Серов ощутил себя зажатым в узком туннеле, ведущем в никуда.
- Тюкульмин мог дать кому-нибудь пистолет? - продолжал Голиков.
- Я не знаю, честное слово, не знаю.
- Где и когда ты познакомился с потерпевшим?
- С Границким? Нас Толик познакомил. В прошлом году. Да я и видел его всего один или два раза. Может, перебросились несколькими словами. Я только слышал, что его зовут Леонид и он работает таксистом. Мне кажется, у них с Толиком были какие-то дела.
- И ты решил разыскать и расспросить о Тюкульмине?
- Да. В таксопарке я узнал его фамилию и адрес, - опустив голову, Дмитрий отрешенно произнес: - Из-за меня погибло столько людей...
- Погоди-ка, о каких людях ты говоришь? - Голиков внимательно посмотрел на Серова.
- Ну как же, - выдохнул Дмитрий, - Моисеев, Толик, теперь еще вот он.
- Толик? А откуда тебе известно о Тюкульмине? - поразился Голиков.
- От него, - Серов указал глазами на накрытое простыней тело. Чувствовалось, что юноша находится на грани истерики.
- Дима, соберись с мыслями и расскажи, о чем вы беседовали с Границким.
Растопыренной пятерней Серов взъерошил волосы.
- Когда я вошел, Границкий сидел в кресле и держал в руках стакан. На полу стояла недопитая бутылка водки. Он предложил мне выпить, но я отказался. Тогда он спросил, какого черта мне здесь нужно. По-моему, он не узнал меня, - Дмитрий застегнул молнию на куртке, хотя в комнате было тепло. Его бил озноб. - Я спросил, где Тюкульмин. Границкий как-то странно посмотрел на меня, затем долил в стакан водку, выпил и начал смеяться. От его смеха мне не по себе стало.
"Твой Толик, - говорит, - там же, где и Петр, и еще кое-кто". При этом он вытянулся в кресле, сложил на груди руки и прикрыл глаза.
- Дальше, дальше... - Голиков впился взглядом в Дмитрия.
- Все, дальше был выстрел. - Серов вздрогнул и повернулся к окну. Этот гад стоял там. Удивительно, как я его сразу не заметил. А когда Границкий начал сползать на пол, на меня прямо какой-то столбняк напал. Рукой пошевелить не мог. Скажите, вы задержали его?
- Преступник от нас не ушел, - уклончиво ответил Голиков, прислушиваясь к скрипу тормозов и хлопанью дверок на улице. - Дмитрий, постарайся вспомнить, больше он ничего не говорил? Может, называл еще какие-нибудь имена? Это очень важно.
- Нет, - покачал головой Серов, - больше ничего. Поверьте, я все рассказал.
- Сейчас поедешь в управление и все обстоятельно напишешь. Понял?
Дмитрий понуро кивнул. За истекший час он многое осознал и переосмыслил. Это был уже не прежний Серов - ершистый, непокладистый, самоуверенный, с превратно понятым чувством товарищества.
- Слава, эксперты прибыли?
- Да, товарищ майор, - подтвердил вошедший Громов. - Можно приступать?
- Конечно. И вот еще что. Пусть проведут следственный эксперимент, затем заберешь Серова в управление, снимешь показания и отправишь его в КПЗ. Для его же пользы, - задумчиво добавил Голиков.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Майор щурился от резких бликов, заполнивших кабинет и придающих интерьеру необычный вид, - рабочий стол был завален золотыми изделиями. Это скопление ценностей было извлечено из сумки погибшего на шоссе и теперь отсортировывалось в присутствии понятых двумя специально вызванными ювелирами - работниками городского музейного фонда. Голиков не мог решить для себя, следует ли считать везением случай, когда вместо преступника в руках оказалась столь неоспоримая улика.
- Большинство предметов изготовлено в довоенный период и антикварной ценности как таковой не представляют, за исключением разве что вот этого портсигара, инкрустированного платиной и многоцветной эмалью. Любопытная вещица, - ювелир потер указательным пальцем покрытый седой щетиной подбородок. - Есть также царские пяти- и десятирублевые монеты - их более шестидесяти, несколько медальонов и кулонов начала века. С моей точки зрения, вся эта, с позволения сказать, "коллекция" - попросту собрание изделий, награбленных гитлеровцами на оккупированной территории. Взять хотя бы коронки из червонного золота, обручальные кольца, серьги. Вы согласны со мной, Виктория Николаевна?
- Безусловно, - слегка покраснев, женщина отложила в сторону лупу, происхождение ценностей сомнений не вызывает.
- Яков Борисович, а могли быть эти вещи награблены полицаем? Голиков спрашивал скорее ради проформы.
- А почему бы и нет, молодой человек? Фашистские прихвостни не очень-то рассчитывали на подачки от своих хозяев. Моя двоюродная сестра погибла под Полтавой, так ее односельчане рассказывали: полицаи больше всего любили заниматься мародерством после массовых расстрелов. У кого зуб выдернут, а у кого и кольцо вместе с пальцем.
Голиков представил себе овраг с покатыми краями и груду окровавленных тел, среди которых копошатся, подобно гиенам, двуногие твари со свастикой на нарукавных повязках. Видение было настолько отвратительным, что он уже не мог бесстрастно смотреть на лежащую на столе массу желтого металла. Осведомившись о приблизительной стоимости "коллекции", майор поспешно отпустил ювелиров, спрятал золото в сейф, где уже покоился полиэтиленовый кулек с пачкой крупных купюр, завернутых в газету, и задумался: "А против кого, собственно, эта улика? Против раздавленного "КрАЗом" преступника, личность которого пока не идентифицирована? Или?.." Голиков поймал себя на мысли, что сейчас он очень хотел бы увидеть перед собой Бороховича и Кормилина. Оба ушли в бега, надо же было предусмотреть такую возможность. Хотя, вероятно, один из них...
"Нет, не буду загадывать", - решил майор.
Почувствовав на себе чей-то взгляд, Голиков поднял голову - в дверях неподвижно стоял Мчедлишвили.
- Пистолет несомненно был сделан Серовым, - без обычной улыбки начал Реваз. - Баллистическая экспертиза подтвердила, что из этого пистолета...
- Дорогой, это все потом, ты мне другое скажи - личность убийцы! тон Голикова был неожиданно резок. - Борохович?
- Нет, - растерянно ответил Мчедлишвили.
"Как же так, - подумал майор. Будто что-то оборвалось внутри. - А ты ведь надеялся, что жертвой автокатастрофы окажется Борохович. Так было бы проще и для тебя, и для начальства".
- Значит, все-таки Кормилин...
- Нет, - Реваз виновато развел руками, словно сожалея о возникшей накладке. - Предположительно Саркисов Григорий Вазгенович.
- Какой Саркисов? - упавшим голосом переспросил Голиков, тщетно пытаясь вникнуть в смысл сказанного.
- За подкладкой куртки погибшего Приходько обнаружил провалившуюся туда доверенность на имя Саркисова, по которой тот должен был получить оборудование для АХЧ таксопарка. Вы к этому времени еще не вернулись в управление. Капитан Пошкурлат связался с таксопарком и выяснил, что Саркисов работает там кладовщиком. Капитан сразу поехал туда.
"Мог бы догадаться поставить меня в известность", - разозлился майор, но не подал виду.
- Размер обуви потерпевшего вы установили?
- Так точно. Размер самый ходовой - сорок первый.
- Совпадает со следами на месте убийства Моисеева, - заметил Голиков. - Плюс пистолет.
- И в квартире Северинцевой были такие же отпечатки, - как бы невзначай дополнил Реваз. - Тут есть над чем призадуматься.
- Дурень думкой богатеет... - нахмурился майор.
- Я не понимаю здесь юмор!
Когда Реваз обижался, он моментально начинал коверкать речь.
- Дорогой, кому сейчас до юмора, - махнул рукой Голиков. Следственный эксперимент помог что-нибудь прояснить?
- Смотря что считать "прояснить", товарищ майор, - оживился Мчедлишвили. - Если бы угол наклона пистолета относительно вертикальной плоскости изменился хоть на несколько миллиметров, пуля попала бы в Серова. И тоже в голову.
- Значит, мы не можем с достоверностью утверждать, кого хотел убрать преступник - Границкого или Серова.
- Искажение оконного стекла, разность освещенности на улице и в помещении - все это создает достаточно серьезную неопределенность.
- К неопределенности нам не привыкать, - с горькой иронией произнес Голиков. - Ну что ж, будем считать, что с черновой работой на сегодня вы справились. Если выяснится что-то новое - я или у себя, или у Коваленко.
"Итак, третий человек из таксопарка! - думал майор. - Саркисов безусловно знал Границкого, который, в свою очередь, был сменщиком Моисеева. Тут просто обязана просматриваться закономерность".
С момента разговора Голикова с Пошкурлатом прошло чуть более часа. За это время в фотолаборатории увеличили и размножили привезенный капитаном довольно четкий снимок Саркисова размером 3x4, а также несколько фотографий Границкого, изъятых у него в доме во время обыска. Снимки в экстренном порядке были отправлены в Южноморск и Чулым на предмет опознания.
Майор с нетерпением ожидал результатов обыска в квартире Саркисова. Собственно, он хотел принять в нем личное участие, но на 16.00 Николай Дмитриевич назначил совещание. Оставалось ждать.
Подобно настройщику рояля, перебирающему клавиши инструмента, Голиков мысленно переходил от одного события к другому, возвращался назад, стараясь определить, какая же нота фальшивит, в каком месте перетерлась туго натянутая струна.
"След прибывшего в город Бороховича затерялся, Кормилин сбежал... Да, нужно было проявить большую твердость, поговорить с Вороновым, убедить Коваленко, и сейчас Иван Трофимович находился бы не в розыске, а здесь, в этом кабинете. И не стоял бы неприступным завалом вопрос о виновности тех или иных лиц. Но ведь не объяснил, не убедил..."
Размышляя, майор вертел в руках увеличенный снимок Саркисова. Хищный заостренный нос, выступающий вперед подбородок, надменные узкие губы, чуть заметные мешки под глазами... Голикова не покидало ощущение, что где-то он уже видел это лицо. Но вот где?..
Нахмурившись, майор достал из сейфа уголовное дело и из конверта извлек фоторобот, выполненный за сотни километров отсюда. Нечеткие штрихи, расплывчатость линий - как будто художник второпях сделал халтуру. И все же... Что-то общее наблюдалось между обеими фотографиями, какое-то отдаленное сходство.
Голиков глубоко вздохнул. Преступник опережал события, мельтешил впереди, как мираж в пустыне, как зыбкая тень на воде.
"Парадоксально! Чем больше мы узнаем, тем больше увязаем в фактах и запутываемся. Каждое новое ответвление расследования оканчивается глубоким обрывом. Наметилась прямо-таки какая-то систематика опережений и непонятных, дьявольски хитрых подтасовок. Сперва "Жигули" Баринова. Хорошо, псевдоугон можно было продумать заранее. Потом Тюкульмин. Ладно, допустим, с ним расправились по ходу дела. А Северинцева? Странно. Кто мог знать, что мы заинтересуемся одинокой, неказистой, невыдающейся женщиной? Именно знать, другие предпосылки мотива преступления, увы, не объясняют. Видимо, не все наши сотрудники помнят о своем служебном долге. Взять хотя бы того же Сорокотягу. За Кормилиным мы не уследили. Замдиректора фабрики в последний момент успел ускользнуть, как угорь между пальцами. И, конечно, случай с Границким, который спьяну сболтнул о Тюкульмине, разве не есть факт чудовищного опережения?!"
Майор убрал со стола фотографии, похлопал себя по карманам и полез в нижний ящик стола за "резервной" пачкой "Беломора".
"Возникает вздорная, на первый взгляд, идея - может, нельзя было отпускать Кормилина еще тогда, во время первого допроса? Мы ведь этим допросом Ивана Трофимовича и предупредили. Хотя почему мы? Баринов через нас предупредил, посредством ничего не объясняющего заявления заставил нас дать Кормилину информацию к размышлению. Но это уже из области своего рода высшей математики..."
Сделав несколько глубоких затяжек, Голиков бросил дымящийся окурок в пепельницу.
"Ну хорошо, попробуем с другого конца. Буквально на наших глазах убивают свидетеля... Вопрос: имеются ли другие мотивы? Границкий, будучи сменщиком Моисеева, по всей вероятности, покрывал его во время отлучек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33