в темноте за его спиной маячил жандарм.
Марсель не выглядел взволнованным; он хлопал глазами, но всего лишь от неожиданно яркого света. Войдя, он остался стоять, Форлакруа продолжал сидеть.
— Отведи его куда-нибудь, — обратился комиссар к Межа, указывая на Альбера.
Рядом находился зал для танцев; он был недавно побелен, под потолком висели бумажные гирлянды, вдоль стен стояли скамейки для мамаш. Оба помещения соединялись застекленной дверью.
— Садитесь, Эро. Через несколько секунд я к вашим услугам.
Но верзила предпочел постоять. Мегрэ отдавал распоряжения: поставил жандарма караулить Форлакруа, послал Межа за сандвичами и пивом. И все это как в замедленном темпе. Форлакруа и Эро, должно быть, удивляло поведение комиссара. Тем не менее это уже не могло им помочь: они попались на удочку.
Обладает ли Марсель Эро чувством юмора? В это вполне можно поверить. Судя по виду, на него не произвела никакого впечатления невероятная флегматичность комиссара. Все так же стоя, он следил взглядом за Мегрэ, и на губах его блуждала смутная улыбка.
Позади застекленной двери Форлакруа сидел на скамье, привалясь спиной к стене и вытянув ноги, а жандарм, который всерьез воспринял свою роль, уселся напротив и не спускал с него глаз.
— Давно вы прятались у своего друга Альбера? — внезапно спросил Мегрэ, даже не поворачиваясь к Эро, и тут же, не успев еще договорить, почувствовал, что ответа не будет. Выждав секунду, он повернулся к задержанному.
— Я что, арестован? — поинтересовался тот, бросив взгляд на наручники.
— Вот постановление, подписанное следователем.
— В таком случае я буду отвечать только следователю в присутствии своего адвоката.
Мегрэ без тени удивления оглядел его с головы до ног.
— Входи! — крикнул он постучавшемуся Межа, у которого руки были полны свертков и пакетов.
Комиссар разложил на столе паштет, ветчину, хлеб, поставил бутылку с пивом. Межа зашептал ему на ухо.
— Говори вслух, — буркнул комиссар.
— Во дворе стоит Тереза. Видимо, что-то подозревает. Она меня напрямую спросила, арестовали ли мы его.
Мегрэ пожал плечами, сделал себе сандвич, налил пива и еще раз оглядел Эро с головы до ног. Да, говорить его не заставишь, тут сомнений нет.
— Межа, отведи-ка его туда же. Да скажи жандарму, чтобы не давал им переговариваться. А сам возвращайся.
Мегрэ расхаживал по комнате, жевал, что-то бормотал, сутулился. Всякий раз, подходя к двери, он видел в просторном белом зале обоих задержанных, сидевших на скамье, и жандарма, который, нахмурясь, не сводил с них глаз.
— Все в порядке, шеф? — поинтересовался вернувшийся Межа и тут же умолк: ему хватило взгляда, брошенного на него комиссаром. Инспектор еще не привык к своему начальнику и не знал, как себя вести. А Мегрэ жадно откусывал огромные куски, жевал, ходил, останавливался около двери и сквозь стекло смотрел на своих пленников. Вдруг он повернулся к Межа.
— Поди-ка, поищи Дидину.
— Да ее и искать не надо. Когда я сюда шел, она уже стояла тут на часах.
— Пригласи.
— А Терезу?
— Разве я называл Терезу?
Сухонькая старушка почти тут же вошла в танцевальный зал, остановилась перед обоими мужчинами и с удовлетворением оглядела их. Особенное удовольствие доставили ей блестящие наручники на Марселе Эро.
— Заходите, Дидина. Вы мне нужны.
— Все-таки вы его сцапали!
— Садитесь, Дидина. Пива я вам не предлагаю.
— Я его не люблю… Значит, вы его арестовали?
— Послушайте, Дидина… Не торопитесь с ответом. Это очень важно… А ты, Межа, или сядь, или пойди погуляй. Чего ты с дурацким видом торчишь тут как столб? Так вот, сударыня, представьте себе, что во второй половине дня вам неожиданно сообщают: к вам кто-то приезжает обедать. Кто-нибудь из города. Что вы станете делать?
Человек, плохо знавший Дидину, предположил бы, что она хотя бы удивится неожиданному вопросу. Но нет, у нее только лицо как бы вытянулось, заострилось от напряженного раздумья. И ее не надо было предупреждать, чтобы она не торопилась с ответом. Дидина ничуть не спешила.
— А что это за кто-нибудь? — поинтересовалась она.
— Вполне почтенный человек.
— И мне сообщают только во второй половине дня? В котором часу?
— Скажем, в половине пятого или в пять.
Эро, Форлакруа и жандарм смотрели сквозь застекленную дверь в комнату, но были в таком же положении, как Мегрэ днем: видели движения губ, но долетали до них только слабые неразличимые звуки.
— Не знаю, поняли ли вы меня. Вам известно, что можно добыть в Эгюийоне, известны здешние обстоятельства. Вы знаете, какие продукты и в какое время можно здесь найти.
— Резать курицу уже поздно, — словно рассуждая вслух, начала Дидина. — Мясо не успеет отмякнуть. К тому же ощипывать и потрошить займет слишком много времени. А какой день вы имеете в виду?
Межа от удивления разинул рот. Но на лице Мегрэ не появилось и тени улыбки.
— Вторник.
— Ага, начинаю понимать. Тот самый вторник, не так ли? Да, там был один любопытный факт. Я еще обратила на него внимание мужа. Я ему сказала: этот человек где-то плотно поел. Но не в ресторане и не у судьи.
— Дидина, отвечайте на мой вопрос. Что бы вы приготовили во вторник?
— Ну, уж не мясо. У нас скот режут по понедельникам. Во вторник мясо еще слишком свежее. Может оказаться жестковатым. Погодите! А что там с приливом в тот вторник? Наивысший уровень был в восемь вечера, не так ли? Значит, Полит был у себя… Тогда я побежала бы к Политу. Он ставит сети в утренний прилив и возвращается около полудня. Если у него есть хорошая рыба…
— Где живет этот Полит?
— Дома вы его не найдете. Он в кафе. Но не в портовом, а в том, что напротив.
— Слышал, Межа?
Ни слова не говоря. Межа вышел. Старуха продолжала:
— Если у Полита найдется две-три неплохих камбалы или крупный солнечник, тогда уже можно принимать кого угодно. Особенно, если в доме есть окорок. Но… Постойте, комиссар! Ведь есть не только Полит. Если вам по вкусу чибисы, можно заглянуть к папаше Руйону, который каждое утро ставит силки…
А за дверью все те же трое. Взгляд у Форлакруа мрачный. Эро, хоть и в наручниках, курит папиросу и щурится от дыма.
— Но только, чтобы приготовить чибисов, нужно…
Межа прошел через танцевальный зал в сопровождении тощего длинноносого рыбака с лицом кирпично-красного цвета, который остолбенело остановился около Марселя.
— Смотри-ка! Тебя, кроме шуток, сцапали?
— Входите! — приказал Мегрэ. — Вас зовут Полит?
Полит с тревогой глянул на Дидину. Что она могла такого наболтать, что его притащили сюда?
— Вот что. Полит, припомните-ка прошлый вторник.
— Вторник? — переспросил рыбак с ничего не понимающим видом.
— День ярмарки в Сен-Мишеле, — уточнила Дидина. — Это когда высота прилива сто восемь…
— А, вы хотите знать, что я делал в тот день?
— Наклюкивался, небось, как и в другие дни, — не утерпев, съязвила Дидина.
— Где вы были во второй половине дня?
— В бистро, где же еще! Если бы можно было, он там бы и спал. Верно, Полит? — не унималась старуха.
— Меня интересует, не приходил ли кто-нибудь к вам во второй половине дня и не просил ли продать рыбы?
Форлакруа мрачно смотрел из танцевального зала. Полит задумался и повернулся к Дидине, как бы спрашивая у нее совета.
— В день прилива сто восемь… А ты-то, случайно, не помнишь? — с обезоруживающей наивностью спросил он у Дидины. И вдруг, обернувшись к двери, хлопнул себя по лбу, и на лице у старухи расцвела торжествующая улыбка — Так ко мне же Альбер приходил, — сообщил Полит. — Я запомнил, потому как он торопился. Я как раз играл с Дево и Френьо. Сказал ему: «Погоди минутку», — но он не захотел ждать, и тогда я добавил, чтобы он пошел и взял рыбу у меня в лодке.
— Сколько штук камбалы он взял?
— Даже не знаю. Я только сказал, чтобы он пошел и взял. Он еще и не рассчитался со мною.
— Это все, что я хотел узнать. Можете идти. Кстати… Дидина, скажите, где живет служанка Альбера Форлакруа?
— А это как раз его дочка.
— Полита?
— Да. Но она не живет с отцом. Если хотите повидать ее, поторопитесь: она рано ложится. Тем более что для разнообразия ждет прибавления семейства. Это с ней каждый год случается.
— Межа, ну-ка приведи ее. Да будь с ней повежливей.
Мегрэ чувствовал все большее возбуждение. Полит стоял у двери, ожидая разрешения уйти. Он вышел вместе с инспектором и показал ему хибару дочери.
— И как только мужчины не брезгуют ею! Да вы сами ее увидите. Но, может, она приведет себя в порядок, прежде чем прийти… Если бы мне пришлось есть то, что она приготовила…
Дидина умолкла, с удивлением глядя на комиссара, который замер, не слыша, не видя ее. Его осенила мысль. Внезапно он бросился к телефону.
— Мадемуазель, вы еще не легли?.. Алло!.. Соедините меня с виллой «Альберт Первый» в Ларош-сюр-Йон… Номер сорок один… Звоните, пока кто-нибудь не ответит. Уж дежурная-то сестра там должна быть… Да, благодарю вас…
Он забыл про Дидину, а она, все такая же услужливая, не отставала:
— Вы думаете, это Марсель? Я знаю их обоих, и если вы спросите моего мнения…
— Тихо! — с яростью цыкнул Мегрэ. Он не спускал глаз с телефонного аппарата. После стольких часов, дней розыска… — Алло! Это дом отдыха «Альберт Первый»?.. Кто у телефона?.. Скажите, мадемуазель, доктор еще на месте?.. Ах, дома… Вы не можете соединить меня с его квартирой? — Щеки у Мегрэ раскраснелись, он грыз черенок трубки, уставившись невидящим взглядом на Дидину. — Алло! Это вы, доктор?.. Ужинаете? Прошу прощения… Да, это комиссар Мегрэ. Я хотел бы спросить… Вы, разумеется, обследовали ее… Как? Гораздо тяжелее, чем может показаться?.. Нет, речь не об этом. Мне хотелось бы узнать, не обнаружили ли вы чего-нибудь неожиданного… Да… Что?.. Вы уверены?.. Три месяца?.. Благодарю вас, доктор… Да, конечно, составьте официальное заключение… Она спокойна?.. Благодарю. И еще раз простите, что потревожил вас.
Мегрэ был возбужден до предела. Обнаружив, что свидетельница все так же сидит на стуле, он бросил ей:
— А теперь, дорогая Дидина, можете идти. Вы были чрезвычайно любезны, но пока вы мне не нужны.
Старушка с явным сожалением поднялась, но уходить не собиралась.
— А ведь я догадалась, что он вам сказал.
— Тем лучше для вас. Ступайте. Если хочется, подождите рядом.
— Она тяжелая, да?
Мегрэ не поверил своим ушам. Нет, право, эта старуха пугает его.
— У меня нет времени беседовать с вами. Идите. А главное, помалкивайте.
Мегрэ распахнул перед ней дверь и не успел захлопнуть, как появился Межа, сопровождавший особу с сальными волосами, рассыпавшимися по плечам.
— Не хотела идти. Видите ли, спать собралась.
В эту минуту произошел небольшой инцидент. При виде своей служанки Форлакруа вскочил, словно собираясь вмешаться. Жандарм совершил ошибку, схватив его за руку; Форлакруа овладел собой и сел на место.
— Прекрасно! Я вас не задержу. У меня к вам всего один-два вопроса. В котором часу вы кончаете работу в доме Форлакруа?
— Когда в три, когда в четыре.
— Значит, ужин ему готовите не вы?
— Я ему вообще не готовлю. Он сам этим занимается. Ему это нравится.
Последняя фраза прозвучала то ли иронически, то ли презрительно.
— Но посуду, надо думать, моете вы?
— Вот грязь — это по моей части. А уж чего-чего, ее-то в доме хватает! Посмотреть на мужчин со стороны — все прекрасно. А начнешь за ними убирать…
— У него часто бывали гости?
— У кого?
— У вашего хозяина.
— Да отродясь не бывало. Кто к нему пойдет!
— И ни разу утром вы не находили много грязной посуды?
— Было раз на прошлой неделе.
— Утром в среду, да? Кажется, в среду. Пепла было полно повсюду. Они курили сигары.
— Не знаете, кто у него был?
Машинально поддерживая обеими руками живот, она повернулась к застекленной двери и в простоте душевной поинтересовалась:
— А чего вы у него самого не спросите?
— Благодарю вас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
Марсель не выглядел взволнованным; он хлопал глазами, но всего лишь от неожиданно яркого света. Войдя, он остался стоять, Форлакруа продолжал сидеть.
— Отведи его куда-нибудь, — обратился комиссар к Межа, указывая на Альбера.
Рядом находился зал для танцев; он был недавно побелен, под потолком висели бумажные гирлянды, вдоль стен стояли скамейки для мамаш. Оба помещения соединялись застекленной дверью.
— Садитесь, Эро. Через несколько секунд я к вашим услугам.
Но верзила предпочел постоять. Мегрэ отдавал распоряжения: поставил жандарма караулить Форлакруа, послал Межа за сандвичами и пивом. И все это как в замедленном темпе. Форлакруа и Эро, должно быть, удивляло поведение комиссара. Тем не менее это уже не могло им помочь: они попались на удочку.
Обладает ли Марсель Эро чувством юмора? В это вполне можно поверить. Судя по виду, на него не произвела никакого впечатления невероятная флегматичность комиссара. Все так же стоя, он следил взглядом за Мегрэ, и на губах его блуждала смутная улыбка.
Позади застекленной двери Форлакруа сидел на скамье, привалясь спиной к стене и вытянув ноги, а жандарм, который всерьез воспринял свою роль, уселся напротив и не спускал с него глаз.
— Давно вы прятались у своего друга Альбера? — внезапно спросил Мегрэ, даже не поворачиваясь к Эро, и тут же, не успев еще договорить, почувствовал, что ответа не будет. Выждав секунду, он повернулся к задержанному.
— Я что, арестован? — поинтересовался тот, бросив взгляд на наручники.
— Вот постановление, подписанное следователем.
— В таком случае я буду отвечать только следователю в присутствии своего адвоката.
Мегрэ без тени удивления оглядел его с головы до ног.
— Входи! — крикнул он постучавшемуся Межа, у которого руки были полны свертков и пакетов.
Комиссар разложил на столе паштет, ветчину, хлеб, поставил бутылку с пивом. Межа зашептал ему на ухо.
— Говори вслух, — буркнул комиссар.
— Во дворе стоит Тереза. Видимо, что-то подозревает. Она меня напрямую спросила, арестовали ли мы его.
Мегрэ пожал плечами, сделал себе сандвич, налил пива и еще раз оглядел Эро с головы до ног. Да, говорить его не заставишь, тут сомнений нет.
— Межа, отведи-ка его туда же. Да скажи жандарму, чтобы не давал им переговариваться. А сам возвращайся.
Мегрэ расхаживал по комнате, жевал, что-то бормотал, сутулился. Всякий раз, подходя к двери, он видел в просторном белом зале обоих задержанных, сидевших на скамье, и жандарма, который, нахмурясь, не сводил с них глаз.
— Все в порядке, шеф? — поинтересовался вернувшийся Межа и тут же умолк: ему хватило взгляда, брошенного на него комиссаром. Инспектор еще не привык к своему начальнику и не знал, как себя вести. А Мегрэ жадно откусывал огромные куски, жевал, ходил, останавливался около двери и сквозь стекло смотрел на своих пленников. Вдруг он повернулся к Межа.
— Поди-ка, поищи Дидину.
— Да ее и искать не надо. Когда я сюда шел, она уже стояла тут на часах.
— Пригласи.
— А Терезу?
— Разве я называл Терезу?
Сухонькая старушка почти тут же вошла в танцевальный зал, остановилась перед обоими мужчинами и с удовлетворением оглядела их. Особенное удовольствие доставили ей блестящие наручники на Марселе Эро.
— Заходите, Дидина. Вы мне нужны.
— Все-таки вы его сцапали!
— Садитесь, Дидина. Пива я вам не предлагаю.
— Я его не люблю… Значит, вы его арестовали?
— Послушайте, Дидина… Не торопитесь с ответом. Это очень важно… А ты, Межа, или сядь, или пойди погуляй. Чего ты с дурацким видом торчишь тут как столб? Так вот, сударыня, представьте себе, что во второй половине дня вам неожиданно сообщают: к вам кто-то приезжает обедать. Кто-нибудь из города. Что вы станете делать?
Человек, плохо знавший Дидину, предположил бы, что она хотя бы удивится неожиданному вопросу. Но нет, у нее только лицо как бы вытянулось, заострилось от напряженного раздумья. И ее не надо было предупреждать, чтобы она не торопилась с ответом. Дидина ничуть не спешила.
— А что это за кто-нибудь? — поинтересовалась она.
— Вполне почтенный человек.
— И мне сообщают только во второй половине дня? В котором часу?
— Скажем, в половине пятого или в пять.
Эро, Форлакруа и жандарм смотрели сквозь застекленную дверь в комнату, но были в таком же положении, как Мегрэ днем: видели движения губ, но долетали до них только слабые неразличимые звуки.
— Не знаю, поняли ли вы меня. Вам известно, что можно добыть в Эгюийоне, известны здешние обстоятельства. Вы знаете, какие продукты и в какое время можно здесь найти.
— Резать курицу уже поздно, — словно рассуждая вслух, начала Дидина. — Мясо не успеет отмякнуть. К тому же ощипывать и потрошить займет слишком много времени. А какой день вы имеете в виду?
Межа от удивления разинул рот. Но на лице Мегрэ не появилось и тени улыбки.
— Вторник.
— Ага, начинаю понимать. Тот самый вторник, не так ли? Да, там был один любопытный факт. Я еще обратила на него внимание мужа. Я ему сказала: этот человек где-то плотно поел. Но не в ресторане и не у судьи.
— Дидина, отвечайте на мой вопрос. Что бы вы приготовили во вторник?
— Ну, уж не мясо. У нас скот режут по понедельникам. Во вторник мясо еще слишком свежее. Может оказаться жестковатым. Погодите! А что там с приливом в тот вторник? Наивысший уровень был в восемь вечера, не так ли? Значит, Полит был у себя… Тогда я побежала бы к Политу. Он ставит сети в утренний прилив и возвращается около полудня. Если у него есть хорошая рыба…
— Где живет этот Полит?
— Дома вы его не найдете. Он в кафе. Но не в портовом, а в том, что напротив.
— Слышал, Межа?
Ни слова не говоря. Межа вышел. Старуха продолжала:
— Если у Полита найдется две-три неплохих камбалы или крупный солнечник, тогда уже можно принимать кого угодно. Особенно, если в доме есть окорок. Но… Постойте, комиссар! Ведь есть не только Полит. Если вам по вкусу чибисы, можно заглянуть к папаше Руйону, который каждое утро ставит силки…
А за дверью все те же трое. Взгляд у Форлакруа мрачный. Эро, хоть и в наручниках, курит папиросу и щурится от дыма.
— Но только, чтобы приготовить чибисов, нужно…
Межа прошел через танцевальный зал в сопровождении тощего длинноносого рыбака с лицом кирпично-красного цвета, который остолбенело остановился около Марселя.
— Смотри-ка! Тебя, кроме шуток, сцапали?
— Входите! — приказал Мегрэ. — Вас зовут Полит?
Полит с тревогой глянул на Дидину. Что она могла такого наболтать, что его притащили сюда?
— Вот что. Полит, припомните-ка прошлый вторник.
— Вторник? — переспросил рыбак с ничего не понимающим видом.
— День ярмарки в Сен-Мишеле, — уточнила Дидина. — Это когда высота прилива сто восемь…
— А, вы хотите знать, что я делал в тот день?
— Наклюкивался, небось, как и в другие дни, — не утерпев, съязвила Дидина.
— Где вы были во второй половине дня?
— В бистро, где же еще! Если бы можно было, он там бы и спал. Верно, Полит? — не унималась старуха.
— Меня интересует, не приходил ли кто-нибудь к вам во второй половине дня и не просил ли продать рыбы?
Форлакруа мрачно смотрел из танцевального зала. Полит задумался и повернулся к Дидине, как бы спрашивая у нее совета.
— В день прилива сто восемь… А ты-то, случайно, не помнишь? — с обезоруживающей наивностью спросил он у Дидины. И вдруг, обернувшись к двери, хлопнул себя по лбу, и на лице у старухи расцвела торжествующая улыбка — Так ко мне же Альбер приходил, — сообщил Полит. — Я запомнил, потому как он торопился. Я как раз играл с Дево и Френьо. Сказал ему: «Погоди минутку», — но он не захотел ждать, и тогда я добавил, чтобы он пошел и взял рыбу у меня в лодке.
— Сколько штук камбалы он взял?
— Даже не знаю. Я только сказал, чтобы он пошел и взял. Он еще и не рассчитался со мною.
— Это все, что я хотел узнать. Можете идти. Кстати… Дидина, скажите, где живет служанка Альбера Форлакруа?
— А это как раз его дочка.
— Полита?
— Да. Но она не живет с отцом. Если хотите повидать ее, поторопитесь: она рано ложится. Тем более что для разнообразия ждет прибавления семейства. Это с ней каждый год случается.
— Межа, ну-ка приведи ее. Да будь с ней повежливей.
Мегрэ чувствовал все большее возбуждение. Полит стоял у двери, ожидая разрешения уйти. Он вышел вместе с инспектором и показал ему хибару дочери.
— И как только мужчины не брезгуют ею! Да вы сами ее увидите. Но, может, она приведет себя в порядок, прежде чем прийти… Если бы мне пришлось есть то, что она приготовила…
Дидина умолкла, с удивлением глядя на комиссара, который замер, не слыша, не видя ее. Его осенила мысль. Внезапно он бросился к телефону.
— Мадемуазель, вы еще не легли?.. Алло!.. Соедините меня с виллой «Альберт Первый» в Ларош-сюр-Йон… Номер сорок один… Звоните, пока кто-нибудь не ответит. Уж дежурная-то сестра там должна быть… Да, благодарю вас…
Он забыл про Дидину, а она, все такая же услужливая, не отставала:
— Вы думаете, это Марсель? Я знаю их обоих, и если вы спросите моего мнения…
— Тихо! — с яростью цыкнул Мегрэ. Он не спускал глаз с телефонного аппарата. После стольких часов, дней розыска… — Алло! Это дом отдыха «Альберт Первый»?.. Кто у телефона?.. Скажите, мадемуазель, доктор еще на месте?.. Ах, дома… Вы не можете соединить меня с его квартирой? — Щеки у Мегрэ раскраснелись, он грыз черенок трубки, уставившись невидящим взглядом на Дидину. — Алло! Это вы, доктор?.. Ужинаете? Прошу прощения… Да, это комиссар Мегрэ. Я хотел бы спросить… Вы, разумеется, обследовали ее… Как? Гораздо тяжелее, чем может показаться?.. Нет, речь не об этом. Мне хотелось бы узнать, не обнаружили ли вы чего-нибудь неожиданного… Да… Что?.. Вы уверены?.. Три месяца?.. Благодарю вас, доктор… Да, конечно, составьте официальное заключение… Она спокойна?.. Благодарю. И еще раз простите, что потревожил вас.
Мегрэ был возбужден до предела. Обнаружив, что свидетельница все так же сидит на стуле, он бросил ей:
— А теперь, дорогая Дидина, можете идти. Вы были чрезвычайно любезны, но пока вы мне не нужны.
Старушка с явным сожалением поднялась, но уходить не собиралась.
— А ведь я догадалась, что он вам сказал.
— Тем лучше для вас. Ступайте. Если хочется, подождите рядом.
— Она тяжелая, да?
Мегрэ не поверил своим ушам. Нет, право, эта старуха пугает его.
— У меня нет времени беседовать с вами. Идите. А главное, помалкивайте.
Мегрэ распахнул перед ней дверь и не успел захлопнуть, как появился Межа, сопровождавший особу с сальными волосами, рассыпавшимися по плечам.
— Не хотела идти. Видите ли, спать собралась.
В эту минуту произошел небольшой инцидент. При виде своей служанки Форлакруа вскочил, словно собираясь вмешаться. Жандарм совершил ошибку, схватив его за руку; Форлакруа овладел собой и сел на место.
— Прекрасно! Я вас не задержу. У меня к вам всего один-два вопроса. В котором часу вы кончаете работу в доме Форлакруа?
— Когда в три, когда в четыре.
— Значит, ужин ему готовите не вы?
— Я ему вообще не готовлю. Он сам этим занимается. Ему это нравится.
Последняя фраза прозвучала то ли иронически, то ли презрительно.
— Но посуду, надо думать, моете вы?
— Вот грязь — это по моей части. А уж чего-чего, ее-то в доме хватает! Посмотреть на мужчин со стороны — все прекрасно. А начнешь за ними убирать…
— У него часто бывали гости?
— У кого?
— У вашего хозяина.
— Да отродясь не бывало. Кто к нему пойдет!
— И ни разу утром вы не находили много грязной посуды?
— Было раз на прошлой неделе.
— Утром в среду, да? Кажется, в среду. Пепла было полно повсюду. Они курили сигары.
— Не знаете, кто у него был?
Машинально поддерживая обеими руками живот, она повернулась к застекленной двери и в простоте душевной поинтересовалась:
— А чего вы у него самого не спросите?
— Благодарю вас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17