Прохожие останавливались и молча смотрели на пленных. Молчали конвоиры, не отрывая рук от автоматов. Молчали стоящие вдоль тротуаров полицаи. Молчали и пленные. И вдруг это молчание сотен людей нарушил звонкий, срывающийся от волнения голос.
— Граждане, не верьте им! Они вам через нас слабость Красной Армии показать хотят! Брешут! Красная Армия живет и бьет их, сволочей, насмерть!
Эти слова выкрикивал матрос с багровым от кровоподтеков лицом. Конвоиры бросились к нему, но пленные как по команде сгрудились вокруг матроса, заслонив его своими телами. Посыпались удары. Несколько человек упало на мостовую, но кольцо тел вокруг матроса стало еще плотнее. Колонна остановилась. И вот уже один из конвоиров со стоном отлетел к тротуару, сбитый ударом тяжелого матросского ботинка. Угрожающе клацнули затворы. Толпа на тротуаре вздрогнула и подаюсь вперед, тесня заслон полицейских. Конвоиры направили автоматы на толпу. От головы колонны, размахивая парабеллумом, бежал высокий эсэсовский офицер с крестом на мундире.
— П-п-прекратить! От-т-ставить! — заикаясь, кричал он. — П-по местам!
Раздались отрывистые слова команды. Но пленные заняли свои места в колонне только тогда, когда убедились, что их товарища не тронули.
Галка стояла на ступенях театрального подъезда. Она видела все.
— Черт знает что! — услышала она приглушенное бормотание за своей спиной. — Какие-то фанатики. Это, наверно, те самые — из десанта. Видимо, комиссары. Но откуда их столько? Как вы думаете, Сергей Павлович?
Галка оглянулась. В глубине подъезда у самых дверей стояли Логунов и Кулагин. Несмотря на жаркий день, шея тенора была повязана шарфом. Бургомистр же мял перчатки, с которыми последнее время не расставался.
— Не похожи они на комиссаров, — лениво отозвался Кулагин. — С виду обыкновенные красноармейцы и матросы.
— Но откуда у них — обыкновенных — упорство такое? Ведь Красная Армия разбита!
— Выходит, не разбита, коли так упорствуют.
Только Галка с ее слухом могла расслышать шепот Логунова.
— Думаете, не одолеют немцы к зиме?
— А я, уважаемый Альберт Иванович, ничего не думаю. Осенью сорок первого думал, этой весной думал, а теперь думать перестал. В наше время самое лучшее — поменьше думать.
— Ну, а если… — Логунов не договорил.
Кулагин криво усмехнулся.
— Плохо нам с вами будет, если не одолеют. От таких, — он кивнул вслед пленным, — не убежишь.
У себя дома Галка застала Вильму Мартинелли. Молодая Итальянка мимоходом зашла проведать подругу и теперь что-то рассказывала Валерии Александровне, возбужденно размахивая Руками. Галке показалось, что бабушка не очень рада ее визиту и слушает Вильму только из вежливости. Потом, когда они Пили кофе и Вильма стала рассказывать о Неаполе, откуда Валерия Александровна была родом, глаза старой женщины потеплели. Но как только гостья ушла, бабушка сказала:
— Мне теперь стыдно признаваться, что я итальянка. Говорю всем, что я — русская. Да оно, наверно, так и есть. Итальянка не может ненавидеть своих соотечественников. А я их ненавижу.
— Разные есть итальянцы, — возразила Галка. — Нельзя обвинять целый народ.
Валерия Александровна сердито посмотрела на внучку, хотела что-то сказать, но, махнув рукой, промолчала.
На следующий день Галка, как условились, встретилась с Вильмой в городе.
— Идем выпьем по бокалу вина, — предложила Вильма.
— В следующий раз. К четырем я должна быть на репетиции. В моем распоряжении только час. Ты сможешь провести меня в порт? Мне надо зайти в сапожную мастерскую.
— Я же обещала тебе. Правда, там сегодня целая кутерьма, но как-нибудь пройдем. В порту сейчас наши ребята. Умберто будет ждать нас у главных ворот.
— А что там случилось?
— В пятнадцати милях от берега русские торпедировали большой транспорт, который шел сюда из Варны. Спасательные суда подобрали часть людей, но многие погибли. Этим транспортом к нам должен был прибыть новый командир отряда.
— Ему повезло, что не попал на этот транспорт, — заметила Галка.
— Ему не повезло, — невесело усмехнулась Вильма. — На транспорт он попал, но не попал в число спасенных.
Галка сочувственно вздохнула.
— Ты знала его?
— Никогда не видела, но много слышала о нем.
У ворот, что преграждали дорогу в порт, их встретил Фарино.
— Какие новости о дель Сарто? — спросила его Вильма.
— Никаких. Сейчас запрашивают соседние порты и рейды. Но, думаю, что это уже не имеет смысла.
У клуба моряков Фарино оставил их.
Пока все шло хорошо. Предлог для посещения порта был выбран удачно. Для Вильмы во всяком случае он звучал убедительно. Большой порт — это не только пристани, пирсы, пакгаузы — это целый район, протянувшийся вдоль берега на несколько километров. Немало в порту пивных, всевозможных ларьков, магазинов, мастерских. Здесь порой можно купить то, чего не достанешь в городе. Однако Галку меньше всего интересовали покупки, хотя в одном из портовых магазинов ей пришлось уплатить изрядную сумму за маленький флакончик контрабандных духов. Это была, так сказать, вынужденная жертва…
Сапожная мастерская размещалась в одной из уцелевших пристроек морского вокзала. За барьером на низких табуретах сидели, согнувшись над сапожными лапами, мастера. Разнобойный стук молотков, шуршание дратвы, наждака и сердитая дробь швейной машины сопровождали их работу. Воздух был пропитан запахами кожи, махорки и сапожного вара. На грубосколоченных стеллажах, протянувшихся вдоль стен, попарно стояли отремонтированные сапоги, матросские ботинки, щегольские офицерские туфли. У стола со старыми журналами сидел разутый немецкий капитан второго ранга. Завидев девушек, он спрятал ноги под стол.
— Я долго еще ждать мой туфля?! — крикнул он за барьер.
— Айн момент, господин офицер, — отозвался кто-то из мастеров.
Держась за Вильму, Галка проковыляла к барьеру. Толстый немец-приемщик вперевалку направился к девушкам. Но Галка опередила его. Быстро оглядевшись, она нашла того, кто был нужен. На рабочий стол перед одним из сапожников упал модный дамский туфель со сломанным каблуком.
— Прибейте, — коротко бросила Галка и улыбнулась подошедшему приемщику. — Не беспокойтесь, герр мастер. Всего только отскочивший каблук.
Облокотись о барьер, Галка искоса наблюдала за «своим» сапожником — очень худым человеком с болезненным румянцем на впалых щеках. В его печальных, глубоко запавших глазах нельзя было прочесть ничего, кроме усталости и безразличия Галка с тревогой подумала, что он не заметил сделанного ею знака. Но вот сапожник встал и, подойдя к барьеру, молча протянул девушке отремонтированный туфель. И тотчас же она почувствовала в руке какой-то небольшой предмет, на ощупь напоминающий хлебный шарик. Тогда, почти не размыкая губ, одним дыханием она сказала:
— Плющев провокатор. Берегитесь.
Галка успела заметить, как сузились, стали вдруг колкими запавшие глаза.
Она небрежно бросила сапожнику деньги и кивнула немцу-приемщику.
— Данке шен, герр майстер.
Девушки вышли на пристань. У пакгаузов солдаты перетаскивали какие-то ящики. Портальный кран выуживал из трюм баржи связки пузатых мешков. Группа рабочих ремонтировала дорогу. Неказистый пароходик под немецким флагом швартовался у седьмого причала. К его борту задним ходом подъезжали четыре грузовика. Кто-то кричал по-немецки: «Немедленно приступайте к выгрузке!» Здесь, на пристани, все были заняты своим делом и на девушек не обращали внимания. Теперь надо побыстрее убраться отсюда.
Однако Вильма не спешила уходить.
— Пойдем разыщем наших ребят, — предложила она. — Кажется, сегодня придется выпить за упокой еще одной души.
Это никак не входило в Галкины планы.
— Мне надо идти.
Итальянка обиженно скривила рот.
— Я была нужна только как провожатый?
Галка взяла ее под руку.
— Вильма, мне небезопасно оставаться здесь. Помнишь того гестаповца, что подходил к нам в «Бристоле»?
— Майора Хюбе из портовой охранки?
— Да. Последнее время он преследует меня.
— Вероятно, влюбился. Это не так уж страшно.
— Он — скотина. Понимаешь?
— Так пошли его к черту. Я тебе однажды уже советовала это сделать.
— Не равняй меня с собой. Что просто для тебя, для меня — невозможно. Ты — офицер итальянской армии, а я… Я — «оккупированная» девица, с которой можно поступать, как заблагорассудится.
— Но ты — дворянка!
— Вильма, не смеши меня. Разве они считаются с этим?
— Сволочи… — Мартинелли витиевато выругалась. — Они всегда были сволочами. Но, пожалуй, ты права — надо уходить.
Они были уже у ворот, когда Вильму окликнул сержант Равера.
— Синьорина Мартинелли, Фарино просил подождать его.
Вильма остановилась, достала портсигар и закурила.
— Ничего не поделаешь, — вздохнула она. — Без Умберто мы не выйдем отсюда.
— Да, конечно, — механически ответила Галка. — «Как глупо получается, — думала она. — Сейчас, когда задание, по сути дела, уже выполнено, когда осталось несколько шагов, чтобы покинуть территорию порта и быстро свернуть в одну из боковых улочек, я должна стоять здесь, на виду у всех».
— Куда пропал Умберто? — спросила Вильма сержанта.
— Пошел к седьмому причалу. Только что пришвартовался пакетбот из Констанцы. Фарино надеется, что, быть может, это судно подобрало дель Сарто. Правда, прошло уже десять часов, как затонул транспорт. Но говорят, дель Сарто — классный пловец.
— Говорят… А разве ты не знал его?
— Мы прибыли в Ливорно, когда его там уже не было. Из них ребят его никто не знает в лицо.
— А Умберто?
— И Умберто не знает.
Галка плохо понимала, о чем говорит Равера. Мимо нее, исчезая и появляясь в воротах, проходили офицеры. На некоторых были черные мундиры гестаповцев. Прошло пятнадцать, потом двадцать минут, а Умберто все не появлялся.
Как глупо, как глупо получается…
Из-за угла вышла и направилась к воротам группа военных. Галке показалось, что среди них Фарино. Наконец-то! Но почему Вильма сжала ее локоть? Что ей надо?
Итальянка показала глазами в сторону клуба моряков.
— Сюда идет Хюбе. Он уже заметил тебя…
Хуже нельзя было и придумать. Галка понимала, что ей не бежать объяснения с Хюбе. Но что она скажет ему? Еще неделю назад она могла бы сочинить более или менее убедительное объяснение своему пребыванию в запретной зоне: каприз-интрижка с моряком, прогулка с подругой-итальянкой, у которой в порту какие-то свои дела… Да мало ли что могло взбрести в голову легкомысленной девице, избалованной вниманием офицеров! Но после «эксперимента» в гестапо, после гибели Адамовой, после недвусмысленного предупреждения Хюбе, разбитная девица, какой она старалась казаться, должна была бы поумерить свой пыл и обходить порт за три версты. Нет, Хюбе, не провести. Теперь даже Вильма и ее друзья не помогут. Ну что ж! Главное она сделала — товарищи в порту предупреждены. А эстафету, переданную ей сапожником, можно проглотить. Только незаметно. Впрочем, не надо торопиться. Возможно, еще удастся выкрутиться. Адмирал Рейнгардт обещал свое покровительство. Если гестаповец задержит ее, Вильма позвонит Рейнгардту.
— Как вы сюда попали? — не здороваясь, обратился к Галке Хюбе.
— Через ворота, — сделав вид, что не поняла вопроса, ответила девушка. Смело глядя прямо в глаза штурмбаннфюрера, она пыталась угадать, видел ли он ее у сапожной мастерской.
— Я уговорила синьорину Ортынскую сопровождать меня, поспешила вмешаться Вильма. Однако штурмбаннфюрер да не удостоил ее взглядом.
— Я спрашиваю вас, Галина Алексеевна. Зачем вы явились в порт?
Вильма вновь попыталась вмешаться, но Хюбе оборвал ее.
— Обер-лейтенант Мартинелли, отправляйтесь в свою часть и доложите командиру, что я приказал арестовать вас на трое суток.
— С каких пор немецкие полицейские отдают приказания командирам итальянских частей?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39