Конечно, эффективность этих вылазок будет уже не та, но нам выбирать не приходится. Параллельно мы будем вести работы по укреплению лагеря. А когда мы сможем постоять за себя сами, не прибегая к помощи сего транспортного средства, тогда совершим на нем свою последнюю поездку и используем этот последний шанс до конца. Авось повезет!
Предложение Олега Павловича было принято не столь дружно, как следовало того ожидать. Климов и Борис стояли на своем, то есть на немедленном выезде. За один час, утверждали они, автобус пройдет столько, сколько пешком человек протопает за неделю, а если учесть, что среди колонистов есть женщины, то и того больше. Соответственно шансы нащупать трещину во много раз возрастают, и есть, по их мнению, прямой смысл рисковать.
Остальная часть колонии придерживалась мнения Олега Павловича. В конце концов большинство, конечно, восторжествовало, но Климов с Борисом своего мнения так и не переменили.
-- Да поймите вы, -- горячился Олег Павлович, -- что среди нас женщины. Мы не можем рисковать ими. Лучше выждать. Я же не отказываюсь от вашего плана окончательно, я лишь предлагаю отсрочить его до лучших времен.
-- Да и вы поймите, -- парировал Климов, -- что мы здесь живем, как на вулкане, и лишний день, даже лишний час, проведенный в этом мире, может стоить всем нам жизни. Как раз именно потому, что среди нас женщины и мы не имеем права рисковать, я считаю ваш план абсурдным.
Олег Павлович только развел руками. Спор был прекращен теми, кто выдвигался в качестве главного аргумента, то есть женщинами. Они полностью поддержали инженера, и оппозиционерам пришлось сдаться.
И снова потянулись дни...
На исходе третьей недели дом был почти готов, но проем в заборе оставался открытым, так как возникла трудность с петлями, обойти которую пока что не представлялось возможным. Климов ломал голову над этой проблемой днями и ночами, но ответа не находил.
Однажды вечером Николай, проводив колонистов ко сну, расположился с псом Первым у костра и приготовился коротать отведенные ему часы дежурства в одиночестве. Климов, собиравшийся было составить Николаю компанию, сослался на нездоровье и пошел спать.
Николай потеребил собаку за ухом и, вздохнув, обратился к ней со следующим монологом:
-- Ну что, псина, хорошо тебе тут живется? На воле, на природе, среди лесов и рек, как далекие твои предки. Небось у прежнего своего хозяина дни и ночи коротала в темном коридоре, где-нибудь в пыльном углу на рваном половике. Так ведь? Вижу, что так.
Пес Первый преданно смотрел в глаза человеку и молотил хвостом по сухой земле.
-- А здесь тебе каждый день кусок мяса обеспечен, хочешь -зайчатина, хочешь -- медвежатина, а хочешь -- оленина. Вот это жизнь! Верно?
Но пес больше не слушал своего хозяина. Он вскочил, настороженно вскинул уши и, глядя в сторону леса, зарычал.
-- Что там? Зверь, наверное, какой...
В этот момент в лесу раздался дикий вопль, и в проеме между двумя половинами частокола, в том самом месте, где должны быть ворота, Николай увидел дикаря, отчаянно машущего руками, а метрах в десяти позади него несся здоровенный детина с дубинкой.
Николай вскочил на ноги. "Арбалет!" -- вспомнил он про забытое им оружие и бросился к автобусу. Навстречу ему уже бежал Борис...
Тиун со своими собратьями по племени шел на юг. Готовилась большая охота на пришельцев, спустившихся с неба на странном звере. Боги повелели воинам племени завладеть этим зверем, а пришельцев убить. Пришельцы устроили свое стойбище на земле племени Древесных Людей, но вождь решил, что зверь должен попасть в племя Людей Огня, то есть его, Тиуна, племя, поэтому считаться с законом, запрещавшим вступать на земли соседних племен, вождь счел не обязательным. Законы устанавливает сильнейший, а Люди Огня были сильнее всех.
Тиуну было восемнадцать лет. Он отличался крепким, стройным телом, гордой осанкой и голубыми глазами, в которых светился природный ум, не свойственный его соплеменникам. Он был не похож на других мужчин своего племени, и за это его не любили и боялись. Его далекие предки также спустились с неба на большом звере, но это было очень давно, еще тогда, когда его родное племя не знало огня и было слабым и зависимым от сильных некогда Древесных Людей. Может быть, поэтому черты его лица были более тонкими и правильными, нежели у остальных его соплеменников.
Большой зверь его далеких предков давно уже умер, а его останки принесены в жертву богам. И вот теперь новый большой зверь принес новых пришельцев, которых нужно убить, а зверя поймать. Так велят боги. Так велит вождь. С тяжелым сердцем шел Тиун на охоту. Смутное беспокойство терзало его душу. Он не хотел никого убивать, но и не мог ослушаться богов. За неповиновение богам грозила смерть.
Группа воинов, насчитывающая около двух десятков человек, бесшумно вошла в лес. Решено было напасть на пришельцев со стороны деревьев; это давало возможность подойти к врагам незаметно и застать их врасплох. Несколько раз Тиун ловил на себе настороженные взгляды Древесных Людей, с опаской наблюдавших с деревьев за Людьми Огня. Но Тиун знал, что те не решатся напасть на столь сильный отряд грозного противника. Молча провожая их взглядами, Древесные Люди передавали одним им известным способом вести о продвижении группы воинов из соседнего племени.
Тиун вспомнил, как три дня назад он убил Древесного Человека, внезапно бросившегося на него со старой сосны. Тогда он чудом увернулся от просвистевшего у самого виска камня, зато теперь у него есть огромный блестящий зуб, висевший у пояса. Откуда мог взяться этот зуб у Древесного Человека? Зуб был длинный, прямой и острый, с деревянной рукояткой и очень удобно помещавшийся в руке. Обладание столь грозным оружием заставило Людей Огня с чувством уважения и даже почтения относиться к молодому воину, и именно благодаря ему Тиун сейчас участвует в опасном и ответственном походе. Молодые воины редко удостаивались такой чести. Ведь любой поход -- это добыча, а добыча -это богатство, власть. Но Тиун был не рад этому. Он не хотел убивать пришельцев, он вообще не любил убивать. Кровь далеких предков, спустившихся с неба, восставала против насилия, против войны.
Он должен спасти их.
Ведь его предки -- тоже пришельцы.
Напасть решили ночью, под покровом темноты. Перед самым закатом солнца Люди Огня вышли на исходный рубеж метрах в ста к югу от лагеря пришельцев. Здесь они затаились в ожидании темноты.
Тиун лежал на мягкой подстилке из мха, скрытый густым орешником, и наблюдал сквозь молодую листву весеннего леса за мелькавшими вдали тенями пришельцев. Рядом, держа в руке увесистую дубинку, сопел свирепого вида детина по прозвищу Таран и с нетерпением ждал сигнала к нападению. Тиун брезгливо поморщился.
Лагерь пришельцев был обнесен высоким частоколом, и лишь небольшой проход в середине его давал возможность проникнуть внутрь.
Тиун вспомнил недавнего пленника и его внезапное исчезновение. Странное впечатление, которое произвел пленник на Тиуна, до сих пор не изгладилось. Он смутно чувствовал, что пленник имеет какое-то отношение к пришельцам, и в глубине души был рад, что тому удалось бежать...
Темнело. Костер, горевший в лагере пришельцев, был ясно виден сквозь ворота в частоколе. У костра отчетливо вырисовывалась фигура сидящего человека. Вскоре шум в лагере затих, и лишь сухие березовые поленья лениво потрескивали в огне. Как же им помочь?
Наступившая в лагере пришельцев тишина изменила планы Людей Огня: напасть решили не ночью, а теперь же, при свете вечерних сумерек. Люди Огня бесшумно двинулись к лагерю, провожаемые взглядами десятков глаз маленьких смуглых людей, живших на деревьях. Что же делать? Мысль молодого воина лихорадочно работала, пытаясь найти выход из этого сложного положения. Как их спасти? Что если...
Тиун сам не знал, каким образом родившаяся в его голове идея столь молниеносно претворилась им в жизнь.
С диким воплем, взорвавшим вечернюю тишину безмолвного леса, он вырвался на опушку и отчаянно замахал руками. Человек у костра вскочил и бросился к большому зверю, поблескивавшему в неярком свете вечерней зари. Все! Они предупреждены! Теперь...
Хриплое дыхание и треск ломаемых сучьев раздались за его спиной. Тиун обернулся, и в тот же момент тяжелая дубина обрушилась на его горячую голову. Последнее, что Тиун успел заметить, это искаженное яростью лицо Тарана и страшное оружие в его руках, с хрустом проваливающееся в череп юноши. Миг -- и тьма навеки сомкнулась над отважным воином.
Глава двенадцатая
-- Ты что?! -- заорал Борис, гневно сверкая глазами. -- Арбалет забыл?
Николай, бледный от страха и чувства вины, пронесся мимо Бориса и скрылся в автобусе.
В этот момент в воротах показался Таран. Перешагнув через труп Тиуна, он дико огляделся в поисках жертвы. Борис, бежавший ему навстречу, выстрелил на ходу, но стрела прошла левее. Таран замахнулся дубинкой, но слишком поздно -- Борис налетел на него, и два тела, сцепившись, покатились по пыльной земле. В лагерь уже ворвались остальные дикари, визжа и вопя от предвкушения кровавой бойни. Навстречу им от автобуса с арбалетами в руках бежали трое остальных мужчин.
-- Стреляйте! -- закричал Климов.
-- Осторожнее, в Бориса не попадите! -- предостерег Олег Павлович.
Последовал залп, и два дикаря упали.
-- Скорее перезаряжайте! -- снова крикнул Климов, уворачиваясь от брошенного в него копья. -- Дорога каждая секунда!
Часть дикарей обступила борющуюся у ворот пару, пытаясь поразить Бориса копьем или дубинкой, а остальные уже приближались к автобусу. Защитники лагеря отступили к "Икарусу". Прижавшись спиной к холодной стальной поверхности автобуса и дрожащими руками перезаряжая свое грозное оружие, каждый из них решил стоять до конца и как можно дороже продать свою жизнь.
Снова залп -- и еще трое нападающих с воем повалились под колеса автобуса. Теперь к защитникам присоединились женщины, стрелявшие из окон "Икаруса". Посыпалось стекло разбитого окна, и вражеское копье влетело в салон автобуса. И снова выстрелы, и снова падают дикари, пронзенные стрелами отважных колонистов. Пес Первый отчаянно лаял и, бросаясь под ноги дикарям, хватал их за голые икры.
Внезапный отпор внес замешательство в ряды наступавших. Несмотря на численное превосходство, они в нерешительности остановились и затем отступили к воротам.
Борис, освободившийся от объятий своего противника, вскочил на ноги и приготовился к новой атаке. В свою очередь Таран, тяжело дыша, также поднялся с земли. Свирепо поблескивая маленькими глазками из-под низко опущенных бровей, он вынул из-за пояса нож и медленно двинулся на врага. "Нож! -- пронеслось в мозгу Бориса. -- Похоже, климовский..." За минуту до схватки Таран снял нож с тела убитого им Тиуна и сейчас решил воспользоваться этим страшным оружием.
Борис попятился назад, пока не почувствовал у себя за спиной твердое дерево частокола. Человек пять дикарей полукругом обступили его, но никто не решался напасть на Бориса первым. Честь сразиться со столь опасным врагом по молчаливому согласию предоставили самому сильному из них -- Тарану. А Таран медленно надвигался на своего противника, не сводя с него налитых кровью глаз: жажда крови подавила все остальные инстинкты в его примитивном мозгу. Борис понял, что спасти его может только чудо. Краем глаза он заметил, как остальные дикари добрались почти до самого автобуса и вот-вот ворвутся в него. Надо было немедленно спасать положение.
Отбросив бесполезный теперь арбалет в сторону, Борис схватил лежавшее у основания частокола бревно, приготовленное для строительства дома, размахнулся и с силой обрушил его на ближайшего дикаря. Тот со стоном упал, а бревно, пролетев по инерции еще метр, сшибло с ног следующего туземца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21