..
- Вы что, угрожаете мне, что откажетесь от службы правительству во время национального кризиса? - В каждом его слове сквозила эта ненавистная улыбка. Пытка началась, орудия были пущены в ход.
- Послушайте, - сказал я, меняя тактику, - оставим пока обвинения. Положим, вы просто пойдете мне навстречу и отпустите ее под залог. Просто под залог, но она останется под судом.
- Это не в моей власти, - повторил он, однако по голосу чувствовалось, что в его власти абсолютно все.
- Черта с два!
- Я не вхожу в Совет, вы же знаете.
- Послушайте, Морсфаген, пусть она уничтожит эту чертову книгу. Ведь дело в книге, не так ли? Первая часть, да?
- С книгой или без, но проблема остается. Опасность не в напечатанных страницах, а в головах людей, которые переносят слова на бумагу. Впрочем, тут не о чем спорить. Ничем не могу вам помочь. Кроме того, я видел ее фотографии и уверен, что вы можете подождать семь месяцев ради такой женщины.
У Морсфагена был голос телефонного хулигана, при этом он умудрялся сохранять властность. Казалось, что генерал сдерживает торжествующий смех, но даст ему волю, едва только повесит трубку.
- Теперь я, по крайней мере, знаю, почему вы стали военным, - сказал я обманчиво ровным голосом.
- Да? И почему же? - Он не раздумывая шагнул прямо в ловушку.
- Когда мужское достоинство незначительно, пушка, должно быть, служит некоторым утешением, - отчеканил я и бросил трубку.
- Определенно, ты совершил ошибку, - сказал мой наставник.
Я снял с вешалки куртку и принялся натягивать ее.
- Может быть.
- Никаких "может быть". Куда ты собрался?
- Домой, упаковать вещички и смотаться. Позже я сообщу тебе, где меня искать. Нет, погоди.
У меня есть ключ от квартиры Мелинды. Если она еще не занята, я остановлюсь там. Они сейчас же начнут проверку всех отелей, так что там может оказаться безопасней. Возможно, я не так ценен, как думаю, или им на самом деле не нужен эспер. Но я думаю, что они еще приползут ко мне через некоторое время; это единственный способ помочь ей.
- Ты любишь ее?
Я лишь кивнул, не в силах это выговорить. Не знаю, были ли виной тому остатки моих божественных иллюзий. Или я просто боялся, что ее чувства ко мне не так сильны, как мои, и она забыла меня за этот месяц.
- Тогда поторопись, - сказал Харри. - У тебя не так много времени.
Я вышел из дома в стиле "тюдор", прятавшегося среди заснеженных деревьев, взял один из двух принадлежащих Харри ховеркаров и поехал домой. Я вдавливал педаль акселератора в пол. Машину швыряло от одного края дороги к другому, она вздымала облака снега, но я никого не сшиб.
Возможно, единственной причиной ареста Мелинды были ее собственные действия? Но я прогнал эту мысль. Отличный же они выбрали крючок, чтобы меня зацепить, если когда-нибудь вернусь из несуществующего царства Ребенка. Должно быть, сочли Мелинду надежной страховкой от моей горячности и глупости.
Я припарковал ховеркар в моем внутреннем дворике и вошел в дом через двойные стеклянные двери, быстро собрал два чемодана, выгреб кучу наличности из сейфа в библиотеке и распихал пять пачек по пяти разным карманам. Все это были кредиты Западного Альянса, так что падения и возвышения правительств мало сказывались на их покупательной способности. Прихватил два пистолета из моей охотничьей коллекции внизу, по коробке патронов к ним, и все это отнес в машину.
Когда я покинул двор и по дороге огибал утес, с которого открывался великолепный вид на мою часть Атлантического океана, явилась полиция. В восьмистах футах внизу, у самого начала подъема, тащился "ревунок" во всей своей бронированной красе.
Глава 4
Я остановил ховеркар и смотрел на приближающиеся машины; всего их было три - тот "ревунок", который я увидел первым, передвижная лаборатория, напичканная приборами (что они хотели здесь найти, я не представлял себе), и обычная патрульная машина с парой полицейских. Они послали против одного человека тяжелую артиллерию, причем не тратя времени зря. Я критически оглядел склон, поросший лесом. Ховеркар его не одолеет: для транспорта на воздушной подушке нужны ровные дороги; в гористой же местности четыре его тяжелые лопасти вонзятся в первую мало-мальскую возвышенность, погнутся, проткнут дно кабины, - ничего хорошо это мне не сулит. Мягко говоря. А если вернуться, то найти убежище я смогу только в доме, а дом стоит на самой вершине утеса, и другой дороги из него нет. Я дорого заплатил за свое уединение, и теперь именно это уединение обернулось против меня.
Завыла сирена. Можно подумать, без этого я не увидел бы проклятую машину и не понял бы, чего им всем тут нужно. Передовая машина была уже в трехстах футах, ее огромные лопасти создавали воздушный поток, от которого мой ховеркар закачался, словно на волнах.
Морсфаген не собирался рисковать. Посаженный под домашний арест, запертый в ИС, я, несомненно, буду работать на них и уж точно не стану совать палки в осиное гнездо из-за Мелинды Таусер. Возможно, генерал собственной персоной ехал в последней машине, чтобы улыбнуться своей знаменитой улыбкой, когда меня запихают в "ревунок" и втихую увезут.
Однако я вовсе не собирался настолько упрощать их задачу.
Зовите меня героем. Зовите меня отважным. Зовите меня авантюристом. Я обзывал себя дураком, полным идиотом и сумасшедшим. Однако истина, как всегда, где-то посередине.
Развернув ховеркар боком к "ревунку", я проскочил по узкой полоске вдоль самого края дороги, нацелившись в сторону обрыва. На миг я утратил самообладание, но затем мое безумие (или героический порыв - как вам будет угодно) взяло верх, и я до отказа вдавил педаль акселератора.
Машина жалобно взвыла и задрожала, бешено взревели вращающиеся лопасти. Ховеркар на мгновение замер, словно бы в нерешительности, потом стремительно рванулся вперед, сорвался с края обрыва и завис на высоте трехсот футов над морем, словно пушинка одуванчика, - и тут же камнем полетел вниз - вниз...
Я держал акселератор на пределе, создавая мощную воздушную подушку под брюхом маленькой машины, однако горизонтальное управление заблокировал, чтобы машина не расходовала ни капли энергии на движение вперед или назад, - только вниз. Ховеркар раскачивался, и я изо всех сил жал на педаль коррекции, чтобы погасить колебания.
Казалось, белый песок взметнулся вверх, а я вишу на одном месте. Если бы я сделал то же самое футов на сто ближе к дому, внизу был бы не пляж, а камни и скалы. И моя история окончилась бы совершенно иначе.
На последних тридцати футах воздушная колонна, возникшая под брюхом машины, замедлила ее падение. Я приготовился к толчку и перегрузкам, надеясь, что лопасти окажутся не слишком повреждены. Наконец ховеркар коснулся брюхом песка, взвыли винты, вздымая песчаную бурю и вгрызаясь в землю, вокруг меня взметнулась белая завеса. Потом машину подбросило вверх, и она зависла в десяти футах над пляжем, сотрясаясь от движения лопастей, вращавшихся на бешеной скорости. Под днищем раздались какие-то скрежещущие звуки, однако ничего серьезного, должно быть, не произошло, если ховеркар все еще держался в воздухе, а я оставался жив. Я отпустил педаль акселератора и завис над песчаным пляжем на высоте двух футов.
Подведя ховеркар к самому краю прибоя, туда, где волны лениво лизали заснеженный берег, я взглянул наверх и увидел, как "ревунок" яростно рванулся вслед за мной с края обрыва.
Представьте себе, что такое "ревунок": пятитонная громадина, способная при необходимости таранить стены, винты которой вращаются в четыре раза быстрее, чем у маленькой машины на максимальной скорости; с воздушными суперкомпрессорами для усиления тяги на случай крайней необходимости - вот как сейчас например... "Ревунок" может перепрыгивать десяти футовые ограждения, преследуя пешехода или мотоциклиста. Но это не то же самое, что прыжок с высоты в триста футов. Если моя машина падала как камень, огромный "ревунок" рухнул вниз как гора.
При падении он набрал такую скорость, что какая угодно воздушная подушка ему бы не помогла. Водители, как я понял, пришли к тому же выводу. За пуленепробиваемым винтовым стеклом можно было разглядеть их искаженные ужасом лица.
Казалось, их падение длится целую вечность, хотя на самом деле заняло от силы несколько секунд. От грохота лопастей зазвенели стекла моего ховеркара; гул разнесся над морем, подобно звуку пушечного выстрела. Сжатый воздух вырвался с чудовищной силой, - я подумал даже, как бы в моей машине не вылетели стекла. Я не хотел видеть то, что неизбежно должно было произойти, но, как ни старался, не мог отвести глаз, словно завороженный зрелищем этого падения...
Вниз...
Вниз...
"Ревунок" достиг пляжа, взметнув смерч песка.
Но его падение не замедлилось.
С грохотом, от которого чуть не лопались барабанные перепонки, с лязгом и скрежетом искореженного, сокрушаемого невообразимой силой металла он врезался в землю. Кабину сорвало с движущейся платформы и швырнуло в сторону океана; на скорости более сорока миль в час она врезалась в песок, проехала в нем борозду и остановилась только в тридцати футах от берега. Водители были уже мертвы.
В момент столкновения с землей топливный бак под платформой треснул, и жидкое горючее выплеснулось на раскаленную движущуюся часть. Полыхнуло алым и ослепительно желтым, столб огня ввинтился в воздух, взметнувшись на добрую сотню футов. Полицейских, ехавших на "ревунке", разметало по песку, некоторых разорвало на части ударной волной, а затем горючее выплеснулось на них и вспыхнуло... Впрочем, все равно все они были уже мертвы.
Наверху, на самом краю обрыва, стояла машина передвижной лаборатории и ховеркар; их пассажиры и водители глядели вниз, бурно жестикулируя. Похоже, никого больше не увлекала идея спуститься, хотя у ховеркара, в котором сидели агенты в штатском, был шанс на успех, как и у меня. Не слишком большой шанс, впрочем.
Трагическая судьба "ревунка" послужила для остальных наглядным уроком. Дошло быстро и до всех.
Я развернул машину и повел ее по пляжу в направлении города, зная, что неподалеку будет неплохой выезд на шоссе.
Через несколько минут они пустятся за мной следом. Я гнал машину вперед, пытаясь забыть непреложную истину: войны делают всех людей убийцами, прямо или косвенно. Любой гражданин, одобряющий "наших" и призывающий "уничтожить этих ублюдков", в ответе за каждого убитого так же, как и солдат, держащий в руках оружие, - разве не так? Каждый из нас в ответе за безумие, поражающее род людской, даже те, кто живет замкнувшись в своих раковинах, даже они причиняют другим зло. Экзистенциализм? Возможно. Но тогда, на том вечернем пляже, когда я мчался по направлению к городу, оставляя за спиной пылающие тела, именно эти мысли помогли мне сохранить рассудок.
Чем дольше я ехал, тем сильнее злился на себя самого: я смотрел на них с таким высокомерным самодовольством - и при этом не испытывал ни малейшей уверенности в себе; я кичился превосходством, которого не ощущал. Пора перестать жалеть себя. Хватит яриться понапрасну - гнев может придать мне сил.
Я был сверхчеловеком, и настало время действовать подобающим образом.
По крайней мере я так думал, мне так казалось...
Глава 5
В жилых комплексах, подобных тому, в котором находилась квартира Мелинды, все удобства современной жизни, каких только можно пожелать, собраны под одной крышей. Тут и супермаркеты, и специальные "народные" магазины продуктов, магазины одежды и салоны красоты, книжные лавки и театры, гаражи для ховеркаров и банки, бары и рестораны для тех, кому не хочется торчать по вечерам на кухне, товары для офисов и автомастерские; здесь есть водопроводчики, столяры, легальные проститутки и аптеки, где можно купить разрешенные законом химические стимуляторы, - словом, все, что душе угодно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
- Вы что, угрожаете мне, что откажетесь от службы правительству во время национального кризиса? - В каждом его слове сквозила эта ненавистная улыбка. Пытка началась, орудия были пущены в ход.
- Послушайте, - сказал я, меняя тактику, - оставим пока обвинения. Положим, вы просто пойдете мне навстречу и отпустите ее под залог. Просто под залог, но она останется под судом.
- Это не в моей власти, - повторил он, однако по голосу чувствовалось, что в его власти абсолютно все.
- Черта с два!
- Я не вхожу в Совет, вы же знаете.
- Послушайте, Морсфаген, пусть она уничтожит эту чертову книгу. Ведь дело в книге, не так ли? Первая часть, да?
- С книгой или без, но проблема остается. Опасность не в напечатанных страницах, а в головах людей, которые переносят слова на бумагу. Впрочем, тут не о чем спорить. Ничем не могу вам помочь. Кроме того, я видел ее фотографии и уверен, что вы можете подождать семь месяцев ради такой женщины.
У Морсфагена был голос телефонного хулигана, при этом он умудрялся сохранять властность. Казалось, что генерал сдерживает торжествующий смех, но даст ему волю, едва только повесит трубку.
- Теперь я, по крайней мере, знаю, почему вы стали военным, - сказал я обманчиво ровным голосом.
- Да? И почему же? - Он не раздумывая шагнул прямо в ловушку.
- Когда мужское достоинство незначительно, пушка, должно быть, служит некоторым утешением, - отчеканил я и бросил трубку.
- Определенно, ты совершил ошибку, - сказал мой наставник.
Я снял с вешалки куртку и принялся натягивать ее.
- Может быть.
- Никаких "может быть". Куда ты собрался?
- Домой, упаковать вещички и смотаться. Позже я сообщу тебе, где меня искать. Нет, погоди.
У меня есть ключ от квартиры Мелинды. Если она еще не занята, я остановлюсь там. Они сейчас же начнут проверку всех отелей, так что там может оказаться безопасней. Возможно, я не так ценен, как думаю, или им на самом деле не нужен эспер. Но я думаю, что они еще приползут ко мне через некоторое время; это единственный способ помочь ей.
- Ты любишь ее?
Я лишь кивнул, не в силах это выговорить. Не знаю, были ли виной тому остатки моих божественных иллюзий. Или я просто боялся, что ее чувства ко мне не так сильны, как мои, и она забыла меня за этот месяц.
- Тогда поторопись, - сказал Харри. - У тебя не так много времени.
Я вышел из дома в стиле "тюдор", прятавшегося среди заснеженных деревьев, взял один из двух принадлежащих Харри ховеркаров и поехал домой. Я вдавливал педаль акселератора в пол. Машину швыряло от одного края дороги к другому, она вздымала облака снега, но я никого не сшиб.
Возможно, единственной причиной ареста Мелинды были ее собственные действия? Но я прогнал эту мысль. Отличный же они выбрали крючок, чтобы меня зацепить, если когда-нибудь вернусь из несуществующего царства Ребенка. Должно быть, сочли Мелинду надежной страховкой от моей горячности и глупости.
Я припарковал ховеркар в моем внутреннем дворике и вошел в дом через двойные стеклянные двери, быстро собрал два чемодана, выгреб кучу наличности из сейфа в библиотеке и распихал пять пачек по пяти разным карманам. Все это были кредиты Западного Альянса, так что падения и возвышения правительств мало сказывались на их покупательной способности. Прихватил два пистолета из моей охотничьей коллекции внизу, по коробке патронов к ним, и все это отнес в машину.
Когда я покинул двор и по дороге огибал утес, с которого открывался великолепный вид на мою часть Атлантического океана, явилась полиция. В восьмистах футах внизу, у самого начала подъема, тащился "ревунок" во всей своей бронированной красе.
Глава 4
Я остановил ховеркар и смотрел на приближающиеся машины; всего их было три - тот "ревунок", который я увидел первым, передвижная лаборатория, напичканная приборами (что они хотели здесь найти, я не представлял себе), и обычная патрульная машина с парой полицейских. Они послали против одного человека тяжелую артиллерию, причем не тратя времени зря. Я критически оглядел склон, поросший лесом. Ховеркар его не одолеет: для транспорта на воздушной подушке нужны ровные дороги; в гористой же местности четыре его тяжелые лопасти вонзятся в первую мало-мальскую возвышенность, погнутся, проткнут дно кабины, - ничего хорошо это мне не сулит. Мягко говоря. А если вернуться, то найти убежище я смогу только в доме, а дом стоит на самой вершине утеса, и другой дороги из него нет. Я дорого заплатил за свое уединение, и теперь именно это уединение обернулось против меня.
Завыла сирена. Можно подумать, без этого я не увидел бы проклятую машину и не понял бы, чего им всем тут нужно. Передовая машина была уже в трехстах футах, ее огромные лопасти создавали воздушный поток, от которого мой ховеркар закачался, словно на волнах.
Морсфаген не собирался рисковать. Посаженный под домашний арест, запертый в ИС, я, несомненно, буду работать на них и уж точно не стану совать палки в осиное гнездо из-за Мелинды Таусер. Возможно, генерал собственной персоной ехал в последней машине, чтобы улыбнуться своей знаменитой улыбкой, когда меня запихают в "ревунок" и втихую увезут.
Однако я вовсе не собирался настолько упрощать их задачу.
Зовите меня героем. Зовите меня отважным. Зовите меня авантюристом. Я обзывал себя дураком, полным идиотом и сумасшедшим. Однако истина, как всегда, где-то посередине.
Развернув ховеркар боком к "ревунку", я проскочил по узкой полоске вдоль самого края дороги, нацелившись в сторону обрыва. На миг я утратил самообладание, но затем мое безумие (или героический порыв - как вам будет угодно) взяло верх, и я до отказа вдавил педаль акселератора.
Машина жалобно взвыла и задрожала, бешено взревели вращающиеся лопасти. Ховеркар на мгновение замер, словно бы в нерешительности, потом стремительно рванулся вперед, сорвался с края обрыва и завис на высоте трехсот футов над морем, словно пушинка одуванчика, - и тут же камнем полетел вниз - вниз...
Я держал акселератор на пределе, создавая мощную воздушную подушку под брюхом маленькой машины, однако горизонтальное управление заблокировал, чтобы машина не расходовала ни капли энергии на движение вперед или назад, - только вниз. Ховеркар раскачивался, и я изо всех сил жал на педаль коррекции, чтобы погасить колебания.
Казалось, белый песок взметнулся вверх, а я вишу на одном месте. Если бы я сделал то же самое футов на сто ближе к дому, внизу был бы не пляж, а камни и скалы. И моя история окончилась бы совершенно иначе.
На последних тридцати футах воздушная колонна, возникшая под брюхом машины, замедлила ее падение. Я приготовился к толчку и перегрузкам, надеясь, что лопасти окажутся не слишком повреждены. Наконец ховеркар коснулся брюхом песка, взвыли винты, вздымая песчаную бурю и вгрызаясь в землю, вокруг меня взметнулась белая завеса. Потом машину подбросило вверх, и она зависла в десяти футах над пляжем, сотрясаясь от движения лопастей, вращавшихся на бешеной скорости. Под днищем раздались какие-то скрежещущие звуки, однако ничего серьезного, должно быть, не произошло, если ховеркар все еще держался в воздухе, а я оставался жив. Я отпустил педаль акселератора и завис над песчаным пляжем на высоте двух футов.
Подведя ховеркар к самому краю прибоя, туда, где волны лениво лизали заснеженный берег, я взглянул наверх и увидел, как "ревунок" яростно рванулся вслед за мной с края обрыва.
Представьте себе, что такое "ревунок": пятитонная громадина, способная при необходимости таранить стены, винты которой вращаются в четыре раза быстрее, чем у маленькой машины на максимальной скорости; с воздушными суперкомпрессорами для усиления тяги на случай крайней необходимости - вот как сейчас например... "Ревунок" может перепрыгивать десяти футовые ограждения, преследуя пешехода или мотоциклиста. Но это не то же самое, что прыжок с высоты в триста футов. Если моя машина падала как камень, огромный "ревунок" рухнул вниз как гора.
При падении он набрал такую скорость, что какая угодно воздушная подушка ему бы не помогла. Водители, как я понял, пришли к тому же выводу. За пуленепробиваемым винтовым стеклом можно было разглядеть их искаженные ужасом лица.
Казалось, их падение длится целую вечность, хотя на самом деле заняло от силы несколько секунд. От грохота лопастей зазвенели стекла моего ховеркара; гул разнесся над морем, подобно звуку пушечного выстрела. Сжатый воздух вырвался с чудовищной силой, - я подумал даже, как бы в моей машине не вылетели стекла. Я не хотел видеть то, что неизбежно должно было произойти, но, как ни старался, не мог отвести глаз, словно завороженный зрелищем этого падения...
Вниз...
Вниз...
"Ревунок" достиг пляжа, взметнув смерч песка.
Но его падение не замедлилось.
С грохотом, от которого чуть не лопались барабанные перепонки, с лязгом и скрежетом искореженного, сокрушаемого невообразимой силой металла он врезался в землю. Кабину сорвало с движущейся платформы и швырнуло в сторону океана; на скорости более сорока миль в час она врезалась в песок, проехала в нем борозду и остановилась только в тридцати футах от берега. Водители были уже мертвы.
В момент столкновения с землей топливный бак под платформой треснул, и жидкое горючее выплеснулось на раскаленную движущуюся часть. Полыхнуло алым и ослепительно желтым, столб огня ввинтился в воздух, взметнувшись на добрую сотню футов. Полицейских, ехавших на "ревунке", разметало по песку, некоторых разорвало на части ударной волной, а затем горючее выплеснулось на них и вспыхнуло... Впрочем, все равно все они были уже мертвы.
Наверху, на самом краю обрыва, стояла машина передвижной лаборатории и ховеркар; их пассажиры и водители глядели вниз, бурно жестикулируя. Похоже, никого больше не увлекала идея спуститься, хотя у ховеркара, в котором сидели агенты в штатском, был шанс на успех, как и у меня. Не слишком большой шанс, впрочем.
Трагическая судьба "ревунка" послужила для остальных наглядным уроком. Дошло быстро и до всех.
Я развернул машину и повел ее по пляжу в направлении города, зная, что неподалеку будет неплохой выезд на шоссе.
Через несколько минут они пустятся за мной следом. Я гнал машину вперед, пытаясь забыть непреложную истину: войны делают всех людей убийцами, прямо или косвенно. Любой гражданин, одобряющий "наших" и призывающий "уничтожить этих ублюдков", в ответе за каждого убитого так же, как и солдат, держащий в руках оружие, - разве не так? Каждый из нас в ответе за безумие, поражающее род людской, даже те, кто живет замкнувшись в своих раковинах, даже они причиняют другим зло. Экзистенциализм? Возможно. Но тогда, на том вечернем пляже, когда я мчался по направлению к городу, оставляя за спиной пылающие тела, именно эти мысли помогли мне сохранить рассудок.
Чем дольше я ехал, тем сильнее злился на себя самого: я смотрел на них с таким высокомерным самодовольством - и при этом не испытывал ни малейшей уверенности в себе; я кичился превосходством, которого не ощущал. Пора перестать жалеть себя. Хватит яриться понапрасну - гнев может придать мне сил.
Я был сверхчеловеком, и настало время действовать подобающим образом.
По крайней мере я так думал, мне так казалось...
Глава 5
В жилых комплексах, подобных тому, в котором находилась квартира Мелинды, все удобства современной жизни, каких только можно пожелать, собраны под одной крышей. Тут и супермаркеты, и специальные "народные" магазины продуктов, магазины одежды и салоны красоты, книжные лавки и театры, гаражи для ховеркаров и банки, бары и рестораны для тех, кому не хочется торчать по вечерам на кухне, товары для офисов и автомастерские; здесь есть водопроводчики, столяры, легальные проститутки и аптеки, где можно купить разрешенные законом химические стимуляторы, - словом, все, что душе угодно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19