- Возможно, она жива.
- Она не жива, - проговорил Деннис слабым голосом. - Она не может быть живой.
- Кто-нибудь из вас проверял?
- Нет, - признался Ли. Он выглядел смирившимся, как будто все это не было такой уж неожиданностью, как будто он загодя подготовил себя к тому, что когда-то в будущем ему придется лицезреть подобную сцену.
- Напрасно. Может быть, я смогу что-то сделать.
Девушка прошла между ними к телу и опустилась на колени перед раненой. Стараясь не потревожить Силию, она перевернула ее на спину. Две раны пришлись на середину живота. Но когда Элайн проверила пульс, она обнаружила, что тот есть. Слабый, но регулярный.
- Кто-нибудь, вызовите "скорую помощь". Никто не сдвинулся с места. Дождь, который прекратился было, теперь обдавал их увесистыми каплями, прелюдией нового дождя.
- Скорее! - выкрикнула Элайн.
- Вы хотите сказать, что она жива? - спросил Деннис.
- Да.
Гордон повернулся и побежал к дому, чтобы позвонить в больницу.
Хотя Элайн была дипломированной медсестрой и ей, как она говорила, положено было привыкнуть к душераздирающим зрелищам, ей хотелось уйти с этого места, от этого тела, этой расползающейся темно-красной лужи. Во время обучения она сталкивалась с кровью, она даже имела дело с жертвами избиений и огнестрельными ранами. Но здесь было нечто другое. Это было дело рук садиста, а не насилие, совершенное из-за накалившихся страстей. Раны - пять, как она теперь видела, - были аккуратно нанесены там, где они причинили бы наибольший ущерб. К тому же Элайн стало понятно, что Силия не кричала, когда были сделаны первые ножевые удары; она, должно быть, стояла в оцепенении, пока убийца расправлялся с ней, слишком потрясенная, чтобы закричать так быстро, как следовало. И потому напавший на нее успел сделать еще несколько ударов.
Не прошло и десяти минут, как приехала "скорая помощь". Санитары были умелыми и обходительными. Еще через две минуты они погрузили жертву в белый фургон и покатили обратно по дорожке вместе с Деннисом, сопровождавшим их в отсеке для больных, в задней части автомобиля.
- Присмотрите за моим отцом, - обратился к девушке Ли Матерли. Внешне он постарел лет на десять менее чем за час. Его лицо прорезали морщины, глаза были усталыми, цвет лица - землистый и болезненный.
- Конечно, - кивнула она. Все, что угодно, - лишь бы уйти прочь от этой темно-красной лужи и от воспоминаний о ранах Силии.
Казалось, будто до дома мили и мили, а не каких-то несколько сотен ярдов. Все тени приняли зловещие очертания. Каждая всколыхнувшаяся от ветра ветвь дерева или куст походили на наносящую удар руку, заставляя ее подскакивать, а затем ускорять шаг. Она попыталась пристыдить себя за необоснованный страх, чтобы избавиться от него, но у нее это не получалось. Возможно, потому, что источником страха было иррациональное убийство, совершенное по некоей причуде убийцы. А причуды - это именно та вещь, к пониманию которой она так и не пришла. Можно присвоить им ярлык "безумие", но это их не объясняет.
Старина Джейкоб Матерли бодрствовал, сидя в своей кровати; он уже включил у себя свет. Он посмотрел на нее с явным облегчением и сказал:
- Я боялся, что это вы кричите.
- Это была Силия, - сообщила она. И только потом поняла, что ей не следовало ничего говорить. Что это на нее нашло? Она утратила контроль над своим здравым смыслом и взволновала своего пациента скверной новостью, а ведь было бы лучше как можно дольше выдавать происшествие за незначительное. Во всяком случае, до тех пор, пока его к этому не подготовят.
- Она мертва? - спросил старик. Он явно ожидал, что мертва.
Элайн замешкалась с ответом.
- Пока нет, - сказала она наконец.
- Шансы, судя по всему, неважные, да?
Она проделала путь до ближайшего стула у кровати и села.
- Сколько раз ее ударили ножом? Девушка насторожилась:
- Откуда вы знаете, что ее ударили ножом? Он сделал нетерпеливый жест своей здоровой рукой:
- Я же говорил вам, что кто-то побывал в моей комнате с ножом три недели назад. Я говорил вам и Ли, И никто из вас мне не поверил. Кроме того, был еще тот Сочельник. После этого я никак не могу забыть про ножи.
Голос у него вдруг стал натянутый, как резиновая лента. Хотя Элайн, как никогда, хотелось узнать, в чем заключалась рождественская трагедия, она понимала, что будет ошибкой затрагивать сейчас эту тему. Даже при намеке на то происшествие, еще до ночного переполоха, У него случился приступ. Ее долг - беречь его покой.
- Я думаю, - продолжал Джейкоб, - вам следует обратить особое пристальное внимание на тех троих, о ком я упоминал ранее.
- Вы думаете был кто-то из дома? А не вор, или бродяга, или...
Он улыбнулся, но это была ужасная улыбка, даже несмотря на то, что она не видела застывшую половину его лица.
- Моя дорогая Элайн, едва ли это мог быть кто-то еще.
- Кто-то, притаившийся на дорожке, - предположила девушка. - Кто-то, видевший, как Силия уехала, и подумавший, что она может вернуться.
- Но она не живет здесь, - возразил старик. - С чего бы ей возвращаться? Только люди из дома знали, что она собирается провести здесь уик-энд.
Элайн стояла на своем:
- Сумасшедший, видевший, как она уезжает, не должен был знать, что она - посторонний человек. Он мог подумать, что она живет здесь, подождать и попытать счастья - или несчастья.
- Простые ответы лучше, - хмыкнул Джейкоб. Это было также и одной из аксиом Элайн, но она не знала, применимо ли это здесь. Она так ему и сказала:
- Это гораздо сложнее - даже всего лишь вообразить, что это сделал один из людей в этом доме. Никто из них не способен на такую вещь!
- Некоторые способны, - отмахнулся старик. Ее вдруг рассердил его пессимизм и паранойя. События этой ночи ослабили ее защиту до такой степени, что она смогла позабыть, чему ее учили, и довольно резко выпалить:
- Я не понимаю, как вы ;можете говорить такое о своих родных!
- Это непросто, - согласился он. - Элайн, меня ужасно огорчает эта мысль, но я не мог позволить эмоциям взять верх над тем, что я знаю.
- Вы не можете знать. Вы видели, кто это сделал?
- Нет.
- Тогда...
Старик перебил ее:
- Нельзя долго избегать правды. Жизнь сама позаботится, чтобы правда снова и снова доходила до сознания. И если вы решите игнорировать ее, она в конце концов только больнее вас ранит. Я ожидал этого полтора десятилетия.
- Ни Деннис, ни Гордон, ни Пол - если уж на то пошло - не способны на убийство. И уж конечно, никто из них не способен на такое ужасное, кровавое убийство, как это. - Она суеверно поправилась:
- Силия Тамлин пока не мертва, было бы не правильно говорить о ней так. Пока это преступление - только попытка убийства.
- Это все часть их наследства, Элайн, - Джейкоб сумел примоститься к изголовью и сидел теперь настолько прямо, насколько мог, несгибаемый, как железо, стиснув пуховые подушки между изголовьем и матрасом.
- Наследство?
- Наследство Хоннекеров, то, о чем я пытался рассказать вам сегодня.
- Я не понимаю, - покачала она головой. Это было правдой. И, будучи правдой, это пугало ее, потому что она привыкла понимать положение вещей. Путаницу и сомнения всегда полагалось устранять как можно быстрее.
- Сумасшествие! - провозгласил Джейкоб Матерли. - Дед их матери, их собственный прадед, сошел с ума, когда ему было всего тридцать четыре, и с тех пор всю оставшуюся жизнь содержался в психиатрической больнице. А позднее недуг поразил их мать.
- Жену Ли?
- Амелию, - подтвердил он.
- Вы ведь не имеете в виду, что она была сумасшедшей, - пробормотала Элайн. Но она прекрасно знала, что он имеет в виду.
- Имею, - отрезал Джейкоб. - Сумасшедшая. Еще какая сумасшедшая. Она была красивая женщина, высокая и статная, с лицом как у богини. Ли думал, что ее полеты фантазии и весьма пылкий нрав интригуют, придают пикантность ее натуре, в остальном достаточно ровной. Поначалу он так думал. Позднее он узнал, что это симптомы более глубокого и опасного недуга.
- С вами все в порядке? - спросила Элайн. У него был плохой цвет лица, и он дрожал.
- Я в полном порядке, - прохрипел старик. Но он плакал, хотя и беззвучно, слезы блестели на его жестких щеках...
Глава 4
Похоже, Джейкобу Матерли, пусть и охваченному скорбью из-за воспоминаний о давней трагедии, не грозило перевозбудиться, как с ним уже было ранее в этот день. Элайн чувствовала - шансы, что приступ повторится, малы, и потому решила: пусть он говорит дальше в подходящий для него момент - до тех пор, пока она - наконец-то! - не услышит историю про Сочельник, историю, которая, казалось, связала весь этот дом черным и нерушимым заклятием, Но как раз когда запас слез старика начал иссякать, как раз когда Элайн решила, что пусть он продолжит и облегчит свою душу, таким образом раскрыв ей глаза, в дверь постучали. Она открыла - неохотно - и обнаружила, что на пороге, подобный птичке в человеческом одеянии, стоит Джерри, тоненький и хрупкий, слегка дрожащий.
- Что случилось? - спросила она.
- Полиция, - сказал Джерри.
Девушка согласилась, что полицейских следовало вызвать, хотя до сих пор не задумывалась об этом.
- Они хотели бы поговорить с вами внизу, - сообщил Джерри.
- Но я же ничего не знаю, - поморщилась Элайн.
- Они разговаривают со всеми.
Она вздохнула:
- Ну хорошо. Я снова уложу мистера Матерли и спущусь через; несколько минут.
Джерри кивнул и поспешил по коридору к лестнице, его тонкие и длинные ноги напоминали ноги краба или насекомого.
- Наверное, вы все слышали, - сказала она, закрыв дверь и повернувшись к Джейкобу Матерли.
Слезы уже перестали течь, железное самообладание снова вернулось к старику. Он проворчал:
- Если они захотят поговорить со мной, им придется подняться сюда.
- Мы постараемся, чтобы вам не пришлось с ними разговаривать, - Запротестовала девушка. Она достала еще успокоительного из аптечки, налила стакан холодной воды из обложенного льдом кувшина возле его кровати и посмотрела, как он выпил таблетку.
- Спасибо вам, - улыбнулся Джейкоб. - С меня довольно было полицейских в прошлый раз, довольно их ехидных замечаний, их грубых расспросов. Я иногда думаю, что полицейские более злобны с богатыми, нежели с бедными. Они позволяют своей зависти уводить себя чуть дальше, чем следует.
- А теперь спите, - попросила она.
- Я попытаюсь.
Он закрыл глаза и скрестил руки на груди, пока она выключала свет. Элайн быстро отвела от него взгляд, потому что "в это в момент он выглядел как покойник в гробу, готовый к захоронению.
В холле она обнаружил, что кто-то выключил свет. Покров теней расстилался вдоль всего коридора до тех пор, пока через верхнюю площадку лестницы снизу не просочился слабый свет. И голоса. Голоса тоже донеслись до нее, отдаленные и гулкие, произносившие слова, которые нельзя было разобрать. Они так же легко сошли бы как за призраков, стонущих в стенах, так и за людей, ведущих обычный разговор.
Она сошла вниз по лестнице, осознанно стараясь замедлить биение своего сердца. Глупые страхи. Детские страхи. "Элайн, - бранила она себя, - ты становишься такой же вычурной, как и этот дом, такой же глупой, как Деннис Матерли".
Тем не менее, когда она добралась до нижней площадки лестницы и Джерри вышел из ниши, чтобы проводить ее к полицейским, она так испугалась, что отпрянула и негромко вскрикнула от страха. Дворецкий взял ее за руку, похлопал по ней и сказал, что знает, что она испытала, и сожалеет, что напугал ее.
Элайн проследовала за ним в кабинет - в яркое озерцо желтого света, моргая, пока ее глаза привыкали к перемене. Она увидела там всех домашних:
Ли, Денниса и Гордона, Пола Хоннекера. Еще там было двое полицейских. Высокий, широкоплечий человек примерно лет сорока представился как капитан Ранд, а более приземистый, смуглый и проворный детектив, больше смахивал - для того, кто привык к старым фильмам по телевидению, чем на блюстителя законности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24