Прохожие оглядывались им вслед. Соседа они отправили в кино и остались одни в комнате, где в углу стояли тяжелые гири. Деси попробовала поднять одну, после чего взглянула на него вдруг потемневшими глазами и спросила:
– Слушай, Медвежонок, ты и вправду такой сильный?
"Я ей нравился, – с горечью вспоминал Пырван много времени спустя, после печального финала этой истории. – Она была, как вам сказать… была мной довольна, но только когда мы оставались наедине. На людях же, несмотря на все старания, все выглядело иначе. Впрочем, и это входило в правила игры. Ей ведь было нужно, чтобы я расспрашивал, в чем дело. И выходило, что от меня зависит, будет она меня стыдиться или нет. Ничтожная операция – и больше ничто не омрачало бы наших отношений. А может, и вправду она меня стеснялась? Откуда мне знать? Такие женщины опасны для всех, включительно и для самих себя. Она, наверное, сама не отдавала себе отчета в том, что я ей нравлюсь, – просто мысли такой не допускала… Какой-то там спортсмен, да вдобавок ко всему – борец. Так что перед теми, кто ее нанял, она притворялась, будто для нее это мука мученическая, тяжкий труд, да и к тому почти задаром – надо же было выклянчить побольше денег. На самом же деле отнюдь не мучалась, я уверен. Даже в первый раз, когда мы вытурили моего соседа по комнате. Я был настолько счастлив, что мне и в голову не пришло… да и она тогда… вопрос ее прозвучал совсем естественно, сцена ревности, которую она закатила, тоже была убедительна… В такие минуты женщины каких только глупостей не говорят, и чем глупее, тем больше удовольствия доставляют мужчине. Так и со мной произошло. Мы лежали под одеялом, умиротворенные, спокойные, и вдруг она, опершись на локоть, взяла мою руку, наклонилась над ней и спросила:
– Это еще что такое?
– Ты что, не видишь? Татуировка.
– Кто она? Только не вздумай говорить, что никто! Я хочу все о тебе знать!
– Ну, ладно, одна девушка.
– Может, твоя первая любовь?
– Я уже не помню.
– Она мне отвратительна! Боже, что за вкус! Хотя я забыла, что ты из деревни.
– Да, из деревни, не то что твои…
– Медвежонок, веди себя прилично! Чего доброго, выведешь меня… Бинт у тебя здесь найдется?
– Найдется, а зачем?
– Сейчас же принеси. Не хочу на нее смотреть.
Я сунул руку под одеяло.
– Ну что, теперь довольна?
– Нет, подожди, я хочу ее как следует рассмотреть. Давай руку!
Она нагнулась еще ниже. В глазах у нее… Нет, тогда в ее глазах ничего такого не было. А может, я просто не помню. Наверное, было, в конце концов, кому охота покупать кота в мешке.
– И ради этого ты на всю жизнь испортил себе кожу?!
– Людям нравится.
– Людям. Каким именно? Любопытно было бы узнать… Ладно, об этом в другой раз. Во всяком случае, ты ужасно меня расстроил, вот уж не ожидала…
– При чем тут я? Если бы мы познакомились раньше…
– И сейчас не поздно, – сказала она насмешливо. – Мне было бы весьма приятно красоваться на другой твоей руке.
– А почему бы не около сердца? – спросил я.
– Можно и там. Если хочешь.
– Хочу.
– Милый мой Медвежонок. Даже разозлиться на тебя не могу. Дура я. Все мы бабы такие, когда…
Незаметно пришла весна. Я был не в форме, тренеры считали, что я перетренировался, но… Вы-то знаете настоящую причину. Решили надолго освободить меня от тренировок, чтобы я отдохнул и снова ощутил вкус к борьбе. Нам обоим это было на руку. Решили махнуть на море. Но куда? Деси настаивала ехать на Солнечный Берег, я предлагал Созополь. Ясно, что вышло не по-моему. Денег у нее хватало, тут я мог не беспокоиться. Ее тревожило другое… Снова зачастили нападки на татуировку у меня на руке. Она не могла себе представить, как появится на пляже с таким кавалером. Ее же просто поднимут на смех. Неужели мне невдомек, насколько плебейски выглядит эта татуировка, как она ставит меня вровень с разной швалью, с самыми отпетыми типами? Когда я разукрасил свою руку, я был молод, наивен, послушал дурных приятелей – вроде тех, кто отращивает длинный ноготь на левом мизинце. Да, что теперь поделаешь, отбивался я. Сама же говорила, что это как клеймо каторжника, навеки. Слава богу, все не так уж безнадежно, тут же отреагировала она, но в глаза мне не смотрела. Думаешь, я зря время теряла? Нашелся человек, готовый тебе помочь, ты вообще ничего не почувствуешь, анестезию в наше время делать научились. Мне кажется, я заслуживаю такой ничтожной жертвы! Не такой уж ничтожной, смеялся я в ответ – ведь девушка на руке мне не безразлична, я к ней привык и по-своему привязался, считаю своим талисманом. Как бы мне хотелось, чтобы и ты ее полюбила. – Ни за что! – презрительно сморщила нос Деси. Даже если влюблюсь в тебя до смерти. Имей в виду, что я не шучу: это может очень серьезно отразиться на наших отношениях! Это что, ультиматум? – спросил я ее, пытаясь по глазам прочесть недосказанное. Да, ультиматум, подтвердила она, глядя в сторону и нервно ломая пальцы, момент лот для меня решающий. Хорошо, я подумаю, пообещал я, а сколько твой знакомый сдерет с меня за операцию? И еще кое-что! Я хотел бы после этого забрать «девушку» (вид у меня самый невинный). Деси ужасно смутилась, не знала, что ответить. Какую девушку?.. Ну, татуировку, которую мне вырежут. Вот ведь глупенький! Зачем она тебе? В смехе Деси зазвучали истерические нотки, явно, нервы у нее были на пределе. День за днем она готовила меня к решительному разговору, рассчитала все возможные ходы, каплю по капле вливала мне яд в душу, чтобы я сам захотел избавиться от «девушки», безоговорочно согласившись, что татуировка – это ужасная безвкусица. Шаг за шагом она приближалась к цели, не предусмотрев только одного: что я могу спросить ее об этом кусочке кожи, выказать желание забрать его после операции. Я ведь ничем не выдал того, что ее постоянные разговоры о татуировке давно вызывают у меня подозрения. Не то чтобы я такой уж проницательный, но и дурак бы задумался, если ему день за днем вдалбливать одно и то же. Для Десиславы других тем как будто не существовало. О чем бы ни зашла речь – она сворачивает на свое, все настойчивей и настойчивей. Влюбленная женщина и на более серьезные недостатки способна смотреть сквозь пальцы, а эта ухватилась за какой-то идиотский рисунок и прилипла, как пиявка. В чем дело? Навязчивая идея или что-то другое? Если учесть ее происхождение, воспитание и «среду обитания», навязчивая идея не исключается, и все-таки… как-то фальшиво звучит ее голос, когда она говорит об этом. Вот и напрашивается тот же самый вопрос. Почему она обратила на меня внимание? Любовь с первого взгляда? Для такой дамы, как она, почти невероятно… Будь скромнее, не надо переоценивать свои возможности. Если же взглянуть на события с иной точки зрения, ситуация сразу приобретает двусмысленность. Любовь, страсть, нежность – все как бы отходит на второй план, во всем сквозит какой-то темный тайный подтекст. Что же ей, в конце концов, надо? Чего она прицепилась к моей руке? Что было нужно тем бандитам в Токио и их «коллегам» из Мюнхена и Вены? Когда это все началось? Какая здесь связь? Может, я просто фантазирую – пуганая ворона куста боится – однако не странно ли, что все три нападения были так похожи? Почему за моим телом так упорно охотятся? Вообще, зачем я им? А вдруг и вправду существует какая-то связь между моими отношениями с Деси и рискованными попытками похитить мой хладный труп? Недаром все это, ох, недаром! Неужели именно из-за татуировки? Но почему, почему? Господи, как все это глупо!
Деси я заявил, что "девушку" я решил сохранить на память в числе других своих реликвий, что не могу запросто выбросить этот лоскуток кожи на помойку, не имею права. Ничего плохого в том не вижу и снимаю тему с обсуждения. Она сразу клюнула на удочку и, напустив на лицо подходящее к случаю выражение, поставила вопрос ребром: или "девушка", или она. Третьего не дано! Соперницу она не потерпит, даже если той уже нет в живых. Ей нет дела до каких-то там реликвий и дорогих сердцу воспоминаний, она хочет быть единственной даже в моем прошлом. Это и есть настоящая любовь, а не то, о чем я ей толкую. Так что выбор за мной, а уж о том, чтобы рисунок был обязательно уничтожен, она позаботится лично. В сущности, это для нее самое главное – чтобы ненавистная "девушка" навсегда и бесследно исчезла. Она сама перероет мои вещи, вплоть до последнего носка… Я уважаю твои чувства, горжусь ими, сказал я ей и поцеловал руку. Значит… договорились? – прощебетала она, готовая моментально броситься мне на шею. Однако я легонько се отстранил. Какая же ты нетерпеливая! Так голову заморочила, что и обдумать все хорошенько времени нет. Пойми, не так-то просто в буквальном смысле оторвать плоть от плоти своей. Деси надулась: тороплюсь, потому что море ждать не будет. Сама операция отнимет всего несколько часов, но пока рана затянется… все это не так просто. Подумаешь, возразил я, какое-то время не буду купаться. Перебьюсь, тем более, что ты будешь со мной рядом. Да, но я уже договорилась с хирургом, если мы на этой неделе не появимся, ОН тоже уедет на море. Эко дело – найдем другого хирурга. Мне ведь нужно привыкнуть к мысли о том, что с татуировкой предстоит расстаться. Хорошо, пожала плечами Деси, поступай, как знаешь. Больше я тебя упрашивать не намерена. Жалко… жалко, что не ношу длинных волос, я бы их остригла, чтобы доказать тебе… Нет, пока у тебя на руке эта кошмарная картинка, на пляже появиться я с тобой не могу! И никогда от своего не отступлюсь, уж такой у меня характер. Даю тебе неделю сроку. Если до тех пор ты не… между нами все кончено! И я совсем не шучу! Кстати, я бы тебя попросила не звонить мне до тех пор. Да, я жестокая… к самой себе. До свидания, не провожай меня!
Всю ночь я чувствовал себя скверно. Если мои сомнения подтвердятся, то не до свидания, а прощай, Деси! И что я от этого выиграю? Ненавижу ее, презираю, тошнит меня от дешевого представления, которое она передо мной разыгрывает, но у меня же при одном ее виде кровь закипает. Даже если вся эта история яйца выеденного не стоит, если тут действительно просто каприз тщеславной бабенки, результат тот же: надо ложиться под нож, а я не хочу… следовательно, разрыв неизбежен в любом случае. А, будь что будет! – сказал я себе, вскочил с постели, наскоро оделся и пошел к одному знакомому, который, как я знал, работает в милиции. Тот просто остолбенел от моего рассказа, решил, что я спятил. Невероятнее всего ему казалось, что я до сих пор никому словом не обмолвился о покушениях. Посерьезнел он, только когда я заявил, что собираюсь обратиться к кому-нибудь из высокого начальства.
К полудню я очутился в просторном кабинете с обитыми кожей дверями, его обитателю мне пришлось подробно повторить свой рассказ. Собеседник мой с первого взгляда внушал доверие и уважение, слушать он умел. Удивления никакого не выказал, и это меня слегка задело, однако мое уважение к нему только возросло – кто знает, чего он только в жизни ни насмотрелся? Он стал задавать вопросы только после того, как я окончил свой рассказ, и даже не укорил за идиотское молчание, но не потому, что я того не заслуживал, а просто, чтобы не терять времени на бесполезные нотации. В заключение он, немного подумав, слегка улыбнулся и сказал:
– Хочу предложить вам один план… В соответствии с этим планом я не стал звонить Деси, когда недельный срок истек, а также перестал ходить в "Варшаву" и в другие места, где ее можно было случайно встретить. Предсказания хозяина кабинета сбылись с удивительной точностью. На десятый день я, вернувшись домой, застал Деси у себя в комнате. Выглядела она ужасно: губы не накрашены, волосы взлохмачены, под глазами синяки – само смирение и тревога…
– Не могу больше… совсем извелась…
Я подсел к ней, обнял по-дружески за плечи, хотя мне и нелегко дался этот жест, – все мое существо желало совсем иного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
– Слушай, Медвежонок, ты и вправду такой сильный?
"Я ей нравился, – с горечью вспоминал Пырван много времени спустя, после печального финала этой истории. – Она была, как вам сказать… была мной довольна, но только когда мы оставались наедине. На людях же, несмотря на все старания, все выглядело иначе. Впрочем, и это входило в правила игры. Ей ведь было нужно, чтобы я расспрашивал, в чем дело. И выходило, что от меня зависит, будет она меня стыдиться или нет. Ничтожная операция – и больше ничто не омрачало бы наших отношений. А может, и вправду она меня стеснялась? Откуда мне знать? Такие женщины опасны для всех, включительно и для самих себя. Она, наверное, сама не отдавала себе отчета в том, что я ей нравлюсь, – просто мысли такой не допускала… Какой-то там спортсмен, да вдобавок ко всему – борец. Так что перед теми, кто ее нанял, она притворялась, будто для нее это мука мученическая, тяжкий труд, да и к тому почти задаром – надо же было выклянчить побольше денег. На самом же деле отнюдь не мучалась, я уверен. Даже в первый раз, когда мы вытурили моего соседа по комнате. Я был настолько счастлив, что мне и в голову не пришло… да и она тогда… вопрос ее прозвучал совсем естественно, сцена ревности, которую она закатила, тоже была убедительна… В такие минуты женщины каких только глупостей не говорят, и чем глупее, тем больше удовольствия доставляют мужчине. Так и со мной произошло. Мы лежали под одеялом, умиротворенные, спокойные, и вдруг она, опершись на локоть, взяла мою руку, наклонилась над ней и спросила:
– Это еще что такое?
– Ты что, не видишь? Татуировка.
– Кто она? Только не вздумай говорить, что никто! Я хочу все о тебе знать!
– Ну, ладно, одна девушка.
– Может, твоя первая любовь?
– Я уже не помню.
– Она мне отвратительна! Боже, что за вкус! Хотя я забыла, что ты из деревни.
– Да, из деревни, не то что твои…
– Медвежонок, веди себя прилично! Чего доброго, выведешь меня… Бинт у тебя здесь найдется?
– Найдется, а зачем?
– Сейчас же принеси. Не хочу на нее смотреть.
Я сунул руку под одеяло.
– Ну что, теперь довольна?
– Нет, подожди, я хочу ее как следует рассмотреть. Давай руку!
Она нагнулась еще ниже. В глазах у нее… Нет, тогда в ее глазах ничего такого не было. А может, я просто не помню. Наверное, было, в конце концов, кому охота покупать кота в мешке.
– И ради этого ты на всю жизнь испортил себе кожу?!
– Людям нравится.
– Людям. Каким именно? Любопытно было бы узнать… Ладно, об этом в другой раз. Во всяком случае, ты ужасно меня расстроил, вот уж не ожидала…
– При чем тут я? Если бы мы познакомились раньше…
– И сейчас не поздно, – сказала она насмешливо. – Мне было бы весьма приятно красоваться на другой твоей руке.
– А почему бы не около сердца? – спросил я.
– Можно и там. Если хочешь.
– Хочу.
– Милый мой Медвежонок. Даже разозлиться на тебя не могу. Дура я. Все мы бабы такие, когда…
Незаметно пришла весна. Я был не в форме, тренеры считали, что я перетренировался, но… Вы-то знаете настоящую причину. Решили надолго освободить меня от тренировок, чтобы я отдохнул и снова ощутил вкус к борьбе. Нам обоим это было на руку. Решили махнуть на море. Но куда? Деси настаивала ехать на Солнечный Берег, я предлагал Созополь. Ясно, что вышло не по-моему. Денег у нее хватало, тут я мог не беспокоиться. Ее тревожило другое… Снова зачастили нападки на татуировку у меня на руке. Она не могла себе представить, как появится на пляже с таким кавалером. Ее же просто поднимут на смех. Неужели мне невдомек, насколько плебейски выглядит эта татуировка, как она ставит меня вровень с разной швалью, с самыми отпетыми типами? Когда я разукрасил свою руку, я был молод, наивен, послушал дурных приятелей – вроде тех, кто отращивает длинный ноготь на левом мизинце. Да, что теперь поделаешь, отбивался я. Сама же говорила, что это как клеймо каторжника, навеки. Слава богу, все не так уж безнадежно, тут же отреагировала она, но в глаза мне не смотрела. Думаешь, я зря время теряла? Нашелся человек, готовый тебе помочь, ты вообще ничего не почувствуешь, анестезию в наше время делать научились. Мне кажется, я заслуживаю такой ничтожной жертвы! Не такой уж ничтожной, смеялся я в ответ – ведь девушка на руке мне не безразлична, я к ней привык и по-своему привязался, считаю своим талисманом. Как бы мне хотелось, чтобы и ты ее полюбила. – Ни за что! – презрительно сморщила нос Деси. Даже если влюблюсь в тебя до смерти. Имей в виду, что я не шучу: это может очень серьезно отразиться на наших отношениях! Это что, ультиматум? – спросил я ее, пытаясь по глазам прочесть недосказанное. Да, ультиматум, подтвердила она, глядя в сторону и нервно ломая пальцы, момент лот для меня решающий. Хорошо, я подумаю, пообещал я, а сколько твой знакомый сдерет с меня за операцию? И еще кое-что! Я хотел бы после этого забрать «девушку» (вид у меня самый невинный). Деси ужасно смутилась, не знала, что ответить. Какую девушку?.. Ну, татуировку, которую мне вырежут. Вот ведь глупенький! Зачем она тебе? В смехе Деси зазвучали истерические нотки, явно, нервы у нее были на пределе. День за днем она готовила меня к решительному разговору, рассчитала все возможные ходы, каплю по капле вливала мне яд в душу, чтобы я сам захотел избавиться от «девушки», безоговорочно согласившись, что татуировка – это ужасная безвкусица. Шаг за шагом она приближалась к цели, не предусмотрев только одного: что я могу спросить ее об этом кусочке кожи, выказать желание забрать его после операции. Я ведь ничем не выдал того, что ее постоянные разговоры о татуировке давно вызывают у меня подозрения. Не то чтобы я такой уж проницательный, но и дурак бы задумался, если ему день за днем вдалбливать одно и то же. Для Десиславы других тем как будто не существовало. О чем бы ни зашла речь – она сворачивает на свое, все настойчивей и настойчивей. Влюбленная женщина и на более серьезные недостатки способна смотреть сквозь пальцы, а эта ухватилась за какой-то идиотский рисунок и прилипла, как пиявка. В чем дело? Навязчивая идея или что-то другое? Если учесть ее происхождение, воспитание и «среду обитания», навязчивая идея не исключается, и все-таки… как-то фальшиво звучит ее голос, когда она говорит об этом. Вот и напрашивается тот же самый вопрос. Почему она обратила на меня внимание? Любовь с первого взгляда? Для такой дамы, как она, почти невероятно… Будь скромнее, не надо переоценивать свои возможности. Если же взглянуть на события с иной точки зрения, ситуация сразу приобретает двусмысленность. Любовь, страсть, нежность – все как бы отходит на второй план, во всем сквозит какой-то темный тайный подтекст. Что же ей, в конце концов, надо? Чего она прицепилась к моей руке? Что было нужно тем бандитам в Токио и их «коллегам» из Мюнхена и Вены? Когда это все началось? Какая здесь связь? Может, я просто фантазирую – пуганая ворона куста боится – однако не странно ли, что все три нападения были так похожи? Почему за моим телом так упорно охотятся? Вообще, зачем я им? А вдруг и вправду существует какая-то связь между моими отношениями с Деси и рискованными попытками похитить мой хладный труп? Недаром все это, ох, недаром! Неужели именно из-за татуировки? Но почему, почему? Господи, как все это глупо!
Деси я заявил, что "девушку" я решил сохранить на память в числе других своих реликвий, что не могу запросто выбросить этот лоскуток кожи на помойку, не имею права. Ничего плохого в том не вижу и снимаю тему с обсуждения. Она сразу клюнула на удочку и, напустив на лицо подходящее к случаю выражение, поставила вопрос ребром: или "девушка", или она. Третьего не дано! Соперницу она не потерпит, даже если той уже нет в живых. Ей нет дела до каких-то там реликвий и дорогих сердцу воспоминаний, она хочет быть единственной даже в моем прошлом. Это и есть настоящая любовь, а не то, о чем я ей толкую. Так что выбор за мной, а уж о том, чтобы рисунок был обязательно уничтожен, она позаботится лично. В сущности, это для нее самое главное – чтобы ненавистная "девушка" навсегда и бесследно исчезла. Она сама перероет мои вещи, вплоть до последнего носка… Я уважаю твои чувства, горжусь ими, сказал я ей и поцеловал руку. Значит… договорились? – прощебетала она, готовая моментально броситься мне на шею. Однако я легонько се отстранил. Какая же ты нетерпеливая! Так голову заморочила, что и обдумать все хорошенько времени нет. Пойми, не так-то просто в буквальном смысле оторвать плоть от плоти своей. Деси надулась: тороплюсь, потому что море ждать не будет. Сама операция отнимет всего несколько часов, но пока рана затянется… все это не так просто. Подумаешь, возразил я, какое-то время не буду купаться. Перебьюсь, тем более, что ты будешь со мной рядом. Да, но я уже договорилась с хирургом, если мы на этой неделе не появимся, ОН тоже уедет на море. Эко дело – найдем другого хирурга. Мне ведь нужно привыкнуть к мысли о том, что с татуировкой предстоит расстаться. Хорошо, пожала плечами Деси, поступай, как знаешь. Больше я тебя упрашивать не намерена. Жалко… жалко, что не ношу длинных волос, я бы их остригла, чтобы доказать тебе… Нет, пока у тебя на руке эта кошмарная картинка, на пляже появиться я с тобой не могу! И никогда от своего не отступлюсь, уж такой у меня характер. Даю тебе неделю сроку. Если до тех пор ты не… между нами все кончено! И я совсем не шучу! Кстати, я бы тебя попросила не звонить мне до тех пор. Да, я жестокая… к самой себе. До свидания, не провожай меня!
Всю ночь я чувствовал себя скверно. Если мои сомнения подтвердятся, то не до свидания, а прощай, Деси! И что я от этого выиграю? Ненавижу ее, презираю, тошнит меня от дешевого представления, которое она передо мной разыгрывает, но у меня же при одном ее виде кровь закипает. Даже если вся эта история яйца выеденного не стоит, если тут действительно просто каприз тщеславной бабенки, результат тот же: надо ложиться под нож, а я не хочу… следовательно, разрыв неизбежен в любом случае. А, будь что будет! – сказал я себе, вскочил с постели, наскоро оделся и пошел к одному знакомому, который, как я знал, работает в милиции. Тот просто остолбенел от моего рассказа, решил, что я спятил. Невероятнее всего ему казалось, что я до сих пор никому словом не обмолвился о покушениях. Посерьезнел он, только когда я заявил, что собираюсь обратиться к кому-нибудь из высокого начальства.
К полудню я очутился в просторном кабинете с обитыми кожей дверями, его обитателю мне пришлось подробно повторить свой рассказ. Собеседник мой с первого взгляда внушал доверие и уважение, слушать он умел. Удивления никакого не выказал, и это меня слегка задело, однако мое уважение к нему только возросло – кто знает, чего он только в жизни ни насмотрелся? Он стал задавать вопросы только после того, как я окончил свой рассказ, и даже не укорил за идиотское молчание, но не потому, что я того не заслуживал, а просто, чтобы не терять времени на бесполезные нотации. В заключение он, немного подумав, слегка улыбнулся и сказал:
– Хочу предложить вам один план… В соответствии с этим планом я не стал звонить Деси, когда недельный срок истек, а также перестал ходить в "Варшаву" и в другие места, где ее можно было случайно встретить. Предсказания хозяина кабинета сбылись с удивительной точностью. На десятый день я, вернувшись домой, застал Деси у себя в комнате. Выглядела она ужасно: губы не накрашены, волосы взлохмачены, под глазами синяки – само смирение и тревога…
– Не могу больше… совсем извелась…
Я подсел к ней, обнял по-дружески за плечи, хотя мне и нелегко дался этот жест, – все мое существо желало совсем иного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34