Теперь чувство, которое прежде считал любовью, казалось мне не более чем животным инстинктом.
В моих руках она была марионеткой. И ничем больше.
Но мне хотелось, чтобы она снова стала так же важна для меня, как прежде, и думал, что для этого нужно только изменить ее личность, сделать ее взрослой. Я ввел ее в то же состояние оцепенения, что и прочих, проник в мозг со всем своим всемогуществом, выправил все, что в этом нуждалось, и полностью раскрыл в ней человеческие способности.
И разбудил ее.
И опечалился.
Всех ее человеческих возможностей оказалось мало для меня.
Она была поразительно красива, исполнена чувственности, разжигавшей пожар желания в моих чреслах. Любой мужчина оказался бы сражен ею. Подлинная квинтэссенция женственности: полные груди, широкие бедра, длинные стройные ноги, медово-золотые волосы и огромные глаза, полные чувственные губы и быстрый розовый язычок. Но для меня всего этого слишком мало. Даже прекраснейшая из женщин, красою затмевавшая всех, теряет свою привлекательность, если разум ее подобен пыльному чердаку, а слова напоминают бессвязное лопотание идиота.
Она казалась мне теперь вещью, живой скульптурой из плоти, но отнюдь не женщиной, которую я любил.
- В чем дело? Что-то случилось? - спросила она.
- Ничего, - ответил я. Мне было больно говорить. Разве не может она понять меня без слов? Без шелухи бесполезных фраз?
- И все же...
- Да нет, ничего...
О Боже, Боже! Я застонал про себя. Но это не помогло. Бесполезно молиться самому себе.
- Похоже на то, что там, внутри, не совсем ты. Ребенок - или частичка его.
- Нет.
- Но если Ребенок завладел тобой, он сказал бы то же самое, чтобы успокоить меня, разве не так? Я не ответил.
- Похоже, так оно и есть.
- Нет.
Я чувствовал себя страшно усталым и старым.
- Или что-то иное.
- Да. Что-то иное.
- Я не спросила тебя, как ты проник сюда? Как , тебе удалось провести полицейских? - Она улыбалась, хотя лицо ее выдавало иные чувства.
Я не ответил ей. Я просто смотрел на нее - с глубоким чувством печали и утраты. Со страхом перед будущим, которое ждет меня.
Теперь я видел, почему Бог утратил всякое соприкосновение с реальностью и преступил грань безумия. Сначала Он был сверхразумным существом, способным приводить Вселенную к гармонии. Но с течением времени стал погружаться в себя, потому что был один. Не было равных Ему, отсутствие желаний и противоречий привело его к кризису.
То же со временем произойдет и со мной. Быть может, для этого понадобятся миллиарды лет, но рано или поздно это случится. Однажды я начну метаться из одного уголка Вселенной в другой, бормоча бессмыслицу, утратив разум, не в силах совладать со своей собственной безграничной психической мощью.
- Мне кажется, я тебя боюсь, - промолвила она.
- Я тоже себя боюсь, - ответил я.
- Что произошло? - спросила она. Но не было смысла объяснять ей. Невозможно было выразить совершенную пустоту вечности, расстилавшуюся передо мной. Всю мою жизнь я желал женщину, я хотел любить, хотел, чтобы это чувство возвращалось ко мне усиленное десятикратно. А теперь, когда я отринул все ложные представления, все преграды, отделявшие меня от любви, оказалось, что ложные представления стали истинными. Я вернулся туда, откуда начал путь.
Казалось, надежды не было. Я потерял ее.
Глава 5
Но - нет, не потерял!
Заглянув в будущее, которое ожидает любого Бога, я понял, что проблему можно решить, и догадался, как это сделать. Я не обращался к божественному всезнанию, а когда сделал это, то увидел ответ. И как это сразу не понял, что для Бога нет неразрешимых проблем.
Почему прежний Бог сошел с ума? Почему Он не сделал того же, что и я? Да просто не понял, что одиночество - это недостаток, что Его существование становится мелким и бессмысленным, так как рядом нет кого-то, с кем можно обмениваться мыслями и видениями. А потом стало поздно: Он сошел с ума.
И тогда я взял Мелинду за плечи и привлек к себе, дотянулся до ее разума со всей своей мощью.
Она пыталась сопротивляться.
Но не вышло.
Я перелил в нее половину божественной энергии, которая была во мне, пока мы оба не стали богами, равными в божественности.
Ее разум расцвел психоделическими образами.
Я помог ей впитать энергию и сделать ее своей. Мы стояли так очень долго, слитые физически и мысленно, пока происходили изменения в нас обоих.
А потом мы разомкнули объятия.
Мы не говорили, нам это было не нужно. Вместе вышли из комнаты и из этого здания и пошли вперед - править миром. Засветите свечи, пойте молитвы и ведите агнцев на заклание.
Многие годы мы провели в совершенном мире, а потом отправились странствовать по Вселенной. Мы видели все то, что отражалось в разбитом зеркале прежнего Бога в давно прошедшие времена, когда я сразился с Ним в теле Ребенка-мутанта.
И были миры, где деревья сочились кровью.
И были миры, где небо рассыпалось вокруг нас и воскресало птицами сотни раз за час.
Мы видели бродячие растения, создавшие цивилизацию во мраке джунглей иных миров.
Мы видели камни, которые умели говорить, и звезды, способные чувствовать боль.
Десять тысяч лет мы странствовали по самым отдаленным уголкам бытия, познавая Царство, которое унаследовали.
И однажды Мелинда сказала:
- Мне скучно. Я все это видела.
- Согласен, - ответил я.
- Давай возродим религию, - предложила она. - Пусть люди хотя бы узнают о нашем существовании. Мы явимся им как купина неопалимая и как говорящие голуби - по крайней мере это развлечет нас.
- Превосходно, - одобрил я.
И хотя мы прекратили религиозные распри, сошли на Землю и воскресили религии. Вернули церкви и синагоги, соборы и алтари и расшитые ризы священников. Мы создавали иерархии недостойных прелатов и говорили с толпами устами недостойных.
Но со временем нам захотелось чего-то иного.
- Мне скучно, - сказала она.
- Мне тоже.
- Но что нам осталось? - спросила она.
- Мы можем все взбаламутить, - предложил я.
- Да?! Как?
- Война-другая. Несколько убийств. Мы можем поиграть. Ты будешь командовать Южным полушарием, а я - Северным. А победитель получит энергию на сотворение новой расы где-нибудь в отдаленном мире.
- Чудесно! - воскликнула она, прижав совершенные руки к прекрасной округлой груди.
Мы давно знали, что для создания новой расы или нового мира требуется слишком много энергии. После такого дела пять столетий уходило на то, чтобы восстановиться - пятьсот лет скуки. Мы не могли позволить себе такого.
Но это был достойный приз.
И войны начались. Они все еще идут, потому что Мелинда достойный противник, хотя я полагаю, что в конце концов разрушу ее полушарие с помощью войска солдат, вооруженных лазерным оружием. Они находятся в состоянии транса; я прятал их подо льдами Северного полушария. Это солдаты канадской армии, хорошо обученные и смертельно опасные противники. Она не знает о них.
Мы прекрасно проводим время.
Мы играем в наши игры, сражаясь за большой приз, и оба уже воображаем, какую интересную и гротескную расу сотворим, когда сможем воспользоваться силой.
Мы прекрасно проводим время.
На Земле люди умирают, сталкиваясь друг с другом в спланированных нами сражениях. Иногда я вспоминаю о своем происхождении. Думаю о своей жизни, о Харри Келли и Морсфагене. И тогда мою душу вновь заполняет прежняя тьма. Но, конечно, ненадолго. Я не дурак. Морсфаген мертв. Общество, которое мы знали, распалось на множество новых. Харри давным-давно нет. Я едва помню его облик. А мы играем в наши игры и забываем о наших сомнениях. Богам позволено не иметь сомнений, как я уже говорил однажды.
Мы играем в наши игры.
Мы прекрасно проводим время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
В моих руках она была марионеткой. И ничем больше.
Но мне хотелось, чтобы она снова стала так же важна для меня, как прежде, и думал, что для этого нужно только изменить ее личность, сделать ее взрослой. Я ввел ее в то же состояние оцепенения, что и прочих, проник в мозг со всем своим всемогуществом, выправил все, что в этом нуждалось, и полностью раскрыл в ней человеческие способности.
И разбудил ее.
И опечалился.
Всех ее человеческих возможностей оказалось мало для меня.
Она была поразительно красива, исполнена чувственности, разжигавшей пожар желания в моих чреслах. Любой мужчина оказался бы сражен ею. Подлинная квинтэссенция женственности: полные груди, широкие бедра, длинные стройные ноги, медово-золотые волосы и огромные глаза, полные чувственные губы и быстрый розовый язычок. Но для меня всего этого слишком мало. Даже прекраснейшая из женщин, красою затмевавшая всех, теряет свою привлекательность, если разум ее подобен пыльному чердаку, а слова напоминают бессвязное лопотание идиота.
Она казалась мне теперь вещью, живой скульптурой из плоти, но отнюдь не женщиной, которую я любил.
- В чем дело? Что-то случилось? - спросила она.
- Ничего, - ответил я. Мне было больно говорить. Разве не может она понять меня без слов? Без шелухи бесполезных фраз?
- И все же...
- Да нет, ничего...
О Боже, Боже! Я застонал про себя. Но это не помогло. Бесполезно молиться самому себе.
- Похоже на то, что там, внутри, не совсем ты. Ребенок - или частичка его.
- Нет.
- Но если Ребенок завладел тобой, он сказал бы то же самое, чтобы успокоить меня, разве не так? Я не ответил.
- Похоже, так оно и есть.
- Нет.
Я чувствовал себя страшно усталым и старым.
- Или что-то иное.
- Да. Что-то иное.
- Я не спросила тебя, как ты проник сюда? Как , тебе удалось провести полицейских? - Она улыбалась, хотя лицо ее выдавало иные чувства.
Я не ответил ей. Я просто смотрел на нее - с глубоким чувством печали и утраты. Со страхом перед будущим, которое ждет меня.
Теперь я видел, почему Бог утратил всякое соприкосновение с реальностью и преступил грань безумия. Сначала Он был сверхразумным существом, способным приводить Вселенную к гармонии. Но с течением времени стал погружаться в себя, потому что был один. Не было равных Ему, отсутствие желаний и противоречий привело его к кризису.
То же со временем произойдет и со мной. Быть может, для этого понадобятся миллиарды лет, но рано или поздно это случится. Однажды я начну метаться из одного уголка Вселенной в другой, бормоча бессмыслицу, утратив разум, не в силах совладать со своей собственной безграничной психической мощью.
- Мне кажется, я тебя боюсь, - промолвила она.
- Я тоже себя боюсь, - ответил я.
- Что произошло? - спросила она. Но не было смысла объяснять ей. Невозможно было выразить совершенную пустоту вечности, расстилавшуюся передо мной. Всю мою жизнь я желал женщину, я хотел любить, хотел, чтобы это чувство возвращалось ко мне усиленное десятикратно. А теперь, когда я отринул все ложные представления, все преграды, отделявшие меня от любви, оказалось, что ложные представления стали истинными. Я вернулся туда, откуда начал путь.
Казалось, надежды не было. Я потерял ее.
Глава 5
Но - нет, не потерял!
Заглянув в будущее, которое ожидает любого Бога, я понял, что проблему можно решить, и догадался, как это сделать. Я не обращался к божественному всезнанию, а когда сделал это, то увидел ответ. И как это сразу не понял, что для Бога нет неразрешимых проблем.
Почему прежний Бог сошел с ума? Почему Он не сделал того же, что и я? Да просто не понял, что одиночество - это недостаток, что Его существование становится мелким и бессмысленным, так как рядом нет кого-то, с кем можно обмениваться мыслями и видениями. А потом стало поздно: Он сошел с ума.
И тогда я взял Мелинду за плечи и привлек к себе, дотянулся до ее разума со всей своей мощью.
Она пыталась сопротивляться.
Но не вышло.
Я перелил в нее половину божественной энергии, которая была во мне, пока мы оба не стали богами, равными в божественности.
Ее разум расцвел психоделическими образами.
Я помог ей впитать энергию и сделать ее своей. Мы стояли так очень долго, слитые физически и мысленно, пока происходили изменения в нас обоих.
А потом мы разомкнули объятия.
Мы не говорили, нам это было не нужно. Вместе вышли из комнаты и из этого здания и пошли вперед - править миром. Засветите свечи, пойте молитвы и ведите агнцев на заклание.
Многие годы мы провели в совершенном мире, а потом отправились странствовать по Вселенной. Мы видели все то, что отражалось в разбитом зеркале прежнего Бога в давно прошедшие времена, когда я сразился с Ним в теле Ребенка-мутанта.
И были миры, где деревья сочились кровью.
И были миры, где небо рассыпалось вокруг нас и воскресало птицами сотни раз за час.
Мы видели бродячие растения, создавшие цивилизацию во мраке джунглей иных миров.
Мы видели камни, которые умели говорить, и звезды, способные чувствовать боль.
Десять тысяч лет мы странствовали по самым отдаленным уголкам бытия, познавая Царство, которое унаследовали.
И однажды Мелинда сказала:
- Мне скучно. Я все это видела.
- Согласен, - ответил я.
- Давай возродим религию, - предложила она. - Пусть люди хотя бы узнают о нашем существовании. Мы явимся им как купина неопалимая и как говорящие голуби - по крайней мере это развлечет нас.
- Превосходно, - одобрил я.
И хотя мы прекратили религиозные распри, сошли на Землю и воскресили религии. Вернули церкви и синагоги, соборы и алтари и расшитые ризы священников. Мы создавали иерархии недостойных прелатов и говорили с толпами устами недостойных.
Но со временем нам захотелось чего-то иного.
- Мне скучно, - сказала она.
- Мне тоже.
- Но что нам осталось? - спросила она.
- Мы можем все взбаламутить, - предложил я.
- Да?! Как?
- Война-другая. Несколько убийств. Мы можем поиграть. Ты будешь командовать Южным полушарием, а я - Северным. А победитель получит энергию на сотворение новой расы где-нибудь в отдаленном мире.
- Чудесно! - воскликнула она, прижав совершенные руки к прекрасной округлой груди.
Мы давно знали, что для создания новой расы или нового мира требуется слишком много энергии. После такого дела пять столетий уходило на то, чтобы восстановиться - пятьсот лет скуки. Мы не могли позволить себе такого.
Но это был достойный приз.
И войны начались. Они все еще идут, потому что Мелинда достойный противник, хотя я полагаю, что в конце концов разрушу ее полушарие с помощью войска солдат, вооруженных лазерным оружием. Они находятся в состоянии транса; я прятал их подо льдами Северного полушария. Это солдаты канадской армии, хорошо обученные и смертельно опасные противники. Она не знает о них.
Мы прекрасно проводим время.
Мы играем в наши игры, сражаясь за большой приз, и оба уже воображаем, какую интересную и гротескную расу сотворим, когда сможем воспользоваться силой.
Мы прекрасно проводим время.
На Земле люди умирают, сталкиваясь друг с другом в спланированных нами сражениях. Иногда я вспоминаю о своем происхождении. Думаю о своей жизни, о Харри Келли и Морсфагене. И тогда мою душу вновь заполняет прежняя тьма. Но, конечно, ненадолго. Я не дурак. Морсфаген мертв. Общество, которое мы знали, распалось на множество новых. Харри давным-давно нет. Я едва помню его облик. А мы играем в наши игры и забываем о наших сомнениях. Богам позволено не иметь сомнений, как я уже говорил однажды.
Мы играем в наши игры.
Мы прекрасно проводим время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19