она вовсе не была такой
простой и забитой, как казалось. - Это ваше дело - преступников ловить!
- Конечно, наше, - легко согласился Крушельницкий. - Но ведь и за
укрывательство...
- Не знала, ей-богу, не знала! Я бы им, проклятым!..
- Ладно, - смягчился Толя. - Когда приехал к вам этот лысый? И как
назвался?
- Неделя прошла. А назвался Борисом Борисовичем. И фамилия такая
чудная: Крутигора.
- Документы смотрели?
- Так ведь муж же Марийкин - зачем?
- Так и запишем, что документов не видели.
- Нет.
- Какие у него были вещи?
- Чемодан. Большой чемодан, желтый, с ремнями.
- Откуда приехали?
- А с шахт... Шахтер он, заработал денег и сейчас отдыхает. Богатый.
Когда съезжали, он мне пятьдесят рублей дал.
- А куда поехали?
- Я Марийку спросила: вроде бы на Черное море, а потом к Борису
Борисовичу на шахту. Снова деньги зарабатывать.
- Может, слышали какие-нибудь разговоры между ними: куда и как едут,
поездом или самолетом?
Старуха покачала головой.
- Не подслушиваю.
- А случайно?
- И случайно.
- Много было вещей у Щепанской?
- Три чемодана упаковали.
- Не много ли? Четыре чемодана - и на курорт?
- Я предлагала: оставьте, ничего не пропадет, но Марийка не захотела.
Говорит: "Как-нибудь управимся, а возвращаться не хочется".
- На такси поехали?
- Нет, у них такая машина - маленький автобус.
- "Рафик"?
- Не разбираюсь в этом. Машина, и все.
- Номер? Может, запомнили номер?
- Так я же в окно смотрела. Машину видела и как вещи выносили, а вот
номер... Глаза у меня...
- Шофер был?
- А как же без шофера? - спросила та. - Без шоферов машины не ездят.
- Может, сам Борис Борисович сел за руль?
- Может быть, - согласилась она, - не видела.
Со старушкой все было ясно, Крушельницкий отправил ее в кухню и
пригласил в комнату Олю.
Девушка выглядела растерянной. Она уже поняла, что к чему, и это
поразило ее.
- Ваша подруга Щепанская и ее любовник обвиняются в тяжком
преступлении, - начал Крушельницкий, пристально глядя на нее. - Я хочу,
чтобы вы осознали это и помогли нам.
Девушка облизала пересохшие губы.
- Как?
- Вот мы сейчас и решим это. В последний раз вы виделись со Щепанской
в пятницу, когда она брала расчет. Мария сказала вам, что переходит на
работу в какой-то гастроном, бабке - что едет на курорт. Вы - подруги,
должны же были договориться о встрече...
- Да, договорились... - запнулась она, бросив на Крушельницкого
тревожный взгляд, - но ведь...
- Смелее, Оля!
- Но ведь теперь вы...
- Хотите сказать: арестуем ее?
Девушка кивнула.
- Маричка - преступница? Не верю!
- И все же факт остается фактом: Мария Щепанская обвиняется в тяжком
преступлении. И ваш долг - помочь следствию.
- Конечно, - согласилась она, но не очень уверенно. - Мы договорились
встретиться в четверг у кинотеатра "Орбита" перед последним сеансом.
- В девять?
- Да.
Крушельницкий немного подумал.
- Сегодня уже конец рабочего дня, - продолжал он, - и вы в столовую
не пойдете. Завтра или послезавтра будете работать, как обычно. Ничего и
никому не говорите. О том, что случилось тут. Согласны?
Девушка кивнула:
- Да, никому.
- Я вынужден предупредить: это очень важно - никому. И еще: вам может
позвонить по телефону Щепанская. Разговаривайте с ней, будто ничего не
случилось. Сможете?
- Постараюсь.
- Соглашайтесь на все ее предложения. После этого сообщите нам. -
Крушельницкий записал номер. - Вот по этому телефону.
- Кстати, - вмешался я, - возможно, позвонит не Щепанская, а Борис
Борисович. Не дай бог, чтобы он в чем-нибудь вас заподозрил.
- У него такие глаза! - Девушка даже съежилась. - Злые. Страшные.
- Чего вам бояться?
- А если он придет в вареничную?
- Исключено! - возразил я, но сразу подумал, что, может, слишком
категорично. - Почти исключено, - поправился я. - Если придет,
постарайтесь выбрать момент и позвонить нам. Говорите что хотите, только
сообщите, что из вареничной. Вас сразу поймут.
- Поймут... - повторила она и вздохнула: кажется, все же не была
окончательно уверена в этом.
В старухину комнату, где мы сидели, заглянул один из оперативников.
Мы отпустили Олю.
- Что-нибудь есть, Микола? - спросил Крушельницкий.
- Мало. Они не спешили и упаковывали вещи очень старательно. Есть
мелочи.
- Какие?
- Чулок, зубная щетка, мусор в корзине для бумаг. Разные бумажки,
газета, окурки.
- Что за бумажки? - заинтересовался я.
- Посмотрите.
Мы перешли в соседнюю комнату, и оперативник разложил на столе свои
находки. Действительно, мелочи. Однако, просмотрев их, мы с Крушельницким
установили, что Пашкевич курил болгарские сигареты "Стюардесса", читал
"Советский спорт" и чистил зубы пастой "Мери". Правда, пастой, наверное,
пользовалась Щепанская.
Перебирая окурки, я натолкнулся на скомканную бумажку и осторожно
разгладил ее.
Сразу екнуло сердце. Екнуло едва-едва, потому что бумажка, в конце
концов, могла ничего и не означать: обыкновенный железнодорожный билет
пригородной зоны. Куплен он был в пятницу, за день до того, как Щепанская
с Пашкевичем съехали с квартиры.
Я попросил позвать старушку.
- Припомните, пожалуйста, что делали ваши квартиранты в пятницу? -
спросил я.
- В пятницу? - задумалась она.
- Накануне отъезда.
- Так не ночевали ведь. Марийка вернулась с работы раньше и куда-то
отправилась.
- А на следующий день приехали на машине?
- Да, на маленьком автобусе.
- Куда ездили, не сказали?
- Предупредили, что не будут ночевать. Едут на именины к знакомым,
там и останутся.
- Тут, во Львове?
- А где же еще ?
Крушельницкий, сидевший по ту сторону стола, вдруг быстро встал,
внимательно осмотрел стену над кроватью.
- У Щепанской был ковер? - спросил он.
- А то как же. Один висел тут, а другой так и не развернула. В углу
стоял, за шкафом.
- Висел красный с цветами?
- Точно. Красивый ковер, дорогой.
- Триста пятьдесят шесть рублей, - улыбнулся Крушельницкий.
- Я же и говорю: дорогой.
Старушку почему-то не удивила странная Толина осведомленность, не
удивила она и меня. Немного подосадовал, что сам раньше не обратил
внимания на следы от гвоздей, которыми был прибит ковер. Завернул в газету
весь мусор, найденный в квартире. Собственно, тут уже нечего было делать.
Предупредили старушку, чтобы немедленно сообщила в милицию, если узнает
что-нибудь новое о квартирантах, и поехали в управление. Здесь нас ждала
уже справка о Щепанской.
Мария Панасовна родилась в 1948 году в Кривом Роге. Отец работал на
руднике, мать торговала пивом в ларьке. В 1957 году отец умер, мать через
год вышла замуж и вместе с новым мужем куда-то уехала, оставив
десятилетнюю дочь своей сестре. В Кривом Роге Щепанская окончила школу и
отправилась во Львов. Тут училась в торговом училище, потом работала
продавщицей в гастрономе. За недостачу была осуждена на три года, отбывала
наказание в колонии общего режима. Характеристики из колонии имела
хорошие, Щепанскую выпустили на год раньше срока. Устроилась официанткой в
вареничной, где и работала до прошлой пятницы.
- Ничего утешительного, - констатировал Крушельницкий, прочитав
справку.
Я не мог с ним согласиться.
- Кривой Рог... - возразил. - К кому ездила Щепанская в январе?
- Ну, к тетке.
- Надо установить точно.
- Неужели считаешь, что Пашкевич со Щепанской отправились туда? Они
теперь Кривой Рог за тысячу километров будут обходить.
- Конечно.
- Так зачем тебе криворожская тетка?
- При чем тут тетка? Мать!
Крушельницкий похлопал глазами и вдруг оживился:
- Вот ты о чем! Глубоко копаешь...
- Вызывай Кривой Рог.
Через несколько минут я услышал в трубке бодрый голос Саши Кольцова.
- Поймали Пашкевича? - сразу же спросил он.
- Черта лысого!
- Это точно: черта и лысого... - захохотал Саша.
- Брось... - Мне было не до каламбуров. Рассказал, что нам нужно от
него, и Сашко обещал завтра же позвонить во Львов.
Кольцов сдержал свое слово и уже в середине следующего дня мы знали,
что тетка Щепанской умерла три года назад, а мать ее, как утверждают
соседи, выехала еще двадцать лет назад куда-то в Западную Украину. Фамилию
отчима Щепанской установить не удалось.
- Мало, очень мало, - пожаловался я.
- Что мог, - отрезал Кольцов, - сделал все, что мог.
- И на том спасибо.
В информации Кольцова была одна деталь, подтверждавшая мою версию:
мать Щепанской уехала куда-то в Западную Украину.
Не к ней ли ездила Мария с Пашкевичем в пятницу? А если к ней, то
живет она где-то в пригородной зоне: билет давал право проезда в радиусе
тридцати километров вокруг города.
Но попробуй прочесать всю пригородную зону! Десятки населенных
пунктов, больших и маленьких, одни райцентры чего стоят!..
А если ездили просто за машиной к знакомому шоферу? Автоинспекция уже
занимается "рафиками" зеленого цвета, надо, чтобы обратили внимание на
пригородную зону.
Я был уверен: если Пашкевич со Щепанской осели под Львовом, мы найдем
их быстро. Мы найдем их, даже если забились в глубокую нору где-нибудь в
Туркмении, все равно не гулять преступникам на свободе, но время... Мы не
имеем права дать им ни одного лишнего дня, часа...
А они проходили - часы, и ничего утешительного нам не приносили.
Еще с воскресенья мы блокировали вокзалы, мобилизовали дружинников,
весь наш многочисленный актив. Во всех поездах были наши люди, во всех
селах и городках пригородной зоны присматривались к каждому новому лицу.
В четверг вечером мы с Олей Верещакой пошли к кинотеатру "Орбита".
В июле в девять еще светло. Оля остановилась в нескольких шагах от
входа, чтобы Щепанская увидела ее издали, я занял удобный пост в кассовом
помещении, откуда просматривались все подступы к кинотеатру.
Сеанс должен был начаться через девять минут. Люди толпились у касс,
шел популярный фильм, и продавались последние билеты.
Оля стояла, небрежно помахивая сумочкой. Я знал, что девушка
нервничает, но внешне она ничем не выдавала этого. Делала вид, что
проявляет нетерпение, и время от времени поглядывала на часы.
Вот повернула направо, перестала размахивать сумочкой. Я тоже
посмотрел в эту сторону: по противоположному тротуару приближалась девушка
в ярком шелковом платье, брюнетка, красивая, какая-то вызывающая.
Неужели Щепанская?
Но Оля отвела взгляд, и девушка свернула за угол.
До начала сеанса осталось четыре минуты, и последние зрители
торопились занять места.
Из-за угла, где только что исчезла девушка в ярком платье, вышла
женщина в белой кофточке, - я почему-то мысленно представлял себе
Щепанскую именно в белой кофточке, наверное, потому, что все обманутые ею
покупательницы говорили об этом, - с высокой прической и брюнетка.
Направляется через улицу к кинотеатру, но Оля почему-то повернулась к ней
спиной.
Оглянись, посмотри!
Девушка, будто услышав меня, оглянулась, скользнула равнодушным
взглядом по женщине...
Опять не Щепанская.
А до начала сеанса остается только минута.
Мы условились с Олей, что она подождет еще пять-шесть минут и войдет
в зал после журнала вместе с другими опоздавшими зрителями. Планируя
операцию, мы предвидели, что Щепанская может прийти и после сеанса: на
всякий случай за углом стояла машина, а в зале сидел Проц.
Но все наши надежды оказались напрасными.
На следующий день в Львов прилетел Дробаха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20