– Ты не можешь доказать мне это. Потому что это правда, – сдержанно-сухо, словно констатируя непреложный факт, ответила Фрейя.
От тона, которым говорила девочка, у Дженни пробежал мороз по коже.
– Подожди. Я докажу тебе, что ты не права. – Доктор, собираясь с мыслями, помолчал. И затем спросил: – Какой сегодня день недели?
– Понедельник.
– Давай-ка вернемся назад. Растворимся во времени. Видишь, сейчас утро, ты только что проснулась. Какого цвета на тебе пижама?
– Желтая, с голубыми пуговицами.
– Ты зеваешь и потягиваешься, – проговорил, зевая, Уолтер. – Ты трешь глаза, встаешь с постели. Ты смотришь на часы. Какое время они показывают?
Сонным голосом, как будто она и в самом деле только проснулась, девочка ответила:
– Без десяти девять.
Хобарт мягко продолжал:
– Ты припоминаешь, в какое время ты легла спать в воскресенье, да? Ты действительно очень устала, правда? В какое время ты легла в воскресенье?
– Тетушка Кора уложила нас в восемь пятьдесят.
– Какое одеяло?
– Теплое. Хотя середина немного колючая. Оно шерстяное. Мне оно не нравится.
– Ты болтаешь с Фрэнком в темноте, да?
– Да.
– Что ты ему говоришь?
Вот так, с легкостью, доктор вернул ее в прошлую ночь. С большой осторожностью он заставил ее вернуться к пятничному вечеру. К тому моменту, когда она прошла но ступеням наверх.
– На что она похожа? – спросил Хобарт.
– Темная.
– Ты спала?
– Да. Ждала.
Уолтер нахмурился:
– Ждала кого?
– Чтобы тот дух застыл во мне.
– Какой еще дух?
– Демон.
– Нет никакого демона, – мягко настаивал доктор.
– Демон-волк.
Хобарт взглянул на Дженни, покачал головой. Казалось, он вообще не ожидал ничего подобного. Левой рукой он потер нос, о чем-то размышляя. Через несколько секунд он задал очередной вопрос:
– Ничего подобного не было. Тебе все приснилось. Ты спала. Там ничего не было, только темнота, правда же? Не ври мне, Фрейя. Не было никакого духа-волка, правда?
– Был.
Доктор снова помолчал, собираясь с мыслями. И решил поддержать игру ребенка, чтобы посмотреть, насколько она доверяет ему:
– Расскажи-ка мне о том духе-волке, Фрейя? На что он был похож?
– Он был внутри меня. Он целиком помещался во мне. Но когда я спала, он вылетал. Точнее, медленно выползал из меня. Вы бы его не увидели, если бы были там. Он выходил из дому и какая-то часть меня уходила с ним.
– Куда вы отправлялись?
– В лес. В лес, в темноту. Он отращивал себе шкуру, морду и лапы, чтобы бегать.
– Отращивал? Как это? Откуда?
– Из тумана, – ответила Фрейя. Голос девочки звучал слабо, отрешенно, словно шел из каких-то глубин внутри нее.
– Но это же глупости, правда? – Доктор усмехнулся, создавая желаемое настроение.
Дженни подумала, что Уолт просто великолепен. Он способен совладать с чем угодно – каким бы ужасным и необъяснимым оно ни было. Вот бы сесть к нему поближе. Тогда бы не было так зябко и так жутко.
– Это не глупости, – возразила Фрейя.
– Но как же он мог создавать себе плоть и кровь из тумана?
– Он же демон, – отозвалась девочка. Казалось, она совершенно уверена в себе.
Глаза ребенка были закрыты, но под тонкой кожей век было видно, как подергивается глазное яблоко.
– Что же он сейчас делает?
– Бегает по лесу. Ему нравится бегать и быть свободным. Он унюхивает кроликов и белок и идет по следу. Найдет какую-нибудь нору да и выгонит оттуда кролика. Вот он преследует кролика между деревьями, ветки деревьев хлещут его по бокам. Он прекрасно чувствует себя. Он загоняет кролика в угол. Глазки у кролика алые-алые. Глаза волка тоже горят алым пламенем. Он прыгает на кролика, подминает его под себя, слушает его визг. Разрывает кролика на части. Кровь такая вкусная.
Свет в комнате был слабый. Тени подползали все ближе, словно укутывая сидящих черными мантиями.
– Посмотри на волка, – приказал Уолтер.
– Он ест кролика, – ответила Фрейя.
– Нет. Он снова превращается в туман. Он вновь превращается в дымку, правда?
Дженни понимала, что он желает разбить галлюцинации ребенка. Но девочка стойко стояла на своем.
– Нет, – заявила Фрейя. – Он вовсе не превращается в дымку. У него черная шерсть. А с белых зубов капает кровь. Много крови. Ему нравится вкус крови и хочется ее побольше.
– Он тает, исчезает, – настаивает Уолтер.
– Нет.
– Он не хочет больше убивать никого. Он очень устал от погони и охоты. Он старый, уставший волк. Он хочет где-нибудь свернуться калачиком и поспать.
– Нет. Он жаждет крови. Он хочет убить Холликросс. И выходит из леса. Он перебегает по газону, вниз но дороге к живой изгороди. Он бежит очень быстро.
Хобарт предпринял новую попытку вывести девочку из ее фантазий. Но она опередила его и заговорила. Теперь ее голос звучал громче, слова быстрее слетали с губ, иногда казалось, что они идут сплошным потоком. Это больше походило на истерику.
– Волк у конюшни. Он обнюхивает дверь. Ищет Холликросс. Он ищет только ее. Он знает, что на лошади завтра будут ездить. Дженни найдет лошадь, и все узнают, что волк на свободе. Он хочет, чтобы все узнали о нем. Он хочет этого так сильно, как и разодрать горло лошади.
– Волк не может знать, что Дженни каждое утро ездит на Холликросс, – возразил Хобарт.
Фрейя продолжала, как будто бы ее и не перебивали. Тоненькие ручки девочки сжимались в кулачки. Грудь поднималась и опускалась, ребенок часто и глубоко дышал.
– Волк стоит на задних лапах перед дверью в стойло Холликросс. Лапами отодвигает щеколду. Потому что у оборотней появляются пальцы, когда они захотят. Он входит в стойло... Видит Холликросс. Лошадь тихо ржет. Она напугана! У нее широко раскрыты глаза. Губы оттопырены. Ей нужна помощь! Но ей неоткуда получить ее. Волк знает об этом. Он прыгает ей на спину и впивается зубами в шею. Кровь. Ему нравится кровь. Он рвет Холликросс на части. Валит ее на пол. Она бьет его копытами! Он отскакивает!
– Достаточно, – сказал Уолтер.
Дженни поддержала его в этом.
Но Фрейя продолжает, теперь ее голос звучит устрашающе:
– Сердце Холликросс разрывается. Изо рта бежит кровь. Она умерла от страха! Волк продолжает рвать ее. Он рычит. Зубами и клыками рвет плоть лошади. Ему нужна кровь!
Девочка теперь уже сама выла, шипела, рычала, почти как волк. На губах выступила пена. Хорошо ухоженными ногтями девочка впивалась в кожаную поверхность кушетки.
– Фрейя! Проснись! – приказал Уолт.
Она продолжала рычать:
– Волк жует бедро Холликросс. Он терзает ее ногу, пробует мясо.
– Достаточно! – резко прервал ее Хобарт. И более сдержанным тоном спросил: – Ты знаешь, кто это, Фрейя? Это доктор Хобарт. Я приказываю тебе проснуться. Ты сейчас осторожно, медленно откроешь глаза. Осторожно и медленно...
– Волк воет! Кровь на его морде, на шее, стекает с губ, с носа...
– Фрейя, проснись!
– Теперь он хочет напасть на человека. Ему надоели кролики. Кровь человека другая. Вкус другой. Запах лучше и чище. И она приятнее...
– ФРЕЙЯ! ПРОСНИСЬ! – приказал Уолтер.
Девочка очнулась и села на кушетке. Ее глаза были широко открыты. Она хотела что-то сказать, но не могла преодолеть неожиданное онемение.
– Ты проснулась? – поинтересовался Хобарт. Он взял ее маленькую ручку в свою большую и сухую ладонь.
Она не ответила.
– Ты проснулась, Фрейя? – повторил он.
Девочка кивнула. Затем она вдруг разразилась рыданиями. Слезы катились из ее прекрасных глаз и текли по покрытым веснушками щекам.
– Я... я бо-боюсь...
Уолт обнял девочку, посадил ее к себе на колени и стал покачивать, убаюкивая. Он вел себя так, словно это его собственная дочь. Он что-то шептал ей на ушко, пытаясь успокоить девчушку и избавить от переполнявших ее ужасов. Держа дрожащее тельце у груди, он взглянул на Дженни:
– Может быть, вам лучше уйти?
Дженни встала, кивнула ему и вышла. В коридоре между ней и этой маленькой девочкой захлопнулась дверь. Дженни чуть не упала. Ее ноги дрожали; колени подгибались. Она оперлась о стену, собираясь с силами.
Где-то там, вдали, рыдала Фрейя.
"Беги, Дженни! Беги, беги..."
"Держи себя в руках, – подумала девушка. – Не дай панике овладеть тобой. Не поддавайся искушению прекратить рациональное осмысление этих иррациональных событий. Начнешь паниковать – и тогда с тобой все кончено. Поддашься панике – наделаешь ошибок. А так и до беды рукой подать".
Но голоса умерших родных все продолжали настойчиво твердить: "Беги, беги, беги прочь отсюда..."
Глава 9
Дженни лежала на кровати в своей комнате, уставившись в потолок. Тиканье старинных часов у кровати напоминало частые удары молота по железу. Было двадцать минут пятого. Все это время, после того как Дженни выбежала из библиотеки, она провела в размышлениях об этих холодных демонических видениях Фрейи. Дженни попыталась дать им логическое объяснение, как это сделал бы Уолт. Дженни восхищалась его разумным отношением к миру и окружающим его людям. Но сама она была лишена подобного таланта. Страх остался. Она продолжала разглядывать потолок, чей белый, нейтральный цвет в какой-то степени мог помочь ей забыть, где она находится.
Интересно, а для других людей жизнь так же трудна, так же полна вопросов и всевозможных катастроф? И если да, то как им удается жить с этим? Как они вот так смело встречают каждый новый день, зная, что единственное, что можно назвать определенным, – так это неопределенность?
Неужели они не осознают опасность?
Возможно, так и есть. Если бы они заранее знали о ловушках, расставленных на тропах повседневной жизни, то жизнь не казалась бы им столь трудной. Они бы жили счастливо и не думали бы о том, что может случиться с ними в любой момент.
Не значит ли это, что они более благоразумны, чем она? Может быть, лучше не думать о том, что может произойти? Возможно, что чем меньше размышляешь об этом, тем легче жить. И прежде чем несчастье настигнет тебя, ты получишь от жизни все удовольствия.
Но такая жизнь не для нее. Дженни познала тяжелую правду жизни через горе и одиночество. И была постоянно настороже, готовая к неожиданностям. Осторожность стала жизненно необходимой, как процесс пищеварения и дыхание.
Следовательно, она не может оставаться в этом доме. И не может притворяться, что развивающиеся события не выходят за рамки обычного. Каждый неизвестный звук, каждый шаг в коридоре, каждый темный закоулок, сквозь мрак которого не проникает взгляд, – все это вызывает у нее страх. Каждая минута – затишье перед бедой. Каждый спокойный час – затишье перед бурей. Если она останется здесь, ее нервы расшатаются вконец еще до того, как она поймет, что легче и разумнее сбежать отсюда, чем остаться.
Волки. Какие-то проклятия. Одержимые дети. Она не может жить среди всего этого и нормально все это воспринимать.
Однако еще опаснее бежать отсюда.
Бег от проблемы никогда не решит ее. Бабушка Брайтон была уравновешенная, мужественная женщина. И кое-что из ее характера передалось внучке. Если кто-то желает победить, то ему следует встречать опасность лицом к лицу.
Дженни вспомнила сон, приснившийся ей в автобусе. Это случилось всего лишь неделю назад. В том сне она бежала с кладбища, а ее невидимый враг преследовал ее. Дженни выбежала прямо на дорогу, по которой с большой скоростью двигался автомобиль. Это, должно быть, предупреждение. Если она попытается убежать прочь от своих страхов, то попадет в еще более страшную беду.
Но как ей выдержать и как бороться с проклятиями? Как ей бороться с демоническими духами, вселившимися в юное и напуганное существо?
Может, это знает Уолтер? Может, он объяснит ей план битвы своим приятным, хорошо поставленным голосом? В состоянии ли он направлять ее в борьбе и в то же время защищать ее?
Он бы смог. Она уверена в этом. Уолтер никогда бы не струсил перед таким боем. У него и мысли бы не возникло удрать. Лучше всего остаться рядом с ним, с этим убежищем в непогоду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23