Что касается продавца, то он еще долго не может поверить в случившееся и, торгуя своими овощами, время от времени оглашает базар отчаянным криком: "Телецвет! Кому телецвет?"
- Товарищ майор, - Марина берет меня за локоть, - вам рассказы писать надо.
От ее голоса и, особенно, взгляда чувствуешь себя помолодевшим как минимум лет на десять.
- Никогда раньше не замечал за собой таких талантов, - я не без труда сохраняю хладнокровие. - Но совет учту. Вот выйду на пенсию и начну писать мемуары.
- В то время, как ваша жена будет выполнять всю домашнюю работу и ругаться, - добавляет Марина.
- А я закоренелый холостяк, - отшучиваюсь я, и впервые за последние годы от этих слов мне становится тоскливо.
Передо мной на столе недопитая чашечка кофе и подборка журналов "Знание - сила" - дал сосед по этажу, интереснейший человек, серьезно занимается физикой. Разговаривая с ним, кажешься себе существом приземленным, с ассоциативным, как он выразился, мышлением. Но это он так, не в обиду. И вообще - мужик, что надо, не строит из себя большого деятеля, держится по-простецки. Какие разные люди...
Все как всегда, несмотря на гостиничную обстановку. Это - внешне, а внутри что-то не так. Создается впечатление, что глубоко осевший осадок разрыхлился и поднимается наверх едкой накипью.
Почему? Почему один? Или такова концепция самой жизни - терпеть, пока не прищемит сердце? Оксана... была, есть и остается светлой и чистой былью.
Дискомфорт смешон по своей сути. Сознание без умолку шепчет: "Покой вдвоем". А кому нужен этот мнимый покой? С моим-то характером хронически будет сказываться ощущение некой незавершенности. Так, понял! Оно сказывается и сейчас.
Заказываю разговор с Верхнеозерском. Соединяют через пятнадцать минут. До меня доносится слабый, полурастворившийся в помехах голос дежурного по городу.
- Алло, говорит майор Голиков. Вы хорошо слышите?
- Нормально, товарищ майор.
- Тогда запишите: необходимо передать капитану Пошкурлату, чтобы он обязательно придал охрану Рите Беловой и Клавдии Павлюк. Повторите.
Дежурный повторяет по буквам фамилии и спрашивает что-то по поводу срока исполнения. Я успокаиваю:
- Распоряжение передадите завтра утром. Если не найдете Пошкурлата, можно лейтенанту Чижмину. Все, спокойного вам дежурства!
Ложусь на тахту, закидываю руки за голову и через час ловлю себя на мысли, что к чему-то внутренне прислушиваюсь. Нет, так дело не пойдет. Включаю настольную лампу, беру один из журналов и начинаю механически перелистывать его от корки до корки.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
И-раз, и-два, и-три. Двадцать раз отжаться от пола, по пять раз присесть на одной ноге, гантелей нет, да это и не имеет значения, потому что в дверь уже стучат. Натягиваю брюки, влезаю в рубашку и кричу: "Входите!". Заходит сосед по этажу, здоровается, интересуется самочувствием. Глаза у него сонные, он часто моргает и близоруко щурится.
- Садитесь, пожалуйста, - спохватываюсь я.
- Александр Яковлевич, вы прочитали статью о моноклональных антителах?
- Владлен Степанович, давайте лучше решим более насущный вопрос - где бы нам позавтракать? Как вы относитесь к перспективе пройтись по свежему воздуху до ближайшей точки общепита?
Сосед мнется. Видно, у него имеются контрдоводы против моего предложения.
- Не могу, Александр Яковлевич. Грехи не пускают, точнее монография. Вчера прохлаждался и выбился из графика, сегодня нужно выдать двойную норму. Собираюсь весь день писать.
- Безвылазно? А как же калории?
- А я их сухим пайком, - смеется физик.
- Ну что ж, признаться, мне тоже сегодня предстоит выполнить определенный объем работы.
- Где еще так продуктивно поработаешь, как не на курорте, - говорит, прощаясь, Владлен Степанович.
- Это точно, - соглашаюсь я.
Традиционная пешая прогулка по городу. Через двадцать минут я в управлении, где без труда нахожу Марину. Она беседует по телефону с одним из участковых, очевидно, по интересующему меня вопросу. Впрочем, разговор заканчивается безрезультатно.
- Сегодня я замещаю Андрея, - говорит Синельникова, повесив трубку.
- Из-за меня вам и в выходной нет покоя.
- Работа - лучшее вдохновение для молодой женщины, не обремененной грузом семейных забот, - озорно улыбается Марина и неожиданно добавляет: Была бы работа стоящая.
Я вопросительно смотрю на девушку.
- Хотелось бы принять участие в расследовании серьезного дела, такого, как у вас, - поясняет Марина. - Когда училась в юридическом, как и все, мечтала о суровой романтике будней, раскрытии загадочных преступлений. Знаете, как меня сокурсники называли? Мисс Марпл!
Марина заразительно смеется.
Я тоже улыбаюсь, представив себе чопорную дотошную старушку.
- В Южноморск попали по распределению?
- Да, в позапрошлом году. Живу пока в общежитии. Ну, а какие дела поручают молодым специалистам, сами понимаете... Протоколы, допросы. Кто-то кого-то ударил на танцплощадке, у кого-то ночью угнали мотоцикл... Недавно вот девушка приходила в слезах - исчез ее любимый сиамский кот Дункан. Правда, на следующий день пропажа объявилась самостоятельно. Голод, как известно, не тетка.
"Как там Филимон на соседских харчах?" - вдруг приходит мне в голову.
- Вы, наверное, сегодня уедете?
- В зависимости от того, когда Тихоньков предоставит мне все данные.
- К вечеру обещают результаты проверок камер хранения и опроса квартирных хозяев участковыми. С помощью официантки постараемся составить фоторобот человека, который сидел в ресторане с Тюкульминым.
- Марина, приезжайте работать к нам, в Верхнеозерск. Нет, я совершенно серьезно. У нас и с жильем полегче.
- Хотите кофе? - черные глаза Синельниковой устремлены на меня.
- С удовольствием!
Марина достает из сумки термос и через несколько секунд густой аромат заполняет кабинет.
- А как лично вы расцениваете гибель Тюкульмина?
- Мне трудно судить, - девушка ловко наливает обжигающий напиток в маленькие чашечки. - Подобные происшествия, к сожалению, не столь уж редки. Конечно, мы занимаемся профилактикой, но пользы от нее мало. Люди тонут, особенно находясь в нетрезвом состоянии. Может, поэтому и на случай с Тюкульминым смотрели сквозь пальцы.
Мы молча пьем кофе, думая каждый о своем...
Возвратившись в гостиничный номер после долгих хождений по улицам, лишний раз убеждаешься, какая отличная штука - бесперебойное отопление. Тепло обволакивает и действует расслабляюще, но сознание командует со-сре-до-то-чить-ся! Дежурная по этажу предупредила меня, что уже дважды звонили из Верхнеозерска и просили передать, чтобы я перезвонил на работу. Интересно, что там еще произошло...
- Алло, Верхнеозерск заказывали?
- Да-да!
- Говорите...
- Товарищ майор?
- Что стряслось, Лева?
- Все по порядку, шеф, - интонация Чижмина вибрирует на уровне торжественной речи. - Шкурки, находившиеся в чемодане Моисеева, прибыли к нам из зверосовхоза "Прогресс" Чулымского района Новосибирской области.
- Как вы это выяснили?
- "Прогресс" - один из поставщиков сырья для нашей фабрики индпошива. В середине октября фабрика получила очередную партию ондатровых шкурок, по выделке идентичных принесенным Клавдией Павлюк. Утром мы связались с тамошним горотделом и кое-что прояснилось. Нам сообщили, что на звероферме работниками ОБХСС вскрыты крупные хищения, которые систематически совершались в течение ряда лет. Основной организатор хищений скрылся, прихватив с собой, по-видимому, большую сумму денег.
- А в деталях?
- Более подробные данные придут после нашего официального запроса.
- Послали телефонограммой?
- Конечно. Ответа ждем с минуты на минуту. Владимир Петрович после совещания у Коваленко поручил мне вечером вылететь на место для проверки линии зверосовхоз "Прогресс" - Моисеев.
- Лева, возьми с собой фотографии всех лиц, попавших в поле нашего зрения.
- Обязательно.
- Как выполняется мое распоряжение относительно Павлюк и Беловой?
- Оперативно, товарищ майор. Что там у вас?
- Возвращаюсь вечерним рейсом, надеюсь прибыть не с пустыми руками. Лева, я тебя попрошу перед отъездом послать повестку Кормилину. Самое время побеседовать с уважаемым Иваном Трофимовичем в официальной обстановке.
- Будет сделано.
- Да, кстати, а что показали остальные участники ночной игры?
- Тимошкин опросил Коржова. Тот подтвердил, что из квартиры никто не отлучался.
- А четвертый?
- Гонтовой явиться не соизволил. Со слов жены, уехал на праздники к родственникам.
- Ну, ни пуха, лейтенант! Спасибо за информацию.
- К черту!..
Пора собирать вещи. Наконец-то начала появляться твердая почва под ногами. Куда мог бежать организатор хищений? Весьма вероятно, что к нам, в Верхнеозерск. Ведь нужно предупредить сообщников, застраховаться на случай внезапной проверки на фабрике у Кормилина и обрубить связующие звенья. Петр Моисеев, видимо, был таким звеном. Но кто непосредственный убийца? Мог ли Тюкульмин иметь отношение к делу? Теоретически - да! Знакомый таксист, необъяснимый отъезд на следующий день после убийства, загадочная гибель в Южноморске...
Вежливый стук в дверь, и на пороге предстает Клим Борисович собственной персоной. Приветливо улыбаясь, он вытряхивает намокшую шляпу, поправляет галстук и заводит разговор о моем самочувствии. Далась всем эта тема! Должно быть, вид у меня действительно неважный.
- Если прихватит радикулит, - Карташевский энергично жестикулирует, пиши пропало.
- Да пока обходит стороной. Так что у нас новенького?
- Пять взяток на мизере! - Клим сокрушенно разводит руками, лезет во внутренний карман куртки и возвращает мне фотографию Тюкульмина. - Я уж и так и эдак, столько порогов оббил, собрал, извиняюсь, целый консилиум. Люди солидные, в авторитете. Общее мнение - работа не местных. Да и какой понт? Под расстрельное дело никто не подпишется даже за куш в пару пальцев толщиной, а тут, как я понимаю, такими деньгами не пахло. Иначе где-нибудь шорох прошел бы. Нет-нет, искать надо не здесь, по другому адресу.
- Ладно, - сухо говорю я, - и на том спасибо. По другому, так по другому. В этом я, собственно, и не сомневался. К кофе слабость питаете?
Клим Борисович внимательно изучает надпись на этикетке и глубоко вздыхает.
- За всю свою безрадостную жизнь кочевника-миссионера я иногда позволял себе иметь слабость к прекрасной половине человечества, ипподрому и марочным винам. Уверяю вас, три слабости для одного мужчины со скромным достатком - разорительная роскошь. Но кто, хотел бы я знать, откажется от чашки кофе, когда угощает сам...
- Начальник уголовного розыска, - подсказываю я.
Огни на взлетно-посадочной полосе светят особым, неповторимым сиянием, сужаясь в отдалении и как бы образуя вытянутый к вершине треугольник. Из холодно-серебристой прослойки облачного пирога, обрамленного яркой россыпью созвездий, выныривает увеличивающаяся на глазах мигающая красная точка. Красота в человеческом восприятии отражает целесообразность, функциональность той или иной вещи. Где же я это читал?
- У вас "ИЛ-62", - говорит Тихоньков, поглядывая на часы. - Сейчас объявят посадку.
- Марина, не забывайте о моем предложении.
Прикрываясь спешкой, как щитом, я вкладываю в прощальные слова намного больше смысла, чем положено по лингвистическим понятиям.
У Андрея пропадает дар речи. Он не воспринимает мою фразу ни умом, ни сердцем, хотя умом я ее и сам не могу до конца воспринять. Марина улыбается, часто моргая длинными ресницами...
Я медленно поднимаюсь по трапу. В руках - легкая сумка с вещами, в голове - ворох отрывочных, хаотически мелькающих мыслей. Прямых доказательств убийства Анатолия Тюкульмина я не получил, есть только косвенные улики, говорящие в пользу моих предположений. Предположений, переросших в уверенность. К сожалению, догадки и предположения к делу не подошьешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33