А теперь слишком поздно. Зря это все, Уиллоу, он для тебя потерян навсегда!
- Стоит ему увидеть меня, я ему снова буду нужна. Он меня любил!
- Хватит, лучше помоги мне,- нетерпеливо сказал Роффрей Толфрину.
Толфрин кивнул, они стали освобождать Мери от скафандра.
- Уиллоу,- сказал Роффрей, не отрываясь от дела,- сейчас Аскийоля здесь не было. Вы видели сейчас то, что произошло когда-то давно. Другим, кого вы видели, был Ринарк, но он-то умер! Понимаете?
- Я видела его. Он слышал, как я его звала!
- Возможно. Не знаю. Успокойтесь, Уиллоу. Мы летим обратно, к человечеству - если получится и если флот еще существует. Там вы Аскийоля и увидите.
Движения, которыми Толфрин стягивал с тела Мери космическую броню, стали судорожными, он стиснул зубы, но ничего не сказал.
- Вы возвращаетесь к людям? Но вы же говорили…- не унималась Уиллоу.
Необычное у нее выражение лица, подумал Роффрей. Страсть и погруженность в себя.
- Мери нуждается в лечении. Единственное место, где она его получит, - то, откуда я прилетел. Поэтому я туда и собираюсь. Да и вас это, должно быть, устраивает.
- Устраивает,- подтвердила она.- Конечно, устраивает.
Роффрей подошел к иллюминаторам и задернул их шторками, чтобы глаза не раздражал вид поверхности Роса. Появилось ощущение некоторой безопасности.
Вдруг заговорил Толфрин:
- Что же, Уиллоу, мне делать нечего. Ты все прояснила. Впредь я тебя беспокоить не буду.
- Лучше не стоит,- она обернулась к Роффрею.- А что до вас и всех прочих мужчин, то знайте: я женщина Аскийоля, и, когда мы вернемся во флот, вы это увидите!
- Не беспокойтесь,- ухмыльнулся тот.- Вы не в моем вкусе.
Уязвленная Уиллоу вскинула голову, длинные волосы рассыпались по спине:
- Вы очень любезны.
Роффрей улыбнулся Мери - та сидела на койке, пуская слюни и тихо напевая,- и подмигнул ей.
- Вот ты в моем вкусе,- сказал он добродушно.
- Это жестоко,- резко заметила Уиллоу.
- Она - моя жена,- снова улыбнулся Роффрей, и tvt Уиллоу приоткрылся краешек того, что скрывали улыбчивые глаза и усмешка.
Она отвернулась.
- Пора нам улетать,- заявил Роффрей. Теперь, собравшись с мыслями, он хотел вернуться, не теряя времени
Он понятия не имел, долго ли Мери пробыла на Росе. Может, несколько минут реального времени, может - сотню лет по меркам Роса. Да он и не позволял себе зацикливаться на этом. Запретил он себе и задумываться о глубине психического расстройства Мери: немного терпения, и психиатры флота предоставят ему всю информацию, какую сочтут нужной. Оставалось лишь ждать и наблюдать.
Он подошел к Мери. Та отпрянула, продолжая не то бормотать, не то монотонно напевать что-то, большие глаза ее были странно расширены. Бережно и нежно уложил он ее на койку, пристегнув для безопасности ремнем. Как ни больно было Роффрею, что она его не узнавала, он что-то замурлыкал под нос, с улыбкой на лице забрался в кресло пилота, дернул рычаг, кое-что подрегулировал, щелкнул нужными тумблерами - и вскоре мурлыканье его потонуло в мощном гудении двигателей.
В отблесках пламени они устремились прочь от Отлученных Миров - в глубины нематериальной пустоты. Старт был до того легким, пронеслось у Роффрея, будто корабль подталкивала дружеская рука…
Убе жденный в необходимости каждого своего шага, Роффрей шел вспять сквозь слои измерений, стремясь вернуться в то пространство и время, где он оставил флот человечества
Тем временем человеческий мозг беспомощно барахтался и все более запутывался, силясь овладеть Игрой. Разум разрушался, нервы отказывали. И все же Лорд Морден, едва ли отдавая себе отчет в сути Игры, заставлял свою команду продолжать, убеждал ее, что от победы зависят шансы человечества на выживание…
Первым ощущением Роффрея, когда он фазировал корабль из пространства и времени Призрака на следующий уровень, был некий свистящий звук.
Окружающее пространство внезапно осветили звезды; вихрь какой-то спиральной галактики иссякал к периферии, обращаясь в беспорядочную россыпь солнц. Свист сменился леденящим кровь стоном, наполнявшим корабль и заглушавшим любую речь.
Ни в чем не нуждался Адам Роффрей так остро, как в новых приборах. Даже небольшой опыт обращения с устройством континуального перемещения показал ему, что корабль может легко соскользнуть обратно, в уже пройденные пространственно-временные слои, и затеряться там.
Роффрей знал, что для регулярных путешествий такого рода приборы еще не созданы, но каждая вселенная мультиверсума имеет свои индивидуальные координаты и существующие приборы, какими бы грубыми они ни были, смогут различить их. У главного лазерного экрана Роффрей разложил карту, которая позволит ему распознать вселенную, ставшую убежищем для человечества. И все же путешествие могло быть опасным, а то и невозможным.
Шум, прежде монотонный, усилился до боли в ушах, превратился в пульсирующий, рвущий нервы скулеж. Роффрей перешел в следующий слой.
Галактика, в которой он теперь летел, оказалась бурлящим адом неоформившейся материи, расплывчатой, яркой, полной всех оттенков первозданных цветов - красного, белого, черного, желтого,- медленно и беспорядочно движущихся. Вселенная эта то ли зарождалась, то ли распадалась.
Из этого континуума в следующий Роффрей переходил в почти полной тишине. Насвистывание, которым он сопровождал все свои действия, звучало непринужденно и весело, но, услышав стоны Мери, он умолк.
На этот раз они оказались в самом центре какой-то галактики. Везде, куда ни глянь, сверкали звездные скопления. Роффрей смотрел на них, с удивлением замечая, что с каждым переходом материя, заполнявшая окружающее пространство, меняла свое расположение и чуть ли не саму свою природу.
Потом звезды исчезли; он пронизывал бурлящую массу темного газа, слагающуюся в ужасающие смутно знакомые образы, так сильно действовавшие на нервы, что Роффрей, лишь бы не смотреть на них, уставился на приборы.
То, что он увидел, заставило его вздрогнуть. Он заблудился!
Роффрей покусывал усы, раздумывая, как быть. Пассажирам он ничего не сказал. Координаты соответствовали лежащей у экрана карте.
Если верить приборам, они находились в том же пространстве и времени, где были и Аскийоль, и флот!
Но галактика не имела ничего общего с тем, что он помнил
Сквозь клубы газа он не мог разглядеть ее звезды. Неужели флот полностью уничтожен? Иного объяснения не было.
Вдруг Роффрей разразился проклятьями: черный газ ожил, превратился в рычащего чудовищного зверя со множеством щупалец, темно-синего, с горящими, пышущими злобой глазами. У стоящих позади Уиллоу и Толфрина при виде замаячившего на экране чудовища перехватило дыхание. Мери пронзительно закричала, крик ее заметался по кабине. Корабль летел прямо на зверя Но как могло нечто подобное существовать в почти абсолютном вакууме?
Роффрею было не до отвлеченных размышлений. Он отключил энергетическую блокировку антинейтронного орудия; в это время кабину наполнил резкий запах, а чудовище вдруг стало из темно-синего ярко-желтым
Стволы развернулись на зверя, и Роффрей, ударив по спусковой кнопке, рывком сдал корабль назад.
Когда пушки послали в чудовище смертоносный поток антинейтронов, корабль тряхнуло. А зверь, как ни невероятно это выглядело, безболезненно проглотил лучи, и на плечах у него выросли новые головы, отвратительные, с получеловеческими лицами, что-то болтающие и выкрикивающие - крики эти были слышны в кабине! Роффрей почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота
К нему склонился Толфрин, не отрывая глаз от экрана.
- Что это? - пытался он перекричать вопли Мери.
- Черт возьми, мне-то откуда знать? - огрызнулся Роффрей. Он выровнял корабль, снова нажал на спуск, развернулся в кресле и сказал:
- Займитесь-ка делом, Толфрин. Проверьте, действительно ли совпадают координаты на карте и на экране.
Наплывая из мглы, чудовище потянулось к кораблю, его головы, ухмыляясь, что-то бормотали. Ничего подобного просто не могло существовать, но чудовище существовало - и гадать о причинах было не время.
Роффрей тщательно прицелился в главную голову, медленно нажал на спуск.
И на этот раз чудовище исчезло!
Остались несколько струек газа в черноте - ясной черноте пространства галактики, которую Роффрей сразу же узнал.
Они были именно там, где нужно!
Но тут над ними нависла новая опасность.
Вместо чудовища появилась эскадра стремительных сферических кораблей, тех, что промелькнули перед Роф-фреем перед самым бегством из флота. Победители, сметающие остатки человечества, они держали курс чуть выше и южнее битой-перебитой скорлупки Роффрея - и он послал корабль в крутой вираж, чтобы встретить подлетающие вражеские звездолеты лицом к лицу.
Как ни послушен в управлении был его корабль, но кабина содрогнулась и загрохотала, когда Роффрей вознес его на столбе черного пламени, ускользая от круглых кораблей и посылая в них сокрушительной мощи заряд. Роффрею было не по себе, что-то беспокоило, не давало полностью сосредоточиться. То же, по-видимому, испытывал и Толфрин. Роффрей на секунду обернулся - Мери вопила не переставая.
Схватившись за ручку, чтобы не упасть, Толфрин крикнул:
- Координаты полностью совпадают!
- Чего ж тут удивительного? - невинно поинтересовался Роффрей.
Уиллоу подошла к Мери, попыталась успокоить ее. Та уставилась куда-то перед собой застывшими, словно стеклянными глазами, будто видела нечто невидимое остальным. Пронзительные вопли ее заполняли замкнутое пространство кабины страшным воем.
Уиллоу всмотрелась в мужчин, казавшихся в полумраке бесплотными тенями: один сидел за щитом управления, другой стоял у него за спиной; темнота их одежд выделялась на фоне брызжущих светом экранов и приборов, лица оставались в тени, руки смутно белели на панелях.
Уиллоу глянула в ближайший иллюминатор. Пустое, странно бесцветное пространство. Опять перевела взгляд на мужчин - и вдруг ее затопила дикая дисгармония цвета и звука, бесчисленные омерзительно реальные ощущения - первобытные, непристойные, устрашающие - захлестнули сознание, расстроили его, не давая разобраться в пяти своих чувствах…
В эти мгновения она уже совершенно не понимала, обоняет или слышит цвет, голову переполнило некое единое ощущение, в котором слились восприятия запаха, вида, фактуры, звука и вкуса; все сохранялось в нем, но общим ощущением этого сочетания было - мир стал кроваво-красным.
Я умерла, подумала Уиллоу.
Роффрей крикнул - еще мгновение звук оставался только звуком, а затем, и Роффрей это увидел, влился в кроваво-красный хаос. Он почувствовал: безумие наваливается и откатывает, наваливается и откатывает страшными волнами, набегающими с каждым разом чуть ближе. Тело дрожало от напряжения, рассыпало по кабине сонмы кроваво-красных образов, и он видел - нет, слышал их, они были как звук трубы с сурдинкой. Ужасало и это, а подкрадывалось и что-то еще - нечто поднимающееся из глубин памяти, то, о чем он никогда и не подозревал.
Его охватили жалость и отвращение - отвращение к себе, он внезапно почувствовал себя раздавленным.
Но было и что-то - он не знал что.- помогавшее ему преодолеть растерянность, помогавшее уверовать в исчезающие крохи своей личности, отмести хаос беспорядочных ощущений и ужасных мыслей и обрести самого себя.
И он обрел себя!
Уиллоу обнимала Мери, та застыла, как натянутая струна, но уже не вопила.
Волны стали стихать, пока не исчезли совсем, и постепенно ощущения у каждого вернулись в норму.
Тело Мери вдруг обмякло, она потеряла сознание. Толфрин рухнул на пол, Роффрей, ворча что-то, сгорбился в кресле пилота.
Он вглядывался в быстро сходящие на нет лульсации хаоса и не без удовлетворения подумал, что антинейтроны сделали свое дело, хотя прицелиться точно он не мог, да и целился-то в полубессознательном состоянии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
- Стоит ему увидеть меня, я ему снова буду нужна. Он меня любил!
- Хватит, лучше помоги мне,- нетерпеливо сказал Роффрей Толфрину.
Толфрин кивнул, они стали освобождать Мери от скафандра.
- Уиллоу,- сказал Роффрей, не отрываясь от дела,- сейчас Аскийоля здесь не было. Вы видели сейчас то, что произошло когда-то давно. Другим, кого вы видели, был Ринарк, но он-то умер! Понимаете?
- Я видела его. Он слышал, как я его звала!
- Возможно. Не знаю. Успокойтесь, Уиллоу. Мы летим обратно, к человечеству - если получится и если флот еще существует. Там вы Аскийоля и увидите.
Движения, которыми Толфрин стягивал с тела Мери космическую броню, стали судорожными, он стиснул зубы, но ничего не сказал.
- Вы возвращаетесь к людям? Но вы же говорили…- не унималась Уиллоу.
Необычное у нее выражение лица, подумал Роффрей. Страсть и погруженность в себя.
- Мери нуждается в лечении. Единственное место, где она его получит, - то, откуда я прилетел. Поэтому я туда и собираюсь. Да и вас это, должно быть, устраивает.
- Устраивает,- подтвердила она.- Конечно, устраивает.
Роффрей подошел к иллюминаторам и задернул их шторками, чтобы глаза не раздражал вид поверхности Роса. Появилось ощущение некоторой безопасности.
Вдруг заговорил Толфрин:
- Что же, Уиллоу, мне делать нечего. Ты все прояснила. Впредь я тебя беспокоить не буду.
- Лучше не стоит,- она обернулась к Роффрею.- А что до вас и всех прочих мужчин, то знайте: я женщина Аскийоля, и, когда мы вернемся во флот, вы это увидите!
- Не беспокойтесь,- ухмыльнулся тот.- Вы не в моем вкусе.
Уязвленная Уиллоу вскинула голову, длинные волосы рассыпались по спине:
- Вы очень любезны.
Роффрей улыбнулся Мери - та сидела на койке, пуская слюни и тихо напевая,- и подмигнул ей.
- Вот ты в моем вкусе,- сказал он добродушно.
- Это жестоко,- резко заметила Уиллоу.
- Она - моя жена,- снова улыбнулся Роффрей, и tvt Уиллоу приоткрылся краешек того, что скрывали улыбчивые глаза и усмешка.
Она отвернулась.
- Пора нам улетать,- заявил Роффрей. Теперь, собравшись с мыслями, он хотел вернуться, не теряя времени
Он понятия не имел, долго ли Мери пробыла на Росе. Может, несколько минут реального времени, может - сотню лет по меркам Роса. Да он и не позволял себе зацикливаться на этом. Запретил он себе и задумываться о глубине психического расстройства Мери: немного терпения, и психиатры флота предоставят ему всю информацию, какую сочтут нужной. Оставалось лишь ждать и наблюдать.
Он подошел к Мери. Та отпрянула, продолжая не то бормотать, не то монотонно напевать что-то, большие глаза ее были странно расширены. Бережно и нежно уложил он ее на койку, пристегнув для безопасности ремнем. Как ни больно было Роффрею, что она его не узнавала, он что-то замурлыкал под нос, с улыбкой на лице забрался в кресло пилота, дернул рычаг, кое-что подрегулировал, щелкнул нужными тумблерами - и вскоре мурлыканье его потонуло в мощном гудении двигателей.
В отблесках пламени они устремились прочь от Отлученных Миров - в глубины нематериальной пустоты. Старт был до того легким, пронеслось у Роффрея, будто корабль подталкивала дружеская рука…
Убе жденный в необходимости каждого своего шага, Роффрей шел вспять сквозь слои измерений, стремясь вернуться в то пространство и время, где он оставил флот человечества
Тем временем человеческий мозг беспомощно барахтался и все более запутывался, силясь овладеть Игрой. Разум разрушался, нервы отказывали. И все же Лорд Морден, едва ли отдавая себе отчет в сути Игры, заставлял свою команду продолжать, убеждал ее, что от победы зависят шансы человечества на выживание…
Первым ощущением Роффрея, когда он фазировал корабль из пространства и времени Призрака на следующий уровень, был некий свистящий звук.
Окружающее пространство внезапно осветили звезды; вихрь какой-то спиральной галактики иссякал к периферии, обращаясь в беспорядочную россыпь солнц. Свист сменился леденящим кровь стоном, наполнявшим корабль и заглушавшим любую речь.
Ни в чем не нуждался Адам Роффрей так остро, как в новых приборах. Даже небольшой опыт обращения с устройством континуального перемещения показал ему, что корабль может легко соскользнуть обратно, в уже пройденные пространственно-временные слои, и затеряться там.
Роффрей знал, что для регулярных путешествий такого рода приборы еще не созданы, но каждая вселенная мультиверсума имеет свои индивидуальные координаты и существующие приборы, какими бы грубыми они ни были, смогут различить их. У главного лазерного экрана Роффрей разложил карту, которая позволит ему распознать вселенную, ставшую убежищем для человечества. И все же путешествие могло быть опасным, а то и невозможным.
Шум, прежде монотонный, усилился до боли в ушах, превратился в пульсирующий, рвущий нервы скулеж. Роффрей перешел в следующий слой.
Галактика, в которой он теперь летел, оказалась бурлящим адом неоформившейся материи, расплывчатой, яркой, полной всех оттенков первозданных цветов - красного, белого, черного, желтого,- медленно и беспорядочно движущихся. Вселенная эта то ли зарождалась, то ли распадалась.
Из этого континуума в следующий Роффрей переходил в почти полной тишине. Насвистывание, которым он сопровождал все свои действия, звучало непринужденно и весело, но, услышав стоны Мери, он умолк.
На этот раз они оказались в самом центре какой-то галактики. Везде, куда ни глянь, сверкали звездные скопления. Роффрей смотрел на них, с удивлением замечая, что с каждым переходом материя, заполнявшая окружающее пространство, меняла свое расположение и чуть ли не саму свою природу.
Потом звезды исчезли; он пронизывал бурлящую массу темного газа, слагающуюся в ужасающие смутно знакомые образы, так сильно действовавшие на нервы, что Роффрей, лишь бы не смотреть на них, уставился на приборы.
То, что он увидел, заставило его вздрогнуть. Он заблудился!
Роффрей покусывал усы, раздумывая, как быть. Пассажирам он ничего не сказал. Координаты соответствовали лежащей у экрана карте.
Если верить приборам, они находились в том же пространстве и времени, где были и Аскийоль, и флот!
Но галактика не имела ничего общего с тем, что он помнил
Сквозь клубы газа он не мог разглядеть ее звезды. Неужели флот полностью уничтожен? Иного объяснения не было.
Вдруг Роффрей разразился проклятьями: черный газ ожил, превратился в рычащего чудовищного зверя со множеством щупалец, темно-синего, с горящими, пышущими злобой глазами. У стоящих позади Уиллоу и Толфрина при виде замаячившего на экране чудовища перехватило дыхание. Мери пронзительно закричала, крик ее заметался по кабине. Корабль летел прямо на зверя Но как могло нечто подобное существовать в почти абсолютном вакууме?
Роффрею было не до отвлеченных размышлений. Он отключил энергетическую блокировку антинейтронного орудия; в это время кабину наполнил резкий запах, а чудовище вдруг стало из темно-синего ярко-желтым
Стволы развернулись на зверя, и Роффрей, ударив по спусковой кнопке, рывком сдал корабль назад.
Когда пушки послали в чудовище смертоносный поток антинейтронов, корабль тряхнуло. А зверь, как ни невероятно это выглядело, безболезненно проглотил лучи, и на плечах у него выросли новые головы, отвратительные, с получеловеческими лицами, что-то болтающие и выкрикивающие - крики эти были слышны в кабине! Роффрей почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота
К нему склонился Толфрин, не отрывая глаз от экрана.
- Что это? - пытался он перекричать вопли Мери.
- Черт возьми, мне-то откуда знать? - огрызнулся Роффрей. Он выровнял корабль, снова нажал на спуск, развернулся в кресле и сказал:
- Займитесь-ка делом, Толфрин. Проверьте, действительно ли совпадают координаты на карте и на экране.
Наплывая из мглы, чудовище потянулось к кораблю, его головы, ухмыляясь, что-то бормотали. Ничего подобного просто не могло существовать, но чудовище существовало - и гадать о причинах было не время.
Роффрей тщательно прицелился в главную голову, медленно нажал на спуск.
И на этот раз чудовище исчезло!
Остались несколько струек газа в черноте - ясной черноте пространства галактики, которую Роффрей сразу же узнал.
Они были именно там, где нужно!
Но тут над ними нависла новая опасность.
Вместо чудовища появилась эскадра стремительных сферических кораблей, тех, что промелькнули перед Роф-фреем перед самым бегством из флота. Победители, сметающие остатки человечества, они держали курс чуть выше и южнее битой-перебитой скорлупки Роффрея - и он послал корабль в крутой вираж, чтобы встретить подлетающие вражеские звездолеты лицом к лицу.
Как ни послушен в управлении был его корабль, но кабина содрогнулась и загрохотала, когда Роффрей вознес его на столбе черного пламени, ускользая от круглых кораблей и посылая в них сокрушительной мощи заряд. Роффрею было не по себе, что-то беспокоило, не давало полностью сосредоточиться. То же, по-видимому, испытывал и Толфрин. Роффрей на секунду обернулся - Мери вопила не переставая.
Схватившись за ручку, чтобы не упасть, Толфрин крикнул:
- Координаты полностью совпадают!
- Чего ж тут удивительного? - невинно поинтересовался Роффрей.
Уиллоу подошла к Мери, попыталась успокоить ее. Та уставилась куда-то перед собой застывшими, словно стеклянными глазами, будто видела нечто невидимое остальным. Пронзительные вопли ее заполняли замкнутое пространство кабины страшным воем.
Уиллоу всмотрелась в мужчин, казавшихся в полумраке бесплотными тенями: один сидел за щитом управления, другой стоял у него за спиной; темнота их одежд выделялась на фоне брызжущих светом экранов и приборов, лица оставались в тени, руки смутно белели на панелях.
Уиллоу глянула в ближайший иллюминатор. Пустое, странно бесцветное пространство. Опять перевела взгляд на мужчин - и вдруг ее затопила дикая дисгармония цвета и звука, бесчисленные омерзительно реальные ощущения - первобытные, непристойные, устрашающие - захлестнули сознание, расстроили его, не давая разобраться в пяти своих чувствах…
В эти мгновения она уже совершенно не понимала, обоняет или слышит цвет, голову переполнило некое единое ощущение, в котором слились восприятия запаха, вида, фактуры, звука и вкуса; все сохранялось в нем, но общим ощущением этого сочетания было - мир стал кроваво-красным.
Я умерла, подумала Уиллоу.
Роффрей крикнул - еще мгновение звук оставался только звуком, а затем, и Роффрей это увидел, влился в кроваво-красный хаос. Он почувствовал: безумие наваливается и откатывает, наваливается и откатывает страшными волнами, набегающими с каждым разом чуть ближе. Тело дрожало от напряжения, рассыпало по кабине сонмы кроваво-красных образов, и он видел - нет, слышал их, они были как звук трубы с сурдинкой. Ужасало и это, а подкрадывалось и что-то еще - нечто поднимающееся из глубин памяти, то, о чем он никогда и не подозревал.
Его охватили жалость и отвращение - отвращение к себе, он внезапно почувствовал себя раздавленным.
Но было и что-то - он не знал что.- помогавшее ему преодолеть растерянность, помогавшее уверовать в исчезающие крохи своей личности, отмести хаос беспорядочных ощущений и ужасных мыслей и обрести самого себя.
И он обрел себя!
Уиллоу обнимала Мери, та застыла, как натянутая струна, но уже не вопила.
Волны стали стихать, пока не исчезли совсем, и постепенно ощущения у каждого вернулись в норму.
Тело Мери вдруг обмякло, она потеряла сознание. Толфрин рухнул на пол, Роффрей, ворча что-то, сгорбился в кресле пилота.
Он вглядывался в быстро сходящие на нет лульсации хаоса и не без удовлетворения подумал, что антинейтроны сделали свое дело, хотя прицелиться точно он не мог, да и целился-то в полубессознательном состоянии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30