Голос его звучал хрипло.
На прощание Франсуа всем пожал руки, тактично раздал кучу денег и погладил раскаленный капот «феррари».
Уже в машине Спартак высказал ему все свое восхищение.
– Надеюсь, у тебя получатся неплохие фото, – только и сказал тот.
Олэн согласился зайти к Спартаку выпить. И тут же вспомнил, как явился туда в первый раз – с пушкой в руке.
– Ну и холодно в этих чертовых тачках, я промерз до костей, – признался репортер, готовя коктейли.
Олэн швырнул пальто на кровать, а сам удобно развалился в кресле.
– Ты собираешься уйти от дел? – спросил Спартак.
– Сейчас я жду одну женщину… а там посмотрим…
– Брюнетку, блондинку или рыжую?
– Ну знаешь, если говорить о цветах… у нее лиловые глаза…
Спартак, присвистнув, протянул ему бокал.
– Не все же пить черный кофе, – улыбнулся он.
Репортер взглянул на часы. В восемь он должен был отправиться на Елисейские Поля – на террасе Мартини устраивали званый коктейль.
– По какому случаю? – поинтересовался Олэн.
– Уже забыл. Но сбегутся знаменитости со всего Парижа. Если мне удастся запечатлеть «Такую-то» с «Таким-то», может получиться «интересное» фото.
Он достал синий костюм, рубашку и галстук. Олэн схватил этот злосчастный предмет мужского туалета и тщательно изучил со всех сторон, недоумевая, зачем Спартаку понадобилось покупать такой хлам.
– Тебе, что, совсем плевать на галстуки? – спросил он. Спартак выходил из душа. В комнате уже царил изрядный хаос.
– По-моему, он вполне приличный!
– Во-первых, к синему костюму нужен красный или светлый. Для контраста.
Спартак поискал красный галстук. Один нашелся – явно купленный в дешевом универмаге.
Олэн вздохнул, покачал головой и, развязав свой собственный, протянул журналисту.
– Держи, вот это действительно красный. Надевай, – любезно предложил он.
Спартак так же учтиво поблагодарил.
– Я тебе и другие могу дать, в том числе довольно редкие.
– У тебя, что, их целый ящик?
– Ровно триста семьдесят две штуки.
– Черт побери! Да ты маньяк!
Он оборвал шнурок на ботинке и снова выругался.
– Нет, просто меня это забавляет. Галстук – как волшебная палочка. Стоит его сменить – и меняется все, – сказал Франсуа.
Журналист покончил с переодеванием. Олэну было так хорошо, что не хотелось двигаться с места.
– Я бы оставил тебя тут и попросил потом сунуть ключ под коврик, но ко мне может прийти девушка, – объяснил Спартак.
Олэн встал. То, что репортер относится к нему так по-дружески, доставляло Франсуа чертовское удовольствие. А если б он мог читать в сердце Спартака, то обрадовался бы еще больше.
Они вместе вышли из дома, остановились у машины журналиста и, продолжая болтать, пожали друг другу руки. Рукопожатие затягивалось. Короче, оба вели себя так, будто знакомы сто лет.
– Я позвоню, как только прочитаю твой опус, – сказал Олэн.
– Можешь и до того. – Спартак сел в машину и повернул ключ… – Но напоминаю: тюрьмы не отапливаются, а сейчас декабрь… – с улыбкой проговорил он.
Олэн хлопнул его по плечу и проводил легковушку глазами. Он подумал, что в ближайшее время Спартак недурно заработает и сможет наконец заменить гнилой капот.
Глава 13
В первую очередь Спартак отнес в типографию новый вариант статьи об ограблении банка на бульваре Османн. Потом из тамошней телефонной будки позвонил Полю.
– Краденую «дофин гордини» ты найдешь у дома сто три на авеню Фош… Номер 5893 ЛР 75…
После работы инспектор заглянул в крошечный кабинет, где Спартак рассматривал оттиски фотографий, сделанных в Монлери.
На стенах, на столе, на стульях и даже на полу лежали снимки гоночных машин всех цветов и размеров, изображения юных и опытных гонщиков, треков разных широт…
Было даже несколько фото могил чемпионов с обгоревшим или разбитым всмятку каркасом автомобиля. Спартак питал слабость к композициям.
– Ты снова виделся с этим Олэном? – довольно прохладным тоном спросил Поль.
– С чего ты взял?
– Иначе откуда у тебя такие сведения о налете на бульваре Османн?
Поль швырнул на стол последний номер газеты. На пальцах остались следы свежей типографской краской.
– Ладно, допустим, я его видел. И что это меняет? – буркнул Спартак.
– Ты можешь обожать свою работу, но всему есть предел!
Репортер поднес к свету увеличенный снимок капота «феррари» и колеса «лотоса».
– Если ты со своей армией не в силах его изловить, я тут ни при чем, – заметил он.
– И, по-твоему, вполне нормально, что он втягивает в это дело мальчишек?
– Во-первых, еще не доказано, что это Олэн. Я всего лишь высказал предположение. Чувствуешь разницу?
– Сделай милость, не играй словами.
– А кроме того, «мальчишки», как ты их назвал, скорее всего, самые настоящие профессиональные воры.
– Между вором и убийцей – громадная пропасть! – разозлился Поль.
– Верно, но и швабра – не автомат, – улыбнулся Спартак.
– Красивые фразы оставь для читателей! Ограбление банка рано или поздно заканчивается убийством. Я могу приводить примеры до бесконечности…
– Не нервничай, – посоветовал Спартак.
Он протянул Полю пачку сигарет, но тот покачал головой и, когда репортер сел, продолжал стоять.
– Этот Олэн – совсем не такой, как ты воображаешь…
Спартак стал описывать поездку в Монлери, одно за другим показывая соответствующие фото.
– …а еще Олэн коллекционирует галстуки. Должно быть, по ночам разглядывает их при свете фонаря! Сам видишь, все это совсем не страшно, – подытожил журналист.
– Лучше нам с тобой больше не видеться. Мы стали говорить на разных языках, – сказал Поль.
Он ушел. Спартак удивленно выпрямился. На стене над дверью висела фотография Фанжо. Грязная и потная физиономия в шлеме улыбалась. Потому что чемпион всегда должен улыбаться.
Шторы исчезли – Бенедит вернулась. Она больше не думала, что Франсуа Олэн нарочно убил О'Кейси.
Олэн снисходительно потрепал ее по щеке. С утра над Парижем шел снег. Значит, в этом году будет настоящее Рождество.
Деревья в Булонском лесу казались помолодевшими.
Для Олэна загадки Бенедит больше не существовало. Она перестала его пленять. Точнее, Франсуа чувствовал, что Бенедит уже не застит ему весь мир.
– Я постоянно думаю, что теперь с тобой станет… – проговорила она.
Олэн пожал плечами.
– Бедняжка Бенедит…
– А ты знаешь, чем будешь заниматься? – настаивала она.
– Да чем захочу! Я богат, свободен…
– Свободен? Ты действительно так думаешь?
– А ты разве не видишь? – Он взмахнул руками. – Свободен, как воздух!
Бенедит поднесла руки к вискам. Она взывала к рассудку, ко всем своим убеждениям.
– Но, послушай, это же просто невероятно! Ты не можешь действительно думать, что действительно свободен!
– Ты с ума сошла? Не стану же я только ради того, чтобы доставить тебе удовольствие, утверждать, будто гнию в узилище на соломе!
– Проснись! Ты тешишь себя иллюзиями! Как ты можешь говорить, что свободен, не смея жить под собственным именем?
– Мое имя – всего-навсего бумажка! А важен лишь сам человек! Вот, потрогай… Кожа… кости! Это реально! А остальное…
Олэн широко взмахнул рукой. Бенедит смотрела на него во все глаза.
– Мы могли бы собрать манатки и отвалить за кордон, – предложил он.
– Сбежать… – пробормотала Бенедит.
– Да нет же, не бежать, а путешествовать… Путешествовать! – крикнул Олэн. – Ты, что, не знаешь, как люди ездят по всему свету?
– Ты – не «люди», Франсуа. И больше никогда не сможешь стать таким, как все, – спокойно ответила она.
– Кое у кого любовь не поднимается выше пояса, а у тебя – не идет дальше границ, – намеренно оскорбительным тоном заметил Олэн.
– Дело не в том…
– Напрасно я каждый день торчал у тебя под окном, – буркнул Олэн. – Правда, мне нравится этот квартал…
Он надел пальто.
– Ты уезжаешь?
– Не хочу и дальше тебя компрометировать, – хмыкнул Олэн.
Бенедит загородила дверь.
– Если бы ты только захотел понять, наверняка сумел бы найти выход… Знаешь, всегда очень важно разобраться в себе…
Она почти умоляла.
– Надеюсь, ты не собираешься начать все заново, – устало пробормотал Олэн.
– Не сумей я понять себя, давно бы лежала в могиле…
– Пожалуйста, дай мне пройти!
Он с трудом удержался от желания сказать Бенедит, что ее больничные истории сидят у него в печенках.
Бенедит не понравился его взгляд, но она продолжала стоять перед дверью.
– Здесь ты – у себя дома, – она отошла в сторону.
– Вот уж не сказал бы, – проворчал Олэн, открывая дверь.
Франсуа ушел. Бенедит слышала, как он спускается по лестнице. Двумя этажами ниже Олэн стал насвистывать. Это она тоже слышала…,
Вечером он подцепил девицу, уставшую ждать автобуса. Она работала в «Галери Лафайет».
Олэн пригласил продавщицу поужинать и «угощал морскими языками под белым соусом», как сказал бы Альбер Симонен. Молодая особа оказалась хохотушкой. Олэну она поведала, что начальник секции мечтает уложить ее в постель.
– Я, само собой, шлю его куда подальше. Ну, а этот гад отравляет мне жизнь.
– Согласилась бы разок… может, потом это облегчит твое существование?
– Как же! Тогда он вообще не отвяжется!
Тяжкий вздох всколыхнул пышную грудь. Девица пила бокал за бокалом.
– Ты ужасно милый, – вдруг сказала она.
В кино Олэн беспрепятственно гладил ей нога. Вообще ему хотелось заняться любовью прямо там. Однако идти в гостиницу девушка решительно, но вежливо отказалась.
Она снимала комнату вдвоем с подружкой и в случае свидания должна была предупреждать накануне.
– Если хочешь, увидимся завтра.
Олэн опустил сиденья. На поверку ее рыжая шевелюра оказалась крашеной. Девица разгорячилась, будто и в самом деле любила Олэна, и ему было не хуже, чем с Бенедит.
Ее звали Колетт. Олэн проводил ее до дома, на авеню Гобелен. На прощание девушка быстро чмокнула его в губы. Было довольно холодно, и Колетт зябко поеживалась в дешевом тонком пальтишке. Олэна это по-дурацки растрогало. Хотелось защитить ее от мороза. Он вышел из машины, достал из багажника норковое манто и сунул Колетт.
Нащупав вылезающий из свертка пушистый мех, девушка оторопела от удивления.
– В этом году Санта-Клаус пришел раньше времени, – быстро проговорил Олэн.
Он вернулся в машину. Вот это жизнь!
Спать не хотелось. «Интересно, чем занимаются на севере эти придурки Шварцы?» – подумал Олэн. Если б они только узнали, кто провернул молниеносную операцию на бульваре Османн! Олэн с удовольствием представил себе их завистливые гримасы. Что до Бульдога, тот явно не мог позволить себе удовольствие корчить рожи, не рискуя угодить в кутузку за терроризм в общественном месте.
Братья Шварц порой наезжали к соотечественнику-эльзасцу, державшему бар в Венсенне, неподалеку от леса. На втором этаже было несколько комнат, весьма полезных для его знакомых.
Олэн толкнул дверь. Бармен, белобрысый малый с волосами как пакля, мгновенно его узнал. Франсуа облокотился о стойку.
Хозяин сидел за столиком вместе с двумя незнакомыми Олэну типами и женщиной лет пятидесяти. Она с любопытством поглядела на Олэна.
При виде нового гостя бармен тут же подошел.
– Подожди минутку, ладно? Я должен их проводить. А ты устраивайся, как дома.
Олэн обошел стойку и налил себе бокал шампанского. Посетители обслуживали себя сами и просто оставляли деньги на стойке, а в обмен на такую свободу действий никогда не требовали сдачи.
Олэн уже видел эту женщину. Потягивая шампанское, он стал соображать, где и когда. Они познакомились давно. В Марселе. Женщина жила с кем-то из прежней банды и слыла далеко не дурой…
Олэн налил второй бокал и сел. Вошел высокий мужчина с чемоданом. Его явно ждали. Франсуа достал газету и еще раз перечитал все подробности поездки в Монлери. В глубине бара разговор шел на немецком. Рядом со статьей Спартака на целых полполосы напечатали рекламу супершикарного галстука из кокосового волокна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25