Выглядит неважно, решил О'Хара, достал из кармана коробочку со шприцем и вкатил Роффрею укол, прежде чем тот успел запротестовать.
И Роффрей стал отходить. Усталость еще чувствовалась, но тело понемногу расслаблялось, да и головная боль стала более терпимой.
- Такая она, значит, эта Кроваво-красная Игра,- заключил он минуту спустя.
- Какая есть,- сказал О'Хара.
Зелински просматривал материалы, представленные ему Манном.
- В этом определенно что-то есть,- сказал он.- Не исключено, что Призрак особым образом влияет на сознание людей, приспосабливая его к отпору атакам чужаков.
Он оторвался от бумаг и поискал глазами Цуня, колдовавшего с оборудованием где-то в углу лаборатории:
- Вы говорили, что первый раунд лучше других перенес Роффрей?
- Точно,- подтвердил миниатюрный монголоид.- И главное, по собственной инициативе перешел в атаку. Такое не часто бывает.
- Да, есть ли у него какие-то особенности, нет ли, человек он ценный,- согласился Зелински.
- Так что вы думаете о моих соображениях? - Манну не терпелось получить "добро" на развитие собственного направления исследований.
- Занятно,- ответил Зелински,- и все же недостаточно конкретно для обсуждения. Пожалуй, стоит договориться о встрече с Роффреем и Толфрином и расспросить подробнее, что с ними происходило на Призраке.
- Попросить их зайти? - осведомился Цунь.
- Уж не сочтите за труд! - после знакомства с записками Манна Зелински явно помрачнел.
…Мери выплывала из хаоса, беспорядка, сумятицы - и хаосом этим было ее обращенное в руины сознание. Сама того боясь - в минуты просветления ее всегда мучила мысль о собственном безумии, - она попыталась задержаться на этом островке здравого рассудка.
И вдруг смятение прошло. Она лежала, и перед глазами не было ничего - ни зрелища взбаламученного мироздания, ни кошмарных тварей, ни опасности. И слышала она только тихий звук шагов совсем рядом.
Очень осторожно стала она возвращаться мыслями к прошлому. Извлечь из хаоса памяти представление о времени удавалось с трудом, казалось, чуть не всю жизнь она прожила в каком-то водовороте, заполненном бессмысленными действиями,- пилотировала корабль, открывала воздушные шлюзы, писала в блокноте уравнения - а те куда-то уносились и бесследно пропадали.
Там были периоды, когда хаос водоворота стихал, периоды здравомыслия, когда она хоть и подходила к самой границе безумия, но не переступала ее.
Там был первый ее визит на Призрак, куда она отправилась, понадеявшись на приобретенные в Голунде знания. Там была посадка в Энтропиуме, а после - сумбурный полет в пространстве, где вместо законов - непостоянство и непоследовательность; никчемная посадка, находок никаких; она еще контролирует свой разум, но он вот-вот сдаст; и, наконец, полет на Рос, где сознание окончательно покинуло ее. Только тепло, беззлобное, бесплотное тепло… Потом прочь с Роса - как это было, ей никогда не удавалось вспомнить, назад, в Энтропиум; там какой-то человек расспрашивал ее - человек, назвавшийся Ринарком,- а кошмар полубезумия был в конце концов сметен катаклизмом, обратившим Энтропиум в руины; рывок к хозеру, аварийная посадка на мирной планете - Экиверше, кажется? - там передышка, отдых, затем на Рос… и там хаос… тепло… хаос…
Почему?
Что заставляло ее вновь и вновь возвращаться на Рос, ведь с каждым разом она по капле расточала рассудок? Нет, последний раз был особым, стал для нее поворотной точкой - она, как бы завершая полный цикл, пустилась в обратный путь, к разуму. Там, на Росе, она встречалась с бестелесными светящимися созданиями, они говорили с ней. Нет, это, пожалуй, была галлюцинация…
Со вздохом облегчения она открыла глаза. Над ней склонилась Уиллоу Ковач. Мери узнала женщину, которая ухаживала за ней, и улыбнулась.
- Где мой муж? - спокойно спросила она; черты ее лица разгладились.
- Ну как сейчас, получше? - Улыбка Уиллоу была грустной, но Мери знала: Уиллоу расстроена не из-за нее.
- Намного. А Адам?..
- Его забрали участвовать в Игре,- Уиллоу в двух словах рассказала обо всем, что ей было известно.- Он собирался вскоре связаться с нами.
Мери кивнула. Она чувствовала себя отдохнувшей, умиротворенной, ужас ее безумия стал уже смутным воспоминанием, которое она отгоняла все дальше и дальше. Больше не повторится, думала она. Так было, но теперь я здорова. И так было в последний раз. Ее клонило в сон, глубокий сон здорового человека.
Роффрей и Толфрин вошли в лабораторию Зелински.
Смоляная борода Роффрея воинственно топорщилась от переизбытка жизненных сил, когда он спрашивал:
- Пообследуемся еще, профессор?
- Нет, капитан. Просто появились один-два вопроса. По правде говоря, ни у одного из вас мы не нашли каких-то ярких особенностей, которые могли бы объяснить вашу победу над многочисленным противником. По нашим данным, фактор, позволивший вам со столь несомненной легкостью разгромить корабли чужаков - а ведь поражение потерпел каждый из их Игроков,- это сокрушительное воздействие такой мощности, что оно может передаваться через пространство без помощи трансляционного оборудования. Приемники чужаков обратили эти эманации в силу, полностью разрушившую их сознание. Но мощность ваших ментальных импульсов недостаточна, они не могли бы привести к такому результату. Получается, что вы должны были пользоваться… чем-то вроде своеобразного усилителя. Вы не могли бы это разъяснить?
Роффрей покачал головой.
А насупившийся Толфрин сначала никак не отреагировал - он глубоко задумался. Наконец он внятно и медленно произнес:
- А как насчет Мери?
- Да, вполне может быть,- оторвался от записей Цунь.
- Не может,- угрюмо сказал Роффрей.
- И все-таки она,- вклинился Толфрин.- Ваша жена, Роффрей. В Энтропиуме она была совершенно безумной. Она путешествовала между планетами Призрака, когда пространство было бешеным и хаотичным. Должно быть, где-то в ней заложены потрясающие резервы самообладания, раз она смогла пережить то, что ей довелось. Она могла столкнуться со всевозможными необычными впечатлениями, воздействовавшими на ее мозг. Точно, это она. Она и была нашим усилителем!
- Так что из этого? - Роффрей резко обернулся и в упор поглядел на троицу: выказывавшие явное нетерпение ученые казались стервятниками, высмотревшими умирающего путешественника.
Зелински вздохнул.
- Думаю, мы правы,- сказал он.
Мери засмотрелась на неясные огни флота, проваливающегося в темноту, к далеким звездам, мерцающим, как свет невероятно длинного туннеля.
- Адам Роффрей,- неожиданно для себя произнесла она и задумалась, что почувствует, увидев его.
- Как вы попали на Призрак? - спросила Уиллоу.
- Я сбежала от Адама. Устала от его неугомонности, неутомимой ненависти к цивилизации и организованному обществу. Меня утомляли даже его консерватизм и его шутки.
Я все же любила его. До сих пор люблю. По профессии я антрополог, путешествия Адама во внешние миры были полезны и мне, помогали сохранять квалификацию. Как-то мы сели на Голунде; по некоторым признакам эту планету посещала раса из другой галактики. Я обшарила всю планету, но полезной информации обнаружила совсем мало. Там я и бросила Адама и, когда в нашем пространстве и времени материализовался Призрак, отправилась на него, надеясь найти там какие-то ответы. Обрыскала всю эту систему, обшарила ее, и разум мой висел уже на волоске. А Рос стал последней каплей. Рос меня доконал.
Она обернулась к Уиллоу:
- Но сейчас, чувствую, благоразумия у меня как никогда - думаю, пора угомониться. Если смогу, конечно. Стану Адаму примерной женушкой. Что скажете, Уиллоу? - она улыбнулась, но глаза оставались серьезными.
- Скажу, что дурочка вы,- без затей выдала Уиллоу.- Не продавайтесь вы за легкую жизнь. Да хоть меня взять…
- Мне ведь тяжело пришлось,- Мери перевела взгляд куда-то под ноги.- Непосильно тяжело, Уиллоу.
- Знаю,- ответила та.
Зазвенел вызов коммуникатора. Мери подошла, тронула клавишу.
Вызывал Роффрей.
- Привет, Адам,- сказала она. Горло перехватило, она непроизвольно положила на него руку.
- Слава Богу,- сказал он; его усталое лицо ничего не выражало.
Она знала, что еще любит его. Только это и утешало.
- Значит, дождалась врача? - спросил он.
- Нет,- ответила она с улыбкой.- Не спрашивай почему, просто знай: я в своем уме. Что подействовало - бой ли с чужаками, что-то на Росе, забота Уиллоу,- я не знаю. Просто чувствую себя другим человеком.
Напряжение чуть отпустило Роффрея, взгляд стал мягче. Он усмехнулся.
- Ладно, я тороплюсь,- сказал он.- Вы с Уиллоу можете прямо сейчас прибыть на Игровой корабль? Поэтому я и вызвал вас, еще ничего не зная.
- Конечно, только зачем?
- Здешняя публика думает, что мы все, вчетвером, сформируем нечто вроде команды, которая ухитрится отразить чувственные впечатления при атаке чужаков. Они хотят, чтобы вы с Уиллоу прошли небольшое обследование. Договорились?
- Отлично,- сказала она.- Высылай за нами катер, мы будем с вами.
Он сразу отключился, и все же Мери успела заметить, что лицо его помрачнело.
Прошло немало времени. На усталом лице Зелински проступили морщины; он то и дело проводил по лбу рукой, энергично тряс головой - верный способ прочистить мозги - и не сводил глаз с двух женщин, что спали под воздействием успокаивающих средств в креслах для обследования.
- В этом определенно что-то есть,- сказал он, рассеянно катая между ладонями крохотную лампочку.- И кто нам не давал сразу обследовать всю вашу четверку? Вот ведь глупость! - Он взглянул на хронометр в перстне на указательном пальце правой руки.- Не знаю, в чем дело, но скоро Аскийоль должен обратиться ко всему флоту. По поводу Игры, я думаю. Надеюсь, новости хорошие - стоит немного потерпеть.
Роффрею было не по себе, он погрузился в невеселые размышления и почти не обращал внимания на ученого. Опустил глаза на Мери и внезапно ощутил себя слабаком и неудачником; не может он больше играть никакой роли в ее жизни, он и своей-то не может толком распорядиться. Ощущение непривычное, и связано оно, вероятно, с тем, какой оборот в последнее время принимают события…
А Мери вспоминала. Физически она спала, но сознание ее бодрствовало. Она вспомнила посадку на Росе - свой промах у самой поверхности, падение в бездну первозданного хаоса, которая вытолкнула ее наверх; что-то необычное, теплое, вошедшее в мозг… Ей удавалось все это вспоминать, потому что она чувствовала: совсем близко находится нечто подобное ей самой. Она силилась дотянуться, вступить с ним в контакт - не вышло, ничего не вышло. Будто альпинист на откосе: стремится к руке, протянутой сверху ведущим, старательно, отчаянно вытягивает пальцы - и не коснуться.
За пределами каюты был кто-то - кто-то похожий на нее, более похожий, чем она сама. Да, она уверена. Кто - или что - это? Человек ли в том смысле, в каком она привыкла понимать это слово, или нечто иное?
Адам? Нет, не Адам. И тут она осознала, что произнесла его имя вслух.
- Я здесь,- он, улыбаясь, склонился над ней. Мери почувствовала ободряющее пожатие, огромная ручища крепко охватила ее пальцы.
- Адам… есть здесь что-то такое… не знаю… Рядом с мужем возник Зелински:
- Как вы себя чувствуете?
- Физически прекрасно. Только вот не могу понять…- Она уселась в кресле, свесила ноги, стараясь достать до пола.- Удалось что-нибудь выяснить?
- Пока немного,- ответил тот.- Но вы нам понадобитесь. Хотите многим рискнуть и помочь нам в Игре?
А Мери ломала голову: почему так спокоен ее муж?

17

На этот раз, думал Аскийоль, ему следовало бы лично посетить Игровой корабль, ибо наступил момент, которого он боялся.
Чужаки практически победили в Кроваво-красной Игре. Вокруг простирался изукрашенный самоцветами мультиверсум, до краев наполненный жизнью, изобилующий пульсациями энергий, но и это не радовало его;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30