Другому бы на его месте и в голову не пришло такое, а Буханцов не только предположил, но и сам поверил в свою версию. Что же это была за версия?
Действовавший методом исключения, любитель фантастики пришел к выводу, что данное происшествие выходит за рамки обычного и что здесь не обошлось без вмешательства неведомых науке сил, приведших к разрыву временной оси и перемещению автобуса во времени либо вперед, в будущее, либо назад, в прошлое.
Рассказ Мухина прозвучал для Буханцова словно гром среди ясного неба. С замиранием сердца он сопоставил факты, уже известные ему, со словами Мухина и обнаружил между ними тесную связь, одному лишь ему видимую. Он, единственный из всего персонала больницы, поверил Мухину, зная, что кроется за его словами. Поэтому-то и пришел к Мухину ночью, надеясь выяснить подробности необычного происшествия. Но Мухин, как мы видели, сам ничего не помнил об исчезновении шестьсот второго. Огорченный санитар ушел ни с чем, но присутствия духа не потерял.
Так получилось, что Буханцов присутствовал при переодевании Мухина, когда тот только поступил в больницу. Полувысохшие листья лопуха, опоясывавшие длительное время стан нашего героя, полетели в мусорное ведро. Тогда санитар не придал персоне Мухина никакого значения, но после его рассказа, а в особенности после появления собственной версии относительно пропажи автобуса, Буханцов вспомнил про выброшенные листья. Он кинулся к мусорному ведру. К великой его радости, листья лопуха мирно покоились под слоем обычного больничного мусора. Дрожащей рукой санитар выудил из ведра драгоценную находку, аккуратно завернул ее в газету и с нетерпением стал ждать окончания своей смены. В девять часов утра, после неудачного разговора с Мухиным, он стремглав бросился домой, разложил листья на столе и начал разглядывать их в увеличительное стекло. Но визуальный осмотр не дал никаких результатов. И тогда он вспомнил про Пашку Девяткина. С Пашкой Буханцов учился в одном классе, но с тех далеких школьных времен виделся с ним раза три, не больше. Зато по телефону бывшие школьные товарищи созванивались каждую неделю. Они могли часами трепаться с трубкой у уха, выкладывая друг другу все новости, какие могли только до них дойти.
В отличие от Буханцова Пашка Девяткин быстро пошел в гору. Институт, аспирантура, диссертация, ответственная работа в каком-то секретном НИИ -- вот этапы жизненного пути бывшего одноклассника Буханцова. Пашка не любил распространяться о своей работе, но Буханцов знал, вернее, догадывался, что Девяткин занимается чем-то таким, о чем даже фантасты предположить не смеют.
Ему-то и решил позвонить Буханцов и поделиться своими мыслями по поводу найденных им листьев.
-- Алло, кто это? -- послышалось на том конце провода.
-- Пашка, это я!
-- Вить, ты, что ли?
-- Я, я! Слушай, Пашка, дело у меня к тебе есть на сто миллионов.
-- Ну, валяй...
-- Мне необходимо с тобой встретиться. Ты меня слышишь?
-- Да, слышу. Какое дело-то?
-- Это не по телефону. Паш, давай встретимся через час, и я тебе все объясню.
-- Н-да, задал ты мне задачку. У меня тут, понимаешь, встреча с одним товарищем из... ну, в общем, издалека. Давай вечером, на Кузнецком мосту, часиков этак в восемь. Идет?
-- Идет. Только готовься к неожиданности, я тебя ошарашу.
В условленное время друзья встретились, и Буханцов поведал Павлу Девяткину всю историю о шестьсот втором, а также свои догадки по поводу причин, вызвавших это необычайное происшествие.
Надо было такому случиться, что именно институту, в котором Павел Девяткин работал старшим научным сотрудником, "сверху" дали указание разобраться и предоставить свои соображения по поводу этого самого дела, то есть дела о пропавшем автобусе, причем именно Девяткин возглавлял группу, занимающуюся причинами исчезновения. Гипотез было много, и очень смелых, но ни одна не выдерживала проверок скептически настроенных оппонентов из специально созданной комиссии при АН СССР. Наряду с другими выдвигалась гипотеза и о временной трещине, в которую провалился автобус, но комиссия требовала доказательств, а их не было.
Ничего этого Павел Девяткин своему школьному товарищу, разумеется, не сообщил. Он молча выслушал рассказ Буханцова, но когда тот достал сверток с листьями лопуха и пояснил их происхождение, у Павла Девяткина загорелись глаза. Стараясь не выдать волнения, он с трепетом взял из рук санитара драгоценную находку и пообещал провести анализ по определению ее возраста. На этом друзья расстались.
Биохимический анализ показал, что листья были сорваны не более недели назад, так как еще не окончательно высохли, а состав их практически совпадал с набором химических элементов, содержащихся в подмосковной почве. Зато спектральный анализ изумил группу Девяткина чрезвычайно. Результаты обоих анализов были настолько противоречивы, что сотрудники группы подумали о случайно вкравшейся ошибке в ходе исследований. Провели повторные анализы. И опять та же картина, опять жуткая разница в результатах. Дело в том, что, согласно проведенному спектральному анализу возраст листьев лопуха, используемых Мухиным в качестве набедренной повязки, определялся сотней тысяч лет! Этот факт, -- а то, что это был факт, Девяткин уже не сомневался, -- не вязался ни с какими научными теориями ни в физике, ни в биологии, но зато он хорошо объяснялся версией о провале автобуса во временную трещину, если, конечно, допустить, что Мухин действительно ехал в том автобусе. А все говорило за то, что это именно так. И Девяткин решил, что проблема решена. Доказательства, наконец, получены.
Буквально за три дня Павел Девяткин подготовил подробный отчет о результатах исследований, проведенных его группой, где детально изложил свое толкование событий, происшедших со злосчастным автобусом, и снова привел версию о разрыве временной оси, теперь уже снабженную доказательствами. Упоминались в отчете и источники полученной Девяткиным информации, то есть Мухин и Буханцов, а Мухин (который, кстати, по недоразумению находится сейчас в психиатрической клинике), помимо всего прочего, фигурировал в научном труде еще и в качестве одного из главных участников трагических событий.
Специальная комиссия тщательно изучила отчет и пришла к единодушному мнению, что на этот раз версия требует более пристального внимания. Решено было командировать двух членов комиссии в психиатрическую клинику для встречи с Мухиным. По просьбе руководства НИИ третьим взяли Павла Девяткина.
Утром второго июня в кабинет профессора Скворешникова вошли трое мужчин респектабельного вида.
-- Профессор Скворешников? -- осведомился представительный гражданин с длинными седыми усами.
-- Чем могу служить? -- настороженно спросил профессор, вставая навстречу гостям.
-- Здравствуйте, Валерий Афанасьевич, -- протянул руку гражданин с усами. -- Мы по делу.
Профессор руки не подал, более того, он отступил назад и спрятался за кресло.
-- С кем имею честь? -- снова спросил он, внимательно рассматривая гостей.
Озадаченные приемом, трое мужчин переглянулись. Вперед выступил Девяткин.
-- Товарищ профессор, -- с жаром начал он, -- мы работаем над разрешением одной загадочной проблемы. Нас интересует ваш пациент, некто Мухин.
-- Мухин? -- переспросил профессор. -- Мухин, Мухин... А, Мухин! Как же, помню. Конченый тип. И к тому же алкоголик. Абсолютно неизлечим.
-- Вот как? -- гости снова переглянулись.
-- Предъявите, пожалуйста, ваши документы, -- вдруг попросил профессор.
-- Да, да, конечно, -- последовал торопливый ответ, и на стол легли три маленькие книжечки.
-- Гм... -- промычал профессор, с пристрастием изучая удостоверения и искоса поглядывая на их владельцев. -- Ладно, будет вам Мухин. Вам он нужен лично или достаточно разговора со мной? Я его непосредственно наблюдаю.
-- Лично, если можно, -- ответил мужчина с длинными усами.
-- Ладно, -- махнул рукой профессор. -- Но одно условие: встреча должна происходить в этом кабинете и в моем присутствии.
-- Знаете ли... -- Девяткин замялся. -- Разговор предполагался тет-а-тет...
-- В таком случае -- до свидания! -- отрезал профессор и отвернулся к окну.
-- Мы согласны, -- сдался мужчина с усами. -- Но то, что вы услышите, не должно проникнуть за стены этого кабинета. Дело секретное. Знаете ли...
-- Молодой человек, -- с укоризной произнес профессор, глядя на гостей поверх очков, -- я уже десять лет занимаюсь секретной работой. Вы, видно, не знакомы со спецификой нашего учреждения?
-- Не пришлось как-то познакомиться, -- буркнул третий гость, до сих пор молчавший.
-- Так-то, -- назидательно произнес профессор. -- Ждите, будет вам Мухин.
Профессор вышел, а через четверть часа вернулся с Мухиным. Двух санитаров предусмотрительный Скворешников оставил за дверьми кабинета.
-- Так будет спокойнее, -- заговорщически шепнул профессор Девяткину.
Мухин был мрачен сильнее обычного и совершенно безразличен к окружающему. Он осунулся и похудел, глаза его были тусклы и бесцветны.
-- Вот, получите, -- сказал профессор, кивнув на пациента.
Разговор затянулся на два часа. Девяткин попросил Мухина рассказать все, что с ним произошло, начиная с семнадцатого мая. Мухин, сначала недоверчиво и с неохотой, а затем, чувствуя неподдельный интерес к себе со стороны троих незнакомцев и все более и более воодушевляясь, в который уже раз поведал свою историю. Рассказ Мухина подействовал на троих мужчин, а в особенности на Девяткина, как сильно возбуждающее средство. Тут же по окончании рассказа на Мухина посыпался град вопросов. Гости желали знать абсолютно все, а Мухин рад был поделиться своими горестями и тревогами со странными незнакомцами. На вопрос же, каким образом Мухин объясняет все происшедшее с ним, тот только пожал плечами и, устремив взгляд в пол, ответил:
-- Сначала я было подумал, что перебрал тогда с дружками, пили ведь какую-то химию, а потом, когда протрезвел, понял -- нет, не химия здесь виновата. Чертовщина какая-то со мной приключилась, вот что я вам скажу. Думал сначала, что умом тронулся, но слишком уж все это похоже на правду.
-- Как -- на правду?
-- А вот, видите? -- Мухин наклонился и нащупал на голове почти уже зажившую ссадину. -- Это я заработал тогда еще, когда в сарае головой о бревно трахнулся. Думаешь, сам себе башку расцарапал, чтоб поверили?
-- Что вы! И в мыслях подобного не было, -- ответил за всех Девяткин.
-- Так вот, если и эта шишка, и все, что со мной приключилось, было на самом деле, то и получается, что это правда. Слишком уж все по-настоящему происходило. А как объяснить, я и сам не знаю. Может, какая-нибудь разновидность цыган объявилась? Ведь до сих пор же, говорят, кочуют, лоботрясы.
-- Исключено, -- категорически отрезал мужчина с усами. -- По вашим же словам выходит, что это были настоящие первобытные дикари.
Профессор слушал все это, широко открыв глаза и высоко подняв брови. Он совершенно не ожидал, что незнакомцы с такой серьезностью отнесутся к россказням этого шута. Не могли же нормальные люди принимать бред сумасшедшего за чистую монету! А если могли, значит...
-- Извините, я на минуту, -- виновато улыбнулся профессор и стремительно вышел из кабинета.
Разговор продолжался. Павел Девяткин и два члена спецкомиссии выясняли все новые и новые подробности, причем весь диалог записывался на портативный магнитофон, предусмотрительно взятый Девяткиным из дома.
-- А как на все это смотрит наука? -- спросил Мухин, улучив свободную минуту в непрерывном потоке вопросов.
-- Наука? Гм... -- мужчина с усами задумался. -- Не знаю, как смотрит наука, а мы -- я думаю, мои коллеги согласятся со мной -считаем, что автобус марки "Икарус", и вы в том числе, семнадцатого мая сего года совершенно невероятным образом проникли в эпоху, отстоящую от наших дней на сто тысяч лет, а потом вы тем же путем вернулись обратно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
Действовавший методом исключения, любитель фантастики пришел к выводу, что данное происшествие выходит за рамки обычного и что здесь не обошлось без вмешательства неведомых науке сил, приведших к разрыву временной оси и перемещению автобуса во времени либо вперед, в будущее, либо назад, в прошлое.
Рассказ Мухина прозвучал для Буханцова словно гром среди ясного неба. С замиранием сердца он сопоставил факты, уже известные ему, со словами Мухина и обнаружил между ними тесную связь, одному лишь ему видимую. Он, единственный из всего персонала больницы, поверил Мухину, зная, что кроется за его словами. Поэтому-то и пришел к Мухину ночью, надеясь выяснить подробности необычного происшествия. Но Мухин, как мы видели, сам ничего не помнил об исчезновении шестьсот второго. Огорченный санитар ушел ни с чем, но присутствия духа не потерял.
Так получилось, что Буханцов присутствовал при переодевании Мухина, когда тот только поступил в больницу. Полувысохшие листья лопуха, опоясывавшие длительное время стан нашего героя, полетели в мусорное ведро. Тогда санитар не придал персоне Мухина никакого значения, но после его рассказа, а в особенности после появления собственной версии относительно пропажи автобуса, Буханцов вспомнил про выброшенные листья. Он кинулся к мусорному ведру. К великой его радости, листья лопуха мирно покоились под слоем обычного больничного мусора. Дрожащей рукой санитар выудил из ведра драгоценную находку, аккуратно завернул ее в газету и с нетерпением стал ждать окончания своей смены. В девять часов утра, после неудачного разговора с Мухиным, он стремглав бросился домой, разложил листья на столе и начал разглядывать их в увеличительное стекло. Но визуальный осмотр не дал никаких результатов. И тогда он вспомнил про Пашку Девяткина. С Пашкой Буханцов учился в одном классе, но с тех далеких школьных времен виделся с ним раза три, не больше. Зато по телефону бывшие школьные товарищи созванивались каждую неделю. Они могли часами трепаться с трубкой у уха, выкладывая друг другу все новости, какие могли только до них дойти.
В отличие от Буханцова Пашка Девяткин быстро пошел в гору. Институт, аспирантура, диссертация, ответственная работа в каком-то секретном НИИ -- вот этапы жизненного пути бывшего одноклассника Буханцова. Пашка не любил распространяться о своей работе, но Буханцов знал, вернее, догадывался, что Девяткин занимается чем-то таким, о чем даже фантасты предположить не смеют.
Ему-то и решил позвонить Буханцов и поделиться своими мыслями по поводу найденных им листьев.
-- Алло, кто это? -- послышалось на том конце провода.
-- Пашка, это я!
-- Вить, ты, что ли?
-- Я, я! Слушай, Пашка, дело у меня к тебе есть на сто миллионов.
-- Ну, валяй...
-- Мне необходимо с тобой встретиться. Ты меня слышишь?
-- Да, слышу. Какое дело-то?
-- Это не по телефону. Паш, давай встретимся через час, и я тебе все объясню.
-- Н-да, задал ты мне задачку. У меня тут, понимаешь, встреча с одним товарищем из... ну, в общем, издалека. Давай вечером, на Кузнецком мосту, часиков этак в восемь. Идет?
-- Идет. Только готовься к неожиданности, я тебя ошарашу.
В условленное время друзья встретились, и Буханцов поведал Павлу Девяткину всю историю о шестьсот втором, а также свои догадки по поводу причин, вызвавших это необычайное происшествие.
Надо было такому случиться, что именно институту, в котором Павел Девяткин работал старшим научным сотрудником, "сверху" дали указание разобраться и предоставить свои соображения по поводу этого самого дела, то есть дела о пропавшем автобусе, причем именно Девяткин возглавлял группу, занимающуюся причинами исчезновения. Гипотез было много, и очень смелых, но ни одна не выдерживала проверок скептически настроенных оппонентов из специально созданной комиссии при АН СССР. Наряду с другими выдвигалась гипотеза и о временной трещине, в которую провалился автобус, но комиссия требовала доказательств, а их не было.
Ничего этого Павел Девяткин своему школьному товарищу, разумеется, не сообщил. Он молча выслушал рассказ Буханцова, но когда тот достал сверток с листьями лопуха и пояснил их происхождение, у Павла Девяткина загорелись глаза. Стараясь не выдать волнения, он с трепетом взял из рук санитара драгоценную находку и пообещал провести анализ по определению ее возраста. На этом друзья расстались.
Биохимический анализ показал, что листья были сорваны не более недели назад, так как еще не окончательно высохли, а состав их практически совпадал с набором химических элементов, содержащихся в подмосковной почве. Зато спектральный анализ изумил группу Девяткина чрезвычайно. Результаты обоих анализов были настолько противоречивы, что сотрудники группы подумали о случайно вкравшейся ошибке в ходе исследований. Провели повторные анализы. И опять та же картина, опять жуткая разница в результатах. Дело в том, что, согласно проведенному спектральному анализу возраст листьев лопуха, используемых Мухиным в качестве набедренной повязки, определялся сотней тысяч лет! Этот факт, -- а то, что это был факт, Девяткин уже не сомневался, -- не вязался ни с какими научными теориями ни в физике, ни в биологии, но зато он хорошо объяснялся версией о провале автобуса во временную трещину, если, конечно, допустить, что Мухин действительно ехал в том автобусе. А все говорило за то, что это именно так. И Девяткин решил, что проблема решена. Доказательства, наконец, получены.
Буквально за три дня Павел Девяткин подготовил подробный отчет о результатах исследований, проведенных его группой, где детально изложил свое толкование событий, происшедших со злосчастным автобусом, и снова привел версию о разрыве временной оси, теперь уже снабженную доказательствами. Упоминались в отчете и источники полученной Девяткиным информации, то есть Мухин и Буханцов, а Мухин (который, кстати, по недоразумению находится сейчас в психиатрической клинике), помимо всего прочего, фигурировал в научном труде еще и в качестве одного из главных участников трагических событий.
Специальная комиссия тщательно изучила отчет и пришла к единодушному мнению, что на этот раз версия требует более пристального внимания. Решено было командировать двух членов комиссии в психиатрическую клинику для встречи с Мухиным. По просьбе руководства НИИ третьим взяли Павла Девяткина.
Утром второго июня в кабинет профессора Скворешникова вошли трое мужчин респектабельного вида.
-- Профессор Скворешников? -- осведомился представительный гражданин с длинными седыми усами.
-- Чем могу служить? -- настороженно спросил профессор, вставая навстречу гостям.
-- Здравствуйте, Валерий Афанасьевич, -- протянул руку гражданин с усами. -- Мы по делу.
Профессор руки не подал, более того, он отступил назад и спрятался за кресло.
-- С кем имею честь? -- снова спросил он, внимательно рассматривая гостей.
Озадаченные приемом, трое мужчин переглянулись. Вперед выступил Девяткин.
-- Товарищ профессор, -- с жаром начал он, -- мы работаем над разрешением одной загадочной проблемы. Нас интересует ваш пациент, некто Мухин.
-- Мухин? -- переспросил профессор. -- Мухин, Мухин... А, Мухин! Как же, помню. Конченый тип. И к тому же алкоголик. Абсолютно неизлечим.
-- Вот как? -- гости снова переглянулись.
-- Предъявите, пожалуйста, ваши документы, -- вдруг попросил профессор.
-- Да, да, конечно, -- последовал торопливый ответ, и на стол легли три маленькие книжечки.
-- Гм... -- промычал профессор, с пристрастием изучая удостоверения и искоса поглядывая на их владельцев. -- Ладно, будет вам Мухин. Вам он нужен лично или достаточно разговора со мной? Я его непосредственно наблюдаю.
-- Лично, если можно, -- ответил мужчина с длинными усами.
-- Ладно, -- махнул рукой профессор. -- Но одно условие: встреча должна происходить в этом кабинете и в моем присутствии.
-- Знаете ли... -- Девяткин замялся. -- Разговор предполагался тет-а-тет...
-- В таком случае -- до свидания! -- отрезал профессор и отвернулся к окну.
-- Мы согласны, -- сдался мужчина с усами. -- Но то, что вы услышите, не должно проникнуть за стены этого кабинета. Дело секретное. Знаете ли...
-- Молодой человек, -- с укоризной произнес профессор, глядя на гостей поверх очков, -- я уже десять лет занимаюсь секретной работой. Вы, видно, не знакомы со спецификой нашего учреждения?
-- Не пришлось как-то познакомиться, -- буркнул третий гость, до сих пор молчавший.
-- Так-то, -- назидательно произнес профессор. -- Ждите, будет вам Мухин.
Профессор вышел, а через четверть часа вернулся с Мухиным. Двух санитаров предусмотрительный Скворешников оставил за дверьми кабинета.
-- Так будет спокойнее, -- заговорщически шепнул профессор Девяткину.
Мухин был мрачен сильнее обычного и совершенно безразличен к окружающему. Он осунулся и похудел, глаза его были тусклы и бесцветны.
-- Вот, получите, -- сказал профессор, кивнув на пациента.
Разговор затянулся на два часа. Девяткин попросил Мухина рассказать все, что с ним произошло, начиная с семнадцатого мая. Мухин, сначала недоверчиво и с неохотой, а затем, чувствуя неподдельный интерес к себе со стороны троих незнакомцев и все более и более воодушевляясь, в который уже раз поведал свою историю. Рассказ Мухина подействовал на троих мужчин, а в особенности на Девяткина, как сильно возбуждающее средство. Тут же по окончании рассказа на Мухина посыпался град вопросов. Гости желали знать абсолютно все, а Мухин рад был поделиться своими горестями и тревогами со странными незнакомцами. На вопрос же, каким образом Мухин объясняет все происшедшее с ним, тот только пожал плечами и, устремив взгляд в пол, ответил:
-- Сначала я было подумал, что перебрал тогда с дружками, пили ведь какую-то химию, а потом, когда протрезвел, понял -- нет, не химия здесь виновата. Чертовщина какая-то со мной приключилась, вот что я вам скажу. Думал сначала, что умом тронулся, но слишком уж все это похоже на правду.
-- Как -- на правду?
-- А вот, видите? -- Мухин наклонился и нащупал на голове почти уже зажившую ссадину. -- Это я заработал тогда еще, когда в сарае головой о бревно трахнулся. Думаешь, сам себе башку расцарапал, чтоб поверили?
-- Что вы! И в мыслях подобного не было, -- ответил за всех Девяткин.
-- Так вот, если и эта шишка, и все, что со мной приключилось, было на самом деле, то и получается, что это правда. Слишком уж все по-настоящему происходило. А как объяснить, я и сам не знаю. Может, какая-нибудь разновидность цыган объявилась? Ведь до сих пор же, говорят, кочуют, лоботрясы.
-- Исключено, -- категорически отрезал мужчина с усами. -- По вашим же словам выходит, что это были настоящие первобытные дикари.
Профессор слушал все это, широко открыв глаза и высоко подняв брови. Он совершенно не ожидал, что незнакомцы с такой серьезностью отнесутся к россказням этого шута. Не могли же нормальные люди принимать бред сумасшедшего за чистую монету! А если могли, значит...
-- Извините, я на минуту, -- виновато улыбнулся профессор и стремительно вышел из кабинета.
Разговор продолжался. Павел Девяткин и два члена спецкомиссии выясняли все новые и новые подробности, причем весь диалог записывался на портативный магнитофон, предусмотрительно взятый Девяткиным из дома.
-- А как на все это смотрит наука? -- спросил Мухин, улучив свободную минуту в непрерывном потоке вопросов.
-- Наука? Гм... -- мужчина с усами задумался. -- Не знаю, как смотрит наука, а мы -- я думаю, мои коллеги согласятся со мной -считаем, что автобус марки "Икарус", и вы в том числе, семнадцатого мая сего года совершенно невероятным образом проникли в эпоху, отстоящую от наших дней на сто тысяч лет, а потом вы тем же путем вернулись обратно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21