– Конечно же, Иисус порицал правящую верхушку иудеев, – продолжал Донован, – и не боялся делать это открыто. И потому неудивительно, что именно иудейские священники послали храмовую стражу, чтобы схватить его. После того как Иисус был казнен, Синедрион поручил Иосифу Аримафейскому обратиться к Понтию Пилату с просьбой о выдаче тела. Уступив заверениям Иосифа, что это удержит фанатичных приверженцев Иисуса от снятия тела с креста, Пилат его просьбу удовлетворил.
Шарлотта неплохо знала язык жестов. Несмотря на то что Донован поддерживал спокойный и доверительный тон повествования, глаза его бегали. Она вспомнила слова Джованни, что снятие с креста тела преступника в ту пору было событием беспрецедентным. Тела распятых для погребения не выдавались. Но, учитывая угрозу, которую представлял Иисус для иудейской аристократии – а ей, по-видимому, было что терять в случае смены строя, – объяснение Донована казалось правдоподобным.
– Но зачем приверженцы Иисуса хотели украсть его тело?
– Для того чтобы объявить о воскресении и представить его как божество.
– Выходит, Иосиф Аримафейский добивался получения тела, чтобы защитить его?
– Да. – Донован заставил себя посмотреть ей в глаза.
Шарлотта почувствовала, как в душе ее остро обозначились противоречия, поначалу неясные, но теперь все более тревожные. Явно напрашивался вопрос, который она просто не могла не задать в этой напряженной ситуации. Взгляд ее перескочил на экран ноутбука, откуда на них недремлющим оком взирал воссозданный образ распятого.
– А как же воскресение? – Она нервно сглотнула. – Оно было или…
– Ну конечно было, – усмехнулся Донован. – Тело тайком поместили в гробницу Иосифа, ее место последователям Иисуса было неизвестно. Но через три дня оно исчезло.
– Но может, его украли?
Донован почувствовал, как Сантелли буквально прожигает его взглядом:
– Как раз в этом месте в Библии противоречий нет, доктор Хеннеси. Четыре отдельных Евангелия повествуют нам о том, что три дня спустя Иисус восстал из могилы. А затем явился перед своими учениками и вознесся на небо.
Шарлотта растерялась. Она была не из тех, кто безоговорочно верит каждому слову Библии, и ее утреннее упражнение напомнило ей почему. В частности, один отрывок, в котором описывается физическая смерть Иисуса на кресте, расставил все на свои места в ее голове. Начинался он со стиха 50, главы 27 из Матфея:
«Иисус же, опять возопив громким голосом, испустил дух. И вот, завеса в храме разодралась надвое, сверху донизу; и земля потряслась; и камни расселись; и гробы отверзлись; и многие тела усопших святых воскресли. И, вышедши из гробов по воскресении Его, вошли во святый град и явились многим».
Размышляя над ним, Шарлотта заметила некое раздражающее противоречие в пасхальной истории. В отрывке, где говорилось о «воскресении Его», не было упоминания о трехдневном интервале или же о погребальной процедуре.
«Интересно, – подумала она, – если душа Иисуса уже отлетела от тела в момент смерти на кресте, тогда какая часть его могла восстать из могилы три дня спустя? Бездыханная, бездушная оболочка? И как насчет всех этих других воскресших святых трупов? Почему ни в одном другом историческом документе не упоминается о таком количестве воскресших тел?»
Кажется, она знала ответ. Потому что воскресение было не физическое. Тексты в Евангелиях истолкованы неверно. Внимательно разглядывая лицо второго по должности человека в Ватикане, Шарлотта видела перед собой опытного, изощренного бюрократа, который не захочет ничего слушать об иных толкованиях. И, не забывая об осторожности, она все-таки вынуждена была задать очевидный вопрос:
– Но как же тогда наш оссуарий, останки этого распятого… И символ Христа? В этой книге не сказано, что все это значит?
Успев взять себя в руки, Донован пролистал «Тайные хроники» почти до конца и осторожно повернул книгу к Шарлотте.
Она увидела на страницах манускрипта подробные зарисовки оссуария и его содержимого.
– После тайного соглашения Иосифа с Пилатом, – ровным голосом объяснил Донован, – ученики Христа устроили настоящий переполох в Иерусалиме, когда не обнаружили тела. Его исчезновение позволило им объявить о чуде воскресения. Разумеется, Пилат обрушился на Иосифа Аримафейского, требуя разрешения проблемы. – Донован показал на оссуарий. – Вот тогда-то Иосиф и сфабриковал все это.
Шарлотта попыталась осмыслить услышанное:
– Если это останки не Иисуса…
Улыбаясь, Донован развел руками, предоставляя ей самой додумать остальное.
– …выходит, Иосиф Аримафейский подменил тело?
– Совершенно верно.
Ей показалось, она услышала вздох облегчения Сантелли.
– Как рассказывает нам сам Иосиф, он заполучил тело другого распятого, одного из двух остававшихся на кресте на вершине Голгофы… преступника, убитого в день смерти Иисуса. Тело подвергли традиционным погребальным ритуалам и оставили истлевать на год.
– И тем самым полностью уничтожили личность второго человека.
«Если Донован сам все это выдумал, он чертовски хорошо потрудился», – подумала она.
– Да. Блестящая фальсификация, направленная на то, чтобы доказать, что Христос никогда не восставал из гробницы. Отчаянная попытка дискредитировать раннее христианство с целью защитить иудейскую знать.
Несколько мгновений Шарлотта размышляла над услышанным. Аргументы отца Донована были хороши, вдобавок, по его словам, он обладал подлинным документом, подкрепляющим его историю. Все это прекрасно согласовывалось с противоречиями, на которые она ссылалась ранее, в частности, со странным фенотипом и перебитыми коленями. Скелет мог принадлежать некоему осужденному преступнику из глухой римской провинции. Неясным оставался один факт.
Для нее книга в прямом смысле недоступна, поскольку написана на древнегреческом. И Шарлотте ничего не оставалось, как принять на веру ее толкование священником. Возможно, это тоже было частью его плана. Но чего ради? Шарлотта остро взглянула на Донована:
– Теперь ясно, что план Иосифа провалился. Но почему так получилось, что до сих пор никто не обнаружил этого?
Задав вопрос, Шарлотта почувствовала, как все у нее внутри сжалось от тревоги. Не слишком ли она усердствует.
– Я полагаю, – пожав плечами, отвечал Донован, – что Иосиф из Аримафеи умер или был убит в течение следующего года, прежде чем тело достигло нужной кондиции. Может статься, его убили римляне или это случилось по указанию Синедриона. Узнать нам уже не суждено. Давайте лучше будем радоваться тому, что задуманное им не воплотилось в жизнь. Поскольку в отличие от наших дней, когда такие искусные ученые, как вы, в состоянии раскрыть нечестную игру, в древние времена физическое тело наверняка могло стать причиной множества неразрешимых проблем.
– А оссуарий нашли совсем недавно? – Она набралась решимости выслушать их ответ.
– Ватикан получил «Тайные хроники» в начале четырнадцатого столетия. Однако всерьез его не воспринимали до тех самых пор, пока несколько недель назад один археолог не раскопал гробницу чуть северней Иерусалима. К счастью, у него хватило ума догадаться, что, если он достаточно осторожно выйдет на нас, мы щедро заплатим ему за находку.
На мгновение сбитая с толку, Шарлотта несколько раз прокрутила в голове объяснение. Если Донован говорил правду, это означает, что это анонимный «археолог» убивал людей, чтобы заполучить оссуарий, а Ватикан был не в курсе его методов. Может, Берсеи погорячился и сделал неправильный вывод? Но Джованни умен, очень умен. Она лично убедилась в том, что он не из тех, кто делает скоропалительные выводы. Что же такое обнаружил Джованни?
– Останки распятого мужчины, датируемые первым веком, в оссуарии с барельефом Иисуса, – пробормотала Шарлотта. – Бесценный артефакт… несмотря ни на что.
– Именно так. Это на первый взгляд подлинное открытие могло бы без должного объяснения доставить излишние неприятности христианской вере. Мы должны были удостовериться, что содержимое оссуария полностью согласуется с изложенными в дневнике Иосифа фактами, прежде чем доводить до конца какие-либо действия. И теперь благодаря вашему напряженному труду я уверен, что мы можем закрыть дело.
Шарлотта перевела взгляд на страницы манускрипта, на которых Иосиф отобразил оссуарий и его содержимое. И тут до нее дошло, чего там не хватало. Цилиндрика со свитком! Ее бровь изогнулась.
– Что-то не так? – поинтересовался Донован.
Взяв в руку упакованный в пластик цилиндр, Шарлотта указала на рисунки:
– Почему здесь нет этого?
Она заметила, как занервничал Донован.
– Даже не знаю… – проговорил он, покачав головой.
И неуверенно взглянул на Сантелли. Догадываясь, что могло быть написано в свитке, священник старательно обходил его в разговоре.
– Почему бы вам его не открыть? – спокойно предложил Сантелли.
– Да мне как-то не приходилось иметь дело с древними документами, – сказала Шарлотта, застигнутая врасплох. – Мы ждали…
– Не стоит беспокоиться, доктор Хеннеси, – прервал ее кардинал. – Отец Донован большой специалист по древним документам и умеет с ними обращаться. Кроме того, я сомневаюсь, что нам захочется выложить хоть что-то из этого в качестве экспонатов в Ватиканском музее.
– Хорошо. – Она передала пакетик с цилиндром побледневшему хранителю архива.
– Вперед, Патрик, – поторопил Сантелли. – Давай открывай!
Удивленный развязным тоном кардинала, Донован открыл пакет. Достав цилиндр, священник снял незапечатанный колпачок и вытряхнул свиток на стол. Затем обменялся напряженными взглядами с Сантелли и Хеннеси.
– Ну вот… – Он с превеликой осторожностью развернул свиток и распрямил его, придерживая обеими руками на пластиковом пакетике.
Увидев, что в нем, Донован почувствовал громадное облегчение и отодвинул от себя так, чтобы двое других тоже могли рассмотреть.
Три пары глаз внимательно вглядывались в изображение на древнем пергаменте. Это был не обычный рисунок, а смесь нескольких разных картинок. Центральной его точкой являлся иудейский семисвечник, композиционно наложенный на крест, обвитый листьями. Символ, который находился на боку оссуария, повторялся здесь четыре раза, между перекладинами креста.
– И что все это означает? – спросил Сантелли Донована.
– Затрудняюсь ответить… – признался тот.
Священник постарался утаить то, что заметил. По краю свитка, обращенного к нему, шел как будто бы свежий срез! Кто-то намеренно отхватил полоску пергамента? Он прикрыл срез большими пальцами.
– Что бы ни означало – это красиво… – вмешалась Шарлотта.
– Согласен, – с улыбкой кивнул Донован.
– Ну что ж, доктор Хеннеси, – подытожил Сантелли. – Вы блестяще справились с работой. Не могу выразить словами, насколько мы вам благодарны… Святой отец также просил предать вам слова благодарности. Только прошу вас, пожалуйста, тщательно соблюдайте наше пожелание и не обсуждайте это ни с кем, включая членов вашей семьи, а также представителей прессы.
– Обещаю, – ответила Шарлотта.
– Прекрасно. Если не возражаете, я попрошу отца Мартина проводить вас. Мне предстоит кое-что обсудить с отцом Донованом. И хотя работа ваша здесь окончена, пожалуйста, вы можете оставаться в Ватикане столько, сколько пожелаете.
58
Из Апостольского дворца Шарлотта направилась прямо в лабораторию, надеясь все-таки застать там Джованни.
Шагая по коридору подвала, она не сводила глаз с двери каморки наблюдения, которая так и осталась приоткрытой. Вопреки здравому смыслу, Шарлотта не удержалась и постучала по ней костяшками пальцев.
– Мистер Конти, можно вас на пару слов?
Никто не ответил.
Она толкнула дверь и сунула голову в проем. Комната была пуста – в прямом смысле слова:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53