- Я полагаю, вам не сказали о том, что вы будете похожи на другого
человека. Мы пытались полностью изменить ваши взгляды, ваши позиции в этом
отношении. Каждое изменение было достаточным потрясением для вашего "я". А
если бы вы к тому же знали, что становитесь живой копией кого-то другого -
это могло стать чрезмерным грузом. Возможно, вы не думали об этом. Быть
может, это и является причиной возникшей проблемы.
В прежние времена реакция Майка была бы весьма бурной. Но теперь это
все не имело такого уж значения. Теперь он был частью чего-то большего, хотя
и работал на себя. В Шоу все было не так; там он работал на всех, кроме
себя: на Шоу и его руководство, на Кокли, на семьсот миллионов пускающих
слюни зрителей. Теперь жизнь его была другой, она стала лучше. И если уж он
взялся изучать предлагаемый план, то кое с чем придется смириться. Так Майк
и сделал.
- Продолжайте, - сказал он.
- Я рад, что вы не потеряли душевного равновесия. Мы, даже после
столького времени, боялись, что вы можете отреагировать негативно.
- Я слишком глубоко увяз во всем этом, чтобы возражать. Кроме того,
теперь я выгляжу лучше, чем когда-либо.
Нимрон улыбнулся и продолжал:
- Мы планируем удалить настоящего Мелоуна и заменить его вами. Он -
единственный в Шоу человек, у которого ваш тип лица и то же сложение. Любой
тест, какой только можно применить, подтвердит, что вы - Джейк Мелоун.
- Моя кровь, глаза и новый голос?..
- Его.
- И возможно, я смогу сделать так, чтобы Кокли не получил точной
информации об этом убежище, - сказал Майк после затянувшейся паузы. - По тем
рапортам, которые я предоставлю ему, такого убежища существовать не будет.
- Если только он уже не получил эти рапорты.

x x x

- Тогда этот милый танец окончится.
- Но мы будем работать, даже если это предположение верно. Вы должны
доставить Лизу на условленную точку в подземном гараже "Башен Кокли" через
двадцать четыре часа после вашего внедрения в здания Шоу.
- Это очень маленький срок.
- Ни для кого не будет большего, - сказал Нимрон, и внезапно сквозь его
энергичность, которой он прикрывался, словно доспехами, проступила
застарелая усталость.
Майк снова взглянул на фотографию:
- Я выгляжу, пахну и даже говорю так, как этот человек. Но разве я могу
знать, что он собой представляет?
- Мы знаем, - сказал Нимрон, доставая папку, содержащую пачку
пожелтевших листов бумаги. - Мелоун высокомерен со всеми, кроме Кокли. Он
умен и знает это. Он чрезвычайно амбициозен. С некоторыми из тех вопросов,
на которых погорел его предыдущий начальник, он вполне может справиться. Он
карабкается на вершину и вполне может достичь ее раньше кого-либо другого,
если будет по-прежнему уверять босса в своей скромности и незаменимости и
будет успевать везде, где тому нужно. Он инстинктивно боится Кокли.
- Все боятся Кокли.
- И Кокли это знает. Но, судя по нашим записям, Мелоун умеет подавлять
внешние проявления страха, хотя и позволяет Кокли угадать, что за внешней
невозмутимостью скрывается все то же, что и у других.
- Другими словами, мои колени не должны дрожать в присутствии Кокли.
- Конечно.
Майка это заинтересовало. "Кажется, это невозможно", - подумал он.

x x x

"Мальком Мальком и его супруга сели в кресла и погрузились в ауру.
Сегодня вечером он испытывал вожделение. Она пребывала в расстроенных
чувствах. Оба рассчитывали получить удовольствие от вечерней программы. Шоу
всегда давало зрителю все необходимое: яркие ощущения, секс, много любви,
много ненависти, ярость и счастье.
Они уже начали погружаться в сознания двух юных Исполнителей. Они
видели, что происходит; однако Мальком Мальком заметил, что почему-то стал
меньше осознавать окружающее, тогда как обычно бывало наоборот. Его сознание
ускользало за пределы сознания того Исполнителя, с которым он желал слиться.
Оно проскальзывало насквозь и продолжало движение. Сначала он подумал, что
это просто новая сенсация, преподнесенная Шоу. Затем это стало скорее
страшно, нежели интересно. Потом - бесконечно ужасно. Он попытался призвать
сознание обратно, но не сумел. Он удвоил усилия. Теперь вокруг него были
только лопающиеся пузыри...
Эмп.., пат.., ист... Пузыри сказали "Эмпатист" - словно ветер
проскрежетал в ветвях голых деревьев.
Они сказали это, словно морская пена в морской пене в... Словно птичьи
голоса. Посланцы ужаса. Мальком Мальком окончательно простился со своим
телом и закричал, становясь частью чего-то еще, чего-то бесконечно большего.
И миссис Мальком тоже кричала... Они находились под аурой только четыре
минуты".

x x x

В эту ночь Майку Джоргове приснился сон. Сон был цветным, очень похожим
на реальность, и одним из его персонажей была Лиза. Теперь сон освежал его
больше, чем раньше. Он затрагивал, задевал, ласкал все его чувства.
Они были на пикнике. Стол был уставлен всеми видами деликатесов:
красные фрукты, желтые фрукты, тонкие и толстые бутерброды, кофе и пирожные.
С ним была Лиза. Ее золотые волосы оттеняла синева неба, в котором горело
почти такое же яркое золото. Ее глаза были синими - словно сквозь них
просвечивало это невероятно чистое небо. Ее губы были подобны долькам
яблока, лежащим на подносе. Ее руки дрожали. Лиза всегда волновалась во
время выступления. В ее глазах он мог видеть себя самого - высокого и
красивого. С карими глазами. Нет, синими. Карими. Синими. Он, словно
сумасшедший, не мог разобрать, какого цвета у него глаза. И какова форма
носа. И линия подбородка. С этой секунды сон превратился в кошмар.

Часть третья

РЕВОЛЮЦИЯ!

Глава 1

Два часа ночи. Главное здание "Башен Кокли" высилось подобно
гигантскому дереву из бетона и стали: основная часть башни была стволом, а
балконы и выступы, галереи со стеклянным полом были ветвями и листьями. На
верхних этажах мерцали россыпи огней. Подъезд и начинающийся за ним
вестибюль были залиты теплым оранжевым сиянием. Через лужайку медленно и
бесшумно, потушив фары, двигался, подобно ночной бабочке, черный аэромобиль.
В нем, словно в темной пещере, сидели водитель, телохранитель и Майк
Джоргова.
- Линия сигнализации прямо впереди, - сказал телохранитель.
- Проходы есть? - спросил водитель.
- Хмм... Нет. Сплошная ограда. Видимо, она окружает все здание.
Машина притормозила перед полосой кустарника и остановилась. Майк
перегнулся через спинку переднего сиденья и увидел зеленую преграду,
пульсирующую желтым от верхнего угла экрана к середине, а затем в
противоположный угол.
- Какой ширины? - спросил водитель.
- Девять, может быть, двенадцать футов.
- Стоит нам коснуться ее, как все охранники башни сбегутся сюда и
начнут палить в нас из вибропистолетов.
Водитель приблизился к воротам без ограды. Они стояли абсурдные и
невероятные. Однако путь к стеклянным дверям подъезда проходил через них.
- Там, у ворот, установлен звонок для посетителей, - сказал водитель. -
Майк, как вы смотрите на то, чтобы подойти и позвонить? Они должны
пропустить здешнего, особенно такую важную птицу, как Мелоун. Скажите им,
что забыли электронный пропуск и не можете открыть замок. Мы будем
неподалеку, в тех кустах слева от ворот.
Майк нащупал газовый пистолет, спрятанный в рукаве, в пристегнутой к
предплечью кожаной кобуре. Резкий взмах руки - и пистолет окажется у него в
ладони, готовый стрелять, нести разрушение. Майку еще не приходилось
стрелять по живым мишеням, но он видел на снимках жертвы таких выстрелов.
Пьер считал, что Майк должен знать о последствиях заранее - до настоящей
битвы, чтобы шок не замедлил его движений. На снимках были тела, лишенные
голов, головы, лишенные лиц, люди, вывернутые наизнанку. Даже ради Лизы,
даже ради спасения собственной жизни - все равно было ужасно убивать так. Но
он чувствовал, что сможет спустить курок, если должен будет сделать это.
Выбор был невелик: нажать и убить или НЕ нажать и БЫТЬ убитым.
Они вышли из аэромобиля и, пригибаясь, почти ползком, перебежали газон
по направлению к другой полосе кустарника. Там Майк выпрямился и подошел к
звонку - псевдодеревянному ящику высотой в половину человеческого роста,
снабженному белой пластмассовой кнопкой.
Динь-динь-динь.
В вестибюле зашевелились. Высокий мрачный мужчина в шинели подошел к
стеклянной двери и всмотрелся в ворота, пересекая взглядом сотню футов
разделяющего их пространства. Открыл дверь и лениво, одновременно и быстро
двинулся вперед.
- Забыл электронный ключ, - небрежно сказал Майк, когда мужчина подошел
к нему.
Плечи привратника напоминали две дубовые доски, между ними торчала не
менее мощная шея. Нос когда-то был сломан и теперь выступал под странным
углом к переносице.
- Мистер Мелоун? - спросил охранник, явно сомневаясь.
Майк напомнил себе, что должен действовать как Мелоун, а не как
Джоргова.
- А на кого я похож? На муниципального сторожа? - Сказано это было
саркастически.
- Но вы поднялись туда полчаса назад.
- И вышел снова.
- Я сидел в вестибюле, - сказал громила, почесывая лоб, - и не видел
вас.
- Вы не увидите собственную рожу в зеркале, если вас в него не ткнут. -
Майк представил себе это и подавил улыбку. - Откройте ворота!
С минуту привратник стоял неподвижно, потом достал из кармана
электронную ключ-карту и вставил ее в щель запора. Ворота разошлись -
единственный проход в линии сигнализации.
Водитель и телохранитель выскочили из кустов и бросились на служителя
Шоу.
- Хэй! - Тот попытался дотянуться ногой до ближайшей линии
сигнализации.
Неожиданно Майк понял, что газовый пистолет оказался у него в руке, а
палец лежит на холодном курке, спуская его. Пьер - хороший учитель. Майк не
потерял ни секунды на то, чтобы сделать выбор. Происходящее воспринималось
им как замедленное действие, но он знал, что двигается очень быстро. Это
была отрешенность от действия, которой научил его Пьер, возможность
воспринимать собственные движения словно бы от третьего лица - приходилось
даже пояснять самому себе, что именно ты только что сделал. Эта отдельность
мысли от действия была забытым искусством, крайне редко встречавшимся в
современном мире.
Медленное движение: его палец сгибается, медленно, медленно спускает
курок. Нога привратника судорожно скользит по воздуху ближе, еще ближе к
линии сигнализации. Пальцы Майка чувствуют легкое сопротивление, когда курок
оказывается вдавленным до упора. Затем из ствола вылетает пуля. Даже в том
отрешенном состоянии, в котором он находился, воспринимая все словно из
другого измерения, он увидел только промельк, только черточку в воздухе, то
ли взаправдашнюю, то ли нарисованную воображением. Он позволил курку
вернуться в прежнее положение и приготовился выстрелить снова. Пуля прошла
через шинель, через рубашку громилы и вошла в грудную клетку. Нога
остановилась, не дотянувшись до сигнализации, только судорожно дернула.
Охранник понял, что сейчас умрет. Он даже не успел испугаться, хотя страх и
успел дотянуться до него своими щупальцами. Мягкий страх, который усыпил
душу и теперь медленно поднимался на поверхность, искажая черты лица. Затем
из груди охранника выплеснулась кровь. Кровь и плоть. Алые сгустки испятнали
землю. Капли крови лениво кружились в воздухе, словно кусочки густого желе,
и опускались на нападающих, усеивая их лица алыми брызгами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23