и зеленые линии закрутились вокруг друг друга, они перехлестывались и вихрились, уводя взгляд все глубже и глубже в чернильное марево...
Дженни почувствовала, что засыпает. Движения картона загипнотизировали и ее!
Девушка отвела взор от предмета, тряхнула головой и пришла в себя.
Уолтер говорил ровным, спокойным и глубоким голосом, вводя девочку в транс.
Наконец психиатр прекратил вращать картонку и замолчал. В комнате повисла внезапная тишина. Доктор спрятал картон в сумку, взглянул на Дженни и улыбнулся. Девушка улыбнулась в ответ. Он еще раз посмотрел на Фрейю и мягким, спокойным голосом спросил:
– Ты спишь, Фрейя?
– Да.
– Ты счастлива?
– Да.
– Ты ничего не слышишь, кроме моего голоса. Правда?
– Да.
– Скоро я захочу, чтобы ты смогла уснуть, когда я тебя попрошу об этом. Ты уверена, что сделаешь это?
– Я попробую.
– Естественно, ты уснешь. Ты ведь хорошая девочка, да?
– Нет.
Дженни это напугало. Но Уолтер не обратил на это внимания. Он словно ждал подобного ответа.
– Ты плохая девочка?
– Да.
– Мне трудно поверить в это.
Фрейя ничего не ответила.
– Ты можешь объяснить мне, почему ты плохая?
– Я ребенок-демон.
– Неужели?
– Да.
– Ты доверяешь мне, Фрейя?
Девчушка заерзала на кушетке, словно хотела проснуться.
– Да.
– Если я смогу доказать тебе, что ты не оборотень, ты поверишь моим доводам?
Долгая пауза.
В коридоре у двери в библиотеку послышались шаги.
Наконец девочка произнесла:
– Да.
– Помнишь, когда волк убил Холликросс? Ты помнишь, когда это случилось?
– В пятницу ночью.
– Очень хорошо. Что ты делала?
– Я была в коме. – Голос девочки больше походил на голос взрослой женщины, чем на голосок семилетнего ребенка. – Я вышла, пока была в коме... И я убила Холликросс.
– Нет, – ответил Уолтер. – И я докажу тебе, что ты ошибаешься.
Он говорил не спеша, с дружеской теплотой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23