Президент США прислушивается к моим советам и доверяет мне, а мы живем в трудные времена.
Султан, улыбаясь, прервал его:
— Я всегда жил в трудные времена.
— Значит, — резко сказал Кли, — вы лучше других можете оценить ситуацию.
— А если ваш Кеннеди не достигнет своих целей? — заметил султан. — Бывают ведь несчастные случаи, небеса не всегда милосердны.
— Вы хотите спросить, — холодно отозвался Кли, — что произойдет, если заговор с целью убийства Кеннеди удастся? Я заверяю вас, что этого не случится. Меня не интересует, насколько умными и смелыми могут оказаться убийцы, но если они сделают попытку покушения и потерпят провал, и если какой-нибудь след приведет к вам, вы будете уничтожены. Но до этого не должно дойти. Я — человек разумный и понимаю вашу позицию, поэтому предлагаю обмен конфиденциальной информацией. Не знаю, что предложил вам Оудик, но ставка на меня выгоднее. Если же Оудик и его банда победят, вы все равно будете в выигрыше, ведь он ничего про наш разговор не узнает. Если же победит Кеннеди, вы имеете меня своим союзником. Я — ваша страховка.
Султан кивнул и пригласил его на роскошный обед, во время которого расспрашивал Кли о Кеннеди. И только под самый конец обеда он, слегка запинаясь, спросил про Ябрила.
Кли посмотрел ему прямо в глаза.
— Ябрил не избежит своей участи. Если его друзья рассчитывают добиться его освобождения, захватив наиболее важных людей заложниками, скажите им, чтобы они об этом забыли.
Кеннеди никогда не отпустит его.
— Ваш Кеннеди изменился, — вздохнул султан. — Он производит впечатление неистового. — Кли не ответил и султан продолжил, медленно произнося слова. — Я думаю, что вы убедили меня, и мы станем союзниками.
Вернувшись в Соединенные Штаты, Кристиан Кли первым делом отправился с визитом к Оракулу. Старик принял его в спальне, сидя в кресле-каталке с моторчиком перед сервированным столиком, а удобное кресло напротив ожидало Кристиана.
Оракул приветствовал его слабым жестом руки, предлагая сесть. Кристиан налил хозяину чай, положил на тарелку тонкий ломтик пирога и маленький сандвич, потом приготовил чай себе.
Оракул сделал глоток, отломил кусочек пирога и отправил себе в рот. Так они какое-то время сидели молча.
Потом Оракул сделал попытку улыбнуться — едва заметное движение губ, омертвевшая кожа на лице почти не шевелилась.
— Ты попал в хорошенькую историю с твоим чокнутым другом Кеннеди, — произнес он.
Это вульгарное словечко, вырвавшееся словно из уст невинного ребенка, заставило Кристиана улыбнуться. Интересно, подумал он, является ли признаком дряхлости и умственного распада то, что Оракул, никогда в жизни не сквернословивший, теперь так свободно ругается? Он съел сандвич, запил его чаем и только после этого поинтересовался:
— Какую историю вы имеете в виду? У меня их полно.
— Я говорю об атомной бомбе, — сказал Оракул. Остальное не так важно. Тебя обвиняют в том, что ты несешь ответственность за убийство тысяч граждан этой страны. Похоже есть какие-то улики против тебя, но я не хочу верить, что ты мог оказаться настолько глупым. Бесчеловечным — да, ведь вы все погрязли в политике. Так ты действительно сделал это?
На лице старика было не осуждение, а одно только любопытство.
— Меня удивляет то, — сказал Кристиан Кли, — что они так быстро вышли на меня.
— Человеческий разум предрасположен к пониманию зла, — отозвался Оракул. — Ты удивлен, потому что в человеке, творящем зло, есть определенная наивность. Он считает свой поступок настолько ужасным, что другому человеку невозможно в него поверить. Это первое, что приходит им в голову. Зло вовсе не является тайной, тайна — это любовь.
Он помолчал, затем сделал попытку вновь заговорить, но устало откинувшись в кресле, задремал с полузакрытыми глазами.
— Вы должны понять, — оправдывался Кристиан, — что позволить чему-то случиться гораздо легче, чем совершить поступок. Имел место кризис, конгресс собирался подвергнуть Фрэнсиса Кеннеди импичменту. И я на какое-то время подумал, что если только атомная бомба взорвется, весь ход событий изменится. В этот момент я приказал Питеру Клуту не допрашивать Грессе и Тиббота, сказав, что у меня есть время самому допросить их. Как видите, эта мысль посещала меня, и все так и произошло.
— Подлей мне еще горячего чая и отрежь кусочек пирога, — попросил Оракул. Он положил пирог в рот; к его губам, напоминающем шрам, прилипли крошки. — А как насчет показаний Питера Клута, что ты вернулся и допрашивал их? Что ты вынудил из них информацию и не стал предпринимать никаких мер?
— Они еще дети, — вздохнул Кристиан. — Я выжал их до дна за пять минут. Вот почему я не разрешил Клуту допрашивать их. Но я не хотел, чтобы бомба взорвалась. Просто было слишком поздно.
Оракул засмеялся, издавая странные звуки наподобие «кхе, кхе, кхе».
— Это ты сейчас так говоришь, — вымолвил он. — Ты про себя уже тогда решил, что дашь бомбе взорваться. Еще до того, как приказал Клуту не допрашивать их. Такое за одну секунду не решается, и ты запланировал все заранее.
Кристиан Кли слегка вздрогнул. То, что сказал Оракул было правдой. Но как старик прокрутил это в своем мозгу? Кли сказал:
— Я объясню, как это произошло. Я не был уверен, что будет взрыв, иначе предотвратил бы его. Я просто цеплялся за надежду, что ситуация Кеннеди как-то разрешится.
— Во имя спасения твоего героя Фрэнсиса Кеннеди, человека, который может поджечь весь мир. — Оракул положил на столик пачку тонких гаванских сигар, Кристиан взял одну и закурил. — Тебе повезло, — продолжал Оракул. — Большинство погибших были ненужными людьми, пьяницы, бездомные, воры. Так что это не такое уж преступление в истории человечества.
— Фрэнсис действительно развязал мне руки, — произнес Кристиан Кли.
Эти слова заставили Оракула нажать кнопку на ручке своей каталки, так что спинка кресла поднялась, и его фигура выпрямилась и напряглась.
— Твой святой президент? — прокряхтел Оракул. — Он находится в плену собственного лицемерия, и все Кеннеди до него. Он никогда бы не смог принять участие в подобном.
— Может, я просто пытаюсь найти оправдание, — сказал Кристиан. — У меня нет конкретных доказательств, но не забывайте, что я очень близко знаю Фрэнсиса, мы почти как братья. Я попросил его дать приказ отделу медицинского расследования прибегнуть к химическому воздействию на мозг, что немедленно решило бы всю проблему с атомной бомбой, и Фрэнсис отказался подписать такое разрешение. Конечно, у него на то имелись основания — права человека, гуманность и тому подобное. Это всегда было ему свойственно. Но так было до того, как убили его дочь. Потом его характер изменился. Вспомните его приказ разрушить Дак, его угрозу уничтожить весь Шерабен, если не освободят заложников. При таких новых чертах его характера он подписал бы приказ о медицинском расследовании. А когда он отказался это делать, то посмотрел на меня таким взглядом, который, казалось, говорил мне — пусть это случится.
Теперь Оракул оживился и резко сказал:
— Все это не имеет такого значения, как спасение твоей задницы. Если Кеннеди не переизберут, ты можешь провести годы в тюрьме. И даже если его переизберут, некоторая опасность остается.
— Кеннеди выиграет выборы, — заверил Кристиан, — а я буду в полном порядке. — Он сделал небольшую паузу. — Я его знаю.
— Ты знаешь былого Кеннеди, — возразил Оракул. И словно утратив интерес к этой теме, спросил. — А как с приемом в честь моего дня рождения? Мне исполняется сто лет, а никто и не чешется.
— Я чешусь, — рассмеялся Кристиан. — Не беспокойтесь. После выборов вы получите прием в Розовом саду Белого дома. Это будет королевский прием.
Оракул улыбнулся от удовольствия и лукаво добавил:
— И твой Кеннеди будет королем. Ты ведь знаешь, что если его переизберут, и он получит послушный ему конгресс, он станет диктатором?
— Это маловероятно, — ответил Кристиан. — В нашей стране никогда не было диктатора. У нас против этого есть гарантии, я даже иногда думаю, что слишком много гарантий.
— Ах, — вздохнул Оракул. — Мы еще очень молодая страна. У нас еще есть время. А дьявол принимает много соблазнительных обличий.
После довольно долгого молчания Кристиан встал, чтобы попрощаться. При расставании они только едва соприкасались руками — Оракул был слишком слаб для настоящего рукопожатия.
— Будь осторожен, — посоветовал Оракул. — Когда человек возвышается до абсолютной власти, он обычно избавляется от самых близких людей, от тех, кто знает его секреты.

22
За два месяца до выборов опросы показали, что шансы Кеннеди на победу невелики.
Проблем было немало. Скандал с любовницей Юджина Дэйзи, обвинение в том, что генеральный прокурор Кристиан Кли сознательно допустил взрыв атомной бомбы, скандал вокруг использования Кэну и Кли фондов военного советника для подкармливания Службы безопасности.
То обстоятельство, что у президента Соединенных Штатов роман с девушкой на двадцать лет его моложе, у которой по слухам, есть доля негритянской крови, и вероятность того, что они поженятся, и она станет Первой леди, стоило Кеннеди голосов избирателей.
К тому же, вероятно, сам Кеннеди зашел слишком далеко. Америка была не готова к варианту социализма и отказу от корпоративной структуры страны. Американцы не желали равенства, они мечтали разбогатеть. Почти во всех штатах существовали лотереи с призами в миллионы долларов, и люди больше стремились купить лотерейные билеты, чем голосовать на национальных выборах. Сила членов палаты представителей и сенаторов, уже заседавших в конгрессе, тоже была огромной. Они имели свой штат сотрудников, оплачиваемый правительством, располагали большими денежными средствами, которые вносили корпорации, и использовали эти деньги, чтобы покупать телевизионное время. Держа в своих руках правительственные офисы, они могли появляться в специальных политических программах на телевидении и мелькать на страницах газет, увеличивая тем самым свою популярность.
Лоуренс Салентайн организовал всеобъемлющую кампанию против Кеннеди с таким блеском, что стал признанным лидером группы Сократова клуба. С аккуратностью отравителя эпохи Возрождения он намекал на примесь негритянской крови у Ланетты Карр на телевидении и в печати, но всегда делал это в доброжелательном тоне. Салентайн рассчитывал на то, что часть американцев, гордящаяся своей расовой терпимостью, в глубине души подвержена расовым предрассудкам.
Третьего сентября Кристиан Кли тайно отправился в офис вице-президента. Ради предосторожности он дал особые инструкции шефу охраны вице-президента раньше, чем появился в кабинете ее секретаря и объявил, что у него срочное дело.
Вице— президент весьма удивилась, увидев его. Это было явное нарушение протокола -явиться к ней без предупреждения и не спросив ее разрешения. На какой-то момент Кли даже испугался, что она может оскорбиться, но Дю Пре слишком умна для этого. Она сразу же поняла, что Кли может нарушить протокол только по очень уважительной причине, и ее охватило дурное предчувствие. Что еще могло произойти после всех этих ужасных событий последних месяцев?
Кристиан Кли сразу же почувствовал ее тревогу.
— Никаких причин для беспокойства нет, — сказал он. — Речь идет о проблемах безопасности, связанных с президентом. В порядке общего прикрытия мы блокируем ваш офис. Вы не будете отвечать на телефонные звонки, но можете общаться с вашими ближайшими сотрудниками. Я сам останусь с вами на весь день.
Элен Дю Пре сообразила — вне зависимости от того, что случилось, она не может взять на себя руководство страной и поэтому Кли здесь.
— Если у президента возникли проблемы с безопасностью, то почему вы у меня?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79