..
— Сильви?.. Не знаю… Я подумала об этом в автобусе, когда возвращалась… Передо мной сидела старая женщина и…
— Садитесь…
— Да… Не обращайте на меня внимания… Я уже ни на что не гожусь… И мне везде паршиво… О чем бишь мы говорили?..
В глазах Жажа мелькнула тревога. Она провела рукой по лбу и скинула на щеку прядь рыжеватых волос.
— Тоскливо на душе… Дайте выпить, а?
— После того, как вы мне скажете, что вам известно…
— Да не знаю я ни фига!.. Чего я могу знать?.. Сперва с Сильви встретилась… Полицейский торчал рядом и слушал, о чем мы говорим… Мне только плакать хотелось… Сильви шепнула мне, когда целовала на прощанье, что во всем виноват Жозеф…
— А потом вы с ним встретились?
— Да… Я ведь уже говорила… Он отправил меня в Антиб предупредить Брауна, что если…
Жажа искала нужные слова. Похоже, у нее начались временные отключки сознания, как это порой случается у пьяниц. Она с тоской посмотрела на Мегрэ, будто хотела прижаться к нему.
— Не знаю… Не надо меня мучить… Я всего лишь бедная женщина… Вечно стараешься всем угодить.
— Э, нет, секундочку…
Мегрэ отнял у Жажа рюмку, которую та попыталась украдкой схватить: еще немного — ее окончательно развезет, и она просто-напросто завалится спать.
— Гарри Браун вас принял?
— Нет… Да… Он пригрозил, что если когда-нибудь еще раз встретит меня на своем пути, то мигом засадит за решетку… — Жажа осеклась и вдруг торжествующе воскликнула: — Оссгор!.. Нет… Оссгор не то. Это из романа какого-то… Агно… Во! Точно!
Она вспомнила название тюрьмы, о которой говорила до этого.
— Страдалицам, вроде бы, даже разговаривать не разрешают. Как вы считаете, врут люди?..
Мегрэ впервые видел Жажа столь несчастной и по-детски беспомощной.
— Ясное дело, если Сильви окажется сообщницей, ее посадят…
У женщины на щеках выступил сразу лихорадочный румянец, и она заговорила горячо и быстро:
— Сегодня вечером я все-таки многое поняла… И догадалась, откуда взялись эти двадцать тысяч… Гарри Браун, сын Уильяма, принес их, чтобы заплатить…
— Заплатить за что?
— А за все!
Жажа с вызовом и торжеством взглянула на Мегрэ.
— Я не такая дура, как, быть может, кажусь… Когда сын пронюхал про завещание…
— Извините! Выходит, вы знаете о завещании?
— В прошлом месяце Уильям рассказал о нем… Мы сидели тут вчетвером…
— То есть он, вы, Сильви и Жозеф…
— Ну да… Откупорили бутылочку, день рождения Уильяма отмечали… Начали говорить о том о сем… Он после того, как выпил, много нам рассказывал об Австралии, о жене, о шурине…
— И что же сказал Уильям?
— Что устроит им всем славную подлянку после своей смерти. Вытащил из кармана завещание, прочел кое-что… Не все… Не хотел называть имена двух других женщин… Сказал, мол, на днях отнесу нотариусу…
— Это было месяц назад? А в то время Жозеф знал Гарри Брауна?
— А у него никогда ничего не поймешь… Но он со многими знаком, работа того требует…
— Вы думаете, что он предупредил сына?
— Я этого не говорила! Сижу, молчу… Только вот думать себе не запретишь… Все эти богачи, скажу я вам, ничем не лучше остальных… Допустим, Жозеф действительно отправился к нему и все ему рассказал… Сын Брауна небрежно отвечает, что не прочь получить завещание… Но так как Уильяму ничего не стоит написать новое, будет лучше, если вместе с завещанием исчезнет и сам Уильям…
Мегрэ не успел вмешаться. Жажа плеснула себе в рюмку вина и поднесла к губам. Когда она вновь заговорила, в лицо комиссара пахнуло крепким перегаром.
И вдобавок она наклонилась! И, напустив на себя многозначительный, загадочный вид, приблизила к нему свое лицо!
…Исчезнет!.. Я именно так сказала?.. Мы с вами о деньгах, что ли, говорили?.. Двадцать тысяч франков… А может, потом еще появятся двадцать тысяч?..
Кто знает… А я что думаю, то и говорю… За такие вещи сразу целиком никто не платит… Что до Сильви…
— Она ничего не знала?
— Я же вам говорю, мне ничего не сказали!.. К нам сейчас не стучали?
Жажа внезапно замерла, охваченная страхом. Чтобы ее успокоить, Мегрэ пришлось отправиться к двери.
Вернувшись, он заметил, что она воспользовалась его уходом, чтобы выпить еще одну рюмку.
— Я вам ничего не говорила… И знать ничего не знаю… Вы поняли?.. Я всего-навсего бедная женщина, и точка! Бедная женщина, потерявшая мужа и…
Она снова разрыдалась, и для Мегрэ это было еще более тягостно, чем все остальное.
— Как по-вашему, Жажа, что делал в тот день Уильям между двумя и пятью часами?
Она смотрела на него, не отвечая. Слезы продолжали стекать по ее лицу, но рыдания казались уже менее искренними.
— Сильви ушла за несколько минут до него… Не думаете ли вы, что они могли, например…
— Кто?
— Сильви и Уильям…
— Могли что?..
— Ну не знаю!.. Где-нибудь встретиться… Сильви ведь вовсе не дурнушка… Молодая… А Уильям…
Комиссар не сводил с Жажа глаз и продолжал говорить с тем же наигранным равнодушием:
— Где-нибудь встретились, вот тут-то Жозеф их подстерег и нанес свой удар…
Жажа молчала. И, морща лоб, смотрела на Мегрэ. будто делала невероятное усилие, чтобы понять, о чем он толкует. Впрочем, ничего удивительного. Глаза ее уже поплыли, так что и мыслям не с чего было отличаться особой ясностью.
— Гарри Брауну поведали историю с завещанием, и он заказал убийство… Сильви заманила Уильяма в укромное местечко… Жозеф нанес удар… А затем позвали Гарри Брауна в одну из каннских гостиниц, чтобы тот отдал деньги Сильви…
Жажа сидела не шелохнувшись. И лишь внимала словам Мегрэ, огорошенная, подавленная.
— Очутившись за решеткой, Жозеф отправил вас к Гарри, пригрозить: мол, если тот не вмешается и не освободит их с Сильви, он обо всем расскажет.
— Это так!.. Да, это так… — чуть ли не закричала Жажа.
И, тяжело дыша, поднялась со своего стула. Ей теперь, похоже, хотелось плакать и смеяться одновременно.
Внезапно она обхватила голову руками, резким движением взлохматила волосы и задрожала всем телом.
— Это так!.. А я… Я-то… Я ведь…
Мегрэ по-прежнему остался сидеть и немного удивленно всматривался в свою собеседницу. Что с ней сейчас произойдет — нервный припадок или обморок?
— Я… я…
И вдруг совершенно неожиданно для него Жажа схватила бутылку и швырнула ее на пол. Стекло с грохотом рассыпалось на осколки.
— А я ведь…
Через две двери виднелся тусклый свет уличного фонаря. Было слышно, как официант из бара напротив закрывает ставни. Видно, уже совсем поздно. И уже давно не доносились далекие трамвайные звонки.
— Я не хочу, слышите! — взвизгнула Жажа. — Нет!.. Только не это! Я не хочу… Это неправда… Это…
— Жажа!
Но женщина не откликнулась на собственное имя.
Она уже потеряла контроль над собой. И с той же решимостью, с которой недавно схватила со стола бутылку, теперь нагнулась, что-то подобрала с пола и закричала:
— Только не Агно… Ложь!.. Сильви не могла…
За всю свою карьеру полицейского Мегрэ не видел ничего более жуткого. Жажа держала в руке осколок стекла! И с последними словами резким движением вскрыла себе вену на запястье.
Глаза Жажа вылезали из орбит. Казалось, она обезумела.
— Агно… я… Не Сильви!..
В тот момент, когда Мегрэ удалось наконец схватить женщину за руки, струя крови ударила в него, обрызгав руку и галстук.
В течение нескольких секунд Жажа, ничего не понимая, смотрела, как из раны хлыщет кровь. Затем она ослабела. Какое-то время Мегрэ все еще держал Жажа, затем осторожно опустил на пол, присел и, нащупав вену, зажал ее пальцем.
Нужно было срочно отыскать веревку. Мегрэ вскочил, взволнованно осмотрелся по сторонам. И заметил провод электрического утюга. Кровь продолжала течь.
Вырвав провод, комиссар вернулся к неподвижно лежавшей Жажа, обкрутил им порезанное запястье и изо всех сил потянул за концы.
На улице теперь горел только газовый фонарь. Бар напротив чернел закрытыми ставнями.
Шатаясь, Мегрэ выскочил из дома в теплый ночной воздух и бросился бежать к освещенной улице, видневшейся в двухстах метрах от него.
Впереди сверкали огни казино, стояли автомобили, ближе к порту, сбившись в кучку, вели беседу шоферы. Чуть заметно колыхались мачты яхт.
Посреди перекрестка застыл полицейский.
— Доктора… В бар «Либерти»… Быстро…
— Это то маленькое заведение, которое…
— Да! Это то маленькое заведение, которое!.. — нетерпеливо прокричал в ответ Мегрэ. — Только быстро, как можно быстрее…
Глава 10
Диван
Двое мужчин осторожно взбирались по лестнице, ухватив Жажа за плечи и за ноги, но тело было тяжелым, а проход слишком узким, и согнутая в три погибели женщина то задевала перила или стену, то билась о ступеньки.
Доктор ждал, когда ему удастся в свою очередь подняться наверх, и с любопытством озирался кругом.
Жажа постанывала, как раненое животное. Негромкий, со странными модуляциями звук наполнил пространство бара, но что он, откуда, так прямо и не скажешь, ни дать ни взять голос чревовещателя.
Мегрэ приготовил в спальне кровать, затем помог полицейским уложить на нее расслабленное и потому особенно тяжелое тело, похожее на огромную тряпичную куклу, набитую соломой.
Понимала ли Жажа, что с ней происходит? Знала ли, куда ее отнесли? Время от времени она открывала глаза, но смотрела в никуда, и никто и ничто не привлекало ее внимания.
И хотя по-прежнему постанывала, лицо сделалось спокойным.
— Ей очень больно? — спросил Мегрэ доктора, небольшого росточка старика, чрезвычайно любезного и аккуратного, немного напуганного той атмосферой, в которой он оказался.
— Болей быть не должно. Или она чересчур впечатлительна. Или это страх…
— Она понимает, что происходит?
— По ее виду этого не скажешь. И тем не менее…
— Она мертвецки пьяна! — вздохнул Мегрэ. — Впрочем, может быть, она отрезвела от боли.
Двое полицейских ждали дальнейших инструкций и также с интересом оглядывались по сторонам. Занавески задернуты не были, и Мегрэ заметил в черном проеме окна напротив чуть более светлый овал лица. Он задернул занавески и подозвал одного из полицейских.
— Привезите сюда женщину, которую я недавно велел взять под стражу. Сильви ее зовут. Мужчина пускай сидит!
И. повернувшись к другому, добавил:
— Подождите меня внизу.
Доктор сделал все, что от него требовалось в подобной ситуации: установил кровоостанавливающие зажимы, закрепил артерию. И теперь озабоченно смотрел на все еще стонавшую женщину. По привычке измерил пульс, пощупал лоб, руки.
— Можно вас на минутку, доктор! — обратился к нему Мегрэ, что стоял в углу комнаты, прислонившись к стене.
И когда тот подошел, шепотом проговорил:
— Мне бы хотелось, чтобы вы осмотрели ее целиком, благо она лежит неподвижно… Главные органы, конечно…
— Как вам угодно! Как вам угодно!
Маленький доктор немало удивился такой просьбе, он, верно, уже начал задаваться вопросом, а не является ли, часом, Мегрэ родственником этой самой Жажа. Отобрав в своем чемоданчике необходимые инструменты, он неторопливо, но без особого рвения принялся измерять артериальное давление.
Недовольно нахмурившись, он измерил его во второй раз… и в третий. Затем раздвинул халат и принялся оглядывать комнату в поисках чистого полотенца, чтобы положить его между своим ухом и грудью Жажа. Но не нашел. Пришлось воспользоваться собственным носовым платком.
Когда он наконец выпрямился, лицо его выражало огорчение.
— Все ясно!
— Что вам ясно?
— Долго она не протянет! Сердце вконец истрепанное. И вдобавок гипертрофированное, давление просто жуткое!..
— И сколько ей осталось?
— Это уже другой вопрос… Если бы речь шла о моей пациентке, я бы посоветовал ей полный покой, лучше всего за городом, и строжайшую диету.
— И, разумеется, никакого алкоголя!
— Алкоголь ни в коем случае! И абсолютно здоровый образ жизни!
— И вы бы ее спасли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16